Успешная работа нашей экспедиции в прошлом полевом сезоне позволила без промедления приступить к выполнению поставленных задач буквально с начала 1953 года.
Нижнеангарский объект, как и предыдущий Братский, относился к категории объектов повышенной ответственности. Необходимо было в короткие сроки создать карту масштаба 1:25000 для предстоящего проектирования и строительства Байкало-Амурской железнодорожной магистрали, а также других промышленных предприятий в Прибайкалье.
Весь объект производства работ был разбит на три больших участка: Верхне-Ангарский, Баргузинский и Кударский.
Верхне-Ангарский участок начинался примерно в десяти километрах южнее посёлка Нижнеангарск. Далее он простирался вдоль береговой линии Байкала с выходом к долине реки Верхняя Ангара. Северная сторона долины ограничена хребтом с возвышенностью до двух с половиной тысяч метров над уровнем моря с очень крутыми склонами гольцового типа, что значительно затрудняло восхождение на господствующие высоты. Заканчивался Верхне-Ангарский участок восточней посёлка Уоян, упираясь в Северо-Муйский хребет. Большая часть площади этого участка проходила в бассейне реки Верхней Ангары, впадающей в Байкал. Широкая долина реки равнинная, имеет множество рукавов и проток, большое количество горно-таёжных ручьёв и речек питают её русло. Вся долина Верхней Ангары сплошь покрыта лесом, но имеет отдельные площади луговых и заболоченных массивов. От Нижнеангарска до Уояна имеются небольшие посёлки: Душкончан, Холодный, Кичера, Ченча, Кумора, Верхняя Заимка. На этом участке работала партия Луканина Андрея Осиповича, которая базировалась при экспедиции в Нижнеангарске.
Баргузинский участок был расположен вдоль восточного побережья Байкала и начинался от посёлка Усть-Баргузин с южной стороны, заканчиваясь в двухстах километрах северней улуса Улюнхан, примыкая к южной части Северо-Муйского хребта. Здесь работы велись от береговой линии Байкала до долины реки Баргузин. Район этот был более обжит: с незапамятных времён в этих местах селились буряты и эвенки. Партия под руководством Николаева Максима Георгиевича производила здесь комплекс инженерно-топографических работ, обустроив базу в посёлке Баргузин.
Третья партия нашей экспедиции базировалась в посёлке Кудара, руководил ей Данилов Александр Петрович. Кударский участок был расположен в Кабанском, Прибайкальском и частично Баргузинском районах. Он был в наиболее выгодном положении, так как находился на уже обжитой территории Прибайкалья. Здесь много населённых пунктов, имеются хорошие шоссейные и грунтовые дороги, поэтому вопросы снабжения и передислокации бригад решались просто.
Разные условия производства работ на трёх участках нашей экспедиции заставили использовать все виды транспорта, доступные в то время. На Верхне-Ангарском участке это был в основном вьючный транспорт (олени и лошади) для пешего передвижения по хребтам и возвышенностям, а также лодки и в редких случаях воздушный транспорт. При работе на Баргузинском участке также в основном использовали лошадей и лодки, иногда была возможность доставлять грузы автомобилями. Кударский участок был самый механизированный: постоянно эксплуатировали автомобильный транспорт, что значительно упрощало организационную сторону работ.
Все полевые бригады имели возможность постоянно пополнять запас продуктов за счёт таёжного зверья, боровой птицы и диких уток - тайга на всех участках была богата и охотно делилась своим изобилием с путешественниками.
Кроме этого, в связи с обилием водоемов инженеры, техники и рабочие нашей экспедиции зачастую встречали на пути следования бригады промысловых рыбаков, которые радушно предлагали самую разную рыбу. Платой за угощенье всегда была только дружеская беседа советских тружеников за общим столом. Такие встречи всегда незабываемы и скрашивают однообразный быт таёжников.
Состав инженерно-технических работников в сравнении с предыдущим годом изменился незначительно, линейный аппарат экспедиции остался в прежнем составе, исполнительный состав пополнился прибывшими из институтов специалистами: Тереховым Р.Д., Фоминым, Смыковой, Пашковым, Вейнер и другими. Выбыли в другие экспедиции инженеры Белых В.Н., Козлов В.Н. и Балдаев С.В. Переводы эти состоялись в основном по семейным обстоятельствам.
