Аннотация: Я открыла глаза и увидела Женьку. Он стоял совершенно один на пустынной площади возле Дворца Культуры. Плазменные мониторы давно погасли, народ успел разойтись.
3. Женька Тимофеев
Меня вернул к жизни чей-то знакомый голос.
- Ну ты, мать, даёшь! Я-то всегда считал, Аську фанаткой Андрова, но ты просто бьёшь все рекорды!
Я открыла глаза и увидела Женьку. Он стоял совершенно один на пустынной площади возле Дворца Культуры. Плазменные мониторы давно погасли, народ успел разойтись.
- Пойдём! Ну, пойдём же! - Женька энергично тряс меня за плечо. Я недовольно наморщила нос, но всё-таки подчинилась. Тимофеев схватил меня за рукав и потащил куда-то.
Вот так отыскалась моя пропажа... Раньше я бы обрадовалась такому повороту событий, однако сейчас мне всё сделалось безразлично. Тем более, что парнишка был не в восторге от нашей встречи. Он что-то ворчал под нос, увлекая меня всё дальше.
Странно, однако, что не было видно Аси...
- А где же все остальные? - спросила я, наконец. И тут же закашлялась: собственный голос не слушался.
- Наслаждаются культурным дефицитом. Берут у него автограф.
- Нет, я про Асю с мальчишками!
Женька остановился и посмотрел на меня снизу вверх:
- Знаешь, - проникновенно вымолвил он, - если бы ты не была так жалка - я бы тебя возненавидел!
Тимофеев был так серьёзен, что я не выдержала, рассмеялась.
- Чего "ха-ха"! - возмутился Женька в ответ, - Между прочим, я мог бы знать, где они! Сам убежал бы с ними, если б не ты! - он зло передёрнул плечами и вдруг заговорил быстро, совсем по-взрослому: - Человек шёл за нами от самого лагеря! Человек явился даже в закрытую "Чайку" - прекрасно зная, что это уже статья! Но даже там человек (то есть ты!) продолжала упрямо искать! Тогда Ася сказала: "Ей нужен Женька Тимофеев - значит, она его получит!". Начхать на то, что я, может быть, полжизни готовился к этой ночи! Короче, ребята смылись, оставив меня тебе на съеденье. Приятного аппетита!
- Не горюй, Тимофеев! - я попыталась подсластить пилюлю, - Возьмут они для тебя автографы, вот увидишь! И постеры наберут, и дисков.
В ответ Женька взглянул на меня так сердито, что я запнулась на полуслове.
- Тогда, Тимофеев, - слушай мою команду! - мне захотелось отвлечь мальчишку, - Кр-ругом! Шагом марш в лагерь!
Мальчуган посмотрел на меня круглыми от удивления глазами:
- Не понял! - протянул он, - Ты что, хочешь уйти, не увидев Моря?
"Море"?! Это слово ударило, словно плётка.
Что это значит: "увидеть Море"?!
Каких-нибудь полвека назад это мог запросто сделать каждый. В пределах СССР имелось много морей - от самых холодных до тёплых южных. Вот и "Чайка" наверняка находилась когда-то не здесь, среди гор, а на роскошном морском берегу. Даже такие лагеря, как "Орлёнок", непременно построили бы у Моря...
Но те времена, увы, давно миновали. Так уж случилось, что Море стало запретной темой. Когда в последний раз я могла слышать о нём? Наверное, на уроках истории, когда мы учили тему "Карибский кризис". С него и пошло начало Третьей Мировой войны (Третьей войны, как её называли в народе) - самой страшной и разрушительной во всей истории Человечества. Во время неё страны Советского лагеря вынуждены были противостоять альянсу капиталистических государств.
Несомненно, Третья война могла бы стереть с лица Земли всё живое. Совокупная сила оружия, применённого в ней, способна была разорвать планету на части. Именно потому тогда заключалось множество соглашений: не обмениваться ядерными ударами, не применять оружие сверхмассового поражения и так далее...
Тем не менее, Смерть собрала богатую жатву. Бушевала война и здесь - в причерноморских районах. Там, где исход боёв решали живые силы, Красная армия одерживала победы. Но в современной войне, как известно, воюют не только люди. Инженерная мысль шла вперёд семимильными шагами. Были сделаны сотни открытий, полностью изменивших технику ведения боя. Часть боевых задач с успехом выполняли теперь военные роботы. В семидесятые годы был впервые внедрён аналог искусственного интеллекта...
