В каком краю необъятного Фаэруна вы бы не родились, будь то запад с живописными берегами Моря Мечей; или южные королевства, раскинувшиеся посреди пустынь; или северные просторы Долины Ледяного ветра, где завывают студёные бури; или далёкие таинственные царства эльфов в дремучих лесах востока; наверняка многие из вас уже слыхали эту историю. На какой манер она только не излагалась и какими деталями не обрастала! Но я вам расскажу сейчас самую правдивейшую из всех историй.
Это случилось две тысячи лет назад, когда по всему континенту Фаэрун простирались тропические леса с прекрасными растениями и животными, не знавшими ни холода, ни снега. Но жестокие войны раздирали эту райскую землю. Однако, обо всём по порядку.
Один беглый раб-каторжник покинул карьер на рассвете и бежал изо всех сил. Среди рабов он был известен под именем Хелуэт Невер, а среди людей-ящеров, о которых речь пойдёт дальше, он значился под номером 1111.
У него саднило плечо, а из живота торчал обломок стрелы. Из раны сочилась кровь. Боль извела его тело, ноги подкашивались от усталости. Был уже вечер. Но в те времена жили не такие люди, которых могли бы остановить усталость и боль. Он упорно бежал вперёд, не сбавляя темпа. Тяжесть кандалов закалила его. Он привык к боли и непосильному труду. Так его учили. Таким он родился.
Несколько раз его пытались подстрелить люди-ящеры, но он был метким стрелком. Его стрелы с обсидиановыми наконечниками, (созданные специально, чтобы пробивать костяную чешую рептилий), пущенные сильной рукой и ведомые сверхострым зрением, нашли свои цели.
Люди-ящеры в наше время более известны под названием Раса Создателей, потому что, если верить преданию, они создали эльфов, дварфов, гномов, орков, людей и всех остальных существ. В своей жажде власти они зашли слишком далеко, обратив в рабов всех, кого создали. И хоть людей-ящеров давно уже нет, упоминание об этой жестокой расе вызывает дрожь у всего живого.
Это были двухметровые мерзкие твари с огромным хвостом и алым перепончатым гребнем на загривке. Сокрушающие всё на своём пути. Не признающие никого, кроме себе подобных. Могучие воины с гибким и сильным телом, покрытым природной бронёй из непробиваемой чешуи. С интеллектом, гораздо превосходящим рабов. Наделённые первородной магией и лишённые всяческой жалости. Алчные и кровожадные убийцы. Страшные и величественные в своих причудливых доспехах с замысловатыми узорами. Доспехи люди-ящеры носили для защиты от заклинаний. От ударов мечей и стрел их защищала чешуя, которую, как говорилось выше, могло пробить только оружие из обсидиана. Лица их были похожи на змеиные: заострённые, с зелёными немигающими глазами и с вытянутыми по вертикали зрачками. А их язык, непонятный и чуждый для нашего уха, и вовсе был похож на шипение змеи.
Повелевала людьми-ящерами королева по имени Мораг. Высокая, с точёным торсом, покрытая костяной чешуёй, сверкающей тёмным перламутром. Её волосы были чёрные извивающиеся змеи. Грудь и плечи - закованы в изящный, но крепкий панцирь из неизвестного сплава, мускулистые длинные ноги в шипастых поножах оканчивались трёхпалыми кожистыми ступнями. Поверх её тела извивалась тёмно-зелёная прозрачная ткань, воздушная, но крепкая, как кольчуга. В правой руке Мораг держала алебарду с изогнутым наконечником из обсидиана. (Обсидиан был одинаково губителен как для ящеров, так и для их врагов - демонов, о которых будет рассказано далее). От лезвия до древка тянулась золотая цепь со вставками из самоцветов. На голове Мораг была корона в форме змеи с красными бусинами глаз. И была в Мораг великая мощь и мудрость веков, и их затмевала только её жестокость.
"Они возомнили себя богоподобными. Почему все верили в это, кроме меня?" - не раз задавал себе вопрос Хелуэт.
"Ваш час пробил. Сегодня вы исчезнете навсегда. Я положу этому начало, и я положу этому конец", - думал он, пока бежал.
