Люди спрашивают, а что у вас еще растет в Канзасе, кроме подсолнухов и девочек, меняющих правящие режимы в параллельной реальности?
Сейчас я смотрю прямо перед собой, на мисс Банни. Но если оглядеться, я могу сказать, что я увижу:
Мандарины.
Мы сидим в плетеных креслах за столом, накрытым накрахмаленной скатертью, а вокруг нас деревья в пышном белом цвету.
Цветущие мандарины.
Мы пьем чай из фарфоровых чашечек сервиза в стиле "Фолкнер кантри". У моей отколота ручка.
У мисс Банни копна непослушных огненно-рыжих волос, ярче канзасского солнца, по белым плечам рассыпаны созвездия веснушек. У нее глаза цвета виски и озорная улыбка. Когда недовольна, она прищуривается, пуская от уголков глаз тоненькие морщинки и вытягивает губы трубочкой. Ей это страшно идет.
Люди спрашивают, когда начинается такая ботва, вроде что город осаждает толпа мертвяков во главе с жаждущим реванша фанатиком, по дорогам разъезжают безумцы с тесаками, по радио ведет проповеди обкуренный жрец вуду, а в небе летает парень в красном макинтоше - куда, мать ее, смотрит полиция?
Это камень в мой огород. Я и есть полиция Невервилля, штат Канзас. И смотрю я - на мисс Банни.
Меня бросает то в жар, то в холод. Сперва кажется, что во мне росту как в Эмпайр Стейт Билдинг и мои колени царапает кромка Гранд-Каньона, в следующее мгновение - что я просто карлик, маленький, сморщенный и без ножа.
Мы пьем чай на широкой веранде. Ветер несет от садов белые лепестки, роняет нам в чай.
Вы спросите, какого черта я тут делаю? Город же в беде?
Или вы спросите: чувак, ты совсем ежанулся, кому придет в голову выращивать мандарины посреди Канзаса?
Вот ответ на оба вопроса, сидит во главе стола:
Папаша Чинаски, основатель "Дабл-Хеад-Спарроу".
Видали рекламу? Дабл-Хеад-Спарроу компани: Мы не ждем милостей от природы. Мы меняем ее по своему усмотрению уже сегодня!
И рыжая красотка в белом халате и резиновых сапогах улыбается в камеру, гладя по затылкам трехголового теленка.
Эта красотка - мисс Банни.
"D.H.S." - основа экономического процветания городка Н., а Чинаски - хозяин половины наших баров, обоих молл-центров и всех (без исключения) боулингов.
У Папаши связи в Вашингтоне и на местной Авиабазе. Говорят, все эти трехголовые телята и генетические мандарины до добра не доведут. Говорят, ребята Чинаски используют технологии пришельцев. Говорят, на Авиабазе есть настоящий мистер Грей в банке с формальдегидом (по другой версии - в замороженном саркофаге). Говорят, одна экспортная партия, предназначенная для России, оказалась с браком - мандарины будто кого-то сожрали там под прошлый Новый год. Еще говорят, в России по улицам ходят медведи с гармонями.
Я смотрю на мисс Банни и думаю: Господи, да лучше бы я родился в России вообще!
Из глотки рвется неуместный смех. Давлюсь чаем, кашляю. Все смотрят на меня.
Мы с мэром представляем за этим столом городскую администрацию. Мисс Банни переводит то, что говорят наши гости.
Двое парней в пончо и вязаных шапочках с кисточками. На запястьях ролексы, курят "данхилл". Представители "Тукано Батата", главного торгового партнера DHS.
На папаше Чинаски шикарный итальянский костюм, бульдожьи брыли тщательно выбриты, хитрый прищур, в зубах пыхтит "васко да гама".
Слева от меня храпит мэр. Ему 102 года, всю сознательную жизнь был тренером "Невервилль Манкиз". Он и тогда не был особо сообразительным.
На периферии зрения, возле ограды, отделяющей сад от подъездной аллеи к ранчо Чинаски, вертится мой помощник Никсон. Машет мне шляпой и руками, показывает рацию. Мне не до него. Свою рацию я оставил в машине, а Никсону велел сказать, чтоб не беспокоил по пустякам.
Я смотрю на мисс Банни.
Она общается с этим хлыщом, мистером Лоу. Он правая рука Чинаски, юрист, красавчик голубоглазый - волосы зализаны гелем, очки в черепаховой оправе, расписной галстук. Гребаный яппи.
Никсон у забора все машет, прыгает. Да отвали, приятель, мысленно кричу я, не видишь, у меня проблемы? Я влюблен.
