Свой план я построила, что называется, на современных технологиях. Мой адвокат, знающий все необходимые коды, не выходя из своего офиса, переводит нужную сумму на счет, указанный Гранатой. Как в кино! Имя человека, заплатившего долг, покрыто мраком. В конечном счете, какая Гранате разница, кто ему переведет эти деньги?! Его же никто не собирается кидать. Единственный человек, которого пришлось 'засветить' в данной ситуации, это мистер Ландвер. Но я пошла на такой шаг сознательно, с его разрешения, потому что он совершенно официально действующее лицо, его можно сколько угодно проверять, никаких подвохов не найдешь. И, в конце концов, я плачу ему за это деньги. И какие деньги!
В плане существовал единственный тонкий момент - подтверждение, что вся сумма переведена и находится на нужном счету. Я панически боялась, что подлец Граната денежки куда-нибудь по-быстрому скинет, а сам скажет, чтобы меня и Мишаню обвинить в грязной игре, что ничего не получал. Поэтому требовала от Макса обратить особое внимание на получение официальных банковских подтверждений на все операции.
Но я недооценила страха самого Гранаты быть обманутым. Сначала он вел переговоры с Лондоном весьма активно, обсуждая какие-то нюансы перевода и торгуясь, можно сказать, за каждый доллар. Было ясно, что он тянул время. А потом наступила пауза, и я решила, что она легко объяснима как чисто техническая. Подходя с житейских позиций, я бы тоже задумалась о том, какой подставить счет, чтобы на него вот так просто упали три миллиона баксов. Но оказалось, что думал он совсем о другом.
Было начало октября. Ранним утром я стояла у окна, любуясь золотисто-зеленым видом нашего дворика и рассуждая на тему: почему все уже сказано до меня? '...Унылая пора, очей очарованье...'
Я только что проводила мужа на работу (сына, от греха подальше, пару дней назад отправила к родственникам в Питер) и собиралась завтракать. Но тревожные мысли, неизвестность и непредсказуемость моего противника не давали возможности сосредоточиться на текущих делах. Меня, как обычно в такие минуты, тянуло к окну, к виду этого постоянно движущегося золотого моря с островками зелени. Я выбрала свой крошечный островок и с восторгом наблюдала, как мужественно он противостоит накатывающим на него волнам осени и холода, замаскированным теплым желтым цветом. От этого увлекательного зрелища меня оторвал звонок Макса.
- Кэтрин, доброе утро. У нас изменения. Нужно все обсудить...
Но в этот самый момент зазвонили в дверь и, причем, весьма настойчиво.
- Макс, сейчас. Ко мне кто-то пришел. Я перезвоню.
На пороге стоял уже знакомый здоровенный детина, при виде которого я слегка (очень мягко сказано) остолбенела. Он аккуратно вынул из моей руки аппарат и, отключив его, положил к себе в карман. А потом бочком, мимо меня, продвинулся внутрь квартиры. За ним оказался Граната.
- Доброе утро, Катерина Михайловна! Как спалось? - Не скрывая любопытства, он разглядывал меня с ног до головы, одетую в утренний халат, из-под которого выглядывала ночная сорочка.
- Что случилось? Чем обязана вашему визиту? - Напустила я на себя раздраженно -недовольный вид, хотя внутри все сжалось от страха.
За спиной у Гранаты, на лестничной площадке, маячил еще один внушительного вида коротко стриженный парень. Я непроизвольно сделала шаг назад, и мой непрошенный гость вошел внутрь, закрывая за собой дверь.
- Да вот, хочу с вами слетать кой-куда.
- Куда? Зачем?
Что ты такое придумал, змий? Тебе деньги сами в руки идут, а тебе все неймется.
- Да скрывать-то в общем нечего, - отвечая как бы не только мне, но и себе самому, сказал Граната, - в Лондон. Не доверяю я этим компьютерам, интернетам, кодам и всякой другой, извините, хренотени. Наличные все же лучше виртуальных. Так что едем за деньгами. Адвокат ваш уже в курсе.
Так вот что ты задумал. Мной, значит, как живым щитом прикрыться. Хорошо, я знаю, что никаких 'кидков', как у вас говорят, не предвидится, а то бы умерла со страха.
