Но может не просто. Нет, то, что это пень сомнений никаких, но какова его сложность? Ведь у каждого объекта есть свой уровень организованности, и даже у таких объектов как пень. Более того, увидев один пень нельзя делать выводы обо всех пнях - у них тоже возможны отклонения. Можно даже сказать все пни с отклонениями, вопрос только в том, от чего же они отклонены?
С какого пня пошли все остальные проекции?
Вопрос интересный...
Но сейчас, уже немолодому учителю Бунку, хотелось разобраться как же, хоть, в общем, классифицировать рассматриваемый объект.
Просто пень, или нечто большее?
Будь это обыкновенная, нижняя часть, обыкновенного дерева, вряд ли бы она вызвала у него интерес. Значит, было за что зацепиться, раз интерес возник...
А вообще-то ему уже изрядно надоело таскаться по болоту, и его интерес мог быть выражен, исключительно, желанием прекратить скучную экспедицию.
Идти по болоту, в одиночку, разыскивая ученика... - разве это не олицетворение всего наискучнейшего!
Но не забрасывать же занятие, которое уже и так растянулось на девять лет. Потерянный год еще можно было простить. Даже два потерянных года можно простить, если немного прищемить совесть. Но три... А уж тем более семь! Остается идти до конца, даже если конец - это крах, а не триумф.
Вот ведь незадача! Как все хорошо и приятно могло пройти, но не прошло! Ученик ему попался, ну не как ни желающий вгрызаться в гранит науки. Если бы было только это, то еще ладно... Но этот ученик на гранит науки и взглянуть то не хотел.
Самое обидное, что ученик то был талантлив! Чрезмерно талантлив!
Когда учитель по героической истории, а это и был Бунк, начал вести с ним беседу о предназначение, то, не успев закончить, получил в физиономию бутылочку с какой-то дрянью. Дрянь быстро принялась пузыриться на лице, и непривычный к столь неожиданным поворотам судьбы учитель, пришел в истерику. Ученик под аккомпанемент его воплей исчез.
И так было положено начало погоне длинною в семь лет! Хотя и сроком в семь лет ее еще рано было ограничивать, так как все, что удалось найти на данный момент подозрительный пень.
Бунк провел рукой по лицу. Пузырящаяся субстанция не оставила на нем следов. Но объяснение тут заключалось скорее не в гениальности примененного состава, а особой обстановке, в которой проходила жизнь учителя. Долгие дни среди пыльных полок и книг, наложили на его лицо отпечаток, в прямом смысле. На нем осело несколько слоев пыли, неясным образом спрессовавшихся в серую маску. Эта полюбившаяся маска, и подверглась кипящему уничтожению. И теперь учитель всячески избегал зеркал, дабы не увидеть своего настоящего лица, которою он променял на бесчисленные будни с книгами. На создание новой маски уйдет очень много времени.
Мстить Бунку не хотелось. Буйные эмоции со временем растворились в мирном созидание. Конечно, еще существовало время на учеников, и среди них попадались весьма неуравновешенные типы. Но их он перевоспитывал простейшим, отработанным способом. Брал какой-нибудь толстый фолиант и ударил им по затылку не дисциплинированного ученика. В случае, если тяжелое внушение не подействовало, брался фолиант потолще. Внушения проводились без эмоций, хладнокровно и точно.
Но как же давно Бунк не посещал библиотеку... Уже семь лет протекает дурацкая погоня, за дурацким ребенком. Наверно уже не ребенком...
Не желающий учиться ученик, скрывался с потрясающей изобретательность. А ведь когда за ним пришли, ему было то всего 7 лет! И скрывался он в границах одного мира. Одного жалкого мирка, каких Бунк видел тысячи!
Затянувшаяся погоня, наконец, привела учителя на болота. Почему на болота? Бунк и сам не помнил, вероятно, потому что для него это не имело значения. Значение имело желание вернуться к бесчисленным полкам, от которых он оказался отделен семью годами. А для этого, нужно совершить сущую мелочь, которая, к сожалению настолько мала, что ухватить ее ну никак не получается. У больших преград необходимо отыскать маленькое слабое место. У маленьких преград... в общем необходимо отыскать их самих, и надеяться, что они на сто процентов, являются слабым местом.
Сейчас же есть пень...
Ну что в нем примечательного? Нижний сектор ствола, с корнями, составляющий одну десятую от некогда могучего дерева.
-Тебе не надоело бегать от меня? - со вздохом спросил Бунк.
Молчание.
-Угадал, надоело немного, - тоже со вздохом ответил пень.
-И зачем тебе все это понадобилось?
-Ну, неинтересно бы как-то было, если бы ты пришел за мной и ушел со мной.
-Зато очень интересно вынуждать меня носиться по болотам...
-Не дуйся! Побегали чуть-чуть, так это даже полезно!
-Семь лет эквивалентно "чуть-чуть" ?
-Ну ладно чуть-чуть-чуть.
-Никогда я не пойму молодежь. Потому книги гораздо приятнее в общение. От них не приходится ждать сюрпризов, только один раз мне попалась книжонка, которая, захлопнувшись, защемила мне нос. При общение с остальными я успевал его отодвинуть, или отшвырнуть книжонку, вовремя заподозрив коварство.
