|
Оборотни.
Человечество, как тараканы, разбежалось по планете, унося свою драгоценную задницу. Стоило лишь раз пройти кислотному дождю и что стало с культурой? Где моральные ценности? Вечный голод, проблемы с продовольствием. То, что растет на поверхности, есть невозможно, а старых запасов надолго не хватило. И стал человек человеку враг и пропитание.
Честь, совесть, мораль... на их место пришли более практичные и подходящие Новому Миру понятия - подлость, предательство, нажива. Приверженцы старых традиций неизбежно гибнут.
Нет, человечество хуже тараканов. Мы выжили после ядерной войны, но в кого превратились? И боюсь, что радиация и мутация здесь не причем. Такие мы есть.
Условия жизни безвозвратно изменились. Большинство видов вымерло, но мы подстроились.
Раса оборотней, иначе нас никак не назовешь. И только в преддверье смерти мы можем надеяться, что станем такими, какие есть на самом деле. Однако вот оно, преддверье. И я боюсь поверить, что это наше истинное лицо.
***
Тусклый огонек свечей безуспешно разгоняет темноту по просторному залу обветшалого бара. Большинство из сидящих здесь, уже забыли, что такое лампочки. Электричество стало бесполезным шиком.
За стойкой сидят трое путников. В темных углам почивают наемники.
Два бородатых отрубка о чем-то громко спорят за столиком посреди зала. Еду заказывать не спешат. Скорее всего, оба на мели. Но не ровен час, кто-нибудь схватится за нож и пополнит свой кошелек. И все ради комочков желтого металла. Золото - проклято. Разве его можно есть или пить? Но почему тогда торговцы, весело скалясь, продают необходимые для выживания продукты за этот проклятый металл? Варвары. Тысячи лет назад его использовали в качества платежного средства. Сейчас оно вновь захватывает правящие позиции.
Наконец один из отрубков треснул обрубком руки по столу, второй выхватил из-за пояса нож. Варвары.
- Жаренного голубя и выпить, - сделал заказ победитель.
Выпить. Цена напитка зависит только от качества фильтра. А исходный материал все равно один. Помои.
Молодой парень протирает стол от крови и ставит тарелку с заказом. Привычно хватает труп отрубка за ноги и волочет на кухню. В меню появятся новые блюда. Сервис.
Звенит колокольчик у двери. В бар заходит молодой парень семнадцати лет.
Собравшиеся придирчиво осматривают незнакомца. Наметанным глазом отмечают дорогие штаны и куртку из джинса. На куртке множество карманов. Не пустых, как показывает оттопыренная ткань. На правой руке мальца блестит синим, браслет. Чистое лицо. Кожа обветренна, но чиста, не следа от язв. На ногах берцы из кожи вымершего животного. Седые волосы. Удивляет больше их наличие, чем цвет. В Новом Мире до седин не доживают, а из-за радиации сами волосы редкость.
Парень вынимает руки из карманов джинсов, снимает фильтр-маску. Втянув затхлый воздух направляется к барной стойке.
- Что будешь пить, кид? - интересуется бармен.
- Я больше предпочту поесть. Кашу, или макароны.
- А золота хватит, на такой заказ? - скалится бармен.
- Я могу отработать, - парень явно очень проголодался.
- Работников у нас хватает, - бармен на миг задумывается. - Хотя если вычерпаешь нужник, получишь тушеного голубя и ....
Бармен не успевает договорить, в нескольких сантиметрах от носа блестит ствол револьвера.
- Дай мальчишке что просит, или твои мозги пойдут на десерт посетителям, - цедит незнакомец, взводя курок на револьвере.
Бармен бледнеет и судорожно кивает.
- А ты, кид, никогда так не унижайся. Наемники всегда берут то, что хотят. А нужники пусть вычерпывают чертовы отрубки.
Парень не сводя глаз со стойки, указательным пальцем отводит в сторону ствол револьвера.
- А я не наемник, дядя, - спокойным голосом отвечает он.
Бармен ставит тарелку с кашей на стойку и отходит подальше.
Незнакомец краснел от ярости и направляет оружие на парня. Тот не обращая внимания, берет ложку и с аппетитом зачерпывает кашу.