Воинам Красной армии на ходу приходилось учиться сражаться в новых условиях. Наука давалась трудно и далеко не сразу. Именно потому в начале войны враг сумел захватить часть территорий Союза - в том числе, районы Причерноморья. В одной из бухт противник построил военную крепость под названием "Райдер".
О "Райдере" ещё во время войны ходили легенды. Говорили, что он укреплён отменно, и что горная гряда вокруг бухты изрыта бесчисленными переходами. Боевыми орудиями ощетинились десятки тысяч бойниц. Шквальный огонь из Форта поливал все подходы к бухте, приютившей врага...
Так продолжалось до лета 1972-го. Затем 12-й Украинский фронт, поднажав, за два месяца выбил всё живое из неприступного "Райдера". Но "неживые" силы противника в нём ещё оставались. Противник перед своим отступлением сумел активировать автоматические системы обороны Форта. До сей поры они держали в страхе Союз...
Ни один советский солдат не смог ступить в его неприступные бастионы. Но отчего? Этого мы не знали. Если что-то и было известно, то наверняка хранилось под грифом "секретно". Обычным людям оставалось только гадать: отчего в течение полувека наша армия не могла захватить "Райдер"? Каким оружием Форт отбивал все атаки?
В наших учебниках о "Райдере" говорилось немного. Освободить его пытались множество раз - к сожалению, безуспешно. В конце концов, призвали в союзники Время. Время должно было истощить энергетические запасы противника, сделать негодным его оружие. Убить механизмы ржавчиной, уничтожить программное обеспечение...
Но, как ни странно, и Время оказалось бессильным. Внешне оно как будто исправно выполняло свой долг. Гнало годы вперёд, торопило события... К середине семидесятых годов долгая сокрушительная война прекратилась. Границы СССР были восстановлены, а кое-где продвинуты дальше на Запад. В мире вновь воцарилось шаткое подобие равновесия.
Прогресс шёл вперёд, менялось оснащение армий. Одни военные корабли, патрулирующие морское пространство около "Райдера", сменялись другими, ещё более совершенными. Целые поколения красноармейцев мужали и уходили в отставку, не сломив сопротивления старой крепости... Со временем военные подразделения, охраняющие Внутреннюю границу (как теперь назывались районы вокруг "Райдера"), превратились в новый род войск.
Время меняло вид районов Причерноморья. Советское государство отстраивалось, научно-технический прогресс поднялся до невиданных высот... Тем не менее, враждебная цитадель не покорялась.
Словом, уже к середине восьмидесятых на Время надеяться перестали. Именно тогда поднялась над Морем гигантская стена Саркофага - сооружения, не знавшего себе равных. Оно полностью укрыло форт "Райдер", защищая страну от его разрушительной мощи. Невероятных размеров Стена казалась серою мрачной громадой. Саркофаг мы могли видеть со стороны шоссе, когда приезжали в лагерь или же возвращаясь оттуда. И, всякий раз, моё сердце сжималось от тоски...
Официальная точка зрения была такова, что Саркофаг надёжно скрывает в себе враждебные силы. Гигантские ресурсы бросались Страною на защиту Внутренней Границы. Сотни научных лабораторий исследовали параметры грунта, воды и воздуха вокруг форта "Райдер".
Может быть, этих усилий было достаточно, а, возможно, и нет - кто знает? Иначе как объяснить тот факт, что приграничная зона раскинулась на всё Черноморское побережье? Возможно, угроза была даже большей, чем мы её себе представляли. В конце концов, не просто же так включили в закрытую зону все остальные моря Союза? За исключением самых северных и холодных... Вот почему уже очень давно простые советские люди не видели Моря...
Словом, форт "Райдер" и скрывавший его Саркофаг были не просто осколком Третьей войны. Они стали символом боли и унижения для миллионов советских граждан. А, если учесть те гигантские силы и средства, которые тратил Союз на охрану границ Саркофага... Можно сказать, что форт Райдер был гнойным нарывом, от которого страдало и содрогалось всё гигантское тело Советского Государства.