Среди тысяч покорных рабов почему именно ему пришла в голову мысль о свободе? Чем он был лучше других? Да, он был смекалистее. Сильнее. "Умный раб" - так его иногда называли ящерицы. Но это всё не то. Почему он единственный приходил в бешенство, когда его били и жгли калёным железом, а все остальные молча сносили побои? Что, неужели ему одному было больно? Нет, всем было больно одинаково. Просто из всех рабов у него единственного была ГОРДОСТЬ.
Сначала их было не более десяти. А потом все порабощённые расы заразились идеей свергнуть господ и жить по своим правилам. "Скверные идеи жалких личинок распространялись как чума" - сказали бы люди-ящеры. Если бы они знали. Но они ничего не знали о назревшем восстании, об освобождении рабов и убийстве своих сородичей на одном из отдалённых карьеров, и о беглом каторжнике, потому что в это время у них были дела поважнее.
В те далёкие времена, когда демонов ещё не разделила ненависть друг к другу, когда их ещё не изгнали из Фаэруна, и когда они имели материальное обличье, они были единственными врагами людей-ящеров. Их армией повелевал крылатый дьявол Мефистофель с огненной кровью в жилах, изрыгающий пламя как дракон. Уродливее и страшнее его не было никого ни на Фаэруне, ни в астральном мире, ни в Девяти Кругах Ада. Но самым страшным был не ужас и разрушение, которые он нёс на своих крыльях, а то, как он умел обольщать других. Люди-ящеры не поддавались его гипнозу, потому что могли видеть истину за его лживыми словами. К тому же, они слишком любили самих себя, чтобы ещё кому-то служить. А вот смертных, наделённых множеством страстей, не умеющих видеть будущее и не способных различить добро и зло, Мефистофелю легко удавалось обмануть.
Но Хелуэта Невера Мефистофелю обманывать не пришлось. Он сам пришёл к нему за помощью. Он попросил у дьявола наделить его силой и магией, чтобы свергнуть Мораг. Мефистофель, как и любой уважающий себя дьявол, не собирался ничего делать просто так. Он хотел построить свою империю по всему Фаэруну, а для этого ему нужны были умные и послушные рабы. Он желал овладеть рабами Расы Создателей, потому что сам никого создавать не мог, а мелкие демоны были глупы и неспособны усердно трудиться. Не обязанный держать своё слово, дьявол согласился. Он сделал Хелуэта сильным и могущественным, а в обмен на это взял с него клятву, что тот будет служить ему при жизни и после смерти.
Хелуэта не прельщала мысль поменять одного рабовладельца на другого, но выбора у него не оставалось. Он жаждал вырваться из кандалов и из того жалкого существования, на которое был обречён до самой смерти. В конце концов, если он справится с Мораг, то найдёт способ и справиться с Мефистофелем. Так он думал. И он согласился на сделку с дьяволом. Он предпочёл служить одному-единственному господину, чем всем ящерам. Не было никого на тот момент, кого бы Хелуэт ненавидел больше них. К тому же, несмотря на свой эгоизм, он действительно желал свободы всем рабам. И Мефистофель пообещал, что освободит не только его, но и всех рабов. Хелуэт, обрадовавшись, сообщил ему о местонахождении всех шахт и карьеров с рабами. И они условились о дне и часе.
И когда противостояние демонов и ящеров достигло накала, Мефистофель освободил Хелуэта. И Хелуэт сбежал с карьера. Освобождённые рабы убили охранников (это были самые слабые из людей-ящеров, и их было немного, потому что всех остальных забрали на войну). Пробегая поблизости от двух враждующих лагерей, Хелуэт увидел две огромные армии, простирающиеся до горизонта. Он знал, война будет не на жизнь, а на смерть. Но сомнение не закралось ему в душу. Он не мог повернуть назад. Там, позади, остались тысячи глаз, глядевших на него с надеждой, когда он уходил. Нет, он не мог повернуть. Он был из другого теста. Таким он родился.
О своём договоре с Мефистофелем Хелуэт никому ничего не сказал. И заклинание, которое ему дал Мефистофель, он готов был использовать только в крайнем случае. Если что-то вдруг пойдёт не так. Рабы называли его "солнце", и он не хотел, чтобы на его солнце упала какая-нибудь тень, поэтому свой подлый договор он держал в секрете.
Это был северный фронт огромной империи людей-ящеров. Здесь-то и шла ожесточённая война с Мефистофелем за рудоносные жилы, в которых добывали чудесные металлы, названия которых не сохранились. Ныне они считаются исчезнувшими и потерянными навсегда.
