Аннотация: Небольшой грустный рассказ, написанный этой весной.
Честно говоря, у меня хватило сил поддерживать "сказочный" стиль только в прологе, затем я вернулся к своему привычному.
Совсем не детская сказка
Пролог
Не важно, когда это случилось, не известно где это случилось. Точно можно сказать одно, не в наше время и не в нашем мире. На краю одного государства находился волшебный лес, обитали там звери диковинные - единороги. Много легенд о них ходило, в основном о красоте их дивной, да о силах чудесных. Доподлинно известно было только одно: сами единороги людей не любили и боялись.
Поймать такого зверя - задача не простая, только охотники, забредающие в самую глушь, да ставящие самые хитрые ловушки имели хотя бы малейший шанс поймать неуловимую животину живьём. И то, если капризная леди Фортуна им широко улыбнётся.
И вот, двое матёрых трапперов, по заказу короля, захотевшего себе в зверинец диковинку, забрались в самую чащу, расставили капканы и стали ждать. Ночи в лесу холодные, сырые, а костёр не разведёшь, учует зверь дым тут же и за милю будет место обходить. Потому тешились те охотники, в ожидании, водою огненной. На первый день ничего им не попалось, только волки чуть не загрызли. На второй день в один из капканов попал медведь, а так как ловушка была предназначена, что бы нанести минимальные ранения, он из неё вырвался и не на шутку рассвирепел, прогоняв людей по округе несколько часов.
И вот настал третий, последний день, на больше припасов не хватало, да и что уж там говорить, терпения тоже. Под вечер, упившись с горя, они услышали, что что-то трепыхается в одном из тайников. Сначала они не хотели проверять, опасаясь, что опять какая-нибудь буйная животина попалась, но в конце концов любопытство взяло верх.
Вылезли они из своего укрытия, и аккуратно выглянули из-за корней огромного дуба. Поначалу они не поверили своим глазам, посчитав, что совсем напились.
Попав одной из чётырёх ног в капкан, стоял прекрасный белый конь, с гривой серебристой и шерстью лоснящейся. И рог был при нём, и глаза, цвета радуги. Но то, что случилось потом, заставило их снова усомнится в здравости своего ума.
Подёргав немного железную цепь, присоединённую к глубоко и надёжно вкопанному штырю, единорог , сначала как будто расплылся в очертаниях, а затем на месте него стояла обычная человеческая девочка.
Одета она была в белую куртку из материала, сильно похожего на шкуру, такие же штаны, на ногах ничего не было. На поясе у неё висел длинный кинжал в ножнах из варёной кожи.
Охотники подошли поближе, пытаясь разглядеть чудо на них свалившееся.
Действительно девчонка! Только волосы серебряные и продолжаются на спине, как грива, кожа снежно-белая, глаза, что радуга после дождя, и рог прямо изо лба растёт.
Маленькая бестия, вытащив кинжал, принялась им, как рычагом, раскрывать злополучную ловушку, что бы освободить ногу. Охотники, не мешкая, выскочили из укрытия, и, стараясь не издавать шума, обошли сзади увлечённую девицу, оглушив её дубинкой, обёрнутой войлоком.
Связали они её и, обрадованные, поспешили скорее из зачарованного леса, опасаясь, что родственники пленницы будут их преследовать. Ходили всякие легенды, например, что единороги могут со своих рогов стрелять шаровыми молниями и тому подобные страшные сказки.
За всю дорогу девочка не проронила ни слова, но есть и пить не отказывалась, но чуть они от неё отходили начинала горько плакать и бормотать себе под нос какую-то абракадабру.
Через неделю они отдали её во дворец, получили награду и ушли восвояси
Глава первая и единственная
Её посадили в прекрасную клетку в королевском питомнике, тут и деревья росли и солнечный свет лился из многочисленных окон в потолке, и травы было вдоволь и даже вода лилась из отверстия в стене, звонким ручейком пробегая через всё помещение.
Напротив неё находилась ещё одна такая же клетка, в ней, прямо по середине, сидело в куче перьев непонятное существо, совершенно не шевелившееся.
Но девочке не было дела до окружающего её, все её мысли занимала возможность вернуться домой. Она думала о том, как бы сбежать отсюда. Но шанса никак не выпадало, так, просидев в укромном уголке, пленница незаметно для себя задремала.
