Аннотация: После начала горбачёвской перестройки меня невольно(стихийно) втянуло в общественную и политическую деятельность
ВЕТЕР ПЕРЕСТРОЙКИ НА ПОЛТАВЩИНЕ
Личное
В школе я думал, что моим призванием является наука, конкретно физика. В середине и конце 70-х годов 20-го века именно физика была модной, притягательной для молодёжи. Век атома, космоса и потрясающих физических открытий. Имена ученых физиков были на слуху, ярко светили. Я любил учиться, мне хорошо давались задачки по математике и физике, получал отличные отметки по этим предметам. Но физика казалась более привлекательной, чем математика. Потому что была ближе к реальным жизненным процессам. И ореол физических открытий манил силнее. В общем то, что я человек науки это оказалось правильным и устойчивым.
Однако, уже в школьные годы параллельно с тягой к физике было ещё одно неосознаваемое ясно влечение. Это история, социология, политика. Для меня важным и интересным было всё о прошлой и настоящей жизни людей, всего человечества, но особенно в России. Сильное впечатление оказывали примеры исторических личностей, видных политических и государственных деятелей, героическое и достойное поведение борцов за интересы общества, прогресс, справедливость, защиту слабых и униженных. Затем с годами выяснилось, что гуманитарное направление и социальные науки, для меня оказались более значимыми и приоритетными, чем естественные.
Надо признать, что при всех недостатках советское образование оказало на меня сильное влияние. Многое из морального и нравственного воспитания попадало на благодатную почву, получало отклик в моей душе и сказывалось на поведении. Классическая русская и советская литература, кино имели также значительное воздействие.
Была ещё одна важная особенность моей жизни. Я рано узнал правду о режиме в СССР. Мой отец был тихим, не активным диссидентом советской власти. Дома он часто плохо отзывался о руководстве страной. Он открыл мне глаза на многое. Я начал воспринимать критически происходящее, подвергать сомнению утверждения власти, не доверять официальным средствам информации и пропаганде.
В 9-10 классах я закончил заочно физико-математическую школу при Московском физико-техническом институте и получил рекомендацию поступать в этот институт. Институт считался флагманом советской передовой науки. Но я не прошёл по конкурсу и пошёл работать на завод в бригаду электриков. На следующий год я поступал в Харьковский институт радиоэлектроники. Я знал, что евреям поступить сюда очень сложно, тем более на закрытую специальность радиофизика. Естественно, что меня зарезали как еврея. По математике я ответил правильно на все вопросы, а поставили отметку четыре. Набрав четырнадцать баллов из трёх предметов, я не прошёл. С этими оценками меня приняли учиться в Харьковский политехнический институт, который я закончил в 1976 году по специальности автоматизированные системы управления производством.
Так как у меня был диплом с отличием, я имел возможность распределиться в Харькове, но опять же из-за "пятой графы"(национальность) этого не получилось. Распределился в Полтавское отделение Украинского геологоразведочного института и начал жить в областном городе Полтава. В 1979 женился, а в 1980 у нас родилась дочь. В 1980-1984 годах учился в аспирантуре в киевском Институте кибернетики. В 1987 году защитил диссертацию кандидата экономических наук, а через год начал работать старшим преподавателем в Полтавском кооперативном институте. В целом в Полтаве у меня жизнь была провинциальная и скучная.
Имеет смысл отдельно остановиться на моём отношении к политике и политической деятельности. Как было сказано выше я в целом относился отрицательно к СССР, с симпатией к диссидентской деятельности в нём и был благорасположен к Западу и западной жизни. У меня было негативное отношение и к дореволюционной России, что в общем-то соответствовало установкам советского образования. Но многим недостаткам царского строя я находил аналогию в советском режиме. Это касалось как общих характеристик страны, так и оценок состояния и поведения российского населения. Иногда, когда позволяли условия, я слушал иностранные радиовещания.