- Опусти оружие, Пес, - раздается из темного угла.
Медленно из темноты выходит человек с пистолетом в вытянутой руке. Кожаные черные штаны, плащ хамелеон поверх водолазки защитного цвета. На ногах походные сапоги. Широкополая шляпа скрывает лысину.
- Я сказал, опусти револьвер, Пес. Долго не размышляй, моя беретта не любит терпеть.
Пес опускает оружие.
- Много на себя берешь, Физик. И на тебя найдут управу.
Физик прячет пистолет за спину.
- Найдут, - соглашается он. - Но ты не доживешь до этого момента.
Пес, тихо ругаясь, удаляется на свое место. Физик тоже возвращается за столик.
Парень, закончив с кашей, жестом подзывает бармена.
- Как давно работает заведение? - вежливо спрашивает он.
- Не знаю, - отмахивается бармен.
- Послушай, друг. От твоих знаний зависит цена вознаграждения.
- Двенадцать лет.
- Двенадцать лет... - повторяет парень. - Мне это подходит. Скажи, за эти двенадцать лет, здесь хоть раз проходил поезд?
- Поезд? - переспрашивает бармен. - Слушай, кид, я поездов не видел с Ядерного дня. Не думаю, что сейчас хоть один на ходу.
- А раньше? Здесь часто ходили поезда? - допытывается парень.
- Само собой, кид. Раньше это была довольно крупная железнодорожная станция.
- Незадолго до Ядерного дня, здесь проходил ярко зеленый правительственный поезд?
- Парень, ты задаешь опасные вопросы. Немногие могут похвастать, что помнят Ядерный день, а тем более события до него. Не думаю, что кто-то обратил бы внимание на правительственный поезд.
- На него бы обратили.
- Почему? - удивляется бармен.
- Потому что... - парень мнется, явно раздумывая, говорить или нет. - Потому что этот поезд направлялся в бункер. И за него цеплялись все, кто хотел выжить.
Бармен в испуге открывает рот. В зале воцаряется тишина.
Парень бросает на стойку золотой кругляш и направляется к выходу.
- Вам лучше забыть, о том, что слышали, - произносит он, не к кому не обращаясь.
***
Прохладный воздух приятно ерошит волосы. Маска-фильтр скрывает половину лица, усталые изумрудные глаза остаются незащищены. Парень отходит от бара и обреченно смотрит на железнодорожные рельсы.
- Три миллиарда пять миллионов восемьсот тридцать две, - произносит он вслух.
Затем спрыгивает с полуразрушенного перрона и идет прочь от станции.
- Восемьсот тридцать три, восемьсот тридцать четыре...
***
- Стой! - раздается голос сзади. - Сделаешь еще шаг, и в твоей отмороженной голове станет дыркой больше.
Парень останавливается.
- Три миллиарда пять миллионов восемьсот девяносто три, - шепчет он.
- Повернись! - командует незнакомец.
Парень поворачивается. Перед ним стоит Физик с двумя береттами в руках. Оба ствола смотрят в лицо мальчишке.
- Что ты хочешь? - спрашивает парень. - Плату за помощь в баре? Я плачу только за информацию.
- Мне не нужны твои кругляши, - отвечает Физик, не опуская оружие. - Я хочу узнать про поезд.
Парень широко улыбается, демонстрируя наличие зубов.
- Мы хотим одного и того же, - поводит итог он.
- Не совсем. Я хочу знать, что известно тебе.
Малец еле заметно кивает и Физик чувствует, как острая сталь касается горла.
- А я хочу знать то, что знаешь ты.
Физик судорожно сглотнув и опускает пистолеты.
- Ты вовремя, Док, - хвалит парень.
- Старался, мистер Эв, - откликается человек, прижавший лезвие скальпеля к горлу Физика.
- Бросай оружие, - командует Док.
Физик кидает беретты на землю.
- Не нервничай. Я уже два года не практиковался, так что могу сделать не ровный разрез, но и его будет достаточно, чтоб кровь хлынула потоком.
Эв подбирает пистолеты и швыряет в кусты.