Само собою, никакого Моря показать мне Женька не мог. Критически хмыкнув, я уже готова была отругать мальчишку за враки, но тут произошло непредвиденное.
За поворотом блеснуло Море!
Оно оказалось точно таким, каким запомнилось по старым фильмам. Живым, дышащим изумрудными волнами. Море катило свои валы, казалось бы, совсем рядом. Танец зелёных водных громад в клочьях пены был торжественен и прекрасен.
Не веря своим глазам, я застыла на месте. Как много необъяснимого в этом чуде! Вокруг простирались прямые, как стрелы, аллеи сказочной "Чайки". Студёный ночной ветерок поднимал осенние листья, бросал их прямо в ревущую пасть прибоя, но те отчего-то не намокали. Листва возвращалась назад сухою и ломкой, как прежде.
Удивлённая, я оглянулась вокруг и разочарованно сникла. Перед нами было всего лишь изображение - правда, невероятных размеров. Экран (величиною с волейбольное поле) по краям держали две высоченные кирпичные башни.
И всё-таки, несмотря на масштаб, удивительным оказалось качество изображения. Всё, до мельчайшей взвеси из брызг, смотрелось безукоризненно чётко.
Словом, даже этот обман казался великолепным. Что-то чарующее было в том, как горбатые спины волн несутся по фантастическому полотнищу, вибрирующему от ветра... Я готова была простить обманщиками всё - лишь бы смотреть на Море! Всего лишь за несколько секунд его созерцания в душе произошли огромные перемены. Стали понятны сотни разнообразных вещей, удивлявших прежде.
Я поняла, зачем Мама всегда хранила в особенной сокровенной коробке старые фотографии Моря. Отчего папа мог тысячу раз вспоминать о том, как в армии их вывозили на побережье. Почему Море, однажды и навсегда, исчезло с наших телеэкранов. О нём старались молчать, чтобы не бередить раны.
Море было величайшим сокровищем, которое мы потеряли...
Реальность, разбившая сказочную иллюзию, тоже весьма огорчала. Вид площадки перед экраном оставлял желать лучшего. С виду она казалась просторной - побольше, чем возле ДК. Тем не менее, возникало впечатление тесноты.
Должно быть, здесь находилось место собраний "золотой молодёжи". Эти ребята запросто приезжали сюда и обустраивались, кто как хотел. На площадке стояли сотни новеньких иномарок, припаркованных как попало. Одни жались поодиночке, другие сгоняли вместе, чтобы гулять большой компанией. В этом случае машины парковали в кружок, оставляя "полянку" посередине. Там слушали музыку, танцевали и, по-моему, даже курили кальян. Были и парочки, предпочитавшие не выходить из тени. В темноте на окраинах они обнимались и целовались.
Впрочем, какое мне было дело до их морали!
Гораздо сильнее расстроило то, что никому здесь не было дела до грандиозного Моря... Появись такое в любой другой точке страны - эх, какая бы грянула буря! Сколько людей приезжали бы посмотреть на Экран, сколько историй ходило б про эту иллюзию! Несомненно, Страна горячо полюбила бы маленький призрак Моря...
Вот почему равнодушие "аборигенов" казалось вызовом и кощунством.
Женька, наверное, думал так же. Неожиданно от засопел и вдруг ринулся в центр площадки! Парнишка расталкивал встречных, вмешивался в компании, словом, лез на рожон. Порою врывался в "цисты" закрытых автомобильных мирков, где вёл себя ещё хуже: перепрыгивал через машины, топтал посуду и покрывала. Не одно сиденье кабриолета испортила его грязь с кроссовок!
Я мчалась за Женькою по пятам, боясь потерять его из вида. Вслед нам летели ругательства и пустые пивные банки. Правду сказать, уже не надеялась выйти отсюда подобру-поздорову... Но, то ли Женьке везло, то ли народ попадался незлобный, однако никто нас не тронул.
Благополучно мы пересекли площадку, остановившись перед Экраном. Над нашими головами вздымались огромные волны и ветер гнал складки ткани... Как вдруг Тимофеев нагнулся - и пролез под его нижний край. Что поделать: пришлось идти следом...
Здесь, за экраном, тропа упиралась в деревянный забор. Его обвивали плети пожухшего винограда. Женька остановился, как вкопанный, перед шуршащей преградой.
