-...мы пригласили наших гостей не из чистого любопытства, а по делу..., - нескончаемо тянулась гнусавая речь зануды-оратора.
Аудитория, набитая до отказа нами, тухлым мясом, отчаянно зевала. В ней было холодно и воняло тухлятиной - нами. Уж лучше бы как обычно - всех выкликнули и по нарядам! Милое дело!
Я проследил глазами за мухой, проникнувшей в помещение откуда-то извне. Она покружилась на месте, пожужжала, подлетела к тускло горящей закопченной лампочке.
- ...и это дело касается нас всех. Я не говорю, что пришельцы - наши друзья. Мы стоим на кардинально и радикально (ох уж эта любовь к удваивающему эффекту речи!) противоположных точках зрения на то, что нам надо сделать с нашим домом - кладбищем.
Муха спикировала до уровня наших голов и села на стол передо мной.
Я хлопнул рукой по столешнице, да так, что пальцы чуть не отвалились. Оратор от испуга аж подпрыгнул.
- Что у тебя, Михалыч? - спросил он с видом строгого учителя.
- Аденома простаты!
- Гы-гы-гы! - отозвался зал.
- Я вам сочувствую, но не стоит жаловаться на жизнь, тем более таким способом, - старичок, видимо, не понял юмора.
Да и плевать мне на него. Все мое внимание опять переключилось на муху, а та, словно только этого и ждала, начала тереть передними лапками друг о друга, и выделывать задними лапками всякие антраша.
Но когда я смог схватить муху в кулак, речи, которые влетали в одно мое ухо и вылетали через другое, смогли-таки зацепить меня за живое.
- Что это значит, что вы БУДЕТЕ КОНТРОЛИРОВАТЬ НАС?! - взвился я.
Потаповна сердито дернула меня за рукав. Молчи, дорогая, тут такие дела делаются!
- Вы слишком много набедокурили. Зашедшие на кладбище сатанисты, или как там их, а, готы - видели "воюющих привидений". И это напечатали в "желтой" газете! А подавляющее большинство обывателей в нашей стране настолько тупы, что с радостью поверят в эту правду! Привидения - это и есть ваш пресловутый "второй уровень"! Вы не можете ни с чем справиться и поэтому воюете, неважно даже с кем, главное - за систему! А система - это порождение нашего, живого ума!
- Да что он чешет?! - заорала теперь и Потаповна.
Спор продолжался бы еще очень долго, если бы кто-то не встал с места и перерезал глотку оратору - "живяку".
- Инцидент исчерпан? - деловито осведомился этот "кто-то".
Ответом ему было молчание.
Да здравствует коммуна мертвых! Мы - свободолюбивый народ, ни от кого не зависящий народ и никому не позволим исполнять наши обязанности перед государством! Высшая свобода - это ремонтировать разбитые вандалами надгробия, выравнивать заборы - короче, ходить в наряды, безукоризненно подчиняться субординации, нашей воинской субординации!
Такие мысли вяло, как вещи в стиральной машине, крутились и бултыхались во внутречерепной жидкости моей головы, когда мы с Потаповной шли устанавливать баллоны с галлюциногенным газом на ворота кладбища. Этим баллонам положено было распылять газ только ночью. Откроет какой-нибудь очередной недоумок воротца в два часа ночи - тут ему в рожу заряд вредоносных молекул. Он еще и не такое газетам порасскажет.
Мы шли плечо к плечу с Потаповной среди осенней ночной хмари, и влажный и тугой, как мокрое полотенце, воздух приятно холодил наши лица. Вдруг ни с того, ни с сего, Потаповна начала говорить своим грудным голосом:
- Знаешь, мне кажется, что ад - это не второй уровень, а наше кладбище. Нет, не так. Вообще вся Земля - это Ад.
- А Рай где тогда? - решил дать выговориться Потаповне я.
- Рай - это вечный покой. Небытие.
- А где то, что между Раем и Адом должно находиться?
- Этого нет.
- Как все просто.
- Всегда в философии торжествовал дуализм. Инь и Янь, к примеру. Третьего не дано, третье - это черная на белом и белая на черном точки. Ошибочная концепция троичности вышла из легенды о Святой Троице.
- А если ты жив, а не мертв?
- Ты тоже в Аду.
- Ладно, - прервал я разговор, глянув на подтекающую кровью рассвета голубоватую плоть неба, - уже скоро утро, а мы еще баллон не присобачили. Их еще в черную краску покрасить необходимо, чтобы с воротами слились. И часовой механизм прикрепить. И "будильник" завести.
- Ходу! Ходу! - взбодрилась Потаповна и решительными широкими шагами двинулась вперед, искусно лавируя между стволами сосен, неся на спине здоровенный баллон.
Я поспешил следом.
Следующим шагом правительства "живяков" было лишить нас прибежища.
Мы не то, что были неполиткорректны - мы были не осведомлены кое в чем.
Наша колонна с факелами шла победным маршем по ночному кладбищу и выкрикивала слоганы:
"Давай гробы прямо сейчас!", "Свобода, равенство, братство!" - (это уже не наше, похоже, сперли откуда-то с громких полотен), "Служим только бюрократии!" и "Только мы служим бюрократии!". Одним словом, мы дышали свободой.
"Живяки" ждали нас у входа на кладбище. Они раскусили нашу хитрость, когда каким-то арийским дебилам привиделся сам фюрер во плоти, встающий из могилы и они рассказали это местной "желтой" газетке.
И тут послышались выстрелы.
- Что происходит?! - заорал в испуге наш предводитель, Федя.
- А п-получай! - смачно выплюнул какой-то "живяк" из межствольной темени и в нашу толпу полетели пули.
Дело обрело совсем неожиданный поворот. Нас решили замочить на первом уровне!
- Всем построиться, как на плацу! - заорал сержант и начал разряжать обойму в людей.
Но я не успел ничего сделать, потому что в шею мне попала разрывная пуля, и мою и так на соплях державшуюся голову оторвало от туловища.
Далее я лишь безучастно наблюдал за происходящим, пока чей-то огромный грязный сапожище не наступил на мою голову и я не лишился сознания. Ха, кстати, есть ли сознание у мертвецов?
Череда отключений и пробуждений...
- Михалыч, как ты? - спросила Потаповна.
- Нормально.
Я огляделся.
Такое со мной происходило и раньше.
На этот раз я оказался в Зале Заседаний, под землей.
- Что там "живяки"? - неохотно и с мрачным предчувствием спросил я.
- Замочили.
- Отлично, теперь только мы исполняем долг перед Родиной...