Аннотация: "Если жить по расчёту и наверняка, То крылья усыхают и вростают в бока. Мне очень жаль, мама, но эти птицы никуда не летят " Машина времени
Пожалуй, стоит начать с "почему".
Для этого, правда, придётся достаточно глубоко заглянуть в колодец времени.
Было время, был я молод и довольно легкомысленно, как я сейчас понимаю, относился к жизни, поскольку особых проблем в ней не имел. Работа в одной из лучших в Союзе лабораторий (в своей области), путешествия по земле и воде, сочинительство песен, свой круг друзей и интересов.
Всё это рухнуло после того, как коллеги по партии, в состоянии алкогольного опьянения, разделили сферы влияния. Вроде бы и чёрт с ними, да нет. Всё пошло в крутом пике вниз.
Началась борьба за выживание. Боевые действия длились 8 лет с переменным успехом и закончились моим полным поражением. Выход был один - уехать из этого " рая". Для меня и моей семьи, такая возможность имелась.
Проживание на новой земле прекрасно подтвердило утверждение о том, что жизнь сначала начать нельзя, её можно только продолжить. Независимо от условий, в которых вы пребываете. Просто, все ваши проблемы приходится решать на новом месте.
Через пару лет "новой" жизни я обнаружил себя полупьяным, сидящим на диване в тёмном зале и бездумно переключающим каналы телевизора.
Жена уже год как ушла устраивать свою личную жизнь, переложив проблемы своего материального обеспечения на спину другого осла, в роли какового и выступал её начальник.
Сын, по своему желанию, остался со мной и, не смотря на все мои старания хоть как-то сохранить домашний уют и тепло, в качестве семьи выбрал друзей и ушёл на улицу.
Поэтому по вечерам , приготовив ужин для нас двоих, я, как правило, оставался один.
Неделями, месяцами, и уже годами. Жили мы в провинции, в среднем, по местным меркам, городке, а как по мне, так просто в посёлке городского типа. Посему досуга здесь не было. Вообще. Машины у меня тоже не было и, поэтому, в выходные дни податься я никуда не мог, поскольку никакой транспорт в эти дни не ходил.
Когда совсем становилось невмоготу, я выбирался в короткие путешествия на пару дней. Побывал на севере страны, полазил по обеим пустыням, имевшимся в Стране, плюс обошёл всё окрестности в радиусе дневного перехода.
Ещё через пару лет я обнаружил себя уже хорошо выпившим в том же зале, на том же диване, перед тем же телевизором, так же переключающим те же каналы. На этот раз всё было намного мрачнее, хотя, казалось бы, объективных причин тому не было.
Сын учился, хотя и не в той школе, в которой я хотел, кроме того, расстояние между нами, к моему большому неудовольствию, увеличивалось. Я работал по специальности в маленькой фирме, но местная специфика уже держала за горло, да и денег хватало только впритык. От зарплаты до зарплаты. Я знал, что многим, таким же, как и я, ещё труднее, но это были другие люди, а жизнь у меня одна. Несмотря на обратное утверждение религиозных фанатиков.
Чувствовал, что в жизни надо что-то опять менять, но что и как, я тогда не знал.
Может быть, надо было просто по-другому взглянуть на всё происходящее. Не знаю.
Короче, это была та же борьба за выживание, только на другом уровне и в другой стране.
И вот однажды, накануне очередных, "никаких" выходных, моя сестра, проживающая, со всем своим семейством в ста метрах, на той же улице, пригласила меня в гости. Это не было чем-то из ряда вон выходящим, поскольку раз в неделю мы собирались у неё отметить конец трудовой недели.
В назначенное время я приплёлся согласно приглашению и обнаружил, что в нашей компании новая гостья.
Я уже давно придаю женской внешности второстепенное значение, поскольку жизнь научила меня тому, что в прекрасной оболочке может оказаться пустота или душа гиены. Обратное утверждение не так образно, но также справедливо. Спору нет, приятно смотреть на обладательницу стройной фигуры и красивого лица, но главное, чтобы это чувство сохранилось после нескольких часов общения с ней. Это я так думаю. Конечно, есть мужчины, которые думают иначе, отводя этому общению такое же второстепенное значение, как и я внешности.
