Анжела работала фельдшером, даже можно сказать, что она была хорошим фельдшером. Она вообще всегда хотела стать медиком, просто объективно оценив свои силы, наша героиня не стала поступать в институт. Но призвание в землю не зароешь, как и талант, и со временем Анжела успела поработать на скорой помощи, в роддоме и в военном госпитале. К моменту истины наша героиня сильно обросла опытом, но больничная среда окончательно сделала из симпатичной чуть заносчивой девушки циничную стерву. Отношения с парнями у девушки носили характер игры в терпимость. Иными словами - ее тело на некоторое время получал лишь магистр терпимости. Правда уж этого редкого экспоната Анжела ездила за всех проваливших испытание претендентов. О семье фельдшер Анжела пока еще даже не думала, где-то глубоко в душе подозревая, что придется сильно поступиться своими стервочкиными принципами. Заработанных денег на красивую жизнь, конечно, не хватало, но родители до сих пор не оставили надежд увидеть внуков, и в гардероб Анжелики не часто, но регулярно захаживали породистые вещи. Кроме родителей случались еще претенденты, список которых даже в плохие времена не падал до нуля. Некоторые парни из списка иногда вместо обычной мусорной дребедени дарили приличные и нужные вещи, спросив у вожделенного приза совета.
Специальный контракт молодой и красивой медичкой был подписан исключительно по причине денег. Война, конечно, дело пренеприятнейшее и опасное, но надбавки делали пребывание на ней местами целесообразным. У Анжелы все же хватило осторожности не проситься в места боевых действий. Полевой госпиталь она разумно посчитала местом умеренно опасным и в меру прибыльным. Чтобы не сложилась неверная картина, нужно сказать, что наша героиня всегда добросовестно относилась к своим обязанностям, хоть и не любила сюсюкаться с больными. В силу своей стервозности она четко разделяла обязанности фельдшера-медсестры и психолога-задушевника. Девушка могла в лепешку разбиться во время приемки скорбного пополнения госпиталя, перевязывая, ставя капельницы или зашивая легкие раны. Но с другой стороны, дать "сиську" или "носовой платок помощи" скулящему, как побитый щенок, бойцу с забинтованной рукой или ногой оставалось выше ее морального кодекса. Промидол, морфий или что-то по тематике и сочувственное напутствие "терпи, воин, а то мамой станешь" было ее кредом. Нельзя сказать, что внутри сплоченного тяжелой работой коллектива Анжелику любили, но совершенно уверенно можно сказать, что ее ценили и даже уважали. Это отношение, правда, не освобождало фельдшера со стажем от всяческих дружеских шуток, которые по меркам обычного человека могли показаться безумно грубыми. И все же Анжела точно знала, что коллеги плохого не сделают и в беде не оставят. Да и что греха таить, циничная и по природе сообразительная медичка порой и сама не прочь была засунуть "пистон" кому-нибудь в штаны.
Однажды госпиталь, где в поте лица трудилась Анжела, попал под шальной обстрел и хирург Георгий Андреевич схлопотал небольшое ранение в бедро. Прошедшийся по шкуре осколок, как скальпелем, рассек кожу и небольшое количество мышечных волокон. Наша героиня в тот момент оказалась ближе всех, и без суеты приняла на себя обязанности по оказанию экстренной помощи. Обезболив уколом пострадавшего, она быстро остановила кровотечение, благо серьезных сосудов задето не было. Пациент пострадал скорее морально от произошедшего, чем физически от самого ушиба. К вечеру пациенту полегчало, и Анжела решила в знак некоего уважения самостоятельно сменить повязку. Пациент отнесся к этому благосклонно, но явно позволил себе лишнего, погладив упругую попку и невзначай коснувшись груди девушки. Возмущаться при прочих коллегах Анжела посчитала глупостью, по этой причине она просто одарила Георгия Андреевича тяжелым взглядом, на что он опрометчиво усмехнулся и даже подмигнул ей. Хоть Анжела и относилась к тридцати четырехлетнему врачу с почтением, но такого издевательства над своей стервозностью снести попросту не смогла, оставив зарубочку на будущее.