- А зачем же вы сами летите, Виталий Николаевич? Послали бы кого-нибудь...
- Катерина Михайловна! Вы что? Такую сумму доверить кому-нибудь? Да и адвокат ваш настоял, чтобы я сам был. Ему, видите ли, мои гарантии нужны.
И тут до меня дошло, что сумма действительно не маленькая, а очень даже большая. И как же Макс в такой короткий срок ее раздобудет, если его полномочия распоряжаться денежным капиталом закончены?
- Собирайтесь, Катерина Михайловна. Вещей много не берите, сегодня же вечером обратно, если все, конечно, благополучно пройдет.
Охранник, осмотрев каждое помещение в квартире, вышел. Я направилась в спальню переодеться. Граната последовал за мной.
- Вы мне дадите одеться? - Спросила я, открывая дверцы шкафа и занятая только одним вопросом, выработанным, как условный рефлекс, что надеть? Поэтому его действия оказались совершенно неожиданными. Он схватил меня и развернул к себе.
- Если честно, Катенька, я бы вас с удовольствием раздел. - Бросил взгляд на стенные часы за моей спиной. - Может, успеем?
- Вы с ума сошли! - Я отпихнула его со всей силы. - Вы что-то перепутали, Виталий Николаич! Я не продажная девка, чтобы со мной за двадцать минут перепихнуться!
- Любая женщина чего-то стоит.
- Я стою дорого!
- Знаю. - Глухо ответил он и вышел из комнаты.
Кто бы знал, как я устала чувствовать себя бандерлогом, чудом вырвавшимся из железных объятий удава.
Граната взял с собою только одного охранника, который следил за тем, что творится вокруг. Сама же я была в цепких руках самого Каа. С ужасом приходилось констатировать, что я выпустила ситуацию из-под контроля, и сейчас она развивается по чужому сценарию. Единственным утешением было то, что Граната поверил в нашу сказочку. Даже такой гад в глубине души верит, что на белом свете еще остались порядочные люди, помнящие добро.
При прохождении всевозможных контролей он крепко держал меня за руку или прижимал к себе.
- Да не волнуйтесь вы так, Виталий Николаич. Никуда я от вас не сбегу.
- А может быть, мне приятно, Катенька, - игриво отвечал он, внимательно поглядывая по сторонам.
А мне вот нисколько. Впервые я посмотрела на него, как на мужчину: представительный, одет очень прилично. Лицо, правда, простоватое, не как у Макса...
Макс! Прости меня, дуру, что втянула тебя в эту авантюру! О требовании Гранаты выплатить ему долг наличкой ты узнал только сегодня. Думаю, именно об этом ты хотел переговорить со мной. Граната сказал, что сегодня же возвращаемся обратно. Почему он дал тебе такой маленький срок? Я, конечно, не профессионал в разборках, но даже на мой дилетантский взгляд подобные дела не решаются в такие нереальные сроки. Вывод один: Гранате не нужны эти деньги. Неужели желание оставить навсегда в своих должниках Мишаню и Павла пересилило? Неужели я ошиблась? Или он, рассчитывая, что к назначенному времени ему не соберут необходимой суммы, таким образом хочет увеличить долг? Говоря современным языком: 'разведет, как кроликов, и заставит отвечать за базар'. В любом случае он остается в выигрыше, если только Макс не найдет выход. Какую же игру ты затеял с бандерлогами, 'несчастный пожиратель дохлых ящериц'?
Расположившись в кресле самолета, я снова принялась рассуждать: 'А, собственно говоря, чего я боюсь? Первое, Граната узнает, что именно я выплачиваю ему этот долг, так как значусь владелицей огромного состояния. Что он со мной сделает? А черт его знает! Возьмет в заложницы, будет требовать выкупа. Ну, что ж поделать? Заплачу. Будет держать при себе, заставит выйти за него замуж. Приставал ведь уже, ничего не зная о деньгах. Брр! Даже думать об этом не хочу! Второе. Мой адвокат не успеет собрать необходимую сумму... Почти три миллиона долларов!'