Скажу честно, встреть я её на улице - не оглянулся бы. Ничего яркого, эффектного, только копна чёрных вьющихся волос. Но прямоту осанки и манеры я про себя отметил.
Праздничный обед стартовал, а к вечеру, когда мы уже вдвоём сидели у меня на кухне, было обговорено немало.
Жизнь ввалила нам обоим от души.
Начав с общих вопросов, мы успели рассказать друг другу о себе, о проблемах, о неудачах и победах, о бывших друзьях, об увлечениях и интересах.
Я слушал и рассказывал, потом опять слушал и опять рассказывал. Вечер летел в ночь.
Мы стали встречаться, что представляло собой определённую проблему, так как жили мы в разных городах, у нас обоих было по сыну, да и работа с бытовыми хлопотами не оставляли достаточно свободного времени.
То, что это женщина, которую я должен был встретить в молодости и прожить с ней не один десяток лет я понял быстро. Вернее даже, не понял, а почувствовал. Тактична, умна, доброжелательна, начитана. Я с удовольствием побывал с ней на нескольких выставках в Иерусалиме, о чём раньше и думать не мог.
Понемногу, под её влиянием, моя жизнь стала успокаиваться, входить в какую-то колею. Алкоголю оставалось всё меньше и меньше места. Поскольку ей понравились мои записки о путешествиях и о моей жизни, то, постепенно, я начал их публиковать.
Проснулся интерес к гитаре, моей давней спутнице. Мне стало казаться, что я возвращаюсь к нормальной жизни.
Я был очень благодарен ей за то, что она подарила мне чувство необходимости кому-то и вытащила из жизненной ямы, в которую меня усиленно заталкивали последние 10 лет.
Прошёл год с момента нашего знакомства. Осторожно относясь к нашим отношениям , мы не спешили съезжаться и жить вместе. Тем не менее, это время пришло, и мы решили дождаться окончания учебного года у сыновей и поселиться в новой большой четырёхкомнатной квартире в Иерусалиме.
Так и получилось, что в июне мне пришла в голову идея - прийти пешком к женщине, которая стала мне очень дорога.
Расклад по времени выглядел так. На работе она была занята ночью с пятницы на субботу и потом до обеда в субботу. Такой режим не вписывался ни в одно трудовое законодательство, но иначе ничего не заработаешь. Особенно если у тебя на обеспечении десятилетний сын и престарелые родители. У меня пятница и суббота были свободны. В воскресенье - третий день праздника.
Интрига состояла в том, что наличных денег у меня было только на стоимость билетов в одну сторону, а взять оставшуюся сумму я не мог. А встретиться очень хотелось. Соскучился я.
Вот и весь ответ на вопрос "почему".
А теперь - "как".
Решение пришло мгновенно, как первая строчка в новой песне.
Я достал свою походную карту и через минуту маршрут был готов. Значит, так. В обход арабов у Бейтара. По 38 шоссе на север до поворота к пещере "Сынов Британии" , затем по просёлку к всеизраильской народной тропе, потом по этой тропе через кибуц Цуба до Эйн-Керема, а оттуда мимо аддасовской больницы к юго-западной окраине Иерусалима и вдоль южной кромки города в Восточный Тальпиот. Итого: 44 километра. Если выйти в пятницу в обед, то к обеду в субботу можно дойти. С ночёвкой, конечно. Более половины маршрута проходит по лесу, значит идти можно в тени.
Беру 6 литров воды, две банки сухого питания ( лучше кускус в томате), две "Мевины", шесть пакетиков зелёного чая, пластиковую баночку сахара, палатку, спальник, коврик, анорак, запасные футболку, бельё и носки, газовую горелку, две джезвы.
Иду в армейских ботинках. Всё.
В пятницу, в 13.47 я попрощался с сыном, предупредил его, чтобы заботился о нашей собаке и, вообще, был за хозяина и пошёл. В голове мелькнула горделивая мысль о том, что в Стране найдётся немного женщин, к которым любимый мужчина добирается таким вот образом.