Из-за свежего поступления раненых все хирурги в очередной раз оказались нарасхват, так что накладывать швы на так и не "схватившуюся" рану Георгию Андреевичу тоже пришлось нашей героине. Как сказали коллеги, чтобы не менять коней на переправе. За карьеру медика дырок различной глубины, ширины и крутизны Анжела повидала немало и штопать их умела довольно хорошо, благо опыта набралось больше, чем нужно. Тогда-то и созрел план некоей легкой мести. Хитро улыбающемуся пациенту вместе с местной анестезией она вкатила и снотворное. И видит провидение, сделано это было не по упущению. Нет, зашила Анжелика рану с любовью и исключительной тщательностью. Скорее всего, рубец после заживления можно было бы показывать на выставке работ по номинации "виртуозность шитья крестиком". Небольшая же месть заключалась в том, что отошедший от "наркоза" пациент обнаружил себя перевязанным с особым усердием и исключительностью. После некоторых изысканий, случившихся позднее, Георгий Андреевич обнаружил, что его мужское достоинство со всей тщательностью и даже любовью было прибинтовано к бедру. Как обычно со сна пациенту сильно приспичило. И все бы хорошо, да вот сюрприз от госпитального кутюрье едва не стал причиной мокрого халата. Одаренный вниманием мстительного фельдшера нецензурно ругался, а присутствовавшие при освобождении "заложника" коллеги просто плакали.
Однако, даже несмотря на непростую репутацию, и в госпитале у Анжелы не переводились претенденты в ухажеры. Только вот военные условия совершенно не давали им поблажек, так что симпатичная стерва по большей части оставалась недоступной манящей конфеткой. Однако ежедневное моральное напряжение и молодость требовали разрядки даже для столь вредной натуры, как наша героиня. Так в один из прекрасных, а может, ужасных дней ее избранником и стал один из прикомандированных к госпиталю водителей. Парень не блистал фигурой, но был веселым, а самое главное не мозолил излишне глаза, постоянно находясь в разъездах. Сначала Владимир даже не поверил в свалившееся счастье, которое практически открытым текстом объявило ему, что вечером у красивой стервы будет секс с водителем, которого зовут Вова Некрасов. Но потом молодой человек сполна смог осознать глубину своих приключений. Совершенно не стесняясь, Анжела брала от парня все и по самому, что ни на есть максимуму. По этой причине утренние предъявления добросовестно выжатого за ночь оздоравливающих женскую психику и либидо процедур тела стали уже притчей во языцах. Но наша история не об этом.
*
Одним довольно обычным и в меру погожим утром двух хирургов и медсестру госпиталя срочно затребовали в небольшую больницу на окраине чудом уцелевшего от террористов городка. Наша героиня с радостью согласилась. Нет, по большому счету Анжеле не было разницы, что там произошло, ей просто до ужаса хотелось сменить обстановку. И вот побитый войной и жизнью микроавтобус рысью вез их к цели.
- Вовка, сукин ты сын, - зло выплевывала шепотом в приоткрытое окно Анжела свое негодование. - Все чики-пики, никаких неожиданностей. Презервативы ему, видите ли, трут. И где, скажи мне, наглый кобель, тут аборт делать прикажешь в случае залета?
Причиной столь неспокойного настроения нашей героини была досадная неприятность, выразившаяся в недельной задержке красных дней женского календаря. И хоть никаких угрожающих симптомов девушка пока не замечала, все же из-за этой мелочи она чувствовала себя на взводе. По известным причинам поделиться таким горем ей было просто не с кем, вот она и доверяла его пыльной дороге. Удрученная проблемой, наша героиня просто не замечала, что на лицах сидящих позади нее коллег большими буквами обрисовался живой интерес. Причиной стала небольшая банальность, заключавшаяся в том, что они почти всё слышали и однозначно поняли, в чем суть обращенной к пыльной дороге речи. Нет, коллеги не были злыми, просто настырная и строптивая медсестра к моменту повествования успела всем слегка насолить, как говаривал один из старослужащих "насыпать скорпионов в штаны".
Пыльная дорога равнодушно проталкивала заблудшую машину вперед. От духоты и злого шепота Анжеле захотелось пить, и она потянулась к ящику из-под шприцов, где у них жила минералка. Взрыв был глухой. Машину приподняло и одним боком бросило в кювет. Совершив кувырок, пожилая колымага заскользила на боку по мелким камням. Как потом сказали саперы, медикам повезло, что устройство оказалось любительским на основе самодельной взрывчатки. Но это было потом.