-Не знала, что у книг бывают злые умыслы...
-Ну а как же... Помню как-то я читал настоящее плетеное чудовище. Каждую пару минут, мне приходилось ударять ее об стол, чтобы она не откусила мне руки. И пока она находилась в кратковременном обмороке, читать информацию на ее страницах.
-Значит книги приятнее в общение, только потому, что ты научился их понимать?
-Возможно, но возможно и потому что их понимать проще.
-Ну, я то не книга, к счастью...
-Да, ты пень.
-Ха, значит, пней тоже стоит остерегаться, вдруг ты сядешь на него, и тут разверзнется пасть...
-У тебя нет пасти.
-Пф... скука. Ты даже не даешь простора моей мысли.
-Как-то дал уже, после чего слегка поджарился.
-Ааа... ты все про тот пустячок, ну... кто старое помянет...
-Тому фолиантом по затылку.
-Как же ты прямолинеен...
Бунк промолчал.
-Не собираешься возвращаться в человеческое обличие?
-А что?! Может, я уже пнем стала! Откуда ты знаешь, как я эволюционировала за эти семь лет!
-Ну, тогда ты очевидно должна быть бегающим или летающим пнем, ведь прирасти ты корнями к одному месту, вряд ли мне понадобилось бы столько времени на твои поиски.
-Ты неисправимый, педантичный анализатор!
-И что с того?
-Ничего, это констатация факта.
-Спасибо, но более доверяю книжным фактам, нежели исходящим от говорящих пней.
-Напрасно, очень напрасно...
Бунк почесал голову, с длинными, седыми волосами. Утомление ему было не знакомо, но нечто схожее с ним он уже начал ощущать.
-Ладно, ладно, зануда! Только из уважения к твоему возрасту...
Началась и закончилась полуминутная трансформация, в результате которой перед учителем предстала четырнадцатилетняя девчонка.
Бунк вяло удивился.
Да кто их разберет? Другое дело книги... у них тоже есть пол, но его легко определить по повадкам фолианта. А у человеческих особей, приходиться разбираться скорее по внешним признакам. Но у уже немолодого Бунка, глазомер был гораздо лучше развит по отношению к тем же книгам, нежели к людям.
Хм... хотя немного обидно, что в течение стольких лет думал, что занимаешься поисками ученика, а оказалось ученицы.
Довольно низкого роста девчонка, с длинными, черными волосами, опустила ангельское личико. Казалось, ее интересует только грязная почва под ногами, и то только по необходимости.
Зрительные рецепторы учителя пережили длительный эволюционный процесс. Он приспособил их анализировать при минимуме освещения и фиксировать мельчайшие детали. Всегда же интересно обнаружить мелочь в рукописи, которая ускользнула от остальных читателей.
Готовый ко всему Бунк, в этот раз, фиксировал абсолютно все микропроцессы. Не ускользнуло от него, и молниеносное движение беглой ученицы, по направлению к карману штанов.
С невероятной, для пожилого на вид, учителя, скоростью он переместился в бок. Бутылочка с неизвестной субстанцией, пролетела в месте, где ранее пребывало его лицо, и упала в грязь.
Ничего не произошло.
-И что должно было быть?
-Ну, вообще-то ты должен был почувствовать себя пнем, - как-то даже стыдливо сказала девчонка.
-Только почувствовать? Без метаморфозы?
-Ну да, просто ты бы ощутил себя пнем, толстые корни которого укрепились в земле законами природы, и не в твоих силах их вырвать.
-Занятно. А скажи, ты не думала, что осколки разбившегося сосуда могут порезать мне лицо?
-Не стала бы я так категорично думать. Поцарапать, немножко, не более... У тебя же не осталось шрамов после первого раза! Ну, может, психические...
-Поражаюсь твоей морали, находящейся в аморфном агрегатном состояние! Твори бесчинства - если что потом извинишься. Наверно, ты так думаешь?
-Нет я... ну нет же на твоем лице осколочных ранений... Так чего дуться то!
-Хм... Интересно, если убийца будет стрелять из арбалета по своей жертве и промахнется, он тоже скажет - я же угодил тебе болтом в голову, так в чем проблема?!
-Сравнил...
-Да, я, знаешь ли, способен сравнивать, в отличие от тебя. Хотя четырнадцатилетней девчонке, прочитавшей в своей жизни лишь вывеску перед рынком, и не с чем особо сравнивать. Ну а как вывеску с баловством с взрывоопасными химикатами? Ясно - никак.
Бунк на долю секунды вернулся в то мгновение...
Он помнил, как расколовшаяся об маску бутылочка, разлетелась острой шрапнелью. Как острые грани, с кратким, и едва слышным скрежетом, проехались по серой маске. Маска оказалась одноразовой, и теперь от нее остались воспоминания и надежды на возрождение. Надежды, лежащие далеко, далеко...
Похоже, теперь девчонка и правда устыдилась искренне.
Бунк испытал отблеск жалости. Ну что требовать с глупой девчонки? Она же не книга!
