Мать работает в огороде, но когда я захожу во двор, она тут же выходит навстречу. Ждала.
-Ну что, забрили? - спрашивает она как бы шутя. Я молча протягиваю предписание. Разговаривать неохота.
Мать берёт его, долго изучает, потом вдруг падает мне на плечо и начинает плакать. Терпеть не могу эти сентиментальности.
-Гена, Сынок!.. На кого ж ты нас покидаешь...
Я отстраняюсь.
Ты что, мать? Как по покойнику воешь.
-Так ведь куда отправляют-то?
-В Ставрополь, не видишь, что ли?
-Нет,- говорит она убеждённо,- это в Чечню. Там Чечня рядом, война идёт. Пошлют туда,- она снова начинает всхлипывать. Потом вдруг перестаёт.
-А ну, давай мне эту бумагу. Я к военкому пойду выяснять. Обалдели они там, что ли?
-Ма, ну прекращай меня позорить...
-Я тебе дам,- она хватает какую-то тряпку и замахивается,- как призову сейчас вокруг хаты! Никуда не пущу!
Я знаю, что спорить с ней практически бесполезно. Если что возьмёт в голову, уже не отступится. Отдаю ей бумаги (сейчас всему колхозу раззвонит, думаю), иду в дом, ложусь на свою кровать и пытаюсь уснуть. Настроение отвратительное, в голове шумит, в ушах звенит, сердце как-то не так работает, будто чашек десять кофе выпил залпом. Слышу, как мать в соседней комнате переодевается, двигает стулья, бормочет. Через открытую форточку с улицы запрыгивает кот Пушок, нагло ложится мне на спину,начинает вылизываться, мурлыкает. Его тепло и возня меня успокаивают, и потихоньку я погружаюсь в сон. Может, мать в чём-то и права, но ничего она не добьётся. Да и я не позволю решать за меня. Что бы там ни было, ехать надо...
******
Никто не будит меня, и прихожу в себя я только под вечер. Обычно после дневного сна чувствую себя разбитым. На этот раз, напротив, самочувствие значительно улучшилось. Сажусь на кровати, скидываю кота на пол (тот лезет обратно), обвожу взглядом комнату.
Дом мы начали строить в этом году. Вернее, пристраивать кухню и три комнаты к двум уже имеющимся. Поставили стены, крышу, окна и двери, подбили потолок, залили полы бетоном, но внутренние работы ещё не делали. Я надеялся до зимы успеть привести в порядок хотя бы спальни, но теперь эта затея откладывается надолго. На два года. Жаль.
По-хорошему, следовало бы съездить к отцу, предупредить. Мать не живёт с ним уже лет десять, и они ненавидят друг друга так сильно, что даже слышать друг о друге не хотят. Не понимаю, как они могли вообще сойтись. Уж очень разные характеры и судьбы. Мне всегда приходилось жить между ними, как между двух огней: доставалось от обоих. Теперь надо обоим помогать, но я не успеваю. Сам не живу толком...
Отодвинув занавеску, временно служащую дверью, в комнату заглядывает сестра Светка.
-Ну что, забрили?- спрашивает она, имитируя интонации матери (знает, что это меня бесит).
-А тебе что?- отвечаю я грубовато.
-Ничего. Ты когда уезжаешь?
-Завтра.
-Я буду скучать.
-Спасибо,- сменяю я гнев на милость.
-Не хочется служить?
-Угу.
-А зачем едешь?
-Надо.
-Ну и дурак. А я опять с Павликом поссорилась. Надоел, липучка. А Костя, наоборот, гад, видеть меня не хочет. Представляешь?
-Поздравляю.
-Козёл,- обижается Светка,- я серьёзно.
-Ну, извини.
-За это заберу у тебя Пушка, понял?
Она подхватывает толстого белого кота за задние лапы (тот даже не пикает), кидает себе на шею, словно воротник, и исчезает за занавеской.
-Кстати, там мама ужин готовит. Гостей пригласила. Ты рад? - кричит она, уходя.
-Очень...
Светке уже восемнадцать, она умная и весёлая девчонка. Только маленькая на вид, отчего очень переживает. Школу окончила с золотой медалью, без экзаменов поступила на юрфак, потом перешла на заочный. Всё у неё получается как-то просто, без напряжения. Я с ней в очень хороших отношениях. Только амурные её увлечения мне не ясны, и почему-то особо не волнуют.