Во время учёбы в институте, я много находился в институтской и областной библиотеках. Харьковская областная библиотека имела богатое хранилище разнообразной литературы. Кроме книг по необходимым учебным дисциплинам я читал литературу по российской, европейской и мировой истории. Исключительный интерес вызывала тема февральской и октябрьской революций 1917 года. И, в связи с этим, революций в Англии, Франции и Германии. Из-за недостатка и ограниченности доступа к другим источникам по этой теме, я читал даже государственные учебники по истории КПСС и политэкономии. Особенно разделы по критике оппозиции большевиков до и после революции. В этих кратких сведениях я вылавливал доказательства ошибочной политики Ленина, а тем более Сталина, и их соратников. Убеждался, что большинство оппозиционеров, начиная от Мартова с Плехановым и до Троцкого с Бухариным, были во многом правы. Они вскрыли существенные недостатки и ошибки в политике большевиков, предсказали очень плохие последствия военного захвата власти, установления диктатуры, недемократического советского режима. Уже тогда мой мозг пытался уразуметь и осмыслить, что произошло в России в 1917 году и после. Почему большевики победили? Почему такое хорошее, как мне тогда казалось, дело социализма в России стало плохим, получило столь извращённую и пагубную реализацию? В чём причины неудач? Пытался выяснить, как конкретно произошла победа Ленина, а затем Сталина. Почему все оппозиции проиграли. Кто, когда и как действовал, как всё происходило.
Иногда я так увлекался чтением исторической литературы, что забывал про подготовку к конкретному предмету. Начинал читать одно, а затем брал другую книгу и продолжал интересующую тему. Библиотека закрывалась, я уходил последним, не мог оторваться от чтения. Истрия политической борьбы в России меня влекла больше, чем другие науки. Наиболее привораживала и интриговала оппозиционная борьба против Сталина. Это уже было не влечение, а страсть.
И так, страсть к политической деятельности у меня всегда была сильной. Но я понимал какой опасной и неблагодарной является эта деятельность в России. Я знал традиции страны. Поэтому зарёкся заниматься политикой в России. Очень хотелось, тянуло. Но боялся и считал, что толку мало. Много думая о проблемах в России, после чтения литературы по истории России и других стран я пришёл к выводу, что определяющим является многовековая история жизни её населения. Что главная причина недостатков, неудач, провалов и катастроф заключается в менталитете и уровне большинства населения, состоянии общества. Осознал существенное отличие России от европейских стран, кардинальное различие их истории, создания и развития государства, жизни людей.
Перестройка
Как известно в 80-х годах 20-го века в СССР продолжался застойный период эпохи Брежнева. Этот период в основном отличался пассивностью, покорностью и одобрением подавляющим большинством населения страны существующего строя и её руководства. Но, с другой стороны, имелось диссидентское течение, которое в последние годы набрало не то, чтобы силу, но определённое информационное и общественное влияние. Ощущалась необходимость перемен. Жизненный уровень продолжал медленно ухудшаться. Но власть представляла некоторую степень благ и возможностей для относительно сносного существования населения, не избалованного особенными излишками и познавшего более худшие времена и условия. Главная проблема СССР была в том, что советский режим проигрывал в соревновании с Западом. Наблюдалось явное отставание. Особенно в военной сфере, что было решающим фактором. В руководстве КПСС появились силы, отражающие необходимость реформ и изменений. Часть партийного руководства и элиты уже не хотела жить по-старому, хотела более надёжного и устойчивого статуса имеющихся материальных преимуществ. Надо было улучшать советский режим, чтобы он был более эффективным и конкурентным, более привлекательным. Особенно этого требовали страны Восточной Европы, так называемого социалистического лагеря. Уже с приходом к власти Андропова наметились некоторые изменения, но из-за внезапной его смерти прервались.
В 1985 году в результате внутрипартийной борьбы Генеральным секретарём ЦК КПСС стал Горбачёв. После череды старых руководителей, молодой и интеллигентный, он выгодно выделялся. Я слушал его речи, как и предыдущих руководителей, смотрел выступления по телевидению и всё больше проникался симпатией и доверием. Для всех генсеков и ранее писались хорошие речи. Но здесь человек говорил сам, грамотно, толково. Часто встречался на прямую с людьми на предприятиях, на улицах. Говорил с ними, выслушивал, дискутировал. Такого раньше не было. Чувствовались искренность, желание изменить жизнь, сделать лучше. Это был не просто руководитель, заботящийся о себе и личной власти, а человек думающий о стране, людях, обществе. Для меня то, что он говорил было правильным и важным. Мне было видно, что он действительно хочет и может проводить важные реформы, существенные изменения советской системы и экономики страны. Хочет начать демократические преобразования с участием населения и общества в принятии решений на всех уровнях управления.