Я спустился по тропинке к 38 шоссе и зашагал на север, к перекрёстку Шимшон. Сразу же за железнодорожным переездом, на повороте шоссе, есть небольшой мостик через ручей Сорек. Это ручей жив всегда, он не пересыхает, поскольку является стоком очистных сооружений, расположенных выше, в горах, в узком ущелье. Пока народ пользуется водопроводом и ест, он вынужден пользоваться канализацией и, следовательно, до тех пор течёт Сорек. Иногда, от этого трёхметрового потока несёт запахом классического стирального порошка с ароматизатором. Вот такой вот ручеёк. Такой вот Green Peace, твою мать.
Пять километров до поворота на просёлок я прошёл за 47 минут. Считаю, что неплохо для сорокавосьмилетнего мужчины, тридцатиградусной жары и груза в 12 килограмм.
У старой оливы я снял рюкзак и присел прямо в придорожную зелень, опёршись спиной о перекрученный ствол. Хлебнул воды, закурил, вытер лицо. Мимо меня, поднимая тучи пыли и блестя амуницией, пронеслись два мотоциклиста. На зубах заскрипело. Пришлось умываться, набирая в рот воду и потом выплёскивая её в ладони. Стекая по щекам, капельки воды попадали на губы и я чувствовал солёную горечь.
13 минут, отведённые для отдыха, пролетели, как всегда, незаметно и, забросив на плечи рюкзак, я пошёл к пещере "сыновей Британии". Это так, для себя, я её называю. Место это часто посещаемо, поскольку туда можно доехать на любой лёгковой машине, мотоцикле, трактороне или велосипеде.
Дорога вьётся в узком ущелье. Её сопровождает русло ручья. Пересохшего, конечно. Какие ручьи? Июнь на дворе, зелень и та редкость. Выгорело уже всё.
К громадной площадке перед пещерой я выхожу слегка уставший. То есть, я рассчитывал на подъёмы на маршруте, всё - таки Иерусалим на 500 метров выше, но оказалось, что вся дорога это небольшой подъём. Постоянный.
На удивление, народу было немного, так же как и мусора. Ну, там, один-два мангала, немного детей, криков и визга практически не слышно. Я не стал останавливаться в этом оазисе и, повернув на развилке троп по нужной мне маркировке, углубился в леса.
Когда едешь по 38 шоссе в сторону всенародного шоссе номер 1 , то эта местность очень напоминает Карпаты, где-то в районе Нижнего Синевидного, под Сколе. Сейчас, когда я внутри этого буйства природы, сходство теряется. Этому мешают и седые скальные выходы, и стройные стволы туи, и эвкалипты. Но когда попадаешь в компанию сосен, то сходство увеличивается.
Ориентировка не составляет труда. Маркировка видна издалека. Да и для ошибки места нет. Узкое ущелье, русло пересохшего ручья, прячущееся за придорожными кустами и деревьями.
Я стараюсь придерживаться графика: 50 минут ходьбы, 10 отдыха, но уже после второго привала перехожу на ритм 45 - 15, а потом 30 - 10. Всё-таки, дорога всё время идёт вверх и, иногда, не в тени деревьев.
После очередного перекура в кустах у дороги, я слышу за поворотом громкую русскую речь. Это удивительно, так как пока мне встречались только велосипедисты и два ошалевших отморозка на трактороне. Так кто же это там шляется по бескрайним просторам нашей социалистической родины?
Едва я успеваю надеть рюкзак, как из-за поворота дороги показывается довольно колоритная группа в составе десяти мужчин и женщин. Возглавляют шествие двое мужчин с профессорской внешностью, постарше меня. Идут они с маленькими рюкзачками, почти с косметичками.
Мы приветствуем друг друга, и они интересуются, куда я иду. После моего ответа наступает пауза удивления. Я, в свою очередь, спрашиваю: не нужна ли им помощь в ориентировании. Народ отвечает, что, вообще - то, им интересно, сколько осталось до 38 шоссе, на котором их поджидает автобус. Я показал на карте, где мы находимся и сколько им ещё идти. Народ вздохнул, пожелал мне счастливого пути и спросил есть ли по дороге что-нибудь интересное. Я слабо представлял себе, что им может быть интересно и порекомендовал пещеру. Энтузиазма мой ответ не вызвал и мы расстались. Как я предполагаю, навсегда.