Для себя я решил, что пока не дострою дом и не заработаю денег, подруг никаких не заводить. По характеру мне никто из знакомых не подходит, общаться с такими - одно мучение. Ты им про Платона, они тебе про капусту. Ты им Пушкина читаешь, они спрашивают, не умею ли я на гитаре тюремные песни играть. Ты им про звёзды задвигаешь, они на дискотеку тянут... Есть и умные, но только на вид: зубрилы. Твердят заученые мысли, но сами думать не хотят. Дуры все. С такими надо бесстрастно, как с вещами. Но для этого у меня пока "весу" мало. Мать и сестра такую мою политику не одобряют, но я ничего не могу с собой поделать. Не пришло ещё моё время, видно.
Нехорошо, но я уже привык к своему образу жизни, и порой сомневаюсь, что когда-нибудь в нём что-то изменится. Работа - дом, работа - дом, и так день за днём, неделя за неделей... Так что, возможно, всё к лучшему. Два года - это, конечно, очень много. Но они могут прервать цепь причинно-следственных связей, и после них можно будет начать новую партию. Возможно, более удачную. Потому что наличествующее положение вещей меня далеко не устраивает.
*****
Вечер получился скучным. Мать, как всегда по праздникам, накрыла стол, наварила ведро картошки, нажарила куриц, котлет, нарезала салатов разных, традиционные солёные огурцы, помидоры, овощная икра, рыба. Пришли соседи, подруги сестры, друзья сводного брата Кольки, ещё кто-то. Мне не хочется пить и веселиться, мысли совсем о другом. Сижу с ними минут сорок, пока компания, нализавшись и забыв, где находится, начинает болтать - каждый о своём, и иду спать. В голове пусто, как никогда.
Лежу и пытаюсь думать о том, что меня ждёт впереди. Вспоминаю уроки НВП в школе и военную кафедру. Ничего реального вообразить не могу.
-Гена, ты спишь, сынок?
Мать.
-Нет, а что?
-Да так, просто,- она садится на край кровати, вздыхает,- была у военкома, он говорит, всё нормально будет. Приедешь туда, проси, чтобы тебя оставили в штабе. Там, он говорит, служба не трудная. Раз уж так вышло, зачем расстраиваться?
-А я и не расстраиваюсь.
-На машине поедешь?
Как всегда, она своими вопросами ставит меня в тупик.
-Зачем?
-А кто тут за ней будет смотреть? Там в части поставишь, будешь ездить. Все офицеры на машинах.
Мне не хочется брать свой старый "Москвич", хотя последние пол-года я буквально не вылазил из-за руля, и так привык к этому, что как жить иначе, уже не представляю. Однако машина далеко не новая, требует к себе ежедневного внимания. Вряд ли там у меня будет место и время ей заниматься. Однако, идея заманчивая. Да и с матерью спорить не хочется. Авантюризм берёт во мне верх над разумом.
-Ладно, поеду,- бурчу я недовольно и отворачиваюсь, давая понять, что разговор окончен.
Когда гости наболтались, напелись песен, накурились, наобщались и разошлись, она поднимает меня для того, чтобы собрать вещи. Завтра мне надо отправляться рано утром, чтобы успеть туда до обеда.
Я хочу взять с собой только самые необходимые вещи - смену белья, носки, общую тетрадку, конверты, ручку, мыло, бритвенный станок с запасными лезвиями, брюки, рубашку, старую куртку, нож, ложку, и ещё кое-какие безделушки, напоминающие о доме. Но у неё на этот счёт своё мнение. В результате в багажник "Москвича" загружены две пары туфель, ботинки, сапоги, два свитера, две куртки, штук пять рубашек, десяток маек, дюжина носков, три или четыре полотенца, утюг, стиральный порошок, тазик, веник, два пакета разной еды, килограмм таблеток, шампунь, мочалка, тарелки, чашки, чайник, кипятильник и полмешка сахару, не говоря уж о нитках, иголках, тетрадях, карандашах и прочей мелочи... Багажник с трудом закрывается. Мать ещё хочет затолкать туда кота, но мне удаётся её от этого отговорить. Да, чуть не забыл про помещённые в салон подушку, одеяло, два комплекта постельного белья, пять бутылок водки, две коньяка "Большой приз" и четверть деревенского самогона "для компании". Впрследствии весь этот алкогольный арсенал сыграет со мной довольно таки злую шутку...