Через некоторое время в СМИ было провозглашено о начале периода перестройки и гласности. Большинство людей сомневались, может это очередная громкая кампания, пропагандистская волна, внешние и неглубокие изменения. Я внимательно присматривался, слушал и проверял, что происходит в действительности. Где-то с середины 1987 года в СССР появились признаки действительно нового. Стали открыто говорить о недостатках, серьезно критиковать существующее, предлагать смелые идеи. Под влиянием концепции "нового мышления" во внешней политике возникли другие международные отношения как со всем Западом, так и со странами социалистического лагеря. Зарождаются новые влиятельные общественные и политические движения в странах Восточной Европы. В СССР тоже начала изменяться и улучшаться внутриполитическая ситуация, подул свежий ветер свободы. Стали создаваться неформальные группы, независимые оппозиционные организации и даже политические партии. Наметилось продвижение в сторону демократизации всех сторон жизни. В экономике и производстве разрешили частное предпринимательство в форме кооперативов, совместные предприятия с зарубежными компаниями, вводятся разные либеральные послабления, элементы рынка. Увеличилась роль местной власти, производственных коллективов, личной инициативы и заинтересованности людей.
Политический клуб
Весной 1988 года я узнал, что в Полтаве начал действовать политический клуб при областном доме политпросвещения. Хотелось сходить, послушать, но я боялся. Колебания и сомнения были огромные. И всё-таки я с моим братом близнецом Владимиром решили пойти. В комнате находились около десяти-пятнадцати человек. В основном были люди молодого возраста. Стараясь быть незаметным, я присел сзади. Точно не помню, о чём была дискуссия, но стиль был уже другой, отличный от принятого тогда в политических заведениях советского типа. Более свободное, раскованное, не официальное поведение выступающих. Страшного и опасного ничего не произошло, и мы с братом стали навещать заседания этого клуба. Познакомились с наиболее активным членом Захаровым. У него были взгляды обновлённых, более правильных, честных и чистых коммунистов. Он критически относился к существующему режиму и власти, но придерживался социалистической идеологии. Примечательным было его поведение, высказывал свои взгляды и мнение смело, без оглядки. Тем более с незнакомыми людьми. Это было непривычно и странно для советского человека.
После того как сверху, официально поступило разрешение, многие люди стали вести себя более раскрепощённо, начали говорить, что действительно думают. Посещая полит клуб, я понимал, что присутствует наблюдатель из КГБ, что посещение клуба опасно и может иметь плохие последствия, в том числе на работе. Но ничего не мог с собой поделать. Стремление к правдивой информации, живому, открытому обмену мнениями было настолько сильным, что перевесило страх. Желание настоящей политической жизни, человеческого общения, говорить о том, что действительно волнует, дискуссировать жило у меня внутри, зажатое как в клетке. И когда появилась возможность оно прорвалось наружу, победило самоограничение, самоконтроль и самосдерживание.
Оппозиционная деятельность
Через некоторое время в Полтаве появилась информация, что должна состояться оппозиционная демонстрация. Опять же идти на эту демонстрацию было боязно, но любопытство пересилило. Демонстрация проходила 26 июня 1988 года в самом центре города, в Корпусном парке, возле монумента Славы. Возглавил демонстрацию высокий мужчина с длинными волосами. Впоследствии выяснилось, что это был художник Александр Келим. Он был с микрофоном в руках, а участников было несколько десятков человек. Но, это было совершенно необычное явление, о котором ещё несколько месяцев назад нельзя было даже представить. В провинциальном городе, в центре, у всех на виду некто вещает свободно, от себя лично какие-то речи, лозунги и призывы. Иногда из толпы звучали одобрительные возгласы и рукоплескания. Причём оратора никто не остановил и не схватил. Где-то через полчаса демонстрация мирно закончилась. К Келиму подошли несколько человек и стали задавать вопросы. Чувствовалось у Саши напряжённость и волнение, но в целом его смелое поведение и осуществление такого неофициального, оппозиционного собрания меня сильно впечатлило и воодушевило.