С лучшей стороны проявил себя заместитель начальника экспедиции по административно-хозяйственной части Ростек Евгений Адамович, а также Шибико Леонид Дмитриевич, который был переведён на должность замполита. Они серьёзно подошли к вопросу отбора сезонных рабочих для формирования строительных и геодезических бригад. Лодыри и хулиганы были выявлены заранее, благодаря этому дисциплина, самоорганизация на всех участках была на высоком уровне. Этому также способствовали личные качества и высокий моральный облик всех инженерно-технических работников, начиная от начальников партии, заканчивая рядовыми инженерами.
2. На контроле
В начале сентября 1953 года мне удалось ненадолго вырваться из рутины административно-хозяйственной деятельности и выехать с инспекцией в комплексную партию Луканина Андрея Осиповича. В его распоряжении имелась лодка с мотором и стационарной рацией, за которой был закреплён моторист-радист. Объезжая полевые отряды, которые работали вдоль реки Верхняя Ангара, Андрей Осипович мог оперативно сообщать на базу партии и экспедиции о текущем положении дел, оперативно формировать заявки, поступавшие от руководителей бригад, своевременно координировать работу подразделений предприятия, что, разумеется, здорово помогло в решении многих производственных задач.
К тому времени встал вопрос о сроках завершения строительства триангуляционных пунктов. Необходимо было собрать полную информацию о ходе строительных работ и рационально распределить геодезические бригады по всему участку. Для решения этих вопросов мы с Андреем Осиповичем на моторной лодке отправились вверх по течению Верхней Ангары.
Путешествие было приятным. Быстро передвигаясь по воде на быстроходной лодке, мы смогли за короткий срок оценить выполненную работу строителей. Все сигналы отвечали заявленным требованиям: рамы выставлены между собой симметрично и надёжно закреплены в грунт, высота знака была достаточной для хорошего обзора во все стороны, визирные цели на знаках (барабаны) установлены строго вертикально относительно земной поверхности.
Когда была возможность, мы с большим азартом стреляли уток, ловили рыбу. Улов и свои трофеи мы доставляли в бригады в качестве угощения и сами варили уху или похлебку в минуты отдыха на берегу.
Путешествуя таким образом, я получал огромное удовольствие. Но однажды мы подверглись серьёзной опасности. Необходимо было переплыть реку с правого берега на левый, где располагалось охотничье зимовье. Здесь мы рассчитывали найти одну из строительных бригад. Дул сильный ветер, который разогнал высокую волну. Посовещавшись, мы приняли решение форсировать реку с ходу, несмотря на шторм, так как погода портилась и собирался дождь. Моторист сложил все вещи в грузовой отсек, как следует закрепил бочку с топливом и сразу от берега разогнал двигатель на максимальные обороты, направив лодку навстречу волнам. Мы с Луканиным вооружились посудой, чтобы вычерпывать воду. Набрав скорость, лодка стала прыгать с волны на волну, высоко задрав нос. Мы бросили черпаки и схватились за борта нашего судна. Нас подкидывало на каждой волне и при этом обдавало холодной водой. От бешеной скорости, резких порывов ветра и ледяной воды стало жутко. Но моторист, несмотря ни на что, продолжал бешеную скачку по реке, выжимая всю мощь из двигателя. В какой-то момент я увидел, что днище лодки уже полностью заполнено водой. В следующий момент я прикинул, сколько осталось до берега, и с облегчением подумал, что выплывем, не утонем, если мотор заглохнет и волны опрокинут лодку. Наконец, моторист сбросил газ, лодка сразу осела в воду, а следующая волна заполнила её до бортов и заглушила двигатель. Оставшиеся пять-шесть метров лодка прошла по инерции и упёрлась носом в сушу. Достигнув берега, мы с Луканиным испытали некоторую эйфорию после пережитой опасности и искренне благодарили моториста за проявленное мужество и решительность.
К нашему удивлению, в зимовье никого не было. Не было даже и следов пребывания бригады. Только когда растопили печь для просушки одежды, мы обнаружили записку, которую оставили строители. В ней сообщалось, что бригада заканчивает работу на предыдущем сигнале, а два человека, отправленных для обустройства следующего временного лагеря, были вынуждены везти в больницу хозяина этого зимовья. Он допустил оплошность при запрессовывании капсюля и пороха в патрон. Капсюль разорвался, в результате охотник получил ранение в ногу. Строители застали его в сознании, но не способного двигаться. Больного срочно положили в его же лодку и отправились в ближайший посёлок.