- Тимофеев! - я задыхалась от бега, - Ты спятил?!
Вместо ответа парнишка нагнулся - и поднял с земли пустую пивную банку с иностранной этикеткой. Размахнувшись, он швырнул её в сторону лагеря "золотой молодёжи".
- Ненавижу! - Женька проводил банку блестящим от злости взглядом: - Сволочи-паразиты-твари-спекулянты! Прыщи на теле общества! Ђ паренёк взглянул на меня, точно прося поддержки, - Нет, ты видала?! Они теперь и жрут не то, что все остальные, и пьют заграничное пойло - живут в своём личном мире! Снобы, буржуи! Что им до наших бед?! Страна живёт без морей? Прекрасно! У них есть своё, виртуальное! Запрещено?! Тем интереснее! Один вор дал денег, другой взял - и пожалуйста! Мы имеем единственную в стране динамическую панораму Моря - никому кроме них недоступную!
Женька зло сплюнул:
- Хотя зачем же им копия? - с горечью заключил он, - К их услугам - масса оригиналов! Улетят себе в отпуск на Остров Свободы или же в братскую Индию! Эти слова Евгений бормотал, отвернувшись. Склонив голову, он что-то искал у забора, среди винограда. Звякнул железный замок - должно быть, Женька нащупал калитку. Присмотревшись, я заметила на её простой дверце хитрый электронный запор. Как ни в чём не бывало, Тимофеев набрал нужный код и распахнул дверцу.
- Не пущу! - тут же воскликнула я.
Что за непослушный мальчишка! Выдумал тоже: гулять ночью, в пустынном и незнакомом месте!
Однако Женька лишь беззаботно присвистнул:
- "Спокуха, Зелёная"! Замочек этот повесили, чтобы приезжие не совались. Однако приличным людям, вроде нас, дорога всегда открыта! Так что пойдём, а то уже поздно.
Я осторожно вошла вслед за Женькой в калитку. Вид отсюда и вправду казался гораздо приятней. Не было шумной толпы, разноцветного мусора и машин. Только подножье горной гряды и узкая асфальтовая дорога... Женька пошёл по ней, кивком головы приглашая следовать за собою. Затем мы поднимались на склон, пока не упёрлись в железную решётку с надписью: "Берегись, камнепад!".
С возгласом: "Я же тебе говорил!" Женька схватил меня за руку и потащил к решётке. Возле неё он быстро нашёл "смотровую площадку" - утоптанный выступ скалы, поросший жухлой травою. Отсюда открывался чудесный вид на экран. Правда, с обратной стороны полотнища, так что ж? Хуже от этого Море не становилось.
Женька сел прямо на землю и, точно заворожённый, уставился на изумрудные волны. Я примостилась рядом на камне.
- Тимофеев, послушай...
- М-м-м?
- Я не могу так больше!
- Что поделать, старушка! Любовь - непростая штука...
- Да ну тебя, Женька! Давай, объясняй, что здесь происходит!
Женька обречённо вздохнул:
- Чего тебе надобно, старче?
- Мне, Женька, надобно знать ответы! Как ты узнал об этом запретном Море? Когда нашёл дорогу сюда? И откуда тебе известны коды доступа в здешнее... заэкранье? - я выразительно кивнула в сторону забора с калиткой, - Это место - не для простых смертных, сюда случайные люди не ходят! Хотя всего ты мне не расскажешь...
Тимофеев в ответ только хитренько улыбнулся: "Ясное дело! Чего спрашивать, если знаешь?"
- Давай так: ты отвечаешь всего на один вопрос. Но только честно, Женька!
Я запнулась, соображая, как бы ловчее спросить. И тут меня осенило! Сердце заколотилось от предчувствия того, что мальчик может ответить.
- Тимофеев, скажи... кто ты, на самом деле!
Парнишка с удивлением оглянулся - и неожиданно подмигнул:
- Я? Всего лишь внук своего деда!
Затем он снова уставился на экран. По лицу его пробегали бирюзовые всполохи. Я вдруг заметила у этого борца за социальную справедливость тонкие черты и длинные загнутые ресницы. Ни дать, ни взять: Маленький Принц из сказки...
Но всё же на что намекал Тимофеев?