После этого продолжились заседания политического клуба в областном здании политпросвещения, но они уже проходили в главном лекционном зале, с большим количеством присутствующих. Через несколько заседаний в зале находились постоянно более сотни человек. Часто заседание вёл тот же Александр Келим. Темы были острые и актуальные, с резкой критикой власти, давали слово и присутствующим в зале. Заседания проходили очень эмоционально, витал дух вырвавшейся из заключения свободы. Этакая смесь любопытства, страха, удали и популизма. Несколько раз слово брал мой брат Владимир Идзинский. Иногда проводились дискуссии оппозиционеров с пропагандистами из горкома партии. Естественно, в зале присутствовали работники КГБ. Этих одинаковых и похожих по форме ребят в костюмчиках и с галстуком не трудно было приметить среди остальной публики. Но их физиономии уже говорили более о доброжелательности и скрытой поддержке происходящего, чем осуждении. Заметны были партработники более высокого ранга. Всё это было тоже очень странно.
По мере расширения и углубления процесса перестройки особого внимания заслуживают массовые митинги на полтавском футбольном стадионе. Заранее объявлялось время проведения митинга. Чаще всего в воскресный день все близлежащие улицы к стадиону наполнялись толпами людей. На стадионе находились тысячи. Это было потрясающее событие для советского режима. Огромное количество людей без боязни участвовало в оппозиционном митинге! Но в этом явлении была важная особенность. Люди шли на митинги как на аттракцион, спектакль, развлечение. Это не была их инициатива, их требование, чего они добились в результате борьбы. Это был подарок власти, власть разрешила, более того инициировала и косвенно организовывала их проведение. Конечно, на митинге присутствовали работники горкома и обкома партии, КГБ.
Ведущие и выступающие в основном были из сложившейся группы оппозиционных активистов, возглавляемых Александром Келимом и Николаем Кульчинским. После достаточно эмоциональных, острых и критических выступлений, народ тихо и дисциплинированно расходился по домам. Я восхищался смелостью и даже героизмом ведущих и выступающих на митинге. Со временем я узнал, что была связь определённых партийных работников и сотрудников КГБ с некоторыми из руководителей новых политических движений. Думаю, что они не были осведомителями и не действовали по указке, но им дали знать о поддержке, одобрении и разрешении сверху. Как стало известно позже определённая часть аппарата КПСС и КГБ были скрытыми, невидимыми, но важными участниками горбачёвской перестройки.
Так что организаторы демонстраций не подвергали себя той опасности, о которой я предполагал. Однако не стоит умалять их деятельность и поступок. Всё равно, в то неясное и смутное время, никто не знал куда могут повернуться события. Поэтому вовлечение в оппозиционную и политическую деятельность при советском режиме было опасным и чревато очень плохими последствиями.
Надо сказать, что настоящих оппозиционных активистов в Полтаве было мало, только несколько десятков. Это были главным образом люди из рабочей среды, без устоявшихся политических взглядов. Среди активистов были честные и порядочные люди, недовольные властью, выступающие против существующих недостатков. Естественно, были какие-то подозрительные, возможно внедрённые КГБ, осведомители. Некоторые были не очень уравновешенные, с определёнными психическими отклонениями.
РУХ
С 1989 года в Украине стали функционировать первые ячейки впоследствии массового украинского национального движения. В Полтаве тоже создалась такая организованная группа(инициативный комитет). Начались встречи и заседания её активистов. Среди них особенно выделялся упомянутый выше Николай Кульчинский, бывший советский диссидент и политзаключённый. Постепенно я проникся к нему уважением и доверием. Он явно отличался от остальных. Серьёзный, культурный, разумный, без игры на публику, со сложившимся мировоззрением.
В сентябре 1989 года в Киеве состоялся Учредительный съезд Народного Движения Украины(РУХ). Хотя вначале РУХ создавался как общественное движение за продвижение перестройки, всё большее влияние в нём набирала тема независимости Украины. На повестке дня оппозиционных активистов Полтавщины тоже отчетливее стала звучать эта тема. В марте 1990 прошла учредительная конференция организации РУХ города Полтавы, которая проходила в самом центре города. Так как РУХ становился главным образом национальным украинским движением, то проведение его конференции воспринималось областным партийным руководством как провокация, вредная для перестроечного процесса.