Прочитав записку, мы забыли о пережитом недавно волнении и благодарили судьбу за то, что наши строители вовремя оказались рядом с раненым человеком.
Позднее стало известно, что охотника своевременно доставили к фельдшеру. Он получил квалифицированную помощь и спустя время разыскал в тайге бригаду строителей, чтобы высказать им глубокую признательность.
3. Нерест омуля
Достигнув посёлка Верхняя Заимка, мы без труда нашли последнюю строительную бригаду и узнали текущее положение дел. Наконец сложилась полная картина хода строительных работ на всём участке. Луканин связался с базой своей партии для дачи последующих распоряжений.
Хозяин квартиры, где мы остановились, пригласил меня на рыбалку. Я с большим удовольствием принял его предложение. Отплыв от берега на вёсельной лодке несколько десятков метров, мы забросили свои удочки с мушкой. Хариус брал неохотно, и я постепенно переключился на охоту по пролетающим мимо уткам. Мой спутник дал высокую оценку нескольким удачным выстрелам. Затем спросил разрешения и внимательно осмотрел ружьё.
Мы уже собирались возвращаться на берег, как мой новый знакомый указал на воду и сказал: "Омуль на нерест прёт". Действительно, в реке сплошным потоком в несколько этажей навстречу нашей лодке двигался омуль, и с каждой минутой его становилось всё больше. Я закинул свою приманку, но ни одна из особей не удостоила её вниманием. Огромный косяк рыбы не останавливал свой ход, следуя вековым инстинктам. Хозяин лодки улыбнулся и достал сачок, сделанный из сети со средней ячеей. Погрузив его в реку и дождавшись, когда сеть натянется в потоке воды, опустил сачок метра на полтора в глубину и резко поднял его. Улов, который составил шесть добрых хвостов, он выгрузил в лодку.
До этого случая я никогда не задумывался о том, где и когда нерестится омуль. По моим представлением, вся рыба идёт на икромёт весной. Но омуль необычная рыба и является исключением из этого общего правила. Его нерестовый ход начинается в сентябре и может продолжаться до конца октября. Омуль заходит во все реки, впадающие в Байкал, и оставляет свою икру на мелководье, в местах, где скорость потока воды небольшая.
Я предложил рабочим строительной бригады сделать запас этой вкуснейшей рыбы. Строители последовали моему совету и впрок засолили несколько вёдер омуля.
Вечером за ужином наш хозяин предложил мне обмен ружьями. Ему очень понравилась моя централка, и вместо неё он предлагал совсем новую тулку такого же шестнадцатого калибра. "Разве твоя плохо стреляет?" - спросил я его. "Нет, отлично стреляет, но мне нужны тонкие, лёгкие стволы, как у твоей централки". Я сравнил ружья. Действительно, стволы моего ружья были тоньше. Опытный глаз бывалого охотника сразу увидел это, ещё когда мы были в лодке. "Здесь тайга, а не город, и достать нужное ружьё трудно, - продолжал он. - Для тебя охота - это спорт, азарт, а я кусок хлеба промыслом добываю". Мы вышли из дома, отошли к реке и испытали оба ружья, стреляя картечью и пулями по развешанным газетам. Бой у двустволок хороший, принципиального различия я не заметил. Моя централка была заметно легче, но имела скол на деревянном ложе. Я обратил на это внимание, на что получил ответ, что, мол, этот недостаток легко устраним. Мы ударили по рукам, и обмен состоялся.
Это ружьё прослужило мне более двенадцати лет, часто выручало меня, являясь кормилицей. Жаль было расставаться с ним, но я был уверен, что передаю его в руки хорошего хозяина, и думаю, оно принесло ему охотничью удачу.
4. Шибико проигран в карты
Замполит нашей экспедиции Шибико Леонид Дмитриевич в своей работе большое внимание уделял профилактике нарушений трудовой дисциплины и воспитательному процессу. Естественно, значительная часть усилий в этом направлении была предназначена для лиц, недавно освобождённых из мест заключения. В период с 1953 по 1955 годы спецконтингент был богато представлен в наших полевых бригадах. Связано это было с массовой амнистией после смерти Сталина.