Проснувшись глубокой ночью, и увидев, что стража дремлет, она немедленно решила, что настало время уходить. Поднапрягшись, она смогла немного отогнуть один из прутьев решётки, достаточно для того, что бы протиснуться.
Девочка не имела никакого понятия, куда идти дальше, поэтому наугад пошла налево, проходя мимо других клеток. В некоторых из них кто-то был, в других нет, иногда раздавался пробирающий до костей крик экзотической ночной птицы.
Вскоре зверинец кончился, и она поняла, что пошла не туда. По несчастному совпадению беглянка забрела в само здание дворца, и как на зло свернуть было некуда, а лестницы, которые попадались по пути, вели только вверх.
Через десяток минут блуждания по пустым коридорам, уставленным пустыми доспехами, увешанными дорогими гобеленами и портретами, девочка-единорог поняла, что совсем запуталась в хитросплетении дворцовых проходов. Внезапно, вдали, затанцевала оранжевая искорка горящего факела, резко выделяющаяся на фоне лунного света, льющегося из больших окон. Подойдя поближе она увидела двух стражников, стоящих на посту у массивной, окованной серебром двери.
"Скорее всего королевская опочивальня": В панике решила девочка-единорог, пятясь назад, и молясь, что бы её не заметили.
И тут, как на зло, ей под ногу попался край ближнего алого гобелена с золотой окантовкой. Поскользнувшись и упав, она задела вазу, стоявшую на высоком постаменте. Та не преминула медленно и величественно пошатнуться и с громким звуком разлететься на куски.
Стражники, естественно, не могли не обратить внимания на такой шум, быстро сообразили, что к чему и погнались за девчонкой, припустившей от них обратно по коридору.
Через пять минут беготни девочка поняла, что больше она не сможет. В груди раздавались тяжёлые хрипы, сердце готовилось выпрыгнуть, в боку кололо. Будь она в своём истинном облике, ей бы без проблем от них оторвалась, но цоканье копыт по мраморному полу обязательно перебудит весь дворец.
После очередного поворота бесконечного коридора, беглянка краем глаза заметила приоткрытую дверь, в которую сразу же шмыгнула, заперев за собой. Звук удаляющегося бряцанья доспехов возвестил её о том, что преследователи не заметили, как она спряталась в комнате.
Торопиться выбираться несчастная, всё же не спешила, решив сначала хоть немного отдышаться.
Оглядев то помещение, в которое её занесло, она сразу зажала рот ладошкой, что бы не издавать не звука. Это была спальня, и судя по горбу на одеяле и мерному сопению, здесь кто-то был.
Она не сразу поняла зачем, но опомнилась только тогда, когда проползла на четвереньках полдороги к кровати. Поколебавшись, девочка всё же решила доползти до конца, на тумбочке, стоявшей рядом с кроватью, лежал небольшой ножик, и какая-то одежда в которую можно закутаться и привлекать гораздо меньше внимания.
Она аккуратно забрала лежавшее сверху оружие, и начала копаться в одёжке, пытаясь найти хоть что-нибудь полезное. Как-то нечаянно её взгляд упал на спящего человека.
Им оказался молодой парень, лет двадцати, с мужественным загорелым лицом, короткими чёрными волосами, пучками торчащими в разные стороны. На лбу у него красовался длинный белый шрам.
Залюбовавшись, она сделала шаг к кровати, и, внезапно, из под ноги послышался шум. Она не заметила какого-то фрагмента доспеха, валяющегося на полу, и случайно пнула его.
Парень резко отворив глаза, ни секунды не мешкая, выхватил из под подушки длинный трёхгранный стилет, предназначенный для пробивания кольчуг и пырнул, как он считал, убийцу, прямо в сердце.
Закашлявшись кровью, несчастное создание, упало на пол и забилось в предсмертных конвульсиях. Парень же, увидев, что натворил, схватился за голову, пронося извинения и закрывая красивые радужные глаза охладевающей девушке.
- - -
Девочка-единорог резко вскочила. Всё, что осталось от кошмара, это холодный пот, льющийся по всему телу, и тупая пульсирующая боль в том месте, где оружие нанесло свой удар. Она стояла у дерева, в своей клетке, была середина дня и яркое солнце светило во всю.
Испуганно оглядевшись, она увидела, что тот прут, отогнутый, что бы сбежать, был на месте. Обстановка совершенно не поменялась, только груда перьев в клетке напротив переместилась из центра в тенёк.