Хелуэт был уверен, что люди-ящеры проиграют Мефистофелю, возглавлявшему армию более многочисленную и изощрённую в коварстве и хитрости. Да и климат менялся совсем не в пользу рептилий. Огромное оледенение ползло с севера, а над горами на границах империи ящеров постоянно висели чёрные тучи, сеющие снег. Холод медленно, но верно уничтожал могущественную расу, которую не брали ни огонь, ни железо.
По приказу королевы Мораг созвали всех учёных и мудрецов, какие были в империи, и они трудились день и ночь над созданием артефакта защиты от холода. До Хелуэта дошли слухи, что артефакт уже создан, и в их лагере готовы показать королеве первый образец. Хелуэт не мог этого допустить. Туда-то он и бежал.
Он проник незамеченным в крепость ящеров и выкрал артефакт. Когда же настало время преподнести дар королеве, учёные опустили головы и признались в том, что он украден. Велик был гнев Мораг. Огненной волной она разнесла в пыль всю лабораторию и разорвала когтями в клочья всех, кто попадался ей на пути. Гнев переполнил её до краёв, и она вывела войско на войну до срока.
Отряды рептилий вскоре настигли границ лагеря Мефистофеля и со всей яростью обрушились на него. В то время Мефистофеля не было в лагере, потому что он освобождал рабов из карьеров и шахт. Демоны, застигнутые врасплох в отсутствие своего повелителя, не смогли удержать оборону и, вопреки ожиданиям Хелуэта, эта битва была проиграна. С остатками своей армии и благодаря усилиям колдунов людей-ящеров, дьявол был изгнан с Фаэруна и с материального плана. Этого Хелуэт Невер не знал. Но даже когда Мефистофель исчез, его сила осталась с Хелуэтом. Кто знает, может он оставил её специально, чтобы вечно иметь связь с Хелуэтом и истязать его душу после смерти до скончания веков, как возмездие за своё поражение.
Когда с демонами было покончено, Мораг сама взялась за поиски вора и настигла его за Хребтом Мира на окраине большой котловины (которую после назовут Долиной Ледяного Ветра). Увидев королеву, Хелуэт понял, что ящеры победили, и ему ничего не оставалось более, как убить Мораг самому. Все последствия поражения восстания легли бы тяжким грузом на плечи Хелуэта, и даже после смерти его душе не было бы покоя за все загубленные им жизни, потому что люди-ящеры никогда не простят этот бунт и расправа над рабами будет кровавой.
Обнаружив Хелуэта, а вместе с ним и артефакт, Мораг была удивлена, потому что между ней и Хелуэтом существовала тайная любовная связь. Некоторые говорят, что она действительно любила человека, потому что он был красив и статен, остроумен и отважен. Вот и разгадка, каким образом бесследно исчез амулет, ведь по её собственной оплошности Хелуэт отлично знал все входы и выходы крепости. На каждом свидании его изворотливый ум придумывал всё новые вопросы, на которые Мораг давала ответы, и, в конце концов, она стала с ним делиться всем и искать его советов. Он был очень осторожен в своих словах, потому что за ними королева могла бы угадать лесть, притворство и ложь, поэтому всё, что он говорил, было искренне. Благо, люди-ящеры не умели читать мысли.
Описывая финальную битву, не стоит упоминать о том, сколько крови пролили друг другу бывшие любовники, и сколько проклятий сотрясли воздух. Хелуэт, наделённый силой и магией Мефистофеля, стал равен Мораг в своей силе. Её заклинания на него не действовали благодаря мощным оберегам. Он разбил вдребезги артефакт, изобретённый учёными для защиты от холода, и вся раса рептилий теперь была обречена. Не было больше лаборатории, не было учёных и не было артефакта.
Когда Хелуэт поверг Мораг наземь и занёс над ней обсидиановый меч, её тёмные змеиные глаза налились кровью, и Хелуэт увидел в них всю боль и отчаяние обманутой любовницы. Обманутой королевы.
И в эти мгновения с неба обрушились огненные метеоры, и раскаты грома клокотали над Фаэруном. Ветвились молнии, и раскалывались горы и скалы. Моря разлились, и реки вышли из своих берегов. Четыре стихии меняли облик старого мира. И это было знамение. Конец старой эпохи.