Еще полгода назад подобная цифра присутствовала только в моих фантазиях и воображении. Я настойчиво приучала себя к ее реальности. Кому бы рассказать, сколько времени мне понадобилось убедить себя, что у меня есть эти деньги. Сколько методик я перепробовала, представляя в своих медитациях два 'дипломата', битком набитых бело-зелеными купюрами. Я не знала, откуда я их получу, но то, что они будут, сомнений не было. Поэтому Павел и считал, что у меня 'поехала крыша'. Но Система работает безотказно, нужно только научится понимать, что от тебя хотят, что ты должен в себе изменить, чтобы картинка с 'внутреннего экрана' стала реальностью. Вместе с адвокатским звонком о наследстве пришло осознание, что я докопалась до истины.
Искоса взглянула на сидящего рядом Гранату. Он со знанием дела потягивал вино из пластикового стакана. Неужели я не ошиблась, и он носит тот мой перстень? Правда, ему он в пору только на мизинец. Но такой бриллиант смотрится везде... Павел подарил мне его на десятилетие нашей свадьбы как символ счастья и процветания. Еще бы, чистейший двухкаратник, брызжущий радугой искр. Судьба, к сожалению, преподнесла свой сюрприз, оценив и этот камень, и сами наши жизни по другому прейскуранту.
Я прекрасно знала, что рано или поздно мне придется снова пережить в воспоминаниях свой страх, чтобы излечиться от него. Для меня оказалось не так то просто подойти к той черте, за которой возможно выпустить его из себя, если не окончательно, то хотя бы по частям. Наверное, потому, что с самого начала он представлялся в виде намертво сковавшей меня ржавой проволоки, острые колючки которой, глубоко вонзились в тело, сердце и душу. И избавиться от этой проволоки страха означало вырывать его из себя с кровью и мясом, превозмогая боль.
Это случилось в конце ноября 1998 года. К тому времени мы уже отдали все, что имели. А долгов еще было много. Павел перевез нас с сыном на квартиру своих знакомых, которые после дефолта рванули в Америку. Он тоже готовил наш отъезд. Но не успел.
Как сейчас помню, зазвонил мой мобильный, но я знала, что это не Пашка. У нас была договоренность, что сначала он дает два-три звонка и выключается, и лишь потом перезванивает. И хотя на экране высвечивался его номер, я знала, что это не он. Звонили долго и настойчиво. У меня был шанс не отвечать, как мы с ним и условились, но ... я нажала на кнопку.
- Алло, Катерина Михайловна? Здравствуйте. -- Голос был вкрадчивый, деланно сочувственный. - У вашего мужа большие проблемы. Вы ему очень нужны.
Внутри все похолодело от страха. Врать не буду, в первую очередь за себя, ведь не просто так я им понадобилась. Потом за сына, он вообще был ни при чем в делах взрослых, потом за мужа. Страшнее всего было умирать в муках.
Димке было тогда восемь лет. Я бросилась звонить к соседям, пытаясь его спрятать. Но никто на мои звонки дверь не открыл. Осознав свое полное бессилие, я вернулась в квартиру.
Что делает человек в минуту смертельной опасности? Хотя я от религии далека, мне представляется, что нормальный человек в таких случаях обращается к Богу. Я встала на колени и взмолилась о помощи, умоляя спасти меня, сына, мужа. Я обещала, клялась, божилась, что изменюсь, что стану по-другому относиться к жизни, к Богу. До этого момента у меня не было никакого опыта в общении с Высшими силами. Я просто с жаром и воодушевлением повторяла просьбы и клятвы. Перед глазами были темнота и пустота. И вдруг все озарилось ярким белым светом, и на его фоне возникло прекрасное женское лицо. Это продолжалось пару секунд. Я тряхнула головой, желая убрать непонятное видение. Ведь я же обращаюсь к Богу! Причем здесь женщина?! Но она появилась вновь, и теперь я разглядела ее хорошо. Тонкий овал лица, нежнейшая светлая кожа, блестящие черные волосы, уложенные косами в причудливой прическе. И глаза! Огромные, миндалевидные, ярко-изумрудного цвета. Они бесконечно переливались, играя всеми оттенками зеленого, излучая мягкий теплый свет. Их, не задумываясь, можно было отличить от любой другой пары глаз - в них не было зрачков. Эта необыкновенная женщина смотрела на меня, как бы говоря: 'не бойся, я буду с тобой!'