В салоне микроавтобуса случился форменный кавардак. В жирном черном дыму, смешанном с пылью можно было разобрать только силуэты. Да и общая картина развернулась самая, что ни на есть военная. Один из бойцов охраны, сняв каску, неуверенно озирался и потирал голову около машины. Второй, которого выкинуло при взрыве в сорванную дверь, судорожно водил стволом автомата, прячась за придорожной кочкой. Кроме легкой контузии и ободранных локтей, парень, пожалуй, отделался только испугом. Ясность мысли после взрыва сохранил, пожалуй, только чудом оставшийся даже без царапины водитель, с усердием колотивший стекло задней двери пострадавшей машины. Люди постепенно приходили в себя. Один из докторов чихнул, смачно матюгнулся и сел на засыпанном битым стеклом борту автобуса, временно ставшем полом.
- Юрасий, ты жив? - спросил он.
- Порядок, Андреич, - послышалось из пыльного тумана. - Бубен, как после бутылки водки и все. Анжелка у тебя?
- Тут она. Дышит, - ответил Андреич. - Кровь у нее. Что-то с ногой, может, и в живот ранена, не видно ничерта. Юрасий, давай ее на свет, течет сильно.
Под дружным спаренным ударом задняя дверь распахнулась, а вот стекло, стоявшее насмерть, так и осталось на своем законном месте. Водитель с двумя измазанными и оборванными докторами в остатках когда-то белых халатов вытащили девушку и уложили в тени машины.
- А этот гроб не рванет? - спросил молодой врач у пристроившегося рядом водителя.
- Нет, сынок, - ответил усатый дядька. - Дизелина, гореть и взрываться нечему, сиди спокойно.
- Похоже, в живот ранило, - сказал доктор, откликавшийся на Андреича. - Кровь надо останавливать. Юрасий, вкати ей наркоты на всякий случай и иди, погляди, что там с бойцами. А я сейчас доберусь до раны, сделаю, что смогу и будем ждать наших.
Молодой хирург для верности вколол двойную дозу запрошенного снадобья и, прихрамывая, пошел к залегшим бойцам охраны. Второй врач и водитель бережно уложили девушку на расстеленной стерильной пеленке, подложив под голову скомканный ватник. Водила зачем-то открыл фляжку со спиртом и сел на подхвате. Доктор осторожно попытался расстегнуть молнию сшитого по фигуре халата. Злобный зиппер и не подумал подчиниться. Плюнув на церемонии и модный халат, доктор достал из кейса с инструментом ножницы и вскрыл ткань халата до самой груди девушки. На красивой матовой коже медсестры обнаружилась лишь пара небольших ссадин, явно не угрожавших ее жизни, но вот по низу живота и бедру расползалось большое алое пятно, которое лично доктору Андреичу совершенно не нравилось. Хирург сначала попытался аккуратно приспустить белые хлопчатобумажные брюки, но ни они, ни тонкие кружевные трусики не собирались сдавать без боя целомудренность своей хозяйки. В ход снова пошли ножницы. Распущенные по шву и освобожденные части одежды опали. На Анжеле осталась только прилипшая к бедру и частично животу внутренняя часть штанов, выполнявшая в данный момент роль сдерживающего кровь материала. Шустро вскрыв и приготовив перевязочный пакет, доктор аккуратно приподнял край ткани в районе живота девушки. Отлепленная окровавленная тряпка тихо плюхнулась на пеленку. Следов раны видно не было, но когда-то белые кружевные трусики с плотной серединкой сильно набухли кровью. Не задумываясь, доктор разрезал и белье. Резинка тихо щелкнула, обнажив стриженый лобок с измазанной подсыхающей кровью полоской светлых волос. Похоже, рана находилась где-то ниже в паху.
- Вот ведь не повезло девке, - сказал хирург, осторожно освобождая девушку от остатков белья и обмывая паховую зону октенисептом. - Ей еще рожать, а тут такое.
- Дохтор, что-то мне сдается, что девке наоборот повезло, - хрипло сказал водитель, сделав глоток из фляжки. - Ее здоровье! Всю дорогу ругала кого-то, да похоже, зря. Не мрут бабы от месячных. Эх, красива молодка!
- От месячных без сознания не лежат, - ответил врач, еще не веря, что все обошлось.
- Шишку-то на голове посмотри, - усмехнулся водила, протягивая армейскую флягу со спиртом. - На тяпни тоже. Ей не твои железяки, а путная затычка нужна.
*
Разлепив глаза, Анжела с удивлением обнаружила больничный потолок. Его трудно было с чем-то спутать. Состояние наблюдалось не из разряда бодрых, но и сильной боли тоже не было, разве только слегка саднило локоть и коленку. Скосив глаза, она увидела посетителя. Рядом с ее кроватью на облезлом стуле сидел Юрий Николаевич, с которым они ехали на вызов.