Перед приёмом на работу Леонид Дмитриевич лично беседовал с каждым из бывших заключённых. Имея богатый жизненный и фронтовой опыт, он пытался сразу выявить антисоциальный элемент, который не желал вставать на путь исправления. Шибико подробно расспрашивал о судьбе каждого, о причинах, которые заставили человека нарушить закон, задавал разные, порой не связанные, вопросы, ловил собеседника на противоречиях. В результате собеседования Леонид Дмитриевич совместно с Ростеком Евгением Адамовичем принимали решение, брать ли в экспедицию нового работника.
Надо сказать, что бывшие заключённые с уважением относились к нашему замполиту - весь его внешний вид говорил о том, что это человек сильный, волевой и уверенный в себе. А некоторые его боялись, не скрывая этого. Леонида Дмитриевича между собой они называли Автоматчик, зная, что за его плечами богатый боевой путь.
Я как-то спросил Шибико, уверен ли он, что все наши работники с уголовным прошлым достаточно благонадёжны. Он ответил, что самым отъявленным уголовникам в приёме на работу было отказано, а из числа принятых большинство искренне желают начать новую жизнь, но есть и скользкие типы, за которыми необходимо присматривать.
Работали "сидельцы" не хуже других, нарушений дисциплины не допускали, взысканий не имели. Это продолжалось до того момента, пока одна из строительных бригад не вернулась в Новоангарск, закончив работы по строительству знаков на своём участке. Работникам бригады предстояло немного передохнуть и отправиться на другой объект с новым производственным заданием.
Каждому из членов бригады была положена зарплата за выполненную работу, которая была выплачена на следующий день после их приезда. Все строители были довольны полученной суммой. Некоторые не скрывали того факта, что впервые в жизни держат в руках такие деньги. Возле кассы экспедиции было шумно и весело. Наш замполит пришёл поздравить бригаду с первым заработком. Он попросил не злоупотреблять спиртными напитками, деньги расходовать рационально, а лучше положить их на счёт госбанка, где они надёжно пролежат до конца полевого сезона. Его внимательно выслушали, но некоторые поступили по-своему. К вечеру часть рабочих здорово напились. Вели себя безобразно, нарушая покой остальных жильцов общежития нашей экспедиции. Пришлось вмешаться Шибико, он успокоил наиболее буйных, пообещав "бить морды", если они не угомонятся.
До отправки бригады на новый участок оставалось ещё несколько дней, и наши работники понуро бродили по посёлку - они явно скучали. Леонид Дмитриевич снимал комнату в доме, который располагался недалеко от базы нашей экспедиции. Хозяин дома, пожилой уже человек, работал на своём огороде и, устав, присел отдохнуть под тенью забора. Спустя несколько минут на бревно, которое лежало с обратной стороны тына, уселись несколько мужчин. Они зло матерились и говорили о том, что Автоматчик живёт в этом доме и ему недолго осталось ходить по белому свету. Далее стало ясно, что некий Блин проиграл в карты и теперь должен "заделать" нашего замполита. Мужчины докурили и двинулись по улице.
Хозяин квартиры сразу пришёл в контору экспедиции, нашёл Шибико и рассказал о разговоре, который невольно подслушал. Леонид Дмитриевич поблагодарил хозяина и тут же вышел на улицу. Он знал, кого искать, и догадывался, где. Рабочие облюбовали себе поляну на краю посёлка. Здесь они уединялись своим кругом, чтобы, расстелив газеты на траве, играть в карты или пить водку. В общежитии им строго-настрого запретили этим заниматься
.
Замполит сделал скучающий вид и неспешным прогулочным шагом подошёл к четверым рабочим. Нехитрая снедь и несколько бутылок водки стояли на развёрнутых газетах. Шибико спросил, приветливо улыбаясь: "Отдыхаете, граждане?"
"Политинформацию проводим", - отвечал самый бойкий. - Международную обстановку изучаем",- добавил он, взяв в руки газету.
Леонид Дмитриевич присел рядом: "Ну что же, мероприятие хорошее, вижу, дошли до вас мои слова. Разрешите и мне присоединиться к вашему собранию. Только угостите меня сперва".
