Аннотация: Отрывки из романа. Эта история совсем не веселая - все-таки главный герой виноват в том, что на несколько месяцев страна погибала под морозами. Но теперь все позади. Для людей, но не для него.
Мерзопакостна людская натура - насмехаться над невзгодами. Лето цветет вовсю, посыпает мостовую дурнопахнущей пыльцой, распевает птицами на все голоса, танцует под гирляндами и радужными флажками. А эти идиоты вырядились в шубейки (из ненастоящего меха с прохладной циановой подкладкой) и забрасывают друг дружку снегом из сахарной пудры. Наверное, во всем городе, нет, на всем острове не нашлось бы ни одного дома, в котором не установили бы большое светящееся сердце - увеличенную копию человеческого - символ спасения от зимы, которую теперь обязательно надо воскрешать каждый квадрат (400 дней - прим. автора).
Каин поглубже натянул капюшон. Можно было подумать, что ему стыдно, но в душе только ворочалось раздражение. Мельтешение гирлянд - кислотно-ярких, от них рябило в глазах и в голове раздавался пронзительный свист - так и норовило бросить его на мостовую и затрясти в припадке. Ну уж нет. Слишком долго он искал работу, чтобы из-за какого-то дурацкого праздника ее лишиться.
Сени встретили запахом сосновых досок, родным, домашним запахом. Скрипнула половица, приветствуя хозяина. Давно собирался починить, но теперь передумал. Она тоже родная, своя.
Мила встретила умытой мордашкой и ртом до ушей. Эта-то чего радуется?
- Привет, пап!
- Угм, - разговаривать совсем не хотелось. Он повешал куртку и прошел на кухню. Включил водонагреватель.
- Как дела?
- Нормально.
Не уходит, крутится под ногами. Чего опять нашкодила?
Он развалился в кресле и прикрыл глаза рукой. Проклятые гирлянды. От таблеток в голове такая пустота, и в груди как будто вата. А без таблеток его бы вышвырнули с работы, как котенка. Кому нужен припадочный?
- А учитель сказал, что я лучше всех рисую интегралы.
Час от часу не легче.
На прошлой осьмице она разбила окно в училище. Пришлось отдать сотню капель цвета за стекло и еще целый вечер валандаться с починкой. Незадолго до этого милая девочка оттаскала за волосы старшекурсницу, якобы та "напрашивалась". Ну и пусть бы напрашивалась, - сказал тогда Каин. Но разве с нынешними детьми поспоришь? На каждое твое слово они найдут десяток своих.
- Чего тебе надо? - рыкнул Каин.
- Ничего!
Ах, если бы.
Каин принюхался. Может, она пила? Товарищи у нее - сплошная головная боль: одни мальчишки, да еще такие сорванцы. Все из неблагополучных семей. У одного мать - танцовщица, вечно в разъездах, у второго отца нет, у третьего еще что-то неладно. И как только Мила, такая красивая, умненькая и добрая, могла с ними связаться? Где он недоглядел, чего недодал ей?
Жили они хоть и небогато, но сытно. После той истории с холодами найти работу было ох как непросто, даже каким-нибудь разнорабочим. Огромной удачей было получить место... а, проклятие, как же они его называют?.. Цветоутилизатор, да. По сути, просто уборщик. Но на большее нельзя даже рассчитывать. Люди волком смотрят. Их, конечно, можно понять. Но разве Цвет не учит прощению? Разве не учит он развитию, движению вперед, тому, что человек меняется - и цвет его меняется тоже? Видимо, это просто сказочки для успокоения серости. Мол, нас надо прощать, но мы сами - ни за что!..
- Понятно, - просто замечательно. Мелкая зарабатывает больше него. Уж наверняка им в училище неплохо заплатили, все-таки не абы какое училище, а для молодых цветомагов. Будущей Надежде Островов всяко достанется больше, чем какому-то утилизатору, тьфу ты, даже сказать стыдно. А мандаринка-то хорошая, сладкая и сочная, не то, что ширпотреб для таких, как он, стоимостью по десять капель за ведро.
- Что там у вас новенького в вашей супер-шараге? - спросил Каин, прочихавшись от едкого мандаринового запаха.
- В следующем квадрате обещают поставить в холле новые кресла! Синие! - затараторила Милка.
- Обещают, они всегда обещают, обещатели дрянные.
- Папа, не ругайся! Они ведь поставили дальновизоры в Фиолетовой комнате. Даже разрешают нам смотреть будущее на переменках!
- И как? Сбылось хоть что-нибудь?
- Да! Все сбывается! Севертин увидел, что упадет и расшибет нос, и так и случилось. Правда, расшиб он не нос, а колено, и не себе, а Вильке, она рядом шла и...
- Ясно все с вами.
- А у тебя что нового?
- Нового цвета пока не обнаружил, - неуклюже пошутил Каин.
- А помнишь, ты говорил...
- Да помню, помню! Ничего пока.
- Жа-алко...
Чего там жалеть, - поморщился Каин. Как всегда, наобещают - и привет. Обещали, что нынешний кладовщик уйдет в отставку по старости, а на его место примут Каина. Мол, он и ответственный, и внимательный, и не опаздывал ни разу за два квадрата. Он по дурости тогда Милке сладостей накупил, пришлось без рыбы в тот месяц сидеть. А кладовщик, зараза такая, все работает, и не думает о том, что у него спина больная и глаз уже не тот.
- Пап...
Вот и начинается. Каин закрыл глаза и сделал вид, что дремлет.
- Пап...
Милка присела на край кресла и обняла его.
- Пап, я так тебя люблю.
Не осознавая, что делает, он крепко обнял ее. Несносная девчонка!
- Я так хочу пойти на карнавал... так сильно-сильно хочу!.. Но еще больше я хочу, чтобы ты не грустил.
- Ты только не задерживайся, - пролепетал Каин.
- Спасибо! Спасибо, спасибо, спасибо! Ты лучший папка на свете!
Она соскочила с кресла и запрыгала по кухне.
- Сервант не снеси!
- Не снесу! И еще... ты не ругайся, ладно?
- За что не ругаться?
- Вообще. Ругайся поменьше, ладно?..
- Посмотрим, - пробурчал Каин.
Проводив ее до крыльца, он проследил, что Милка унеслась с ватагой своих дружков, Каин вернулся на кухню и подошел к серванту. Там, в тайной нише, у него стояла припасенная бутылка вина. Здравствуй, ночь Середины зимы. Зимы, которая давно прошла, но этим раздолбаям разве объяснишь? Пока молодежь гуляет на карнавале, он будет напиваться и оплакивать свою никчемную жизнь.
Перед сном, изрядно набравшись, он зачем-то заглянул в Милкину комнату. На столе приглушенным красным светились сердцецветы. Маленькая пульсирующая дрянь. Ну, хотя бы не мигают.