Когда за мной и Димкой приехали люди Гранаты, пришло спокойствие. Страх остался, еще какой страх! Ушла суетливость, так свойственная мне, как любой другой женщине. Не хотелось ни причитать, ни плакать. Откуда-то изнутри меня шли знания, как нужно себя вести: не плач, не шуми, будь спокойна, прижми крепче сына. Если честно, в тот момент мне было все равно, сама я неосознанно руковожу своими действиями, или кто-то дает мне эти знания, защищая меня.
Нас привезли на фабрику и ввели в комнату, где в углу лежали Павел и Мишаня, без признаков жизни. Весь пол был в крови. Я бы, наверное, умерла тут же на месте от страха, если бы не Димка. Машинально я прижимала его к себе и думала только об одном - как закрыть ему глаза и встать так, чтобы он не видел ужаса происходящего. Этот гад, сидящий сейчас рядом со мной и смакующий вино, успокоил меня, сказав, что ребята живы.
- У вашего мужа, как я уже говорил, большие проблемы. Не хочет отдавать то, что ему не принадлежит. И если вы ему сейчас не поможете, Екатерина Михайловна, эти проблемы будут у вас.
Он говорил со мной подчеркнуто вежливо, на 'вы', по имени-отчеству, но от этого обращения кровь стыла везде, ноги и руки стали ватными, сердце замерло в самом сжатом своем состоянии, язык онемел. Голова... Вот голова почему-то продолжала соображать. Именно тогда я впервые подумала о стоящем передо мной человеке как об огромной противной змее с холодным пронизывающим взглядом, выдавливающей из себя слова как ядовитые укусы. И этот яд парализовывал все, кроме страха, животного страха страшной смерти. В тот момент я не сомневалась, что это мой последний час. Что это конец, чудовищный финал легкой, бездумной жизни. 'Я согласна за все платить, Господи! Но не слишком ли это большая цена за несколько бесцельно прожитых лет? Дай мне хотя бы еще один шанс! Последний, Господи!' И я снова увидела прекрасное женское лицо. Из необыкновенных глаз шел поток знаний: 'Не бойся, я с тобой!' Страх тут же отступил.
- Так ведь нечего больше отдавать. - Начала я отвечать, сама удивляясь, что нахожу для этого силы. - Все, что можно было, уже отдали. Ничего не осталось ни здесь на фабрике, ни из личного имущества. Всю недвижимость, машины, сбережения, все золото, камни, все отдали или переписали. Вот только одно колечко оставила на черный день. Хотите - возьмите. - И я протянула ему этот перстень.
- А где вторая баба? - Заорал он своим кабанам. Те стали что-то говорить, оправдываясь.
-- Люба ушла. Когда Миша стал все имущество переписывать, она от него ушла. - Не вовремя решила я заступиться за Мишкину жену.
- А вы остались, Катерина Михайловна? Вы так своего мужа любите, что готовы с ним разделить его проблемы? - Глядя на меня в упор своими ледяными пустыми глазами, спросил он. - А может, и расплатиться за него?.. Вы - женщина интересная... с такой и натурой можно взять... Мы могли бы ...
Его неоконченная фраза повисла в гробовой тишине. Он, как и подобает удаву, одним движением своего хвоста сдвинул с места тот роковой, плохо лежащий камушек, который, зацепив за другие, вызвал лавину самых низменных человеческих инстинктов и поступков, устоять в которой требовались сверхчеловеческие усилия. После секундной паузы началось оживление, предвещавшее то, чего я подсознательно боялась все время. Вокруг меня образовалось кольцо из двадцати здоровенных 'быков', тесно вставших друг к другу. От бандитской униформы воздух стал плотным, смрадным и черным до такой степени, что невозможно было ни вдохнуть, ни выдохнуть. Их тошнотворное дыхание обжигало. Я видела мерзкие, поганые, прыщавые рожи, похотливые оценивающие и раздевающие взгляды. Они стояли, облизывая губы и глотая слюни, потекшие из полуоткрытых ртов. Самые нетерпеливые расстегивали ремни. Мне казалось, что я уже чувствую грязные лапы, потянувшиеся ко мне, оттаскивающие Димку и срывающие на мне одежду. Еще доля секунды, и двадцать здоровенных членов вонзятся в меня и раздерут мое тело в клочья. А напротив - этот мерзавец с холодными змеиными глазами, готовый дать команду 'фас' и...