Весь оставшийся день девчушка провела жавшись комочком по углам своей темницы, стараясь выкинуть из памяти сон.
Опять под вечер задремав, она снова проснулась глубокой ночью.
По началу, пленница не хотела даже двигаться, пытаясь заново уснуть, но сон убегал от неё, как заяц от волка. Осознав тщетность своих попыток уснуть, она встала и умылась в ручье. Подняв взгляд от воды, девочка чуть не закричала от ужаса. Из темноты противоположной клетки, за ней неотрывно следил одинокий янтарный глаз.
Она отбежала к дальней стене своей камеры, походила из угла в угол, но кто бы за ней не следил, он продолжал это делать. Решив действовать решительно, заключённая подошла к прутьям решётки и помахала рукой, здраво рассудив, что сквозь двойную ограду ничего страшнее, чем пялится, её сосед не сможет сделать. Из темноты на лунный свет выползло то, что наблюдало за ней.
То, что казалось грудой перьев, оказалось двумя крыльями, растущими из спины прекрасной женщины, закутанной в грубый балахон из покрашенной в чёрный цвет мешковины. Левое крыло было всё перевязано и на бинтах выступили кровавые пятна, при том явно застарелые, так как ярко красный уже давно смешался с желтоватым гноем. Никто даже не сжалился над ней, и не потрудился поменять повязку!
Харпия, подволакивая ногу, на конце плавно переходящую в птичьи когти, тоже подошла к решётке и подёргала за прутья. "Она хочет, что бы я помогла ей выбраться?" - подумала девочка-единорог, судорожно соображая, может ей помочь.
Найдя тот самый прут, который отогнула во сне, она снова выбралась из клетки. Всё-таки хорошо, что они сделаны из мягкого золота. Пернатая неотрывно следила за ней своим единственным глазом, зловеще светящимся в тени капюшона. С клеткой "подруги по несчастью", всё было ещё проще, она была сделана в виде птичьей, поэтому прутья были тоньше, и отогнуть их в разные стороны не составило труда.
Женщина вышла в проделанную дыру, и застыла посреди дороги. Девочка-единорог, оглядываясь по сторонам, подбежала к ней, схватила за руку и потащила направо. Та послушно, как кукла, последовала за своей освободительницей.
Что удивительно, ни одного стража или охранника на своём пути они не встретили, выбираясь из королевского зверинца, а затем из сада, окружающего все дворцовые территории.
И вот, стоя посреди огромного пшеничного поля, которое начиналось сразу за парком, они остановились. Нужно было понять куда идти. С одной стороны виднелась опушка леса, с другой огни крупного города, не спящего даже ночью, впереди же простирались бесконечные поля и луга.
Из своей спутницы она не смогла вытрясти ни одного вразумительного слова, та лишь пялилась, да, иногда, пускала нитку слюны изо рта.
Решив двигаться полями, пока не поймёт, в какой стороне её дом, и снова взяв за руку пернатую, она собиралась пойти, но та встала, как вкопанная, вперившись взглядом в совсем ещё молодой месяц и не давала себя подвинуть.
Затем она откинула капюшон, явив, наконец, своё лицо, от чего девочка немедленно отшатнулась, но теперь её руку сжала уже спутница, не давая делать ни шагу назад. Всю левую половину некогда красивого лика, и глазницу, в которой раньше был глаз, покрывали ужасающие воспалившиеся раны. Совершенно неясно, как она ещё жила с такими порезами. К тому же лицо, в отличии от крыла, никто даже и не пытался перебинтовывать. Однако хватка у увечной была стальная.
Постояв так пару минут, она широко раскрыла рот полный острых как иглы зубов, и визгливо рассмеялась, вновь переведя свой взгляд на девочку. В нём уже не было той отчуждённости и пустоты, что раньше. В нём плескался океан безумия, боли и жажды крови.
Харпия сжала свою руку ещё сильнее, отчего захрустели кости и малышка, закричав, повалилась на колени. Хищница ударила когтистой ногой в грудь, распоров нежную кожу, сломав почти все рёбра и прижав кричащую девочку к земле, затем махнула рукой, разрывая в мясо лицо и с наслаждением впиваясь челюстями в шею добычи.
По счастью она потеряла сознание от боли ещё при ударе в грудь.