Приплёл какого-то непонятного деда... Может быть, как всегда, отшутился? Если есть дед, то фамилия у него, вероятно, та же самая, что и у Женьки. Известная - если верить его намёкам. Посмотрим, есть ли у нас какие-нибудь прославленные Тимофеевы... Ну да, конечно, ха-ха! К примеру, дважды герой Советского Союза, маршал Константин Тимофеев! Живая легенда и, между прочим, министр Обороны!
О нём упоминалось даже в учебниках истории. Два или три абзаца говорили о боевом пути маршала, о его военных победах, о том, как из необстрелянного лейтенанта он превратился в прославленного полководца... Изучали военную биографию Тимофеева мы всегда с большим удовольствием. Он был автором знаменитых тактических хитростей, остроумно готовил свои победы. Эти качества молодого военачальника заметил Георгий Жуков, вставший после 1963-го у руля государственной власти. Полковник (а позднее - и маршал) Тимофеев стал его ближайшим соратником.
...Ну, хорошо, зайдём с другого конца. Что вообще известно о Женькиных предках? А ведь и вправду - кое-что мне известно! Теперь-то я вспоминала о смутных намёках взрослых. Воспитывая непослушного Женьку, они и вправду ссылались на какого-то деда. И даже больше того: намекали на его парадный портрет в музее... Получается, дед у мальчишки имелся, и был военным. Кажется, жил в столице и занимал нешуточный пост...
О последнем говорили заграничные Женькины шмотки.
Да что там шмотки! Скажите: станет ли обычный мальчишка таскать в школу бутерброды с копчёною колбасою?! Ясное дело: нет. Копчёности - дефицит, на стол выставляются лишь по праздникам. А вот Женька - тот вечно носил, а потом поедал, на глазах у взволнованных педагогов... Однажды даже явился с банкою красной икры, но тут разразился такой скандал, что Женьку едва не выперли из пионеров... О чём говорило подобное шалопайство? Разумеется, не обошлось без "кормушек" и закрытых распределителей.
Внезапно неподалёку послышался рокот мотора. На склоне расцвёл бутон света - там отразились лучи золотистых фар.
Тимофеев мгновенно приник к земле. При этом дёрнул меня за рукав с такой силой, что я растянулась рядом. Отсюда мы были почти не заметны, скрытые тенью большого камня.
Наконец, показался источник шума - самый нелепый автомобиль на свете. Я даже рот разинула от удивления, разглядывая крошечную машинку. Она была чистенькой и нарядной, однако не хотелось бы оказаться в её салоне! Полностью застеклённый, он слишком напоминал витрину.
Как на ладони, были видны пассажиры - парень и девушка. Лица их освещали огни панели приборов. Судя по расслабленным позам людей, автомобильчик ехал на "автопилоте". Наверное, то была прогулочная машина. Даже пассажиры внутри неё выглядели несуразно, под стать машине. Одеты были в нечто светлое и воздушное, то есть абсолютно не подходящее к ночной ноябрьской погоде.
Мы с Женькой недовольно следили за тем, как паркуется автомобильчик. Надо же было ему остановиться напротив нашей площадки! Кузов в цветочек смотрелся слишком нелепо на фоне бескрайнего Моря....
Женька сморщил физиономию и со словами "Припёрлись, уроды!" поднял к глазам бинокль. Внезапно лицо его прояснилось, а рот приоткрылся, обозначая безмерное удивление.
- Сметана, Сметана! - радостно зашипел Тимофеев, тыча в лицо мне биноклем, - Взгляни, что творится на свете! Ну, совсем оборзели, чёртовы диссиденты!!
"Сметана" - это было моё школьное прозвище, логично вытекающее из фамилии "Сметанина". Правда, хотелось бы слышать его только от одноклассников... Рассерженная, я выхватила у Женьки бинокль и тоже уставилась на машину. Вначале невозможно было понять, что взволновало парнишку. Двое внутри "витрины" казались обыкновенной влюблённой парой. Они оживлённо болтали, разглядывая экран, как вдруг молодой человек повернулся вполоборота, лицо его озарилось светом приборов... Я узнала его мгновенно: это был Алекс Андров!