- Лен Бравин по прозвищу Физик, довольно известная личность в кругу наемников, - услужливо объясняет Док. - Просто невероятно, что он так просто сдался. Мистер Эв, советую вам обыскать его. Почти уверен, что припрятано пару стволов.
- Нет нужды, - отмахивается Эв. - Мистер Бравин с нами долго не задержится, и я надеюсь, мы не заставим его использовать те пистолеты в рукавах и мину-ловушку в правом кармане плаща.
Лен Бравин снова сглатывает.
- А ты не так прост, паренек, - цедит он, стараясь не касаться кадыком лезвия.
- Я не причиню тебе вреда, - ообещает Эв.
- Пока мне угрожает только психопат со скальпелем - пытается пошутить Бравин и тут же чувствует, что кожа поддается под напором острого лезвия. По шее наемника скатывается капля крови.
- Поверь, Лен Бравин, следует гораздо больше опасаться Мистера Эвена, - шепчет на ухо наемнику Док.
- Итак мистер Бравин, почему вас интересует правительственный поезд?
Наемник хранит молчание. Нажим скальпеля усиливается.
- Мне нужно знать, что это был за поезд, - наконец выдавливает Лен.
- Вы не слушаете меня, мистер Бравин. Я не спрашиваю, что вам нужно. Я спрашиваю почему? Вы видели его?
По лбу наемника катятся крупные капли пота.
- Видел, - процедил он.
Эвен заметно оживляется.
- Где? На этом пути? Когда?
- Да, на этом пути. Незадолго до того самого чертова дня.
Эв вытаскивает из кармана сложенный в несколько раз лист. Дрожащими руками разворачивает.
- Железнодорожная карта? - удивляется наемник.
Эвен на миг оторывается от карты.
- Док, отпустите его, - возбужденным голосом произносит парень. - Огромное спасибо мистер Бравин. Оружие можете забрать, когда мы уйдем.
Док убирает скальпель от горла и вытирает лезвие о плащ хамелеон наемника. Только сейчас Лен Бравин смог разглядеть этого человека. Старик, лет семьдесят, не меньше. Одет в черные брюки, серый свитер и белый плащ. На ногах туфли из мягкой кожи. Длинные седые волосы, но в отличие от паренька с заметными проплешинами. Не иначе, последствия кислотного дождя. Та часть лица, что не скрыта маской-фильтром, покрыта язвами. На горбатый нос одеты очки с треснутой линзой. На правой руке белая повязка с красным крестом.
- Парень, - обращается Бравин к Эвену. - Ты хоть понимаешь, кто твой спутник?
- Прекрасно понимаю, - отвечает Эвен не отрываясь от карты. - И нахожу его превосходным товарищем.
Очень странная парочка. Слишком явно выделяется на фоне карликовых деревьев и серых пустынь. Не скрываются, наоборот, словно выставляются напоказ, и от этого связываться с ними хочется еще меньше.
Эв, кажется уже, забыл о существовании наемника, и только старый Док настороженно провожает взглядом удаляющуюся фигуру.
***
- Мистер Эвен, что-то случилось? - решается спросить Док, когда они отходят достаточно далеко.
- Я нашел его Док, - Эв показывает на карту. - Мы с тобой сейчас на этом пути. Если верить наемнику, здесь же проходил поезд. Замечаешь что-нибудь?
- Нет ответвлений?
- Верно. Мало того, что этот путь не вливается в сеть других. Он конечен. Это конечная точка нашего пути. Мы нашли бункер. Осталось всего лишь дойти.
***
- Ты сегодня рано дорогой. Что-нибудь случилось? - Мари встречает меня у порога.
- То, что давно должно было случиться, - без настроения отвечаю я. - Уроки в школе отменили. В городе объявили военную обстановку. Готовь чемоданы Мари.
На самом деле чемоданы давно собраны. Но все равно следует пробежаться взглядом по пустым полкам - вдруг оставили что-то нужное.
- Как же так, Леонид? Неужели началось? - щебечет Мари, последний раз пробегаясь по комнатам.
- Нам следовало уехать гораздо раньше. Представляю, что сейчас творится на вокзалах, - вслух размышляю я.