На него с недоверием посмотрели, но налили полстакана водки. Шибико выпил большими глотками, заел луком и вкрадчиво заговорил: "Дружка я ищу, давно не виделись. Обещал он кое-что сделать и пропал, как в воду канул. Не поможете ли его найти? Вы его точно знаете". Рабочие с недоумением переглянулись: "Какого дружка?" Шибико дружески протянул пачку папирос, закурил сам и тем же тоном продолжил: "Товарищ этот одного с вами замеса. Тоже бывший сиделец, уважаемый человек, слово держать умеет и закон воровской чтит. Блин - погоняло его. Не знаете ли, где найти его?"
Леонид Дмитриевич пристально оглядел каждого, заглядывая в глаза. Никто из собеседников не смог выдержать пристального взгляда. Шибико встал, сплюнул папиросу и громко сказал: "Трусы! Сами меня боитесь, а другого подряжаете!"
"Да кто тебя боится?" - поднялся один из рабочих. Второй тоже встал, в его руках блеснул нож.
Молниеносный удар замполита свалил первого, затем последовал захват руки с ножом второго соперника, резкий бросок - и истошный крик поверженного на землю.
Оставшиеся двое не шелохнулись. Шибико далеко откинул вырванный нож и вплотную приблизился к сидящим на земле: "Ну, где искать Блина?" "Мы с ним сами поговорим", - выдавил из себя один из них. "То-то же! А так пусть в гости заходит, поболтаем", - и замполит как ни в чём не бывало, пошёл дальше тем же прогулочным шагом.
О случившемся Леонид Дмитриевич рассказал мне на другой день. Я был немало удивлён и раздосадован случившимся. У одного из рабочих был сломан нос, у второго указательный палец. Впрочем, они никому не жаловались, на мои вопросы отвечать не хотели.
Спустя два дня к нам пришёл парень, самый младший из этой ватаги. Он просил перевести его в другую бригаду. Егор говорил, что ему угрожают расправой, считая, что он передал Леониду Дмитриевичу намерение преступников. Замполит поговорил ещё раз с каждым из строителей с глазу на глаз. После этого от парня отстали. Но мы всё же просьбу его удовлетворили. Все участники этих событий доработали до конца полевого сезона и разъехались. А Егор спустя время по протекции замполита отучился на курсах радистов и много лет работал в нашей экспедиции. В Амурской области, куда перебралось наше предприятие в 1954 году, он познакомился с девушкой и обзавёлся семьёй.
Кто такой Блин, мы так и не выяснили. Вероятно, это был бывший уголовник, который жил где-то в посёлке. Возможно, он с кем-то из наших рабочих отбывал наказание.
5. Гибель инженера Вайнера
В начале ноября в экспедицию пришла радиограмма с пометкой "срочно". Сообщалось, что вблизи посёлка Кудара Кабанского района в непосредственной близости от залива Провал трагически погиб инженер Вайнер. Я срочно вылетел в Кудару, где базировалась партия Данилова А.П.. К моему приезду тело уже доставили в посёлок, а обстоятельства несчастного случая стали известны.
Зуев Степан Ефимович, как главный инженер экспедиции посетивший с инспекцией бригаду инженера Вайнера, стал невольным свидетелем этой трагедии. Ранним утром после лёгкого завтрака Вайнер со своим помощником на наблюдениях поднялись на триангуляционный пункт. Вынув инструмент из ящика, установили его на столик в рабочее положение. Перед началом работы прибор, согласно инструкции, должен принять температуру окружающего воздуха, для этого достаточно пяти-десяти минут. Помощник на наблюдениях осматривал с пункта окружающий его лес, а Вайнер принялся за вычисления уже выполненных наблюдений.
Зуев в это время отошёл от сигнала на пятьдесят метров и осматривал качество его постройки. Закончив осмотр, он отвернулся и боковым зрением увидел, как что-то полетело на землю с противоположной стороны сигнала. Первая мысль, которая возникла у Степана, - что Вайнер сбросил на землю полушубок, но через мгновение она уступила место тревоге. Подбежав ближе, Зуев увидел разбившегося Вайнера.
Рабочий сообщил, что Вайнер перед падением резко поднялся и повалился на спину. Его голова прошла под перильным ограждением, и он, перевалившись, упал вниз. Рабочий отчаянным движением пытался схватить инженера, но коснулся лишь его сапога. Оказывать помощь упавшему было бесполезно - он был мёртв.