Сколько времени это длилось? Долю секунды длиною в жизнь? Сейчас об этом легко рассуждать, хотя нет, и сегодня страшно. А тогда, откуда пришло это понимание, что до тех пор, пока я буду разговаривать с ним, вызывая интерес к моим словам, меня не тронут? Я никогда не умела говорить, а когда была в центре внимания, вообще начинала заикаться. Но тут слова полились сами, и как раз те, что были нужны. Наверное, потому что знала, что мне ничего не надо бояться, и что Она со мною.
- Спасибо, что на три миллиона долларов оценили. Правда, от этого у вас денег не прибавится. А я могу вам сказать, где их можно взять.
- Где же? - Мне удалось заставить его отвечать. Теперь надо постараться как можно быстрее перевести разговор в другую плоскость.
- Вон там, в углу лежат ... - я кивнула на окровавленную массу, откуда только сейчас послышались глухие стоны.
- Это? - Он брезгливо скривил рожу. - Какой от них толк, если у них нет ничего? Сейчас добьем и закопаем.
У меня внутри в очередной раз оборвалась натянутая струна моей жизни, но я уже знала, что говорить.
- Зачем же их добивать? Ведь они же ювелиры. Мишаня, тот вообще мастер от Бога, второго такого редко сыщешь. Если вы ему, конечно, руки не повыламывали и мозги не вышибли. Да и мой за столько лет навострился неплохо. - Я почувствовала, что действую в верном направлении, сбивая у этих любителей желание 'отведать комиссарского тела'. Глядя, не мигая, в черный холод зрачков этого удава, я молила об одном: 'Ты только отвечай мне. Тебе же деньги нужны, так давай будем о них говорить'. - Ведь вы же ... Простите, не знаю вашего имени-отчества...
- Виталий Николаевич. - Процедил он сквозь зубы.
- Ведь вы же, Виталий Николаевич, до дефолта проблем с ними не имели? Свои проценты регулярно получали. Вы посмотрите, какой у них оборот был! Какие заказы они выполняли! Вы хотите вернуть свои деньги? Хорошо. Помогите им начать работать, и пускай они по частям свой долг возвращают. - Ну, наконец-то, мы перешли к деньгам и способу их получить обратно.
Теперь перед глазами этих уродов сверкали груды золота и бриллиантов, которые я рисовала в их воображении.
- Хорошо! Я подумаю. - Граната дал команду бригаде ждать его снаружи, у машин.
'Господи! Спасибо тебе за то, что спас, за то, что поверил. Только скажи мне, кто Она?'
Я наклонилась над мужем, с ужасом дотрагиваясь до его окровавленного лица, и тут услышала вопрос, повергший меня в очередной шок, только маленький:
- У вас есть деньги? - Это спрашивал тот самый гад, только что отдававший меня на растерзание своих 'пацанов'.
От удивления я замотала головой, забыв о существовании каких-либо подходящих слов. Он стал шарить по своим карманам и извлек оттуда несколько пачек долларов и протянул их мне.
- Возьмите. Это вам за кольцо. Когда очухаются, - он указал кивком на Павла и Мишаню, - пускай позвонят. Да смотрите, чтобы никакого шума, никаких ментов.
Удивление удивлением, но деньги пересчитать я не забыла. Он дал мне пять тысяч, хотя камень стоил в четыре раза дороже. Но именно на эти деньги я выходила мужа и его друга.
Я еще раз украдкой взглянула на своего соседа: да, это мой перстень, он его даже не переделал.