Следующая встреча произошла через два перехода. Я услышал сзади звук работающего двигателя и сошёл на обочину просёлка. Чёрт его знает, кто там прётся на ночь глядя. Из-за поворота выполз Пежо 205, забитый по крышу молодёжью. Гордость французского автомобилестроения и без того мало похожая на джип, гружёная надеждами нации, ползла в придорожной пыли, ревя от натуги добиваемым двигателем.
Они остановились возле меня, благо, это нетрудно было сделать, и водитель, обалдевший от такой скорости движения, спросил, есть ли отсюда выход. Это в дословном переводе. Я сказал, что есть и показал на карте, как он может выехать на шоссе номер один. Общаться приходилось на повышенных тонах, поскольку в машине гремели "бум - цы, бум - цы" и почему-то хохотали девушки.
Водило кивнул в ответ на мои объяснения, поблагодарил и аппарат пополз дальше, вероятно, навстречу замене двигателя.
Через пару переходов дорога превратилась в хаотическое нагромождение камней величиной в футбольный мяч - это было пересохшее русло. Здесь же - развилка и просёлок уходил налево вверх, к поселению на вершине горы. Пежо нигде не наблюдалось, значит, парень всё-таки выбрался. Молодец!
Лес закончился, солнце ещё не спряталось за верхушки окрестных гор, дорога всё время вилась на подъём и я шёл с опережением графика. По плану, где-то около семи вечера, мне необходимо было выбрать место ночёвки. Желательно, в трудно просматриваемой местности. То есть, чтобы мою палатку никто не видел. Ибо, мне будет очень тяжело объяснить представителям силовых структур какого хрена я оказался в этой местности в такое время и, вообще, зачем я прусь в столицу.
Время перевалило через шесть часов вечера. Я шёл в узкой долине. На обеих хребтах мелькали крыши поселений, а впереди маячила безлесная, голая, яйцеобразная высотка, которую я должен был обойти справа. В вечернем воздухе издалека доносился шум движения по шоссе номер 1. Никогда не думал, что поток движущихся машин можно услышать на таком расстоянии.
Я обошёл высотку. Слева потянулись следы, когда-то обрабатываемых, участков, а прямо на меня из-за поворота вышла группа арабских женщин. То есть, взрослой была только одна, в длинном платье и туго повязанном на голове однотонном платке. Второй была девушка лет восемнадцати в таком же наряде, а вокруг неё вертелись две девочки.
Рюкзаков на них не было, шли они навстречу, так что цель такой прогулки мне была непонятна. К тому же, поравнявшись со мной, девушка спросила на иврите : " Где Эйн?" . Меня почему-то перемкнуло от усталости и жары и я , подумав, что Эйн это мужское имя, ответил, что по дороге никого не видел. Девчушка посмотрела на меня удивлённо и группа представительниц прекрасного пола продолжила движение в прежнем направлении.
Обалдеть! Кто такой Эйн и почему я должен знать, где он находится и, тем более, встретить его по дороге?
Вскорости мне предстояло решить задачку по ориентированию. Судя по карте, моя дорога, после прямого участка, делала петлю в четверть круга и уходила на подъём, к кибуцу Цуба. Поэтому я шёл в ожидании этой петли. Осматриваясь по сторонам, я не находил места для ночёвки и, вообще, как-то всё вокруг было уныло. Назначенное мною, предварительно, место ночёвки, я уже прошёл.
Дорога пошла прямо, на небольшой подъёмчик, преодолев который, я обнаружил себя на окраине деревни. Слева от дороги начинались возделанные поля. Где же моя "петля"? Дорога шла прямо в деревню, справа, на холмике у дороги, гордо возвышался какой-то сарай под шифером, за ним, также у дороги, стоял трёхэтажный дом. Такой, в стиле "новых" русских.
Из ворот дома вышел по-европейски одетый мужчина, в рубашке с коротким рукавом и в наглаженных брюках. С чётками в руках. Он удивлённо посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я бы не стал утверждать, что выглядел очень экзотично. Высокие чёрные армейские ботинки, чёрные джинсы, чёрная лёгкая кофта с длинными рукавами, чёрная кепка с длинным козырьком и гербом "Нью-Йорк рэйнджерс", выгоревший на солнце, белый и пыльный жилет - "разгрузка" и большой чёрный рюкзак.