-Как тебя зовут-то хоть?
-А что? Твой хваленый колодец тебе не сказал?
-Сказал, но до твоего побега, а твой побег был семь лет назад. Мне не очень-то хочется забивать черепную коробку всякой ерундой...
-Ничего себе ерунда! Мое имя! Я чувствую себя обиженной и глубоко оскорбленной.
-Вероятно, я обязан, начать испрашивать у тебя прощения? Я много читал о человеческих взаимоотношениях, но редко применял на практике полученные знания.
-Вероятно, я должна рассмеяться? Извини, просто я много наслышана о существовании подобного, примитивного чувства юмора, но никогда с ним не сталкивалась.
-И не столкнулась, потому что это не чувство юмора.
-Оооо... ты пытаешься шутить, что не умеешь шутить? Тоже регрессирующее чувство юмора... Не знала, что у одного человека их может быть пара, и оба не соответствующие нормальному эталону.
-Тогда может, попытаешься разбить мои жалкие потуги своим остроумием?
-Могла бы, но ты не поймешь.
-Так как тебя зовут?
-Не знаю.
А вот это уже странно!
-Забыла или и не знала?
-Забыла, что именно из этих двух вариантов.
-Ну и как мне быть?
-Стать моим папой.
Покрытый десятью слоями пыли, эмоциональный центр пришел в движение. Заржавевшие шестеренки чувств заскребли зубцами.
-Папой?
-Ну да.
-Странно...
Неловкая пауза.
-Ну ладно, называй меня, как хочешь.
-Раз я тебя называю папой, ты обязан придумать мне имя.
Бунк был знаком с отцовскими обязательствами, но и как очень многое в своей жизни - в теории.
Теперь же приходилось раскрыть теоретическую сокровищницу - сложная задача, когда осуществляешь ее первый раз.
Надо бы припомнить какую-нибудь великую женщину... В голове вертелось столько имен, что выхватить какое-то одно было сложно. А когда это получалось, то вслед за первым всплывало второе, и приходилось их сравнивать. После сравнительного анализа одно из них отпадало, но тут же всплывало следующее, и процесс сравнения возобновлялся. Цепная реакция уходила в бесконечность.
Дабы не углубляться в бесконечность, Бунк решил остановиться на любом варианте.
И остановился на...
-Алиса.
Девчонка секунду поразмышляла.
-Скучно.
-Ты спросила - я ответил.
-Эх... жаль, родителей не выбирают... Придется жить с банальным именем.
-Я тебе не родитель.
-Не был им пару минут назад, а теперь стал. Ты дал мне имя, а раз так, то автоматически стал моим отцом.
-А я могу забрать имя обратно.
-Уже нет. Поздно. Тебе остается лишь радоваться чудесной дочке.
Радоваться Бунку явно не хотелось.
-Можно не радоваться?
-Ну, можно... но тогда ты плохой папа!
-Если я пережил то, что мне дали звание "папа", то добавку к нему "плохой" уж точно переживу.
-И даже совесть не пошевелится?
-В теории пошевелится, практически нет.
-И слезы мои на тебя не повлияют?
-В теории повлияют, практически нет.
-Ты жестокий отец!
-Родителей не выбирают, а ты выбрала, так что должна смириться.
-Ничего я тебе не должна.
-Отцу перечишь?
Свои слова Бунк произносил, представляя себя на театральной сцене. Серьезно, но не искренне.
Зато Алиса, похоже, вошла в роль.
-Вечно ты указываешь мне как жить!
Девочке даже не показалось чудным, что "вечно" длится пять минут.
-А что делать? Тебе вечно придется это терпеть.
Произнося эти слова, Бунк надеялся что дальнейшее "вечно" продлится столько же, сколько и предыдущее. Роль отца не казалась ему притягательной.
-Теперь ты отправишь меня в, так называемую, школу для героев?
-Да.
-Ты там учителем работаешь?
-Да.
-Оу, мне повезло! По твоему предмету, ты как образцовый папа будешь ставить мне только высшие баллы!
-Ты забыла? Я же плохой и жестокий отец.
-Всегда?
-Конечно.
-Эх... ну и какая выгода в таком отце? Только имя мне дал, и то дурацкое.
-А какая выгода в такой дочери? Капризная плакса, вторая сущность которой - пень!
-Я кстати не только в пень умею трансформироваться. Если будут нужные ингредиенты, смогу себе сделать зелье для превращения и во что другое.
-Да я и дочерью пнем был бы доволен, если бы этот пень не умел говорить.
-Да... ну тогда я в образе пня буду посылать тебе телепатические сигналы!
Ну что за детский разговор! Бунк таких никогда не вел, и реплики высказывал интуитивно. Вроде неплохо получалось. Надо бы больше педагогических книг почитать, чтобы получше с должность ознакомиться. Никогда старый учитель не мог предположить, что судьба наложит на него отцовские обязанности. Он все еще не терял надежды, что судьба просто пошутила.
Но судьба не теряла серьезной мины.
-Все. Пора возвращаться в школу.
-Это тебе возвращаться, а я там пока не была.
Значит, школе пока везло - подумал Бунк.