- - -
В этот раз она не смогла сдержать крика, затем, поняв, что это очередной сон, она сжалась в комок и горько расплакалась, не спуская испуганного взгляда с кучи перьев в противоположной клетке, и мысленно убеждая себя, что это всего лишь кошмар.
Проснулась она опять в полдень, но осталось такое ощущение, что она не спала вообще, всё тело ныло из-за постоянного лежания на холодной сырой земле, в животе урчало от голода, а мысли путались и ничего путного не выходило.
Весь день и всю ночь она приходила в себя, тем не менее не спуская глаз с "соседки", однако, особого движения там не наблюдалось. Единственное, что было подозрительно, что эта "груда перьев" всё время умудрялась переползать в тенёк или под солнышко когда девочка отвлекалась на то, что бы попить воды или поесть, так что, рассмотреть, что же это за существо не представлялось возможным.
Под утро следующего дня она, наконец, не выдержала и завалилась спать. И, проснувшись ночью, прокляла себя за это. Знакомая, залитая лунным светом, дорога манила и звала. Девочка долго колебалась, думала, что это очередной сон, щипала себя, уговаривала не идти, но в конце концов не выдержала и снова выбралась на волю.
Пройдя по уже знакомому маршруту в поле, она, на этот раз, решила идти по дороге. Своровав с бельевой нитки у одно из окраинных городских домов простыню, она проделала в ней дырки для рук, и стянула у шеи собственным волосом, вырванным из гривы. Получился импровизированный плащ с капюшоном.
Идти по проторенной дороге оказалось гораздо быстрее и легче, чем пробираться через кустарники королевского парка или канавы пшеничных полей. Ещё ей всё время приходилось бороться с искушением принять истинный облик и пустится галопом, но она понимала, что если её заметят, то точно не отпустят, а схватят и посадят обратно под замок.
Внезапно раздавшееся цоканье копыт за спиной, заставило её застыть на месте, и закутаться как можно плотнее в простыню. Всадник поравнялся с ней, стоящей в грязи на обочине, и остановился. Она робко поняла взгляд от земли.
На неё, со смесью грусти и интереса, с огромного чёрного жеребца смотрел немолодой уже мужчина, одетый в дешёвую куртку из проваренной свиной кожи, из-под которой выглядывала кольчуга, такие же кожаные, некрашеные, потрёпанные штаны и видавшие виды ботинки. К седлу у него был приторочен старый, но верный бастардный меч, судя по истончившемуся лезвию, подвергаемый заточке уже не первую сотню раз.
"Наёмник наверно" - подумала про себя девочка, аккуратно делая маленькие шажки назад.
Мужчина радушно улыбнулся, делая приглашающий жест. Но та лишь отрицательно помотала головой. Он, расстроено вздохнув, слез с коня и, аккуратно взяв опешившую малышку за руку, посадил на заднюю часть седла и сам запрыгнул, пришпоривая своё ездовое животное. Ей ничего не оставалось, как схватиться за него, что бы не упасть.
В полной тишине они доехали до ближайшей гостиницы, работающей, как и положено сутки напролёт.
Наёмник, первым спрыгнул с коня, и подал руку даме. Та, неуклюже соскользнула по крупу животного, зацепившись своим "плащом" за кончик меча. С громким треском ткань в двух местах: там где она зацепилась за оружие, а так же злосчастный рог пробил натянувшуюся непрочную мешковину. Мужчина, в шоке, уставился на девочку, немедленно попытавшуюся прикрыть свой рог.
Затем он, рассмеявшись, хлопнул её по плечу и, помогая спрятать демаскирующую часть тела, повёл в таверну.
Сонная дочь хозяина, за небольшую плату, согласилась принести остывшую похлёбку с кухни, и предоставить неплохую комнату. Поев, они отправились спать.
Мужчина предоставил единственную кровать, находившуюся в помещение, в распоряжении девочки, а сам устроился рядышком на полу. Она некоторое время повертелась, но потом всё же уснула.
Проснулась она от того, что не могла дышать. Наёмник, утирая слёзы и закрывая ей рот своей ладонью, что бы не закричала придавил её всем телом, отчего она даже вздохнуть не могла.
"Прости" - прошептал он ей - "У меня жена и сын, которым нечего есть, а я уже слишком стар, что бы меня приняли на серьёзную работу, а за твои рог, волосы, кровь и остальное я могу получить деньги, на которые мы сможем прожить до конца наших жизней. Мне очень нелегко это делать, надеюсь ты сможешь меня если не простить, то хотя бы понять."