Делая вид, что не замечаю его удивления, я пошёл дальше своей дорогой. Постепенно, дорога превратилась в деревенскую улицу и за её поворотом я встал как вкопанный. Во всей красе передо мной стоял минарет. За вершиной следующего холма выглядывал ещё один. Твою дивизию...
Я развернулся и, сохраняя достоинство, пошёл назад. Справа, с очередного поля, выехал трактор марки "Беларусь" и управлявший им мужчина, на очень странном иврите , спросил меня, что мне нужно. Понимая, что о всенародной израильской тропе говорить не стоит, я ответил, что мне нужен кибуц Цуба. Мужчина протянул руку в направлении хребта за моей спиной и сказал, что кибуц Цуба там. Я посмотрел наверх и действительно увидел строения кибуца. Крышу какого-то павильона и ещё что-то там.
" Бай, бай..." и тут до меня дошло, где я ошибся и почему зашёл к арабам.
Я вернулся к сараю, прошёл мимо него, спустился, и за громадным валуном увидел просёлок, уходящий наверх, к посадкам на склоне хребта. Со стороны кибуца на валуне я нашёл маркировку. Тот, кто наносил маркировку шёл от кибуца, а не к нему. Поэтому, я её и не видел. А "петли" на дороге так и не было. Может, она когда и была в реальности, но сейчас на её месте зеленело небольшое поле.
На карте, деревушка, в которую я влетел, называлась Эйн-Рафа. Теперь понятно о чём меня спрашивала девушка. Они шли не в ту сторону и ей было интересно, где же этот Эйн. То же блуканули. Но и ответил я подобающим образом. Ха-ха. 2 раза.
Предстоящий крутой подъём я ненавидел. Поэтому, чтобы оттянуть начало экзекуции, я присел на валун, закурил и стал морально готовить себя к предстоящему. Потом пошёл. Медленно и печально. Передо мной также медленно и печально стала открываться панорама центральной Иудеи начала XXI века. За мной, внизу, в долине лежала арабская деревня, за ней, на другом хребте, шумело шоссе номер 1 и расположились поселения. Справа вдоль дороги тянулись сосновые посадки, слева, на террасах, возделанные участки земли, в неестественно зелёной зелени. Видно поливали их от души. Прямо, на верху, так же недосягаемо, маячили крыши построек пресловутого кибуца Цуба.
Где-то в середине подъёма я почувствовал, что хватит. Судя по карте, далее на подъёме должно быть место для отдыха, слева от дороги, в посадке. Но сегодня я туда не дойду.
Я свернул вправо, к соснам на склоне. Пройдя десяток метров, скинул рюкзак в кустарник и пошёл искать место под палатку. Полазив минут десять среди сосен и низкорослого кустарника, нашёл площадку два на два метра, закрытую с трёх сторон соснами. Со стороны долины меня прикрывала кромка террасы. Вернулся за рюкзаком, приволок его на площадку, очистил её от мелких камней и установил свою палатку-малютку уже в сумерках.
После добавления кипятка в упаковку кускуса необходимо ждать 8 минут до готовности. За это время у меня закипела вода для чая, я опустил два пакетика в джезву, добавил немного сахара и разложил спальник в палатке, не забыв перетащить туда и рюкзак.
И вот, он, момент начала ужина. Я вскрыл упаковку, перемешал продукт и только собрался приступить, как в окружающем пространстве раздался жуткий вой, а потом и пенье заунывное. От неожиданности я чуть не выронил свой ужин. С двух минаретов какие-то персонажи напоминали правоверным о молитве. Я не причислял себя ни к каким конфессиям и поэтому молится не стал, а начал свой ужин. Ребята продолжали надрываться, но, видимо, это им надоело и заканчивал свою трапезу я уже в тишине.
Только приступил к чаю, как на противоположном хребте, в поселении, кто-то начал садить одиночными. Вокруг ничего не свистело и не жужжало, поэтому я особенно не волновался. Отстрелявшись, шутник запустил один простенький фейерверк, а потом второй. В общем, покоя не было.