Вайнер работал в нашей экспедиции первый год. Он устроился вместе с девушкой, которая была его невестой. Они решили отработать один полевой сезон, а потом пожениться. Узнав о случившемся, девушка зарыдала и принялась корить себя за то, что допустила такой исход. Когда её с большим трудом успокоили, она рассказа о том, что у Вайнера случались припадки эпилепсии, но он скрывал этот факт даже от своих родителей. Не знали об этой болезни в институте, который он недавно закончил, и, разумеется, ничего не подозревали его непосредственные руководители на предприятии.
Очевидно, что этот недуг не позволяет работать в полевых условиях, вдали от больниц и врачей. Об этом, конечно, знал погибший, но пренебрёг опасными последствиями. Возможно, он почувствовал близость приступа и хотел обратиться за помощью к рабочему, но, потеряв сознание, упал с двадцатиметровой высоты.
На похороны своего сына приехал отец. Очень тяжело было видеть его страдания. Гроб с телом молодого инженера был опущен в могилу на кладбище посёлка Кудара. У погоста молодого человека скорбели отец, невеста, сослуживцы и жители села. Отец Вайнера после поминок благодарил всех нас за участие в его горе. Он заверил, что не имеет претензий к руководству нашего предприятия, и отбыл с тяжёлым сердцем домой в Минск.
6. Последний рубеж
Как уже было сказано, Верхне-Ангарский участок был самым трудным в плане организации работ. Кроме значительной отдалённости от населённых пунктов, разнообразных геоморфологических условий (от низин в русле рек до значительных возвышенностей на байкальских хребтах) здесь был ещё весьма суровый климат. Зима отступала медленно и наступала очень рано. Значительный снежный покров очень затруднял работу строительных и геодезических бригад.
Комплексная партия Луканина Андрея Осиповича уже в марте начала полевой сезон с рекогносцировки и подготовки к строительству наблюдательных знаков, но закончила весь комплекс работ только глубокой осенью.
Уже выпал снег, ударили первые морозы, а мы ничего не знали о ходе работ бригад инженеров Малахова Виктора Семёновича и Максимова Василия Дмитриевича. Я принял решение выехать на объекты производства работ, чтобы лично оценить обстановку.
В посёлок Ченча я прибыл на легкомоторном самолёте в середине октября. Местные жители рассказали, что обе бригады для организации временного склада сняли комнату в доме на окраине посёлка. Хозяин дома высказал обеспокоенность долгим отсутствием обеих бригад. "Обычно раз в две недели кто-нибудь обязательно за продуктами является, но вот уже двадцатый день на исходе, а никого нет", - сказал он.
Я расспросил его о погоде, которая была в ближайшее время. "Метёт", - ответил он. Стало понятно, что инженеры Малахов и Максимов находятся на триангуляционных пунктах в ожидании рабочей погоды.
Я решил немедленно облететь ближайшие пункты наблюдений. Впрочем, полёт наш оказался недолгим. Как только самолёт набрал высоту и был направлен в сторону гольца Тукалали, где я ожидал увидеть бригаду Максимова, пилот увидел человека, идущего на лыжах в сторону посёлка. Сомнений не было: кто-то из бригад топографов следовал к населённому пункту. Меня охватила тревога: не произошло ли несчастного случая или иной трагедии?
Опасения мои оказались напрасными. Спустя примерно полтора часа в посёлок пришёл инженер Малахов Виктор Семёнович. Он доложил, что работает на триангуляционном пункте, который является последним для его бригады. Плохие метеорологические условия не позволяют вести наблюдения. Ветер поднимал недавно выпавший, ещё не слежавшийся снег, который кружит позёмкой. Бригада Малахова ютилась в неотапливаемой палатке, поставленной возле пункта. Топливом для обогрева и приготовления еды служил валежник и стланик. Продукты были уже на исходе, поэтому Малахов решил отправиться сам за ними в посёлок, так как он был уверен в своей физической силе и выносливости, а также хорошо ориентировался в этой местности.
Виктор Семёнович очень спокойно информировал меня о сложившейся обстановке, без всякой патетики и драматизма. На мой вопрос, уверен ли он, что в создавшихся условиях имеет смысл продолжать работу, Малахов ответил, что не сомневается в успешном завершении всего запланированного объёма. Я, разумеется, был доволен его ответом, отметив про себя, что с такими товарищами можно творить и чудеса.