Мари подходит и тянет за плечо.
- Присядем на дорожку.
То, что творится, превосходит все ожидания. Огромное здание вокзала битком набито людьми. Дойти до кассы или до перрона не представляется возможным.
В руках два чемодана. Мари крепко держит меня за руку. У нее на плече дорожная сумка с едой на пару дней.
- Ну давай пробираться к кассе, - пытаюсь произнести это бодрым голосом.
Оказывается бесполезно. Будто все люди на вокзале это одна большая очередь, и никто не хочет пропускать или уступать свое место.
У самых касс слышатся крики.
- У меня нет столько денег! Вот, возьмите часы, кольцо. Серьги заберите, только дайте мне чертов билет! Скорей же, пока весь город не взлетел на воздух!
Напротив другого окошка начинается драка - кто-то попытался пролезть без очереди.
- Неужели это начнется? - обреченно шепчет Мари.
Я делаю вид, что не слышу. Начнется ли это? Станут ли два государства запускать друг в друга ядерные боеголовки? Конечно, станут. Если на вокзале, люди готовы друг друга поубивать из-за билета, то, что говорить о правительстве. Голодные волки, дерущиеся за обглоданную кость по имени мир. В любую секунду кто-нибудь из главнокомандующих нажмет красную кнопку. Чертовы психи. Они уничтожат нас всех.
Но я должен спасти Мари. У моего дяди, на севере, есть загородный дом, с глубоким подвалом. Очень надеюсь, что этот подвал сыграет роль бункера. План по выживанию на двойку, но другого варианта у меня нет.
Сейчас проклинаю себя, что не отвез Мари к дяде раньше. Лишь бы не было слишком поздно.
К полудню голос из динамика объявляет, что вокзал прекращает работу и приносит извинения за неудобства. Кассиры опускают шторы и закрывают окошки. Огромная толпа неподвижна. Каждый решительно настроен уехать. Охранники бояться высунуть нос.
Еще через два часа объявляют, что все рейсы отменяются и просят разойтись.
Мы с Мари сидим на чемоданах и держимся за руки. Те люди, что успели купить билеты, кричат от досады. Наконец недовольство достигает апогея. Летят скамейки, бьются стекла. Начинается настоящий бунт.
Не сговариваясь, толпа двигается в сторону путей. Я, держа Мари за руку, пытаюсь протиснуться к выходу. Все тщетно. Людей с каждой минутой прибывает и словно течением нас выносит на перрон.
Голос из динамика донес, что по четвертому пути пройдет правительственный экспресс, и попросил освободить дорогу. Толпа ревет как раненый зверь.
Я очнулся на перроне. Растоптанные чемоданы валяются по всему вокзалу, и даже не пытаюсь найти свои. Оглядываюсь по сторонам. Где Мари?
- Мари! - в панике кричу я. - Где ты, Мари!?
Толкаясь, мечусь от одного пути к другому. Везде стоят люди. Везде. В какой-то момент в голову приходит мысль, да горите вы все, в самом деле! Горите в аду, мне нужна только Мари.
Найти жену среди тысяч разгневанных граждан кажется невозможным. Я не перестаю кричать.
Наконец, вдалеке, слышится отклик:
- Леонид! Я здесь!
Я толкаюсь как одержимый. Кажется что это огромная драка, где каждый норовит кого-нибудь толкнуть. Уже не обращая внимания на разгневанные крики в мой адрес, я продолжаю грубо пихать и оттаскивать. Несколько раз приходится работать кулаками, но во всеобщей свалке в погоню за мной не кидаются.
Издали слышится шум поезда. Отчаянные люди видят в нем единственный шанс спастись, уехать подальше и зарыться глубже. Десятками спрыгивают на рельсы, образуя живую стену.
- Не дадим правительственным прихвостням проехать! - кричит кто-то.
- Мы тоже имеем право на спасение, - подхватывает другой.
Люди словно вода заполняют четвертый путь. И тут я замечаю, что в массе этой живой стены, Мари беспомощно машет руками и кричит. Хрупкое тело плотно прижато со всех сторон, и никто не обращает внимания на крики.