Когда всё стихло, я прилёг у палатки и долго смотрел на островки огней ниже меня, в долине и на противоположном хребте. Далеко справа, на высоком холме светился Кастель. Я вспомнил, что крестоносцы строили свои замки в пределах прямой видимости. Для срабатывания световой сигнализации.
Потом взошла луна и появились звёзды. Освещение местности приняло фантастический характер. Внизу буйство электричества, а вверху - холодное спокойствие Вселенной.
Чувствуя, что засыпаю, я привёл себя в порядок перед сном и завалился в спальник. Под палаткой была каменная плита и лежать было жестковато. Я вытянул натруженные ноги и подумал, что сегодня за 6 часов я отфигачил 24 километра и это хорошо. Меньше на завтра останется.
Когда совсем уже подплывал к царству Морфея, пацаны с минаретов дали второе отделение. Ну, прямо будто подсматривают за мной. И поют то, так жалобно, и главное - громко.
Наконец, всё угомонилось. День прожит. Или пережит?
Как будто не спал. Как только раздались первые звуки минаретной арии, я уже был на ногах. В 6.21 позавтракав и уложившись, я осмотрел место своей стоянки на предмет забытых вещей и, убедившись в практическом отсутствии следов, пошёл на дорогу.
К Цубе я взлетел. От подъёма слева действительно было место отдыха, но становится на этой площадке, на виду, не стоило. Лучше в сторонке, за соснами.
Перейдя 385-ю дорогу, я довольно быстро отыскал тропу с необходимой мне маркировкой и начал спуск. Шлось легко, в тени. Ориентировка - вот она, как на ладони.
В самом низу, я повернул влево и, вскоре, тропа опять потащила меня наверх, по лесному склону в соснах. Правое колено, которому и так досталось в этой жизни, отреагировало на очередной подъём тупой болью и нежеланием разгибаться. Началась работа.
В борьбе с подъёмом я, совсем неожиданно для себя, выскочил к Эйн-Керему. На площадке возле стоянки автомобилей только просыпалась какая-то группа подростков во главе с двумя мужиками. Экскурсия. Прогулка. А так, вообще-то, народу почти не было.
По тропке, сбегающей серпантином вниз, я вышел к источникам. Ну, до чего же хорошо. 8 часов утра. Журчит в каменных лотках вода. Тишина. Зелень вокруг. Никого. Нет орды детей, орущих по поводу и без повода. Нет постоянно что-то жующих и орущих по мобильникам соотечественников. Можно в одиночестве посидеть у воды. Умыться из каменной ниши с проточной водой. Спокойно рассмотреть противоположный склон. И никуда не спешить. Но спешить надо. Скоро, совсем скоро, начнётся диктатура солнца.
Я спускаюсь вниз, к обезвоженному руслу Сорека. Потом иду вдоль него вверх по "течению", потом ныряю в арку под автомобильным мостом, потом опять иду по лесной тропе вслед за маркировкой. И упираюсь в каменную стену, перегораживающую маленькое ущелье. Это явно дамба, потому, что у основания есть сток. Справа в скале, примыкающей к стене - вход в пещеру. Я оставляю рюкзак на тропе и пробую добраться до входа. Это мне удаётся, но весь свод пещеры покрыт крупными мухами, которые при моём приближении начинают неистово жжужать как пчёлы в мультике про Винни Пуха. Ну и ладно, ну и обойдёмся без пешеры.
Я поднимаюсь по тропе выше дамбы и попадаю на относительно ровную местность с небольшим подъёмом. И иду наверх всё по той же тропе с маркировкой. И прихожу к ещё одному источнику, но крайне запущенному и потому на половину опустевшему.
Справа и выше я вижу постройки Эвен Сапира. Но мне не туда. Мне прямо вверх, через кусты и старую свалку, к асфальту, ведущему к Аддассе.
Я выбираюсь на асфальт из придорожных кустов и начинаю двигаться вверх по шоссе. Редкая тень на обочине позволяет мне немного отдохнуть.