Находясь ещё в расположении экспедиции, я предвидел трудности, с которыми могут столкнуться бригады, и как руководитель предприятия был готов остановить работы, чтобы не подвергать жизнь и здоровье людей опасности. Оставшийся объём работ можно было выполнить позднее, силами отдельной бригады, оснащённой всем необходимым для работы в зимних условиях. Об этом я сообщил Малахову, приказав действовать по обстановке, но в случае, если работа не будет выполнена до наступления крепких морозов, возвращаться в посёлок, где я его буду дожидаться.
Малахов слушал меня, складывая продукты в огромный рюкзак. Он не хотел более задерживаться и спешил, чтобы к ночи успеть в свой лагерь. Прощаясь, Малахов крепко пожал мне руку и сказал: "Не волнуйтесь, Николай Иванович. Мы Вас не подведём".
На следующий день я повторно отправился на поиски бригады Максимова. Пролетая над гольцом Тукалали, мы увидели триангуляционный пункт, к которому с подножья была набита тропа. Сомнений не осталось: бригада Максимова также находилась в вынужденном простое, ожидая рабочую погоду.
Мы несколько раз облетели знак в поисках ровной площадки для посадки самолёта. Таковой не оказалось, и я скинул вымпел с запиской. В ней я сообщал о том, что завтра мы прилетим в это же время. В том случае, если бригаде требуется помощь, необходимо разжечь один дымный костёр. Сигнал следует подать двумя кострами, если всё в порядке. Также я настоятельно просил не рисковать, а взвешенно оценить ситуацию и принять решение о том, стоит ли продолжать работу.
Вернувшись в посёлок, я переговорил с местными жителями о том, будет ли возможность при необходимости организовать помощь полевым бригадам. Меня заверили, что окажут всяческое содействие. С пилотом мы неоднократно обсуждали возможность посадки самолёта где-нибудь недалеко от полевого лагеря топографов, но он опасался садить машину на ещё неуплотнённый снежный покров, который мог скрывать ямы и кочки.
На другой день в то же время мы поднялись в воздух и взяли курс на Тукалали. Я, признаться, немало волновался и всё выглядывал из-за спины пилота в надежде разглядеть, какой из сигналов подаст бригада.
Подлетая к триангуляционному пункту, самолёт пошёл на снижение. Я смотрел то вправо, то влево, но дыма нигде не видел.
Самолёт сделал полный круг и стал снижаться ещё ниже. В тот момент, когда я уже серьёзно забеспокоился, мы увидели густой дым из ельника, потом ещё один, и ещё. Когда мы завершали второй круг, под нами горели уже не менее десятка сигнальных костров. Из чащи выбежал Максимов - его я узнал сразу. Он выстрелил несколько раз и приветствовал нас, подняв ружьё двумя руками над головой. К нему присоединились остальные члены бригады: они радостно что-то кричали, подкидывали шапки, кидали друг в друга снежки и дурачились.
"Вот черти!" - смеялся пилот и тоже помахал им рукой, когда мы завершали уже третий круг.
Я понимал радость своих коллег. Преодолев все трудности полевого быта, пройдя несколько сотен километров, каждый день, превозмогая себя, они всё же добились желаемого результата и испытывали счастливейшие минуты в своей жизни.
Был счастлив и я, приветствуя их из кабины самолёта.
Спустя двое суток бригада Максимова Василия Дмитриевича в полном составе вернулась в посёлок. Максимов рассказал, что работать на последнем триангуляционном пункте было сложнее всего. Знак располагался на значительной возвышенности. Подход к нему осложнялся очень крутым склоном, передвигаться по которому возможно было только на четвереньках. Таким же образом приходилось спускаться к подножью, постоянно рискуя сорваться с каменной кручи. При восхождении в таких условиях невозможно было взять с собой какой-нибудь значительный груз. Строители при постройке сигнала с помощью систем полиспастов, блоков и лебёдок доставляли наверх все необходимые материалы. Благодаря этому на склоне сформировалось подобие тропы в виде канавы. По профилю этого рва в течение восьми дней Василий Дмитриевич вместе с помощником поднимался на вершину горы. Маршрут этот составлял примерно восемьсот метров. В ожидании рабочей погоды Максимов постоянно находился на пункте, чтобы не пропустить ни одной минуты с хорошей видимостью. Голец был полностью лишен растительности, поэтому не было возможности развести огонь для обогрева и приготовления горячей пищи.