Ярко-зеленый правительственный поезд неумолимо приближается. Он вовсе не собирается останавливаться. Просигналив пару раз для приличия, экспресс проходит сквозь толпу, как нож проходит сквозь масло.
Ноги подкашиваются и отказываются идти дальше. Я просто ничего не смог сделать. Остекленевшим взглядом наблюдаю, как в воздух взлетают кровавые ошметки.
Пару капель крови попадают в лицо. Жмурюсь, а когда открываю глаза, все окрашивается в кровавый цвет. И ярко-зеленый поезд становится красным. Он промчался с огромной скоростью, но для меня время остановилось. Снова и снова я вижу перед собой, как экспресс врезается в толпу людей. Как Мари, что-то пытается мне крикнуть. По губам можно догадаться, что это слова 'Я люблю тебя'. В следующее мгновение все скрывает кровавый поезд. Руки опускаются. Поезд промчался за доли секунды, оставив кровавое месиво на рельсах.
Кулаки сжимаются. В слепой ярости, из памяти стирается, что я интеллигентный человек, учитель физики в старших классах. Остается только ненависть, а вокруг ненавистные мне люди. Теперь все люди ненавистны.
Я дерусь с толпой. Крушу кулаками мягкие тела. Но толпа не чувствует комариные укусы и поглощает меня.
Нет, не бьют. Просто мнут, топчат. Задыхаясь, от недостатка воздуха, выплевывая кровь, проклинаю человечество и мечтаю, чтоб скорее настал ядерный апокалипсис.
Прихожу в себя где-то в углу, рядом с киоском продуктов в дорогу. Вокруг много трупов. Отовсюду слышатся стоны.
- Куда шел это поезд? - пытаюсь узнать я у раненного мужчины.
Он продолжал стонать. Я отвешиваю пощечину.
- Куда шел чертов поезд? - кричу я.
Мужчина дергается, по лицу пробегает судорога боли и огонек жизни в глазах гаснет.
Как удается узнать позже, на вокзале данных по поезду нет. Даже на самом поезде, по словам очевидцев, не значилось ни место отправления, ни назначения. Поезд из неоткуда и в никуда.
А затем приходит Ядерный день.
В Новом Мире выживает много людей. Но из-за смерти одного особого человека интеллигентный учитель физики в старших классах превращается в жестокого наемника Лена Бравина.
- Я узнаю, кто ехал на этом чертовом поезде, - шепчет наемник, наблюдая из темноты за Доком и Эвеном. - Узнаю, и уничтожу.
***
- Он следит за нами, мистер Эв, - произносит Док, не поворачивая головы.
- Я знаю, - отвечает Эвен, подкидывая веток в крохотный костер.
- Мне убрать его?
- Не беспокойся. Этой ночью ему хватит забот, - удобней устраивая седалище на холодной шпале, проговаривает Эв. - Да и тебе, Док, следует позаботиться о своей безопасности.
- Ночью что-то будет?
Эвен кивает.
- Дайвульфы, - уточняет парень. - Трое может четверо. Крадутся в паре десятков метров.
Док берет в руки палку и сует в костер.
- У меня только три ракеты мистер Эв, - наблюдая за горящим концом палки, говорит Док.
- Хорошо, - усталым голосом бурчит Эвен. - Одного беру на себя.
Дайвульфы, мутировавшие волки. Жуткие создания, с толстой шкурой и быстрой регенерацией. Простыми пулями их не возьмешь. Так же как человек, не брезгуют любой пищей.
Эван запускает руку в глубокий карман куртки. Достает небольшой прибор, щелкает кнопками.
- Док! Слева! - вскрикивает Эв, не отрываясь от прибора.
Док мигом вскакивает, поддевает носком туфли угли костра и отправляет в морду выскочившего дайвульфа. Зверь визжит и яростно скребет лапой глаза.
- Этот твой, Док! - выкрикивает Эвен.
Несколько секунд хватает Доку, чтоб зарядить ракетницу. Сигналка ударяет точно в лоб чудовищу. Вспышка освещает края разорванного черепа. Док замечает еще троих дайвульфов заходящих с разных сторон.