К назначенному времени мы с братом приехали на троллейбусе на остановку в центре и пошли по улице Октябрьская к месту проведения конференции. Состояние было напряжённое и волнительное. Участвовать в таком мероприятии было опасно. Впервые столь большое и публичное собрание оппозиционной организации. Как оно будет проходить? Будут ли острые выступления, как закончится, заберут ли некоторых в милицию или даже в КГБ? Но ураган политической стихии уже захватил и нёс нас вперед. Что будет, то и будет, остановиться нельзя было. Внутри ощущалась даже некоторая лихость и удальство. Едва ли не на каждом углу стояли ребята из органов. Зал был почти полный, присутствовало порядка нескольких сотен человек. Удивительно, что так много людей уже не побоялись участвовать в столь опасном мероприятии и бросили вызов власти. Были замечены некоторые известные должностные лица, работники культуры, журналисты и литераторы.
Собрание открылось и выбрали президиум, в который вошли активисты городского РУХа. Были резкие выступления, критика местной и республиканской власти. Но также прозвучали речи о независимости Украины. В конце было зачитано постановление о создании полтавской организации движения РУХ, принят устав и выбраны руководящие органы. Затем зал встал и спел гимн свободной Украины, песню на слова Чубинского и музыку Вербицкого "Ще не вмерла Украина"(Ещё не умерла Украина). Это было восхитительно. Нельзя было поверить, что так много людей, в центре областного города СССР поёт смело гимн Украины. Никто не останавливает, не мешает, никого не забирают?! Теперь можно только с удивлением констатировать, что власть, компартия Украины позволила такое. Затем все тихо и дисциплинированно пошли к выходу. На лицах многих читались восторг из-за случившегося и удовлетворение, что решились участвовать в таком нужном, благом и историческом событии.
Я вышел с несколькими активистами, и мы направились к автобусной остановке. По дороге обсуждали произошедшее. Мне запомнилось, что мои собеседники стали, как это было принято у большинства из активистов, опять ругать главного "комуняку" Кравчука. Я попытался его оправдывать и защищать. Сказал, что он прогрессивный человек. Действует разумно в соответствии с имеющимися реальными возможностями. Мои собеседники со мной не согласились, отнеслись отрицательно к сказанному и даже с подозрением, мол что тогда я делаю среди оппозиционеров. Я же уже тогда понимал, что Кравчук ведёт Украину к независимости и делает для этого больше, чем многие его критики и крикуны, вместе взятые.
Мемориал
Одной из организаций, которые явились зачатком политических партий, возникших в перестроечное время, была всесоюзная общественная организация "Мемориал". Она возникла в 1987 году как историко-просветительское общество. В создании участвовали диссиденты и задачей было, кроме исследования политических репрессий в СССР, способствовать перестроечному политическому процессу. В 1988 году у "Мемориала" уже были отделения в разных больших городах. Мой брат Владимир был инициатором создания отделения в Полтавкой области. Я помогал ему в работе организации и участвовал в некоторых мероприятиях. Связь с головной организацией у нас была по телефону через известного политика и правозащитника Льва Пономарёва, который тогда возглавлял работу с отделениями.
Опишу впечатления от первой конференции "Мемориала". Однажды позвонил Пономарёв и пригласил участвовать в учредительной конференции организации. От Полтавской области должно было быть три делегата. Решили, что поедут руководитель РУХа Келым и два Идзинских, как представители Мемориала. Билеты на поезд за наш счёт, гостиницу предоставил "Мемориал". За день до отъезда стало происходить нечто странное и необычное. У меня создалось впечатление, что я нахожусь под чьим-то постоянным наблюдением. Куда бы я ни шел, за мной следили чьи-то глаза. В ночь выезда нас три раза будил звонок из интеркома в подъезде. Такого никогда не было. Когда я спрашивал кто это ответа не получал. Но ощущение оставалось неприятное. Утром мы встретились на вокзале и сели в плацкартный вагон. Опять же и на вокзале, и в вагоне не оставляло ощущение нахождения под чьим-то контролем.
Поселились мы в хорошей гостинице в районе ВДНХ. Утром поехали на конференцию. Она проходила 26-28 января 1989 года в доме культуры Московского авиационного института. В просторном фойе нас зарегистрировали как участников. В фойе были столики с табличками. Оказалось, это представители разных появившихся общественных организаций и партий. Из любопытства я обошёл столики и ознакомился, что они демонстрируют. За одним из столиков, с табличкой кажется либерально-демократическая партия, я познакомился с улыбающимся человеком, который подробно рассказал о новой партии и её платформе. В конце он представился как основатель партии и дал визитку, на которой была фамилия Жириновский.