Она умоляюще посмотрела на него, надеясь, что он всё же передумает, но, забота о ближних своих, да и что уж говорить, простая жадность, победили. Он положил вторую руку ей на затылок и резким движением свернул шею.
Хруст собственного позвоночника - последнее, что она услышала, а затем провалилась в бесконечный мрак забвенья.
- - -
В очередной раз вырвавшись из плена кошмара девочка-единорог уже не стала ни кричать, ни метаться. Просто тихонько заплакала, свернувшись клубочком и обхватив руками собственные колени.
"Сколько ещё можно?" - думала она, не замечая ничего происходящего в округе.
Наревевшись вдоволь, она твёрдо решила ещё раз сбежать, только в этот раз, пока светит солнце. Выждав несколько дней, оправившись от потрясения и поднабравшись сил: последний кошмар по-настоящему поколебал её сознание.
Дождавшись, когда пройдёт час посетителей, и кормёжки хищных зверей и зверинец опустеет, она прямо таки вылетела из него, ни капли не таясь.
В этот раз она выбрала идти по лесу, здраво пологая, что в нём она вполне сумеет прожить, а шанс встретить кого-то из людей или погоню сокращался в разы. Единственным минусом этой дороги была скорость. Да, тут она могла принять свой четвероногий облик, но это не облегчало прогулки по бурьянам.
Проблемы начались, когда, через несколько дней пути лес попросту взял и кончился. Девочка стояла на опушке, глядя на огромный луг, потихоньку опускающийся к полноводной реке, преодолеть которую никак кроме моста или лодки не представлялось возможным. Прямо перед ней лежал населённый пункт, уже не село, но пока ещё и не город, раскинувшийся на оба берега реки, и имевший прочный и широкий каменный мост, соединяющий их.
С одной стороны это было хорошо, так как она отчётливо помнила, как, когда ещё её вели сюда, они проходили здесь, с другой ужасно, ибо пройти его, не раскрывшись, не представлялось возможным.
Несколько дней она провела в раздумьях, как преодолеть эту неожиданную преграду. Решение пришло на вечер пятого дня ожидания, и было оно настолько простым и банальным, что девочка даже хлопнула себя по голове, за своё тугодумство.
Вечером этого же для, она прокралась к дороге и запрыгнула в телегу к торговцу, везущего какие-то странно пахнущие бочонки. Места было мало, но она чувствовала себя вполне комфортно, улыбаясь и радуясь своей сообразительности. Тележка без помех прошла в село - город, преодолев наружный таможенный досмотр. Почему-то стражники, рьяно досматривавшие других, пропустили этого старичка без каких либо неприятностей.
Причина столь безалаберного отношения оказалась ясна довольно быстро: тележка не собиралась проезжать город насквозь, она везла вино для местной церкви. Про верования людей девочка мало что знала, но родители её пугали страшной инквизицией, считающей всех магических существ порождениями преисподней.
Осознав это она чуть не расплакалась от досады, ведь если выпрыгнуть сейчас, её непременно заметят, а если дождаться пока груз достигнет цели назначения, её обнаружат при разгрузке. Немного погоревав и подумав, она решила пойти на прорыв, потому что этот вариант оставлял хоть какое-то место для удачи.
Дождавшись, когда они подъедут к центральной площади, она выпрыгнула из под брезента и ещё в воздухе перекидываясь в свой настоящий облик.
Люди провожали проносившегося мимо них единорога суеверным шёпотом и осеняли себя распятием. Была парочка бравых парней, которые попытались остановить её на полном скаку, но она сбила их, стараясь не задеть копытами.
И вот перед глазами уже маячат ворота выхода, до них буквально полторы сотни метров, по прямой. Но на последнем отрезке пути стражники наконец понимают, что к чему, и раздаётся лязг старого заржавевшего решёточного механизма. Свобода, буквально, захлопнулась перед носом девочки. Та, резко затормозив и ударившись боков о стальные полосы, развернулась и понеслась в обратную сторону, но скорость уже была потеряна. На шею прилетела верёвка, затем ещё одна и ещё.
Через полчаса, связанную, её принесли в здание церкви, отдавая на суд божий.
