Аннотация: Мы же все Наташеньку Петровну любим, все!
Наталья Петровна закрыла входную дверь. Вот ведь... бронебойная, не иначе! Тяжеленная, как чёртова мать. И засов непонятный. Туда... сюда повернуть... ага!.. теперь, вроде бы, влево...
- Сейчас, Наташенька Петровна, сейчас! - сладко пропела за спиной Галина Ивановна, управдом, мажордом, домомучительница... или как там её. И в общем, чужая тётка, ответственная за всё в квартире - хоромах! - сына.
- Я сама... - слабо сказала Наталья Петровна, но нахальная Галька уже заперла дверь, безошибочно повернув в нужной последовательности ручку замка.
Не слушая бесперечь тараторящую Галину, Наталья потащилась в свою комнату. Коридор был длинный. Напротив её комнаты белела дверь в совместный санузел. Можно было запереться в нём, пореветь... благо, что сын неоднократно подчеркнул, что это - именно её, персональное, помещение, в котором, мол, даже прибраться могут только по её, Натальи Петровны, персональному распоряжению.
Но... но... вот ещё! Не хватало почувствовать себя совсем уж старухой! Что-что, а дерьмо за собой она сама смоет, и унитаз почистит, и бумагу туалетную сменит. И даже полотенце сама постирает... тут же - в раковинке. И не такое видали... и жили не в пример нынешнему, да! Небось, в говне не сдохли.
Как-то и детей вырастить умудрились, и образование им дать... безо всяких мажордомов.
Наташа захлопнула за собой дверь и, осмотревшись, села на краешек кровати, заправленной поутру ей же самой. Чистенько, аккуратно вокруг. И стенка старенькая напротив стоит. Всё та же... как Мишенька, папа-муженёк любимый, купил... переплатил, конечно, но как же мы радовались!
И пятна - не выводимые и по сию пору - от детских ручонок - тут, как тут. И замочки врезаны в нижние дверцы, чтобы сын Сашенька, а за ним и дочка Оля, не открывали. Миша, помнится, сам все замки за один вечер врезал. Теперь уж и ключей не найти... но средняя дверца так и закрывается на ключик. "На ключ закрывается! - с непонятной ей самой гордостью подумала Наташа. - И ключик-то у меня в кармане халата!"
Хотя, что уж там старушонке хранить... мелочь и крошки... только ей самой и интересные: несколько фотоальбомов, из тряпья то, да сё... Мишенькины рубашка и галстук, значки его любимые, письма...
- Наталья Петровна! Кушать будете? Александр Михайлович с аэропорта звонили, спрашивали, - спросила сквозь дверь дылда-Галина.
- Нет, - помедлив, ответила Наталья.- Не хочется пока. Попозже.
Наташа тяжело встала, подошла к двери и прислушалась - тихо. Комнат, слава Богу, до чёртиков. Никто и не узнает.
Она прошла в санузел и вытащила из-за джакузи синий пластмассовый тазик. Плеснув в него купленную вчера уксусную эссенцию, Наташа тихонько набрала тёплой воды, держа таз на весу, чтобы вода не слишком громко булькала. Вот так... хорошо! В стенке, в нижнем ящике припасены тряпочки - Мишенькины футболки, застиранные напрочь - есть чем стёкла и раму в комнате помыть...
Она упрямо забралась на широкий пластиковый подоконник и, невольно застонав, отжала тряпку артритными руками. Мыть самой раму и внутреннее стекло было хорошо. Хорошо!
Как прежде.
Мишенька... муж... он, бывало, подойдёт к ней, стоящей на подоконнике, и ножки её обнимет. И целует где-то там... под коленками... тёплыми губами. И сладко так! А потом сильными руками повернёт её к себе...
И Сашка, маленький совсем... рядом сидит, гулит и булькает... машинку игрушечную грызть пытается.
Господи, где всё это?
ГДЕ?
***
- Александр Михайлович! Нет-нет! Господи, вы не волнуйтесь, скорую сразу же вызвали... и врача нашего, Игоря Владимировича, тоже... да нет - ничего страшного!! Упала с подоконника... Нет-нет, переломов нет! Что? Конечно, КОНЕЧНО!!