- Мистер Эвен! - кричит Док, заряжая новую ракету. - Они вас точно не тронут?
- Не посмеют, - уверенно отвечает Эв. - Они боятся меня больше огня.
Вторая ракета попадает ближайшему дайвульфу в глаз. Остаются двое.
- Последняя ракета, мистер Эвен, - предупреждает Док.
Дайвульф отталкивается мощными лапами от земли и, разинув пасть, целит на шею старика. Последняя вспышка сигнальной ракеты и зверь падает на рельсы. Оставшийся дайвульф щелкает зубами в сантиметре от шеи доктора.
- Мистер Эвен! - кричит Док, избегая смертельной пасти, и выхватывая из кармана скальпель.
- Секунду! - пальцы Эвена не отрываются от незнакомого устройства, - Да работай, же... черт!
Скальпель вонзается в бок чудовищу. Разъяренный зверь, словно не замечает боли, мощной лапой прижимает старика к земле. Док ощущает смрад из пасти, на лицо капает слюна с мерзкого языка.
Неожиданная вспышка освещает железную дорогу. Яркий луч лазера пробивает тело монстра насквозь. Издав предсмертный рык, дайвульф падает на старика.
Эвен спрятав прибор в карман, помогает Доку спихнуть тяжелую тушу.
- Вы заставили меня понервничать, мистер Эв, - отдышавшись, шепчет Док.
- Извини, я использовал весь оставшийся заряд, теперь это просто безделушка.
- И вы не боитесь мне это рассказывать? - удивляется Доктор, отряхивая белый плащ.
- А почему должен бояться? - удивился в ответ Эвен.
Док молчит.
- Мистер Эвен, вы знаете, ради чего я отправился с вами пять лет назад?
- Конечно, знаю, - беззаботно кивает Эв. - Чтобы вырезать и продать мои органы.
Старик снова молчит.
- Я в вас не ошибся Мистер Эвен. Вы очень опасная личность.
Док поворачивается к Эву.
- Вы не уже не первый раз спасаете мне жизнь. Но сегодня пожертвовали последним зарядом страшного оружия, - Док щурилтя. - А не думали что именно из-за опасения оружия, я не убил вас до сих пор?
- Моя смерть не принесет тебе ничего хорошего, - отмахивается Эв.
- Я рад, что у кого-то сохранилось обо мне хорошее мнение, - усмехается старик.
Доктор наклоняется, чтоб выдернуть из тела зверя свой скальпель.
- Док, у меня к вам тоже вопрос, - обращается Эвен.
- Слушаю.
- Скажите, каково на вкус человеческое мясо?
***
- Доктор Сэм Саммерс, пожалуйста, пройдите в операционную, - усталым голосом зовет медсестра Кэт.
Я поворачиваюсь к Сашке и хлопаю по плечу. Он явно идет на поправку и уже может сидеть на краешке кровати.
- Мне пора, - Сашка грустно смотрит на меня. - Давай выздоравливай, ты у нас самый здоровый пациент, так что должен служить примером остальным, - я еще раз хлопаю его по плечу, и еле перебирая ногами, плетусь в операционную.
Бесконечная ночь. Счет дням потерян. Все сливается в бесконечную тьму. В тесном бомбоубежище, освещаемом тусклыми лампами, не понятно когда день сменяет жуткая ночь. Когда был Ядерный день? Я уже забыл. На поверхности до сих пор что-то грохочет и взрывается. Однако крики до нас не доходят. Там на поверхности зарождается Новый Мир.
А здесь мы разгребаем остатки старого. В слишком тесном бункере размещены семь врачей и двадцать пострадавших. После того как принесли последнего пациента, дверь захлопнулась, слышался грохот падающих камней. Выход завалило намертво. Может быть и к лучшему. Теперь мы недосягаемы сумасшествию Нового Мира.
Но рано радоваться. Бункер предназначен лишь для оказания первой помощи, а не для продолжительного проживания. Кроме аскорбиновой кислоты, глюкозы и бутылок дистиллированной воды, в нем нет ничего съестного.
Пятнадцать человек в коме. Семь врачей включая меня, как могут поддерживают в них огонек жизни. Скоро некоторые начинают им завидовать. В коме, голод не терзает.
