Вот в этом вся Малуша! Непутевая. Да и непослушная.
После Медового Спаса зарядили грибные дожди. Взявши корзины, пошли девки в лес.
Пока пересмеивались да песни горланили, Малуша отстала. Углядела между папоротников особенный гриб: вроде мухомор, но шляпка белесая, а крапинки пунцовые.
Потянулась - гриб в сторону скакнул. Она за ним, он дальше... Да как проворно! Бежала, пока под лаптями болотная жижа не захлюпала. Тут гриб скакнул особенно резво - плюх! - и в омут.
Огляделась: куда меня занесло? Покричала-поаукала. Без толку. Кругом топи, осот с осокой, бурелом и валежник.
Села на замшелый выворотень. Поплакала. Проголодалась. Съела коврижку. Стало смеркаться.
Потянуло от сосновника сизым туманом. Ухнул филин в переплетенных ветках: раз, другой. Издевательски заклекотали жабы. Неуютно.
Повеяло холодом и сыростью, в топях что-то заворчало-захлюпало.
Малуша озябла. Задрожала, обхватив себя за плечи.
Когда совсем стемнело, явились по девичью душу.
В тумане завизжали, залаяли, засвистели...
Выступил, шлепая перепонками, облепленный тиной ичетик. Малуша трижды плюнула через плечо. Чудище, хрипя как удавленник, отступило.
Выполз чешуйчатый да шипастый аспид. Малуша перекрестила его. Лихо хвост кольцами свило, зашипело, уползло.
Третьим показался седой матерый чорт. Скачет на копытах с кочки на корягу, нагнул лобастую рогатую башку. Щерится, козлиной бородой трясет.
- Ну, прочь, нечистый! - кричит Малуша, осеняет его знамением.
А он прыгает еще резвей, уворачивается. С коряги на кочку. Все ближе.
В тумане заревели-завопили победно: наша берет!
Чорт к Малуше подскочил. Она - в крик. Когтистая лапа дернула за ворот сарафана...
А оттуда крупеничка выпала.
Чорт лапу отдернул, будто ожегшись. Тонко заскулил, копытами засучил, завертелся на месте. Крутился-крутился-крутился...
Деревенские, вооруженные топорами да вилами, нашли Малушу под утро. Сидела тихонько на пеньке, вся чумазая да замерзшая. Хлопала глазами и шмыгала носом, прижимая что-то к груди.
Увидела знакомые лица - разревелась.
Пока несли до дому, мыли-переодевали, согревали и кормили - все никак не хотела разжать рук. Как судорогой свело. Укладывая спать, насилу расцепили пальцы: а там куколка из ветоши. Очень, надо сказать, нелепая.
Когда уездный доктор в пенсне сказал: "кризис, слава Богу, миновал", вернули Малуше крупеничку. Уж так просила.
- Подумавши, внучка, - хитрый дед Талалай присел возле постели выздоравливающей. - Ты, мабуть, и мне такую жа сошьешь?