Подойдя к кругу у больничных корпусов, я сталкиваюсь с апофеозом цивилизации. Машин стоит столько, что идти приходится по проезжей части. Наконец, я миную этот водоворот и перехожу на левую сторону, поскольку там есть тротуар и риск быть сбитым каким - нибудь " орлом", возомнившим себя Шумахером и повредившему собственную "крышу" просмотром фильмов "Форсаж", становится намного меньше. Хотя тротуар - тоже не гарантия.
Здесь, на участке от Адассы до заправки на окраине Иерусалима, меня ловит солнце.
Вода не помогает и я чувствую, что меня начинает "вести". Кое-как я добираюсь до автобусной остановки на улице с характерным израильским названием "Панама".
Сбрасываю рюкзак и никуда не хочу идти. Половина одиннадцатого. Прейдя в себя, перекуриваю и, часто ориентируясь по своей "пятисотметровке", двигаюсь на восток. На восток. Дранг нах Остен. Только с другими целями.
Вскоре город с мировой славой подбрасывает мне задачку по ориентированию. Рядом с новым районом Гиват Ха Масуа есть кольцо. Согласно карте туда выходит пять улиц, Мне надо вторую слева. Я честно отсчитываю улицы, нахожу "свою", всё вроде совпадает и по местности и по направлению. Ухожу. После затяжного спуска поворачиваю вместе с улицей налево и, пройдя сотню метров, начинаю ориентироваться.
Не совпадает. Пойду, придерживаясь нужного направления. Через пару развилок и поворотов я оказываюсь на перекрёстке улицы с, не менее поэтическим, названием "Мексика". Какая Мексика? Где я?
С этим вопросом я обратился к нескольким прохожим, но их больше интересовало куда я иду, чем где я нахожусь. Тогда я обратился к женщине, которая возилась у себя во дворике. Мою просьбу показать на карте где мы находимся, она выполнить не смогла, но с этой задачей прекрасно справилась её дочь. Её девичий пальчик показал место на карте и я ахнул. Я ошибся на кольце и пошёл не той улицей, описывая громадную дугу в районе с латиноамериканскими названиями.
Ну что ж, это не катастрофа. Сейчас прямо сто метров, потом направо по бульвару до развилки. На развилке тоже вправо и вперёд.
Всё совпадало. Не обращая внимания на высохшие губы, на солнце, на прохожих, просто ни на что, я рыл по широченной улице к Стадиону и далее.
Потом я прошёл по мосту над железной дорогой и за ней, на подъёме, мне впервые стало плохо. По настоящему. Отойдя в тень небольшого деревца, я сел в траву, прислонившись спиной к невысокому парапету. Кружилась голова, тошнило. Я хлебнул воды, попутно заметив, что это последняя бутылка в полтора литра. Открыл коробочку с сахаром и съел его немного, опять запив водой. Через четверть часа, я почувствовал, что снова могу идти.
На этот раз я ушёл не более чем на километр. Силы почему-то заканчивались и на автобусной остановке, на перекрёстке с дорогой на Хеврон, я просидел ещё четверть часа. Благо время у меня было.
А дальше всё пошло здорово. Потому, что кончились подъёмы под солнцем. После моста дорога пошла вниз. Слева открылось громадное поле, за которым на холме показался во всей своей красе Восточный Тальпиот. Справа жили товарищи арабы. Но мне было уже всё равно. Я шёл вниз и видел знакомый подъём дороги, по которому столько раз проезжал на автобусе номер 8.
Я шёл. Тени не было нигде. И душевно так светило родное солнце. Изредка я проводил рукавом по глазам, когда их начинало щипать и жечь от пота.
Повернувшись, вместе с дорогой, спиной к арабам я прошёл, оставшиеся до громадного дерева за кругом, положенные сотни метров. И сел в тень. Позвонил Марине на работу и сказал, что дошёл, что осталось мне десять минут.
Покурил. Просто посидел. Глянул на часы - полвторого. И ровно в 13.45 подошёл к её дому. Прошли ровно сутки.
Засунув свои шмотки в стиральную машину, я отправился принимать душ. И чуть было не уснул там. И потом выпил два литра содовой и ходил хромая потому, что джинсы всё-таки натёрли, где могли, да и колено дало о себе знать.
А потом было полтора дня в раю. Но об этом я рассказывать не буду.