Совпадение поразило, как удар молнии! НИЧЕМ нельзя было объяснить эту встречу. Вся логика и вся теория вероятности летели к чертям, а что вместо них оставалось? Острое ощущение чуда. В эту секунду я вдруг представила всю картину. Алекса, его девушку, Женьку - ну, и себя, конечно - в роли пешек для шахматного этюда... И ещё простёртую над нами Руку - Руку Судьбы, готовую расставить фигуры по нужным клеткам.
Впрочем, мне удалось рассмотреть и нечто другое.
Андрова я узнала быстро, но всё-таки было секундное замешательство. Какое-то время глаза оставались свободными от любовного тумана и это позволило им разглядеть кое-что новенькое.
Прежде всего, Алекс Андров оказался евреем, настоящим, с ярко выраженными чертами. Это заметила даже я - тот ещё специалист в национальном вопросе. Вот папа - другое дело, такие вещи он вычислял в два счёта. Каждый раз, когда папа говорил о ком-то: "Да он еврейчик!" - я лишь удивлённо пожимала плечами. Украдкой всматривалась в лицо, на котором лежала печать древней нации... и, как правило, не замечала в нём ничего необычного. Порою человек был светлоглаз и русоволос, однако не помню случая, чтобы папа ошибался.
Но что касается Андрова - тут двух мнений быть не могло. Глаза его оказались черны, как ночь, колечки кудрей живописно обрамляли лицо. Профиль Алекса был характерен, черты лица - специфичны... Даже взгляд - смеющийся и блестящий - казалось, мог принадлежать представителю лишь одной нации.
Словом, при одном только взгляде на Андрова как-то сам собой вспоминался пустынный пейзаж Палестины, каким рисовали его русские художники позапрошлого века. Казалось невероятным, что человек с таким библейским лицом может учиться в обычной школе, играть в снежки или собирать макулатуру...
Что именно было известно об этой таинственной нации? Пожалуй, удивительно мало. Почему, например, я понятия не имела о том, сколько в нашей школе русских, татар, калмыков, мордвы, чувашей, армян, грузин, украинцев? В то же самое время, точное число евреев, вместе с поимённым их списком, знал каждый.
Время от времени кто-то из этих ребят таинственно исчезал из школы. О том, куда именно он пропадал, лучше было не спрашивать: лица взрослых тотчас становились печальными. Это казалось красноречивее всяких слов. Значит, был человек - и нету. Сдуло враждебным ветром в сторону Ближнего Востока или за океан, в США...
Временами пропажа всё-таки объявлялась. От бывшего товарища приходили длинные письма. Непросто, окольными путями, но всё-таки добирались они до одноклассников. В письмах описывались невиданные, невероятные вещи! Их читали и перечитывали всем классом, до тех пор, пока кто-то из взрослых их не отнимал. Может быть, именно в этом крылась причина странного отношения к нации? В евреях видели потенциальных предателей, готовых в любой момент рвануть из Союза?
Приставив к глазам бинокль, я замерла, затаив дыхание... Что могло бы отвлечь меня в ту минуту? Только нечто из ряда вон выходящее. К сожалению, так оно и случилось.
Из-за ближайшего поворота донёсся звук мощных моторов. На асфальтовую дорогу выкатились три огромных машины. Я узнала два ГАЗа и УАЗ, новейших моделей. Последняя "реинкарнаця" этих марок имела вид тяжёлых больших внедорожников.
Не нужно было быть Шерлоком Холмсом для того, чтобы понять: владеет машинами кто-то из молодых. Об этом говорили рельефные "кенгурятники", навесные фары и ещё множество таких же верных примет. Во-первых, среди серьёзных взрослых людей считалось дурным тоном обвешивать машину всяческой дребеденью. А, если бы кто-нибудь и захотел это сделать, то ничего бы не вышло. В магазинах такие вещи считались дефицитом. Вот почему изготовляли их чаще всего "мастера-самоделкины" в молодёжных автомобильных клубах...
Я даже с ходу могла бы назвать владельцев чёрных машин. Судя по вымпелам на антеннах, по блестящим наклейкам на стёклах, это были ребята из организации "Вожаков".
