Кот лежал на спине и отчаянно мечтал сбежать, однако из цепких детских ручонок вырваться было не так-то просто. Но кот знал, что подходящий момент обязательно подвернется, нужно просто его дождаться.
- Вот так, Васька, - говорила девочка Анечка, прилаживая на шее кота большой бант, - будешь ты у меня красивый, как куколка. А то называешь себя Вассасионом, а выглядишь, как какой-то уличный Барсик.
Кот вынужденно стерпел бант, хоть его хвост отчаянно семафорил о полном несогласии его хозяина с происходящим процессом. И, видимо, несогласие хвоста было замечено, потому что следующим пунктом программы облагораживания Васассиона стал миленький кукольный бантик на хвосте. Васька, припомнив хитрости шаолиньских монахов, расслабился и затем резко попытался вырваться. Но от профессионалов своего дела уйти оказалось не проще, чем от взявшего след ниндзя.
- Васька, прекрати баловаться, - строго сказала девочка Анечка, изловив беглеца за задние лапы. - Мама говорит, что у всех есть свое дело. Папа ходит на работу и чинит в доме всякие вещи, мама ходит на работу и смотрит за порядком в доме, я еще маленькая и моя работа - слушаться родителей, а ты у нас работаешь котиком. Так что прекрати баловаться и работай хорошо.
Кот Вассасион вникал в суть зачитанного трудового соглашения с деланным безразличием, ожидая того самого момента, когда слово "свобода" перестанет казаться просто набором звуков. За бантом на хвосте последовал кукольный пиджачок. Он коту оказался слегка мал, и Анечка, подумав, отложила его в сторону и взяла в руки юбочку. Юбочка оказалась довольно широкой и для удобства надевания имела резинку. Кот, делая вид, что его все устраивает в обозримом будущем, обреченно посмотрел на юбку.
- Нет, - девочка Анечка решительно отложила юбочку. - Хорошей девочке обязательно нужно надевать носочки, чтобы туфельки не натерли ножки. Туфельки тебе, Васька, не подойдут, а вот носочки есть у большого пупсика.
Бесцеремонно прихватив Васассиона поперек живота, Анечка пошла к пупсу. У пупса имелись и ботиночки, но приложив их к кошачьей лапе, девочка отбросила идею. А вот носочки, по ее мнению, должны были подойти.
- Беда с вами, детьми, - вздохнула девочка Анечка мамину фразу, - из всего вырастаете.
Пристроенный на диване кот с ужасом наблюдал за манипуляции домашнего кошачьего тирана. Взяв кошачью лапу, девочка Анечка попыталась натянуть на нее пупсовый носок. Кот всячески выказывал свое возражение, то вырывая лапу, то выпуская подрезанные когти. Нет, наученный маминым тапочками, он не собирался царапать девочку, а просто саботировал таким манером свою работу.
- Васька, не будь бякой, - воззвала девочка Анечка к совести кота, погладив его пятку.
Это и стало последней каплей, переполнившей чашу терпения нерадивого работника. Резко дернувшись, кот уцепился за покрывало и, вознося молитвы всем кошачьим богам, дернулся на волю. То ли домашний тиран расслабился кошачьей покладистостью, то ли боги оказались на стороне беглеца, но его замысел удался.
Серой молнией, сдобренной двумя бантиками, он метнулся в другую комнату к спасительной щели между стеной и диваном. Какими только посулами ни заманивал работодатель домашнего трудягу, тот оставался глух. Даже вкусная конфета, изъятая без разрешения из шкафчика и чудом сохранившаяся в карманчике детских штанишек, не возымела положительного эффекта.
- Анечка, - позвала мама с кухни, - доченька, давай умываться, чистить зубы и спать. Завтра тебе вставать рано, утром - в садик.
Анечка, услышав мамин голос, быстро спрятала конфету и пожурила затаившегося кота. Кот же облегченно вздохнул, его долгий рабочий день, похоже, закончился.
Через пятнадцать минут, совершив гигиенические процедуры, девочка Анечка лежала на своей кроватке. Васька, освобожденный мамой-спасительницей от бантов, не показывался, сказку мама рассказывать пока не могла, потому что в духовке доходил завтрашний кекс, спать не хотелось, а Федор не откликался.
- Ну вот, и как тут уснешь? - бурчала девочка Анечка, щелкая выключателем ночника. - Мультики из-за Васьки не посмотрела, и кот потом сбежал, даже сказку на ночь из-за кекса не рассказали...
Нет, кекс, конечно, был штукой очень вкусной, и Анечка не сильно на него ругалась, но спать решительно не хотелось.
- Щелк-щелк, светло-темно, щелк-щелк, смотрю в окно, - напевала девочка Анечка, глядя на ночник. - Щелк-щелк, спать пора, щелк-щелк...
- Почему не спишь? - услышала Анечка тоненький голосок.
- Феофан! - обрадовалась девочка Анечка, затараторив. - Как хорошо, что ты пришел! А у меня сегодня кот баловался! Он сбежал потом! И конфету есть не стал!
- Коты конфеты не едят, - ответил Федор на последнюю фразу.
- Почему? - удивилась девочка Анечка. - Они же вкусные! Или они боятся за зубы?
- И это тоже, - согласился домовенок. - Коты, конечно, могут и съесть конфету, только вряд ли они пойдут им на пользу. Коты - хищники, и их животик не приучен переваривать такую пищу. Он приучен ко всякой мясной еде.
- Так вот почему Васька не вышел, - обрадовалась девочка Анечка. - А сказка сегодня будет?