Дальше началось что-то, чего она совсем не поняла. Какие-то странные люди, в красных и зелёных балахонах, все увешанные символикой их религии что-то громко кричали, брызгая слюной, всё время осеняли её, да и себя, знаком креста. Затем её окуривали какими-то травами, от которых хотелось чихать и слезились глаза. В итоге, человек, в богатой золотой рясе, что-то победно продекламировал, показал ей бумажку с и заставил приложить к ней палец, предварительно смоченный в чернилах.
Ночь девочка-единорог провела в глубоком, сыром, тёмном, каменном "мешке", в котором она даже лечь в полный рост не могла, да и не хотелось как-то, камни источали такой холод, что за ночь сна на них, можно было запросто околеть до смерти.
С первыми лучами зари её вывели на главную площадь и привязали к высокому столбу, примерно по середине.
Местные мужчины приносили охапки дров и сена, а девочка непонимающе мотала головой, силясь понять, что происходит. Когда под ней образовалась куча хвороста, достигавшая её пяток, они, наконец, успокоились. Вокруг собиралась всё большая толпа, женщины плакали, о чём-то говоря своим мужьям, дети, от скуки, носились вокруг, а иногда начинали кидаться в неё мелкими камнями. Но когда вышел тот самый важный человек в золотой одежде, все замолчали в предвкушении.
Он зачитал что-то с той самой бумажки, на которой она поставила свой отпечаток, потом как раз его и продемонстрировал всем желающим.
Появились четверо мускулистых парней, с чёрными колпаками на голове. Каждый из них держал в одной руке ведро с чем-то а во второй факел. Они встали с четырёх сторон света и выплеснули содержимоё вёдер на сухую древесину и солому. А затем бросили факелы.
Языки огня быстро начали распространяться, и девочка осознала, что с ней делают.
"Нет, не может быть, я же ушла не ночью!" - думала она, наблюдая как огонь всё ближе подбирается к пяткам. Горячие слёзы обиды ручьями лились по её щекам, девочка не понимала, за что её убивают. Она же ничего не сделала! И до последнего надеялась, что всё это прекратится, и её отпустят.
Но этого не происходило, огонь уже лизал ноги жаром, а толпа только сильнее ликовала. Вскоре пламя охватило её одежду и серебристую гриву, она кричала, смотря, как лопается её кожа и закипает кровь.
Почти сразу, после того, как она издала свой последний крик, люди заскучали и начали расходится, а священники похоронили прах и кости в безымянной могилке за городской стеной.
- - -
В этот раз она проснулась от боли в голове, а точнее на лбу. Во сне, судя по всему, бродила и стукнулась об ограду. Её била крупная дрожь, первым делом девочка оглядела свои руки и ноги, в поисках ожогов, но ничего не было. Тело всё ещё чувствовало жар инквизиторского огня.
Теперь она уже не знала, что делать. Ей не хотелось ещё раз переживать собственную смерть, но и сидеть в этой золотой клетке до конца своей жизни тоже не хотелось.
"Не важно, сколько раз мне придётся ещё это повторить, но я выберусь отсюда!" - после недели раздумий и нервотрёпки решила она для себя. Пока она тут, не видать ей спокойствия.
На этот раз девочка-единорог шла подготовленная. Она многое узнала, многому научилась и ещё большее поняла. Ещё она сильно надеялась, что в этот раз ей повезёт, ведь даже если это очередной сон, умирать - очень больно.
Она стащила в близлежащем городе сумку и ворох разной одежды, а так же ножик и швейные принадлежности. Из всего этого она соорудила себе отличную накидку.
Пройдя той же дорогой, что и в предыдущий раз, она долго и тщательно выбирала повозку, в которой можно было бы надёжно спрятаться и которая точно поедет дальше, или хотя бы не в церковь. В конце концов ей повезло нарваться на торговца шкурами, она помнила, что кожевенные магазины и мастерские находились на окраине, как раз там, где ворота, так что если он поедет туда, она успеет выскочить, и незаметно пробраться хотя бы до самих ворот, а потом, гнаться за ней, всё равно что ловить ветер в чистом поле.
В итоге всё прошло без сучка и задоринки, даже бегать не пришлось, торговец проехал город по прямой насквозь. Обрадованная девочка, в качестве платы, оставила несколько прядей из своей гривы на дне телеги.
И вновь она пробиралась по лесным дебрям, не рискуя выйти на дорогу, но и стараясь не удаляться от неё, ибо она была её путеводной нитью в родной дом. Четвёртый день путешествия не предвещал ничего необычного, шёл небольшой дождик, продолжавшийся уже некоторое время и успевший основательно поднадоесть девочке.
