В один прекрасный второй день после зарплаты неожиданно закончились деньги.
Родион пошел на улицу, чтобы вид пустой посуды не будоражил воображение. Спускаясь с девятого этажа без лифта, он впитал кожей все запахи подъезда: 7-й - борщ со свининой; 5-й - котлеты; 1-й - перловая каша с колбаской для Рексика. Стойко выдержав все испытания, Родион твердо ступил за железную дверь подъезда. Бабушка с семечками на скамейке и девочка с мороженым не были удостоены внимания Родиона. Завистливый взгляд зацепился за Рексика, догрызающего мозговую косточку.
Питаться чистым кислородом, конечно, пользительно, но внутренний голос желудка говорил не о красоте видов, а о прелестях жареной курочки, купающейся в собственном соку. Этот образ настойчиво преследовал Родиона: голуби, принимающие песочные и солнечные ванны; дети, плещущиеся в фонтане... Он настойчиво гнал от себя курицу, но вывеска "Чикен Хаус" его добила. Словно за дудкой факира Родион пошел за знакомым до боли в желудке голосом:
- Отведайте наше фирменное блюдо - курицу под майонезом по супер-низкой цене - 89.90, - шептал на ухо большой желтый петух.
Родион ответил оглушающим стоном. Запрокинув голову, он увидел холодное как студень небо родного города. От боли в шейном отделе позвоночника гипноз рассеялся как дым. Поскольку Родиона не интересовало, как выглядит птичка после работы, он свернул в подворотню.
В подворотне Родион почувствовал всю прелесть запахов человеческих, что на время отбило голод, но обострило ощущение несовершенства человеческой особи. Это несовершенство снова потребовало есть, что подтачивало Родиона изнутри.
Выйдя из сумрака, он очутился на детской площадке, где девочка в голубой шапочке встретила его словами:
- Хочешь пирожок?
- Хочу, - ответил Родион и тут же получил горсть песка в район рта.
- Вкусно? - поинтересовалась голубая шапочка.
- Соли маловато, - сказал Родион, сплевывая песок.
Девочка задумалась и полила водичкой песочную жижицу, а Родион, насытившись добротой детской души, направился к остановке, стараясь не привлекать внимание сердобольной молодежи.
Запрыгнув в трамвай, не посмотрев номер, Родион начал гадать, куда же он приедет. Нежданный окрик "платить-то будешь?" вернул Родиона в реальность.
- У меня проездной, - моментально среагировал он.
- Показываем, молодой человек, - не отставала кондукторша.
- Дома забыл.
- Плати.
- У меня проездной.
- Показываем, - убивала своей настойчивостью тетка.
- Смотрите! - внезапно воскликнул Родион, не догадываясь, что скажет и тем более покажет в следующий момент.
Устами Родиона сказал водитель трамвая:
- Рыбокомбинат. Конечная. При выходе не забывайте свои вещи.
От такой наглости рот раскрыл даже трамвай. Выбежав, не помня себя от радости, Родион налетел на непомнящую себя от маразма старушку. Чтобы избежать еще больших проблем, он решил собрать святые мощи и донести их, куда скажут. Старушка попалась компактная и поместилась под мышкой со всеми своими котулями. Раздражая слух, мозг и нервную систему, она сетовала из глубин Родиона:
- Спасибо, милок, спасибо! А то ходят тут всякие - топчут, а ты, милок, молодец - старость уважаешь...
К счастью Родиона и к несчастью самой старушки, она настолько была слепа, что ей этого хватило, чтобы не различить мучителя и спасителя. А Родиона тошнило. И тошнило его не только от старушки, но и от запаха. Из котулей шел дух. Пахло отнюдь не Русью, а копченой курицей, завернутой в газетку.
Родион в экстазе все сильнее сжимал старушку и ее котули, теряя ориентацию, как он чувствовал, не только в пространстве, но и в нем тоже, о чем свидетельствовали заплетающиеся ноги Родиона и возгласы старушки, которая в этом мастерстве могла посоревноваться с посетителями американских горок. Поскольку Родион за себя не отвечал, отвечать за него пришлось старушке - она все взяла в свои руки, в том числе и Родиона. А что еще ей бедной оставалось делать, когда к ее ногам пал такой бриллиант. Она его огранила котулями и вся в позументах побрела домой.
Очнулся Родион только тогда, когда в незнакомой ему квартире рассеялся запах копченой курицы. Открыв глаза и не обнаружив никого рядом, но, что-то учуяв, он инстинктивно перебежками направился в сторону кухни. Родион безумно обрадовался еще раз убедившись, что это не его кухня и посуду мыть не придется, но! что-то его насторожило. И это что-то манило его и звало: "Съешь меня", "Выпей меня", - носилось вокруг, отчего кружилась голова.
Родион потянулся к кастрюле и открыл крышку. Каким мог бы быть его ужас, если бы он увидел под крышкой улыбающуюся ему в ответ ножку - свиную ножку. Помешал же ему ужаснуться оглушительный удар сзади, так что ножка улыбалась в пустоту.
Встретившись в коридоре с маразмом, а в дверях кухни со склерозом, старушка, приняв теперь Родиона отнюдь не за спасителя, а за неудачливого на сей момент вора, огрела его половником, который всегда был при ней для непредсказуемых целей, поскольку по назначению она его никогда не использовала.
Уже будучи на полу Родион напомнил ей благородного юношу с улицы, чем и обеспечил себе хоть какое-нибудь будущее, избежав добивания. Чувствуя вину и вино в себе, неунывающая старушка искупила и то и то гуманизмом.
В третий раз Родион получил жизнь на долгую, будем надеяться, (это после стольких-то ударов) память. Перед ним на низком столике стояла дымящаяся тарелка с прозрачным и таким же соленым, как слеза ребенка, бульоном, а рядом на диване сидела помолодевшая румяная улыбающаяся старушка.
- Мы на лодочке катались золотисто-золотой, не гребли, а ... кушай-кушай, - пела старушка, пододвигая к Родиону тарелку и себя.
Сама-то она, несмотря на трехкратное замужество, никогда не ела того, что готовила. Но Родион этого не знал, потому-то с благодарностью принял организмом тепло и заботу, налитую в тарелку. А неутомимый телевизор просил под мерное кудахтанье поддерживать отечественного производителя.