Я влюблен в мисс Банни еще со школы. Тогда ее звали Женевьева Остин.
Потом она уехала завоевывать Голливуд, а я уехал вместе с ребятами из USMC завоевывать демократию для маленьких нефтяных друзей нашего президента.
Она дважды становилась Шоколадным Зайчиком Невервилля на ежегодном Фестивале Сладостей в Оул-парке. И в Л.А. ее карьера развивалась стремительно - сыграла в клипе Роба Зомби - монашку, которая застреливает вампира из дробовика, потом в клипе "Чилдрен оф Бодом" - школьницу, закалывающую вампира секатором.
Потом ее пригласили в фильм про врачей. Режиссер, милый парень с баками, забыл озвучить название - "ДисПорнсеризация старшеклассниц". Мисс Банни возмутилась и заехала ему коленом в пах. Не забывайте, она родом из Невервилля.
Я к тому времени, так и не успев ни разу выстрелить из своей М-4, хорошенько ошпарил зад, вытаскивая мастер-чиф-серджента из подбитого нашими маленькими нефтяными друзьями хамвея.
Вернулся домой с медалью на шее и целый год не мог толком примостится на толчке.
Вернулась и Банни.
Теперь она наша звезда, рекламное лицо DHS и Невервилля. А я отвечаю за порядок в этом гребаном городишке.
- Чего такой мрачный, Си Джей?
Я ведь даже представится забыл. Простите, все эти гребаные чувства...
Си Джей Фаррелл, шериф Невервилля. Да, сэр, с двумя "р". Нет, сэр, не родственник.
- Простите, задумался о работе.
Она смеется. Переводит этим типам в пончо. Все ржут, особенно Лоу, все тарабанят по-испански и я различаю слова "ковбой", "бэнг бэнг" и "клинт иствуд".
Да какого черта, думаю я.
Что я тут делаю?
Я не красавчик, и нет у меня красного Шевроле Камаро и розового Де Виля.
Есть у меня грязный пикап с намалеванной на борту шерифской звездой и елочкой на зеркале.
Ну да, я влюблен. Но ведь этот гребаный город без меня не обойдется.
Я откладываю пончик, вытираю сахарную пудру о свой стетсон, напяливаю его на голову. Встаю и говорю:
Реагирует только мэр. Хрюкает во сне, причмокивает губами.
Я иду к ограде на отяжелевших, будто каменных ногах. Шпоры брякают в пыли. Смотрит ли она мне вслед, думаю я? Вряд ли. Ветер доносит обрывок ее звонкого смеха.
Никсон и Индеец Чарли переминаются у ограды.
- Ну? Полчаса без меня не можете?
- Что это нахрен у вас с лицом, шеф?
- На себя посмотри, бабуина кусок.
Индеец Чарли широко улыбается, демонстрируя золотые фиксы.
- У нас проблемы, - говорит Никсон взволнованно. - В парке Джефферсона какие-то деревянные утырки сожрали старушку мисс Сейфирд. Возле библиотеки фанатики Семирогого, помните, такие в малиновых рясах? Да, шеф, они вернулись, мать их! Они разводят костер для ритуального жертвоприношения, собираются сжечь пастора Йохансона. На Рю де Сад какие-то хренадолы в косухах захватили автобус с детишками...
Я тоскливо смотрю на цветущие мандарины.
- Ты когда-нибудь был влюблен, Никсон?
- Не понял, шеф?
- За мной, девочки.
Мы идем по въездной аллее ранчо Чинаски, в конце которой я припарковал свой пикап. По пути раскрытой ладонью касаюсь ржаных колосьев. Они будто детские ручки, что тянутся нам вслед, стараются удержать нас от глупостей. Или провожают нас.
Что ж тут поделаешь, ребятишки, если такая у нас гребаная работа. Кому-то же надо все это разгребать?
Со скрипом открываю разболтанную дверцу старикашки-пикапа, сажусь за руль. Напяливаю солнечные очки. Индеец Чарли плюхается рядом на продавленное кресло, пыль столбом. Никсон залезает в кузов, громыхает пустыми канистрами.
- Слышь, Чарли?
- Шеф?
- Поставь мою любимую песню. Про гребаного Белого кролика.
- Есть, шеф.
- Мы, парни, едем наводить порядок в Невервилле, мать его.
- Чертовски верно, СЭР!
- Да, сынок. И ты должен сделать для меня одну вещь - когда Соня заведет речь про гребаную голову - присобачь к крыше мигалку. Вруби ее на полную. Мы едем надирать задницы плохим парням, и я хочу, чтобы эти хотени недоделанные узнали о нашем приближении ИЗДАЛЕКА!