Но наконец все наблюдения были закончены, допуски инструкции выдержаны, и бригада полным составом завалилась спать в своей палатке. Неудивительно, что мы никого не увидели, прилетев в первый раз.
Прочитав мою записку, Максимов решил устроить "салют победы". Из-под снега был нарыт мох, который даёт белый густой дым, и приготовлен в качестве топлива для сигнальных костров. Их было двенадцать, располагались они в двадцати метрах друг от друга. При подлёте самолёта каждый из бригады запалил свои костры. Так ребята решили отметить свой триумф над силами природы и обстоятельствами.
Я выразил благодарность каждому члену бригады (в составе которой, кстати, была девушка) за проявленное мужество и настойчивость в своей работе. Это ли не пример настоящего трудового подвига? Не теряя времени, пилот начал перевозить груз прибывшей бригады на базу партии в Нижнеангарск. А я пригласил Василия Дмитриевича для разговора.
7. Устраняем ошибки
На соседнем участке при производстве работ в конце лета был допущен брак. Здесь работала девушка из числа молодых специалистов, которые недавно устроились к нам в экспедицию. Она работала в хороших погодных условиях, однако допустила досадную ошибку. На её участке имелся один геодезический четырёхугольник,1 и в двух смежных с ним треугольниках оказалась недопустимая невязка с обратным знаком. Вывод простой: один из триангуляционных пунктов подлежит повторному наблюдению.
В Нижнеангарске я уже сделал анализ, вычислив полюсные условия2 по всем пяти вариантам. В результате расчётов я определил триангуляционный пункт, на котором была допущена ошибка в угловых измерениях. Этот пункт находился в тридцати километрах от посёлка, а молодой специалист, совершивший оплошность, - на базе экспедиции в Нижнеангарске...
"Всё ясно! - сказал Максимов. - Завтра выдвигаемся!" Но мне пришлось остудить его пыл. Я предложил не торопиться, немного отдохнуть, а заодно как следует подготовиться к предстоящему походу.
Я решил нанять среди местных жителей двух погонщиков и на оленьих упряжках добраться до триангуляционного пункта. С собой следует взять запас еды на пять-шесть суток, палатку и небольшую разборную металлическую печь, которую я привёз с собой. Максимов спорить не стал и принял моё предложение.
На другой день в посёлок вернулась бригада Малахова. Несмотря на утомлённый вид, ребята были очень рады встрече со своими коллегами. Мы не могли все поместиться в одном доме, поэтому после совместного ужина на ночлег Малахов со своими людьми перешёл в дом соседей.
Я поговорил с двумя каюрами, и они выразили готовность сопроводить нас до необходимого места и обратно. Мы с Максимовым готовились к отъезду, но Малахов запротестовал, когда узнал о том, что я собираюсь выехать на наблюдения. Он искренне возмутился тем, что "начальство заставляют носиться к чёртовой бабушке". Спорить с ним было бесполезно, поэтому ранним утром следующего дня Малахов деловито укладывал инструмент, палатку и снедь в нарты. Сборы, впрочем, были недолгие, и парни умчались, поднимая за собой снежный вихрь.
Наш пилот к тому времени уже перевёз большую часть груза. Пришло время отправлять людей. Мы планировали закончить переброску оставшегося коллектива за двое суток. К тому же времени я надеялся на возвращение Максимова и Малахова. Надежды мои полностью оправдались: они вернулись на третьи сутки. Их знания и опыт, а также погодные условия позволили закончить работу в короткий срок. Моё предположение подтвердилось: предыдущий инженер наблюдал не на барабан смежного пункта, а на его фазу, поэтому луч визирования получил отклонение порядка двух секунд угловой дуги. Такие ошибки часто встречаются у молодых специалистов в связи с недостатком у них практических навыков.
Полевые работы 1953 года, наконец, были закончены, ошибки своевременно обнаружены и устранены благодаря слаженной, грамотной и ответственной работе коллектива нашей экспедиции.
Я получил приказ в течение трёх месяцев перебросить всю экспедицию в город Свободный Амурской области.
Примечание:
1. Геодезический четырёхугольник - это часть триангуляционной сети, имеющая форму ромба. Такое построение позволяет определить наиболее высокую точность положения смежных пунктов сети в горизонтальной проекции.
2. Полюсные условия - это условия, при которых данные, полученные при производстве триангуляции, совпадают с теоретическими значениями тригонометрических функций.