Так получилось, что я спасла всем нам жизнь, но надела пожизненное ярмо. Отдать более трех лимонов баксов в обозримом будущем не представлялось реальным. Но именно с того самого момента все в моей жизни изменилось. В бытовом плане все ясно - я стала женой бывшего 'нового русского', со всеми вытекающими отсюда последствиями. Изменилось нечто другое - я сама.
Очень скоро я ощутила, что та моя клятва, данная Высшим силам в самую трагическую минуту моей жизни, оказалась не пустыми словами. Меня спасли, чтобы дать мне возможность начать новую жизнь, но уже осмысленную, наполненную новым содержанием и отношением к себе, к своим близким, к окружающему миру, к великим законам Вселенной и к Богу. Меня стали вести шаг за шагом, подбрасывая то нужную информацию, то встречи с людьми, роль которых сводилась к открытию новых направлений в моих поисках, а потом дали систему для понимания самых глубинных причин сегодняшних проблем, а иногда и трагедий. Поэтому когда при мне кто-либо говорит, что, дескать, глупости, никакой кармы не существует, я только с сочувствием могу на того посмотреть. Вселенские законы работают независимо от нашей веры в них. Ведь все уже сказано до нас: незнание закона не освобождает от ответственности перед ним. Нужно только осознать и понять, что эти слова-откровения имеют прямое отношение к карме каждого: 'Закон суров, но это закон. За все в жизни надо платить'. За плохое - расплачиваться. А за хорошее? Получать награды. Примитивно? Наивно? Но это так.
В последствии, когда с помощью регрессий я довольно хорошо изучила свои прошлые воплощения, то поняла, что имела абсолютно реальный шанс погибнуть, так как приблизительно в этом возрасте меня настигала смерть. И если бы я не поклялась, что начну что-то понимать про эту жизнь, все могло бы окончиться по-другому. Мне поверили и затем строго следили и спрашивали, если я чуть уходила в сторону.
И, конечно же, мне поведали, кто была та необыкновенная женщина, открывшая свой прекрасный лик. Это была Богиня, женская сущность Бога. Та его активная и подвижная сущность, которая спешит на помощь к тому, кто сознательно обращается к Богу, защищая от любых опасностей. Она стала моим Духовным наставником, Учителем, Судьей самого Высшего Суда, куда я обращалась по многим важным для меня проблемам, моим поводырем, ведущим от одной вехи к другой на сложном пути познания. И всегда, всегда я благодарила Ее, так же как и сейчас: 'Има, родная, спасибо тебе!' Почему 'Има'? Потому что в одной из медитаций она сказала, что я могу называть Ее так. Кто-то величает Ее Изида, Ажна, Иштар. А мне Она разрешила звать себя совсем по-другому.
Я снова скосила взгляд: мой сосед спокойно сидел, откинувшись в кресле с закрытыми глазами.
Так какую мину ты мне решил подложить? Не зря же тебя называют Гранатой. Гадать бесполезно. Нужно искать выход. А он только один - деньги! И их может достать только один человек - мистер Ландвер.
Я тоже до отказа откинула спинку кресла и закрыла глаза. Мне не нужно долго звать или представлять Ее. Она появляется на моем внутреннем экране, как только я подумаю о Ней. 'Има, родная, как я могу помочь Максу? Что мне нужно сделать? Помоги мне, как Ты это делаешь всегда!' И лучистый поток Ее изумрудных глаз принес только одно слово 'свет!'.
... Мне сразу показали его, сидящего за столом в кабинете Самоэля. Темный костюм, светло-светло голубая рубашка, темно-бардовый галстук. А вот и лицо, гладковыбритое. Темно-карие глаза под ровными стрелками бровей, усмешка на красивых чувственных губах. Коротко постриженные волосы с легкой проседью на висках. Кажется, все. А теперь свет! Больше света! Еще больше!!! Думай, Макс, думай! Ты должен все сделать правильно. Ты должен найти выход. Я знаю, ты умный, самый умный! Ага! Ты его нашел! Перед тобой два кейса, набитых деньгами. Ты хочешь еще больше света? Да хоть залейся... Спасибо тебе, Има! Спасибо за все, родная!