- Сказка, - сидящий на краю подушки домовенок внимательно поглядел на девочку. - Сказка будет. Только ты ложись на бочок, закрывай глазки и скажи, о чем будем рассказывать сказку.
- Ну я не знаю, - девочка Анечка послушно легла, опустив голову на подушку, - просто сказку.
Несколько секунд девочка Анечка, не понимая, смотрела на Феофана, а потом с краю подушки что-то зашебуршилось, заворочалось и, приподняв подушечное ушко, из-под нее неторопливо вылезла шоколадная конфета.
- Ой, это не я! - девочка Анечка смешно всплеснула руками и закрыла ими покрасневшее личико. - Ну... То есть это я... Я не хотела, и вообще она сама. Вот! Только маме не говорите, а то она ругаться будет.
- Я - не я, моя - не моя, - проворчала сонная конфета. - Ходят тут всякие, а потом обертки по всей кровати разбросаны. Чего надо?
- Цыц, пособница кариеса! - домовенок от возмущения даже притопнул ножкой по подушке. - Ты на кого вякать взялась!? Я вот те сейчас объясню, с какой стороны за хвост тянут!
- Ой, Феофанушка, - конфета резво почти полностью юркнула обратно под подушку. - Так не признала тебя, родименький, не признала, вот ни разу совсем. А то ходят тут всякие...
- Стоять! Молчать! Вопросы тут я задаю! - не дал Федор развить тему "всяких". - Быстро вылазь, поганка шоколадная и докладай: имя, чьих будешь, род деятельности, родители, вредные привычки. Живо!
- Так Белочка я, Феофанушка, - конфета снова робко вылезла из-под подушки. - Аль не признал, батюшка? Так я того, здешняя. Купили меня второго дня в магазине, сначала по буфетке скиталась, а потом тут вот осела.
- Вижу, - Феофан, как сторожевой пёс обошел притихшую конфету кругом, едва не принюхиваясь, и добавил уже для Анечки. - С этой братией иначе нельзя. Не понимают они иначе, все лезут под руку вместо нормальной еды.
Анечка все время воспитательной беседы тихо сидела, разинув от удивления ротик и едва только не хлопая глазками. Конфета, конечно же, была ей отлично знакома и, что ни говори, есть нормальную еду она Анечке действительно изрядно мешала. Как ни садилась девочка завтракать, обедать или ужинать, в первую очередь на ум почему-то приходили именно конфеты.
- Ближе к делу! - строго рявкнул домовенок Федя на конфету, - кто, откуда, родители, братья, сестры... Живо!
- Так это... - конфета замялась. - Белочка я. Родилась, значит, на фабрике конфетной, люди ее почему-то кондитерской называют. Ну там, вообще-то, такой огромный конфетный родильный дом. Там мы, конфеты, появляемся на свет, растем, набираемся сил. Напоследок мы купаемся в шоколаде, как сыр в масле, затем нас наряжают в красивые одёжки, и мы выходим в свет. Родители у меня тоже всем известные. Мамочку мою зовут Какао, она нездешняя, ну иностранка, то есть. Мамочка моя такая темненькая, и хоть все ее почему-то считают сладенькой, она еще штучка с изюмистой горчинкой. Ну а папа у меня - Орех. Он, наоборот, такой весь беленький и совсем обычный. Ну орехи-то вы, наверное, знаете. Еще у меня там есть братец. Назвали его как-то не по-русски Зефир. И если я вся практически пошла в маму, то братец пошел вообще не понятно в кого. Он такой белый, круглый и толстый. Ну а родилась я от большой любви мамы с папой, да еще наших помощников, которые называются кондитеры. Сначала папочка с мамочкой долго играли в специальном домике в догонялки, пока не перемешались так, что стало не различить кто где, так и получилась начинка, из которой родились я с сестрами. Потом нас еще посыпали сахаром, чтобы мы выглядели веселее, добавили масла для румяности и еще всяких всячин. Потом мы лежали и ждали нашей очереди на косметические процедуры. Там нас всех хорошенько искупали в шоколадной глазури, а когда мы обдсохли и стали настоящими вкусняшками, нас нарядили в красивые платья и вывели в свет.
Конфета еще долго рассказывала про свои приключения на фабрике, как они с подружками бегали по разным коробкам, прятались в каких-то фантиках, потом все же набрались ума и перестали баловаться. Слушая приключения подружек-конфеток, девочка Анечка то улыбалась, то хмурилась, а под конец засопела, увлеченно посасывая большой палец. И снились ей шоколадные конфеты, лихо отплясывающие какие-то танцы с пухлыми зефирами, костюмированные балы, где вместо платьев люди наряжались в разноцветные фантики и домовенок Федя, командующий каким-то большим конфетным парадом.
- Ладно уж, прощаю, - сказал Феофан конфете, немного поглядев радостные сны девочки Анечки. - Брысь отсюда, и чтоб я тебя больше не видел под подушкой!
- Да я-то что, я-то ничего, - конфета робко бочком попятилась и, улучив момент, шмыгнула под подушку.
- Вот же поганка непослуховая, - Федор в сердцах хлопнул небольшой ручкой по подушке, но буянить и выкликивать конфету обратно не стал, побоявшись растревожить сон девочки. - Попадешься ты мне еще, уж я-то тебя за хвосты натягаю...
Через несколько минут в комнату прокралась тишина, в которой сладко спала девочка Анечка, пряталась под подушкой наглая шоколадная конфета, думал о делах на завтра домовенок Феофан, и лишь кот Вассасион стоял на страже всеобщего спокойствия, охраняя тонкую грань между мирами.