Точнее, громкое название "Вожаки" они присвоили себе сами. Официально именовались скромнее: "Ведущие". Можно было подумать, что речь идёт о каких-нибудь дикторах телевидения... Но нет: название означало "ведущие комсомольских отрядов". "Ведущие" считались организацией серьёзной и уважаемой. Передовое звено Комсомола, в задачи которого входило выполнение самых ответственных поручений. Не случайно все наши мальчишки (и даже несколько девочек) мечтали со временем попасть в их ряды. Для этого они старательно собирали значки ГТО, ДОСААФ и других военно-спортивных организаций Ђ только так у них появлялся шанс стать Ведущими.
Для комсомольцев это звание было так же почётно, как для военных Ђ служба в элитных войсках. Возможно, слово "Ведущие" звучало не слишком понятно. Однако же в нём слились аббревиатуры важнейших для Вожаков обществ: "Ворошиловский стрелок", "ДОСААФ", "Щит и меч".
Не было ничего необычного в том, что Вожаки появились здесь ночью. Скорее всего, они патрулировали окрестности "Чайки". Тем не менее, меня поразила реакция Женьки, который, присвистнув, сказал:
- Ведьмаки! Ну, всё: копец Андрову!
"Ведьмаки" - так называли Ведущих их недруги. Что говорить: звучало нехорошо. Да и повели себя "Вожаки-Ведьмаки" странно. Машины остановились, в темноте захлопали дверцы. За считанные секунды перед розовым автомобилем выстроилась шеренга человек в десять. Все, как один, спортивные парни в чёрных кожаных куртках. Классический стиль Вожаков, предпочитавших простую одежду, украшенную только значками военных обществ. Впрочем, сейчас, в полутьме, значков не было видно. С нашего места Вожаки казались одной тёмной массой. Кепки, надвинутые на лоб, делали их лица одинаковыми. Все эти приметы могли означать лишь одно: угрозу. Видимо, Андров тоже почувствовал это. Шепнув что-то спутнице, он покинул машину. Фигуру в белом костюме немедленно заслонили тёмные силуэты.
Какое-то время все напряжённо молчали. Первым заговорил, как ни странно, Андров.
- Девушку отпустите. Девушка здесь не при чём. - вымолвил он спокойно и мягко.
- Джейн американская подданная. - настаивал Андров. - Обидите неё - получите крупные неприятности! С другой стороны, Джейн не говорит и не понимает по-русски. Отпустите её прямо сейчас - она ничего никому не скажет.
- Всё верно, не трогайте девушку! - оборвал его тот же спокойный голос, - Она всего лишь пришла сюда посмеяться над нашей потерей, над Морем! Ты всё не так понял, Штейнер. Мы тебе не кучка дворовой шпаны и дамочку не обидим. Разговор будет идти о твоей Матери, о твоей Родине. Когда-то она вскормила тебя, дала бесплатное образование, научила так замечательно писать книжки... Её Армия защищала тебя от врагов. Её врачи лечили твои болезни. Во время Третьей войны отца твоего, сироту, усыновили простые советские люди. И чем же ты отплатил за всё это, Штейнер? Тем, что удрал в свою поганую Англию? Тем, что строчил пасквили на Страну? Наша Родина пережила много горя, Штейнер. Конечно, в ней есть проблемы, с которыми нужно бороться. Однако писать такие мерзости, тварь Ђ всё равно, что глумиться над больной матерью. Хватило же совести вернуться обратно! Безнаказанным такое не оставляют.
Я замерла от страха. Выходит, Женька был прав: Андров попал в беду. Следовало спасти его от расправы: выбраться из укрытия, крикнуть. Я даже попыталась проделать это, однако ничего не вышло. Тело моё не желало слушать приказов. Ноги как будто прилипли к земле, горло внезапно охрипло... По-своему оно было умным, моё тело, оно стояло на страже нашей с ним жизни. Оно совсем не хотело, чтобы его кололи ножом, резали или били. Потому блокировало сознание, точно опасного сумасшедшего, не желая слушать его приказы...
Внизу щёлкнуло: кто-то взводил курок. Я поняла, что Андров сейчас погибнет - в том числе, из-за моей трусости. Эта мысль подстегнула, как кнут, я рванулась вперёд. С разбегу прыгнула на асфальт, между Андровым и Вожаками. Само собою, на меня сейчас же направили стволы травматических пистолетов. Сзади обжигало дыхание Андрова.
- Сметанина? Ты здесь чего?! Брысь отсюда! - гаркнул в лицо тот самый знакомый голос.