Мы зашли в большой зал. На сцене за длинным столом сидели члены президиума. Это были очень тогда популярные и авторитетные люди, писатели и общественные деятели. Среди них, как помню, Адамович, Афанасьев, Евтушенко, Корякин, Рыбаков, Сахаров, Шатров и др. Избрали трёх сопредседателей конференции: Афанасьев, Корякин и Сахаров. Основным ведущим был Юрий Афанасьев. Видно было, что он напряжён, взволнован и очень озабочен. Оба дня во время заседаний периодически выходил из зала и возвращался. Наверное, с кем-то советовался, сообщал, выяснял ситуацию. Такое впечатление, что в любой момент власти могли прервать конференцию, где-то в верхах шла борьба о необходимости и возможности её проведения. Делегаты вели себя очень эмоционально. Многие хотели высказать своё мнение, рвались к микрофону, не были согласны с выступающими и ведущими, кричали с мест. Несколько раз казалось, что зал выходит из повиновения и будет хаос. Только благодаря авторитету столь солидного президиума во главе с Сахаровым и опыту, способности и большим усилиям Афанасьева конференцию удалось провести и завершить благополучно.
В перерывах я выходил послушать членов президиума. Их окружали участники и задавали вопросы, а они с удовольствием общались с людьми. Присутствовало много работников СМИ, брали интервью у известных деятелей. Несколько раз я подходил к окружённому людьми Сахарову. Первый день видно было, как он воодушевлён и доволен конференцией. Но где-то к обеду второго дня его лицо явно стало меняться. Нет это не была усталость. Это было другое. На его лице появилась озабоченность, смесь удивления, недоумения, недовольства и даже разочарования. Поведение зала, содержание и форма выступлений, крайности, желание действовать немедленно, всё изменить. Большинство знали, что надо сейчас делать, хотели учить и не хотели слушать других. В зале доминировал настрой не созидать, а ломать. Особенно резкими были выступления представителей ленинградской делегации во главе с Вячеславом Игруновым. Я внимательно наблюдал за Сахаровым. В конце конференции я читал на его лице просто ужас от вопросов, предложений, общего уровня и мировоззрения большинства делегатов. Кажется, он понял, что ждёт страну, если вся эта радикальная публика получит возможность действовать.
В первый же день мы познакомились с земляком из Кировограда Вилей. За диссидентскую деятельность он длительное время находился в психиатрической больнице. Завтракали мы с ним вместе за одним столом. Обедать тоже собирались вместе. В столовой он познакомил нас с очень популярным поэтом и общественным деятелем Евтушенко. Оказывается, Евтушенко помог лично, способствовал освобождению Вили из психбольницы. Так мы обедали вчетвером за одним столиком со знаменитостью. У меня даже осталась совместная фотография с Евтушенко и Вилей. Конференция закончилась принятием уставных документов и утверждением руководящих органов. Все делегаты разъезжались с чувством важности произошедшего и хорошей политической перспективы.
Выборы
В марте 1990 прошли выборы в ВР УССР, областной и городской советы народных депутатов. В Полтаве была создана группа активистов, агитирующих за кандидатов от РУХа и независимых кандидатов. Это была новая, необычная, интересная, но и не безопасная деятельность. Активисты ходили по дворам с микрофоном, листовками и агитировали за избрание наших кандидатов. Много приходилось беседовать с людьми, дискутировать, доказывать, объяснять преимущества и достоинства предлагаемых кандидатур, значение политического момента. Иногда бывали и конфликты с оппонентами, не согласными избирателями. Но в основном тогда люди относились к оппозиционным агитаторам положительно, с интересом и одобрением.
ДПУ
В сентябре 1990 года состоялось ещё одно значимое событие - учреждение отделения Демократической партии Украины на Полтавщине. Учредителями были пять человек: Кульчинский, братья Идзинские и ещё два активиста РУХа. Задачей партии были независимость Украины и продвижение демократических реформ.
Путч
В августе 1991 года в СССР произошел путч. Мы с братом сделали вывод, что надо уезжать поскорее и подальше от России, пока не будет поздно. Было принято решение готовиться к отъезду в Израиль и летом 1992 года состоялась наша эмиграция.