А потом пошёл снег. Первый на Фаэруне. Люди-ящеры победили демонов, но проиграли природе. Один за другим, они умирали от холода. Тех, кто оказался более выносливым, убили освобождённые рабы.
В последний миг Мораг умоляла Хелуэта не убивать её. Она обещала положить к его ногам всю свою империю, где люди с ящерами правили бы наравне, а он стал бы их предводителем. По тем древним законам запрещалось убивать того, кто просил о пощаде в поединке. Но победа опьянила Хелуэта, и он оставался непреклонен. Теперь, когда Мефистофеля и людей-ящеров больше нет, в его душе разгорелась жажда власти.
И всё же, когда Хелуэт ударил, лезвие предательски соскользнуло с чешуи Мораг, и Хелуэт пал ей на грудь. Мораг схватила его когтями за горло. И тогда Хелуэт воспользовался запасным планом: он применил заклинание Мефистофеля.
Королева скорчилась и взвыла. Её тело уже не принадлежало ей. Оно билось в конвульсиях, сжигаемое изнутри, и уничтожало само себя.
- Ну что, каково это, когда творение убивает творца? - спросил Хелуэт, торжествуя.
Он снова и снова вонзал свой меч в тело Мораг, пока её чешуя не была разорвана в клочья и она вся не покрылась чёрной кровью. Можно только представить, какая невыносимая и жестокая боль истязала Мораг, но вместо криков агонии, она зловеще рассмеялась, и Хелуэт подивился её выдержке и хладнокровию перед лицом смерти. Эти люди-ящеры умели красиво умирать.
- Глупец! Разве может быть счастливым мир, завоёванный подлостью? - сказала она. - Свобода не для таких, как вы. Вы не сможете с ней совладать и не будете знать, что с ней делать. Будете брести наугад, как будто вам выкололи глаза, и вас будет бросать из стороны в сторону, как испивших вина, и наступит день, когда свобода уничтожит вас. И тогда я вернусь. А ты увидишь смерть своих потомков и предков. И наступит час, когда творец убьёт своё творение.
Её глаза захлестнул смертельный туман и дыхание замерло в груди. И в тот момент чёрная душа королевы отделилась от растерзанного тела, взметнулась ввысь, сверкнула как молния и ударилась в меч Хелуэта. Меч вырвался у него из рук, словно чья-то невидимая рука подняла его вверх, а затем с величайшей силой вонзила в огромное дерево, росшее поблизости. Меч намертво вошёл в ствол по рукоять.
Тут раздались крики. Войско освобождённых рабов провозгласило победу. Все они преклонили колено перед своим героем. Они больше не были рабами.
Но мрачная туча легла на душу Хелуэта. Он-то знал, что Мораг осталась жива, но тщеславие удержало его то того, чтобы рассказать ликующему народу правду. Страх обуял его, и только перед смертью он передал эту тайну своему преемнику. Именно эта тайна и передавалась из поколение в поколение особам царственной крови племени Громовое Дерево, которое обосновалось вокруг дерева, поглотившего меч.
Потомки Хелуэта Невера и по сей день живут там, свято чтя свои традиции и память легендарного героя. Но был ли он таким уж легендарным? Проклятие Мораг до сих пор тяготеет над этим племенем. Уже две тысячи лет минуло с тех пор, а их численность никогда не превышала и пяти ста человек. Может, убив Мораг с помощью магии, Хелуэт приписал и себе, и своему племени, и всему будущему миру смертный приговор? Ибо душа королевы была жива и ждала своего часа отмщения.
***
Публика сидела, раскрыв рты.
- Да это же издевательство над святой верой в Тира! - раздался голос с задних рядов. - Кто может это слушать?!
"Ну вот, кого-то из Невервинтера сюда занесло", - подумал Дикин.
Кобольд ударил своей звериной лапой с подпиленными ногтями по струнам в последний раз и отложил лютню. Зрители сидели, не шелохнувшись, и переваривали услышанное. Только тот возмущённый с задних рядов, выругался напоследок и с шумом убрался прочь, опрокидывая пустые стулья. Но все остальные были в восторге. В такие минуты он, несчастный кобольд, едва доходивший ростом до груди человека, считал себя равным дворянину и даже королю. Ради таких редких минут счастья стоило жить. Потому что и короли, и нищие, одинаково любят интересные истории. Так, бедные, всеми презираемые неудачники, находят воплощение своих мечтаний в героях различных историй и сочиняют баллады о тех, кем сами хотели бы стать.