Где-то к полудню она, окончательно выбившись из сил, решила передохнуть, устроившись под разросшимся клёном, дающим неплохую защиту от пакостной измороси. Незаметно для себя, девочка задремала.
Проснувшись, малышка поморщилась: тело затекло и продрогло от долгого лежания на сырой холодной земле. Она встала, кое-как согрелась, попрыгав и сделав десяток приседаний, но, всё равно, разбитость и озноб не пропали, но девочка не придала им на тот момент никакого значения и вновь продолжила путь.
Под вечер того же дня, непрерывно кашляя и шмыгая носом, беглянка устроилась на ночлег в корнях какого-то полу поваленного дерева. Её колотила мелкая дрожь от высокой температуры, ноги были как ватные, а голову, такое ощущение, будто использовали вместо колокола в церкви.
Всю ночь больная провалялась в душном дурмане, не окончательно заснуть ни проснуться у неё не получалось. Утром, еле-еле выбравшись из своего убежища, она поняла, что сегодня никуда не пойдёт. Кое как напившись холодной росой девочка, не поднимаясь с четверенек заползла обратно в свою "берлогу", надеясь, что хворь пройдёт сама собой.
Через два дня беспрерывной лихорадки, кашля, головной и мышечной боли, она поняла, что само собой это не пройдёт, но уже была слишком обессилена, что бы что-то предпринять. Есть не хотелось, пить хотелось всегда, но напиться было невозможно. Бедняга целыми днями просто валялась на подстилке из веток и листьев, то погружаясь в тревожный сон, то выныривая из него.
По прошествии ещё трёх дней, она молила все высшие силы, что бы они поскорее забрали у неё жизнь, так как эта агония сводила её с ума гораздо быстрее, чем все предыдущие смерти. Ей было всё равно сон это или явь, она хотела что бы это поскорее закончилось. Она уже не могла ни двигаться, ни перевернуться, ни спать. Даже слёзы, и те уже закончились! Всё, что осталось в её власти, это лежать и тихонечко постанывать, или заходится в очередном приступе кровавого кашля.
Через несколько часов, после смерти, то, что от неё осталось, нашли королевские трапперы, посланные в погоню. Они не стали даже приносить труп во дворец, аккуратно закопав его под тем же деревом, помолившись за упокой души несчастного создания.
- - -
Очнувшись, в очередной раз, девочка-единорог никогда не была так рада. Эти муки закончились! Пусть она снова в клетке, но зато не бьётся в бреду и лихорадке на неудобной и вонючей подстилке. А помня свою клятву, она ни секунды не колеблясь решила закончить начатое. Ведь в последний раз почти получилось, если бы не этот проклятый дождь и сырость.
Этот побег она решила опять совершить ночью, так как воровать у городских было гораздо сподручнее под покровом темноты. На выходе её засекла стража, которой там никогда раньше не было, но девочка-единорог, сменив облик, почти мгновенно скрылась из виду.
Тщательно обыскав весь пригород она нашла всё, что ей было нужно: как обычно плащ, если понадобится скрыть рог в людском поселении, ворох тёплой одежды, что бы снова не простудиться, нож, которым нарезала наволочек на бинты и какие-то целебные травы, стянутые у невнимательного аптекаря. Названий их она не знала, но по запаху определила, что они делают, так как сталкивалась с ними в лесу.
Это заняло несколько часов, ей бросились в глаза всадники, обыскивающие округу. Судя по форме это были королевские егеря. Стараясь не паниковать, она прокралась к окраине, и оттуда дала дёру во всю прыть, которую только позволяли её четыре ноги.
Проблему пересечения реки в этот раз она решила по другому, пройдя по берегу до ближайшей рыбацкой деревушки она, в обмен на ненужную одежду купила себе переправу, объяснившись жестами. Без особых проблем попав на противоположную сторону малышка продолжила путь так же как и в прошлый раз идя по лесу, но вдоль дороги.
И вот, всего через полторы недели она стояла на пороге своего собственного леса. Конечно до знакомых мест ещё некоторое время добираться, но уже чувствовался запах родных мест.
Словно на крыльях, девочка без устали углублялась в дебри, не замечая мелких неприятностей, преодолевая любые препятствия, встающие у неё на пути. Вечером третьего дня пути, беглянка, наконец , стояла у того самого дерева, под сенью которого так глупо попалась.