- Давно я тут? - спросила девушка.
- Два часа, как привезли, - ответил коллега, почему-то хитро ухмыльнувшись. - Ты лежи, ничего серьезного. Мы тебе наркоты хлопнули, думали, что сильно ранило. Часик-другой и можно до дому.
Анжела кивнула и, прикрыв глаза, снова прислушалась к своему телу. Чувствовала она себя и правда сносно, только почему-то ужасно некомфортно. Сильнее всего ныла голова, на которой потом обнаружилась большая шишка, чуть саднили при сгибании коленка с локтем, да почему-то тянуло низ живота, который был чем-то плотно перехвачен. Отдавшись слабости, она снова закрыла глаза. Вскоре, наша героиня уснула.
Проснулась Анжела, как обычно говорят, "вдруг". Сильно хотелось пить и в туалет. Как известно, пить - не писать, можно подождать. Внимая мудрости веков, Анжела поковыляла к туалету, который был общим и находился в конце коридора. По дороге понукавшее ее чувство необходимости стало настоятельностью, а потом и неотложностью. Девушка облегченно вздохнула, увидев свободную кабинку. Закрыв дверь и приняв слегка наклонную позу, Анжела приподняла подол необычно свободного халата и взялась за штанишки. Привычно ухватив резинку, она немного озадаченно поняла, что не смогла зацепить трусики, скользнув пальцами по каким-то бинтам. Страх пополам с тревогой резанул нервы, и девушка сноровисто сдернула штаны до самых колен. Ее взору предстала плотно забинтованная часть тела, которая в народе зовется "промежность". Витки бинта были с любовью плотно и красиво уложены вокруг ее бедер и низа живота, бахрома на торцах и кончиках была аккуратно подрезана, а в районе лобка из медицинского пластыря, раскрашенного зеленкой и красной шариковой ручкой, была прикреплена аппликация цветка, похожего на ромашку. Этот коллаж удивил ее до глубины души, но в следующий момент его пришлось выкинуть из головы, так как мочевой пузырь настойчиво напомнил о себе. Цепляясь ногтями и пальцами, она пыталась быстро стянуть бинты. Плотная повязка поддавалась медленно, попытка же сдвинуть ее в сторону вызвала только болезненное ощущение от придавленной нежной кожи промежности. Анжела судорожно боролась еще с полминуты.
- Гады, - сказала она тихо, вложив при этом в простое слово всю ненависть облапошенной женщины. - Мерзкие глумливые ублюдки...
Тут же по тугой белой повязке стало расползаться мокрое горячее пятно. Как наша героиня не выгибалась, стараясь уменьшить ущерб от "потопа", текло везде. Вскоре бастион напитанных влагой бинтов пал, и горячие струйки потекли по бедрам, заставив Анжелу срочно присесть. Тут же эти теплые мокрые негодницы переместились на свободную от бинтов попу. Щекоча дверку для резервного секса, они звонко капали в унитаз. Плюнув на неудобства, Анжела смиренно дождалась окончания процесса.
Противный мокрый бинт сматывался еще хуже сухого. Он постоянно за что-то цеплялся и вообще вел себя в высшей мере возмутительно. Очередной сюрприз Девушка обнаружила, почти полностью освободившись от бинта. Её взору предстал небольшой листочек-отрывашка из плотной бумаги. Брезгливо взяв экзотическую записку двумя пальчиками, девушка прочитала на мокром слегка пожелтевшем клочке: "Анжи, мы чуть не умерли от переживаний за тебя. Крови было столько, что мы серьезно подумали о ранении в живот. Благодари прозорливого шофера, а то ей богу зашили бы. Твои обеспокоенные коллеги".
- Извращенцы, - пробурчала Анжела, стряхнув бумажку на пол. - Неужели и шофер участвовал в этом позоре?
Остатки глупой шутки отправились в урну, обнажив Анжеле плотно вставленный в ее нутро туго смотанный рулон стерильного бинта. Девушка взбешенно дернула это последнее издевательство.
- Вова, я тебя убью, - прошептала она, наблюдая последствия розыгрыша. - Я тебя убью и надругаюсь над твоим тщедушным телом. Что мне за наказание с этой чертовой женской неожиданностью, получившейся в такой гадкий момент!? Теперь презервативом ты, скотина безрогая, будешь пользоваться, даже посещая туалет по малой нужде!