Через пару секунд эти лица, с замиранием слушавшие, снова вернутся в реальность, увидят перед собой "мерзкого кобольда" и искривятся с презрением. Так и случилось. Пора было уходить со сцены.
- Эй, а ну спускайся! Чего ты там застрял? Время вышло! - закричал хозяин трактира.
У сцены в это время столпились размалёванные актёры и рабочие с декорациями для следующего выступления.
Дикин вздохнул и сошёл вниз, похожий на печального маленького крокодила.
"А может, и Дикину поставить пьесу о Хелуэте Невере?" - думал он о себе в третьем лице. - "Да вот только горы, снег, костюмы людей-ящеров... Сколько будут стоить такие декорации? Дикину это точно не по карману. Да разве ж кто согласится из актёров, чтобы им командовал кобольд?"
В который раз вздохнув, Дикин поплёлся на кассу за своим жалованием.
Хозяин сегодня был не в духе и отсчитал ему меньше, чем обычно.
Кобольд вышел на улицу и втянул прохладный ночной воздух.
"И чего Дикин всё скулит и скулит? По крайней мере, здесь лучше, чем у старого босса!"
Стоит отметить, что из-за этой "правдивейшей из всех историй" и начались все его злосчастья. Сначала он поселился в Невервинтере, и это было первой ошибкой. Там эта история "не пошла", потому что невервинтерцы почитали Хелуэта Невера, хоть и ничего толком о нём не знали. К тому времени у этой легенды была масса вариаций с совершенно разными концами (как говорилось в самом начале). Любители альтернативных историй, конечно находились, но в самых низких и скверных обществах. Но Дикину нужно было на что-то жить, и он не гнушался рассказывать её головорезам и подлецам, пока однажды, в каком-то борделе, совершенно случайно (или неслучайно) оказался священник из храма Тира. Он сидел в объятиях красотки сомнительной репутации и внимательно слушал Дикина, часто меняясь в лице. На неожиданных для его слуха сюжетных поворотах он то краснел, то бледнел, потом вздрагивал, потом снова краснел, и Дикину не раз приходила в голову мысль, что пора бы заканчивать, но ему очень нужны были эти деньги, а за незаконченную историю платить никто бы не стал. В конце концов, преисполнившись праведного гнева, священник вскочил с места, отбросил от себя красотку и хватил Дикина кувшином по голове. Бедный Дикин неделю лежал ни жив, ни мёртв, а когда, наконец, очухался, то собрал свои вещи и поклялся больше никогда не возвращаться в Невервинтер.
А потом он пошёл в Лускан. Но и там было не слаще. При первом же выступлении его схватили какие-то головорезы и увезли в башню тайного совета, где представили новому боссу. Дикин клялся, что сочинил историю сам, но мерзкий босс ему не верил. Босс не понимал, что Дикин хотел стать великим драматургом. Он отобрал все его рукописи и посадил в темницу, где его пытали. А потом его сделали шутом, и он сочинял пахабные песенки в угоду его скверному окружению. И трудно было сказать, что для Дикина было хуже - пытки над его телом или издевательство над его профессией.
В конце концов, он сбежал из Лускана, и бежал достаточно долго для кобольда, аж в Уотердип. Но здесь ему понравилось. Никто бы не стал сносить башку даже за высмеивание Хелуэта Невера. Его история пришлась по вкусу различным циникам (каких развелось немало) и сторонникам либеральных взглядов. В общем, здесь он чувствовал себя в безопасности.
Но нигде себя нельзя чувствовать в безопасности, пока ты жив. И только Дикин подумал об этом, как чьи-то ручищи высунулись из темноты и схватили его.
- Сбежать решил от хозяина, мерзкая шельма? Ну я тебе устрою собачью жизнь, графоман проклятый! - только и успел услышать он, как его хватили по голове чем-то тяжёлым.
Лютня выскользнула у кобольда из рук, перевернулась в воздухе и упала в грязь, печально всхлипнув, как в панихиде. Кто-то на неё наступил, и гриф сломался пополам. Лютня в последний раз заныла обрывками струн, и звук захлебнулся в грязи.