Я удивлением узнала перед собою одного из старших вожатых. Конечно: Рэм Густов, которого все у нас звали "Мангустом".
В "Орлёнке" Густов был тренером по спортивной стрельбе. Кроме того, раз в год, на местных "Зарницах", он был командиром моего отряда. Густов считался хорошим начальником, хотя многие побаивались его. Полагаю, так действовал на людей его взгляд: спокойный и немигающий. С Мангустом у нас старались не спорить.
Но, как ни странно, сегодня Густова я не боялась. Не испугали меня ни гипнотический взгляд, ни начальственные повадки... Тем более, что сейчас мне было, что предъявить в ответ. Я могла бы сказать, что нечестно нападать кучей на одного. Что каждый имеет право на справедливый суд - если даже и вправду ошибся. Могла бы сказать ещё многое в том же духе - однако молчала, как рыба.
Виною тому, конечно, был Андров.
Мне, видите ли, непременно хотелось произвести на него впечатление - чтобы каждое моё слово оставило след в его сердце. Но, как на зло, ничего умного в голову не приходило. Именно потому уста сковала печать молчания.
Пауза затянулась. Мангуст, вероятно, истолковал её в свою пользу. Он несколько смягчил прежний тон:
- Как же тебе не стыдно! Стоишь на виду у всех, вцепилась в пиджак взрослого дяденьки! Ты бы его ещё за брюки схватила! А ещё советская пионерка!
Я подумала, что Мангуст, безусловно, прав. В моём случае держать Андрова за пиджак было неправильной тактикой. Кто угодно мог меня отшвырнуть, и тогда всё пропало!
Сообразив это, я быстро сгруппировалась и применила приём, знакомый мне со школы. Простейший способ защиты, использовать который полагалось лишь при особенных обстоятельствах. Я посчитала, что случай как раз подходящий. Перво-наперво, больно пнула Алекса Андрова ногой под коленку. Когда тот согнулся, зафиксировала на его шее правую руку (необходимая предосторожность: в таком деле излишняя активность спасаемого опасна...) Одновременно левой рукою я взяла в полуобхват грудную клетку Андрова. Так хитро, что отныне растащить нас можно было только ценою моей конечности.
- Молодец, Сметанина! - неожиданно похвалил Густов. - Всегда считал тебя хорошим солдатом. А хороший солдат подчиняется командиру - верно? Так что отставить глупости - и кр-ругом марш в расположение лагеря! Живо!!! Даю тебе слово. - никто не узнает про твою "самоволку".
Я осталась стоять неподвижно, но сердце сжалось от страха. Впервые представилась та глубочайшая пропасть, в которую мне предстояло упасть.
- Очень хорошо! - Мангуст стал спокоен до жути, - Больше ты не солдат, Сметанина, не гражданин и не пионерка! - Рэм подошёл вплотную, в руках у него блеснул нож. Лезвие поднялось к моей шее, раздался скрип ткани - и вдруг на землю упали два алых лепестка пионерского галстука.
- Будем считать, Сметанина показала своё лицо! Она - такой же прихвостень Запада, как и Штейнер. Вот, до чего доводит чтение самиздата! Займитесь ею, ребята!
Тёмные силуэты задвигались, предвещая беду. Ужас окатил меня смертным холодом. И вот тут опять пробудилось Тело, по-своему ответив на вызов. Лёгкие набрали побольше воздуху - и я испустила такой громкий вопль, что у самой заложило уши!
В ответ на него с криками "Наших бьют!!!" со склона скатился неугомонный Женька. Отважный шкет выскочил на дорогу, размахивая кулаками.
Сердце моё застыло, предчувствуя катастрофу.
Но тут случилось ещё одно чудо. Массивный УАЗ, стоявший неподалёку, внезапно взревел мотором. Это было довольно странно, поскольку его водитель и пассажиры стояли передо мною. Тем не менее, машина рванула вперёд, вклинившись в самую гущу вооружённых ребят. Вожаки разбежались от большой и тяжёлой машины. Первые выстрелы нисколько не навредили автомобилю. Машина сделала лихой разворот и оттеснила противников к склону. С нашей стороны распахнулись чёрные дверцы, протянулись руки друзей, которые поочерёдно втащили внутрь четверых: Женьку, меня, Андрова и его девушку.