Ей хотелось кричать от радости, целовать землю под своими ногами, но больше всего ей хотелось увидеть хоть кого-то из своих родителей или родных. Решив немного подождать, что бы не пугать никого ночным визитом, она устроилась на ночлег.
Ранним утром она пошла в сердце территории своего народа, надеясь, поскорее кого-нибудь встретить. Девочка бесцельно бродила, придумывая слова, которые первыми скажет, когда увидит родственников, но внезапно из-за ближайшего дерева выпрыгнул и преградил ей дорогу один из воинов стада.
Малютка даже моргнуть не успела, как её окружили со всех сторон и взяли в круг. Рога у них светились, готовясь пустить в любую секунду ту самую легендарную шаровую молнию. Девочка даже пожалела, что она, не он. Только мужские особи могут создавать подобное, женщины же способны принимать человеческий вид. Будь она парнем, те охотники не увели бы её дальше опушки леса.
Кольцо окружения немного расступилось, пропуская старейшину и её родителей. Последние смотрели на ней, как будто увидели призрака, а не собственную дочь.
"Как ты посмела вернуться сюда. Тем, кто провёл в людских поселениях хотя бы день нет дороги обратно, их сердцами навсегда овладевает скверна!" - произнёс короткую речь старый единорог. - "Покинь это место, иначе мы будем вынуждены убить тебя, что бы людской яд не распространялся."
Девочка не могла поверить своим ушам, её отверг собственный народ. У неё больше нету дома, нету родных и друзей.
Она приняла человеческий облик и, упав на колени, расплакалась. Родители стояли и не решались ни уйти, ни сделать хотя бы шаг к ней.
"Уж лучше умереть, благо это я уже не раз испытывала, чем так жить." - ураганом пронеслось в опустошённом сознании изгнанницы. Она поднялась, утёрла слёзы, улыбнулась и сорвалась с места, побежав к родителям. Треск разрядов раздавался за спиной, но она всё равно неспешным бегом приблизилась к ним. Рог её отца тоже начал светится, мать же отвела в сторону глаза. На последнем шаге перед ними десяток разрядов сзади пробил её тело. И один спереди. Прямо в сердце. Но улыбка не покинула её лица, на последнем вздохе она сделала ещё шаг и обняла своих родителей. Затем немедленно испустила дух, повиснув на них.
- - -
Девочка-единорог стояла и смеялась посреди своей золотой клетки, глаза её, доселе полные решимости и отваги, были пусты.
Всё было зря, она никому не нужна больше в этом мире, даже собственному рассудку, покинувшему её в тот же момент, когда душа покидала её тело в последнем кошмаре.
Её сознание сломалось и рассыпалось мелкими кусочками, да так, что его не под силу собрать даже самому умелому специалисту.
Прошёл месяц с тех пор, как она видела свой последний кошмар. Пустая красивая оболочка продолжала жить своей нехитрой жизнью, теперь, правда, она больше не могла принимать свой истинный облик, ушедший в месте с разумом. Блаженная улыбка не покидала её лица.
Но, однажды, неизвестно сколько дней, недель, месяцев, а может даже и лет спустя, в глазах её, пустых и безжизненных, как будто потерявших краски, в самой глубине блеснула искорка былого разума. Неторопливо и отрешённо оглядевшись, не прекращая улыбаться, но утерев нитку слюны, вытекающую из уголка рта, она остановила свой взгляд на дереве. С трудом взобралась на него, тело очень плохо её слушалось, то и дела норовя совершить какое-нибудь ненужное движение.
Это в самом разгаре часа посещения, и, по случайному совпадению, сам король проходил мимо, в очередной раз любуясь своей коллекцией. Он увидел, девочка стоит на одном из самых высоких суков дерева, и во весь голос смеётся. Король закричал слугам, что бы они её сняли, но, конечно же, не успел.
Прекратив смеяться, девочка с улыбкой посмотрела на землю и, закрыв глаза, бросилась головой вниз, угасающими остатками сознания искренне надеясь, что это не сон.
- - -
P.S. Выражаю глубоко. благодарность всем тем, кто это прочтёт. Надеюсь вам так же понравится читать мою сказку, как и мне понравилось её писать.
P.P.S. Подумайте, а сколько бы вы выдержали подобных кошмаров?