Аскорбиновая кислота кончается почти сразу. Таблетки глюкозы пытались растянуть дольше, но для поддержки работоспособности, приходилось глотать горстями. С водой чуть проще. Бункер оборудован вместительным баком в несколько сотен литров. И ценные бутылочки оставлены на черный день.
Как-то раз мы пробовали сварить компот из аскорбинки. Поставив процедурную кастрюлю на газовую горелку, высыпали пару упаковок и залили водой. Получился недурной лимонад. Но на воде долго не прожить. И судя по нашему состоянию, тот месяц, что человек способен продержаться без еды, давно прошел. Очень давно.
Опираясь на тумбочки и кушетки, добираюсь до операционной. Меня встречают шестеро полумертвых товарищей. Мы слишком много работаем и слишком мало едим.
Медсестра Кэтти смотрит на меня своими грустными карими глазами. На операционном столе лежит капитан Гришковец. Взрывом ему оторвало обе ноги. Туловище посекло осколками. Лицо, покрытое шрамами, выражает заслуженное спокойствие и умиротворенность. Вокруг стола стоят хирург Шмидт, еще две медсестры Зоя и Флюра, терапевт Николай Кондратьев, и кардиолог Луночкин. Все, кого успели собрать в последние часы перед бомбежкой.
- Что у нас, с воякой? - бодро спрашиваю я. - Кэтти? Почему он не подключен к аппаратам? Где кардиограмма? Зачем меня вызывали?
Я почти рефлекторно пытаюсь нащупать пульс капитана.
- Он... он мертв? Что это значит? Зачем вы его сюда притащили?
В глазах коллег непонятный блеск.
- Саммерс... мы не выживем... надо что-то решать, - сухо произносит ко мне Шмидт.
- Решать что? - не понимаю я.
- Как нам выжить, - заканчивает фразу Кондратьев.
- И как?
Шмидт скальпелем указывает на тело капитана.
- Что ты имеешь вви... да вы в своем уме? - кричу я. - Если это шутка, то мне хватило черного юмора нашего правительства.
- Тише, доктор Саммерс, - просит Кэтти. - Вы думаете, нам приятно? Думаете, мы легко на это пошли? Но только так есть шанс выжить. И спасти жизни оставшихся больных. Не будет нас - умрут они.
- Да я сам себя зарежу! Это же выходит за все пределы! Я не позволю! Мы же цивилизованные люди!
- Саммерс, - Шмидт опасно направляет скальпель в мою сторону. - Мы цивилизованные люди без цивилизации. Нас никто не посмеет осудить. Это ради спасения девятнадцати людей, что лежат в соседней комнате.
- Да хоть ради всего мира... если мы перейдем эту черту, обратно дороги не будет. Вы понимаете? Нас не простят! Мы сами не простим!
- Доктор Саммерс, - произнесла Зоя. - Мы доктора должны держаться вместе. Не будете резать вы, это сделает доктор Шмидт. Но есть будем все... мы не имеем право терять силы... от нас зависят жизни других.
Пячусь к выходу из операционной.
- Я в этом решительно не участвую! - заявляю я и поворачиваюсь к двери.
Прикрывая проход, стоит Кэтти со шприцом в руке.
- Доктор, вы слишком напряженны. По-моему вам надо успокоиться.
Я ничего не успеваю сделать, игла легко входит под кожу и снотворное разносится по венам.
Мясо со спины, отправляют на варку. Остальное прячут в морозилку. Внутренние органы выбрасывать тоже не спешат. Печень поджаривают на сковороде.
Меня привязали ремнями к кушетке в операционной. Все блюда нашего нового меню готовятся на моих глазах. Два раза рвало водой. Есть категорически отказываюсь. А когда начинаю кричать и пытаюсь вырваться, мне вкалывают снотворное.
Не знаю, сколько прошло времени, но когда находился в беспамятном состоянии, кто-то насильно впихнул в меня кусок вареного мяса. Челюсти разжевывают его с такой скоростью, будто боятся что отнимут. Начало положено. Сладковато нежный вкус человеческого мяса навсегда выжигается в мозгу.
|