Игнатьев Сергей : другие произведения.

Игры-3: Шорох крыльев в паутине(Часть 1)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение "Игр на Кровь" и "Снежного вампира"

   Шорох крыльев в паутине.
  
  
   Часть 1. Танец светлячков.
  
   Вступление. Патриарх.
  
   Она была красивая. Настолько, насколько красива может быть девушка, осознающая эту свою притягательную, соблазнительную, совершенно ледяную красоту. Платиновая блондинка, словно только что с обложки "Космо", в обтягивающем розовом свитерке, высоких сапожках, с припухлыми розовыми губками, длинными пушистыми ресничками. Прелесть, а не девушка. Кошечка, зайка, куколка...
   Улыбаясь, я подошел к ее столику.
   - У вас свободно? - не дожидаясь ответа, сел напротив.
   Он скользнула по мне заранее безразличным взглядом, собралась было пристрелить в упор какой-нибудь стандартной убийственной фразочкой, которую не раз использовала против "всяких типов", что не дают ей прохода ни днем, ни ночью. Но взгляды наши встретились, и она промолчала. Похлопала густыми своими ресничками, пробормотала что-то вопросительное.
   Меня ее слова не интересовали.
   Со стороны рядом с ней я смотрелся, наверное, очень глупо. Эдакий невзрачный паренек в серой ветровке и тертых черных джинсах, болезненно-бледный, с небрежной темной челкой спадающей на лоб. Ничего особенного. Правда вот глаза - да... Кажется, Яна говорила мне: "когда я смотрю в твои глаза, у меня какое то странное ощущение - я будто стою на берегу реки, зимой, мне холодно, кругом снег, лед - а я смотрю на мутную зеленую воду в полыньи. Мне неприятно смотреть тебе в глаза..." Полынья, лед, снег - все так. Не зря же меня прозвали Снежным. Давно еще, кажется это было до Второй мировой, теперь уже точно не помню.
   Девушка смотрела мне в глаза, похлопывая ресничками, чуть приоткрыв влажные свои пунцовые губки.
   - Тебе нравятся мои глаза? - спросил я тихо.
   - Что?
   - Тебе приятно смотреть в них?
   Она смущенно улыбнулась. Мимика была какая-то неправильная, искусственная. Видимо потому, что она совсем не привыкла смущаться.
   - Как тебя зовут? - спросил я.
   - Анжела, - идеально затонированные щечки заметно порозовели. Надо же...
   - А меня Серж, - я улыбнулся ей.
   Зря. Она заметила...
   Милые кукольные глазки смотрели на меня со смесью испуга и мгновенного, подсознательно плеснувшего в мозг отвращения. Такое иногда случается с ними, когда видят мою улыбку. Хотя казалось бы, после всей той чуши, что можно увидеть на экране, поглощая поп-корн или вычитать в книжках с пестрыми обложками, болтаясь в час-пик в вагоне метро - могли бы уже привыкнуть.
   - А? - спросила она. - Это...?
   Мимо прошла официантка с подносом.
   Проводив ее взглядом, я сказал будничным голосом:
   - Не бойся, солнышко. Просто я - вампир.
   - А?
   - Вампир-вампир... - усмехнулся я, жестом подзывая возвращающуюся официантку. - Причем Высший. Ветвь Тореадоров... Две водки пожалуйста и лимон, ага.
   Девушка молча пялилась на меня, но сказать ничего не могла - я поймал Ее Нить, и запретил ей боятся. Не сейчас. Сейчас я не хочу никого пугать. Надоело.
   - В меня можно влюбиться? - спросил я у нее.
   Ее расширенные зрачки потускнели, словно подернулись невесомой туманной дымкой.
   - Только отвечай честно! - уточнил я.
   Она кивнула. Как китайский болванчик - бессмысленно и четко.
   - Можно?
   - Да...
   - Уверена?
   Девушка снова кивнула.
   Она не врала. Я мог отчетливо прочитать все, что творится у нее в голове, но видел и так, без помощи Паутины - она не врет.
   - Паутина, Паутина, - пробормотал я, - Мушки или паучки... Паучки или мушки...
   - Что? - с готовностью спросила девушка, расплываясь в совершенно идиотической улыбке.
   - Помолчи, - отрывисто бросил я, оборачиваясь к стремительной официантке, которая уже подносила две рюмки и блюдечко с тонкими желтыми дольками.
   Выпил залпом, закусил лимоном. Вкуса я, конечно, не чувствую - а вот опьянеть вполне могу. И именно этого сейчас добиваюсь.
   - Мушка, - ласково сказал я девушке, касаясь ее узкой руки, что так и продолжала держать на весу вилку с кусочком пирожного на зубчиках. Пальчики вздрогнули - ну да, у меня же очень холодные руки. Как у покойника. Впрочем, почему "как"...
   - Ты - мушка. - повторил я. - А я паучок. И ты, и я - мы принадлежим ей, понимаешь?
   Девушка медленно помотала головой, продолжая пялиться на меня все тем же, словно бы замороженным раз и навсегда взглядом. Конечно, она не понимает.
   - Мы принадлежим Паутине, - объяснил я ей тоном уставшего лектора. - А вообще у меня нервный срыв. Иначе бы я не стал общаться с тобой, мушка. Вот так вот.
   - Се-ерж? - протяжно спросила она, как бы с трудом узнавая меня после долгой разлуки.
   Я отрицательно помотал головой.
   - Меня когда-то звали так. Но это больше не мое имя...
   Я опрокинул в себя вторую рюмку. Почувствовал легкое жжение внутри, закусил лимоном - так, для приличия.
   - Зачем паучку имя, Анжела? - я скривил губы. - У паучка не должно быть имени. Ему не надо.
   Я порывисто встал из-за стола, вытащил из кармана и кинул рядом с пустыми рюмками несколько купюр.
   - Забудь все, что слышала. - приказал я кукольной девочке Анжеле. - Ничего не было.
   Я пошел к выходу.
   Все же не сдержался, оглянулся.
   Девушка помотала головой, поглядела на свое недоеденное пирожное, на недопитый кофе, скользнула по мне заранее безразличным взглядом. Мельком. Ей я был неинтересен - эдакий невзрачный парень в серой ветровке и тертых черных джинсах.
   Я вышел на шумную, забитую машинами и пешеходами Тверскую.
   Поперек тротуара, разумеется именно там, где парковка была запрещена, стоял длинный, лоснящийся на доживающем последние деньки осеннем солнце представительский лимузин. Люди старательно обходили его, толкаясь и топая по грязи.
   Тут же, словно почетный караул, возвышались милиционеры в кислотно-зеленых безрукавках. Глаза у них были как у девочки-куколки - такие же затуманено-идиотические.
   Алик уже оказался по правую руку от меня. Вопросительно посмотрел, откинув со лба темную прядь.
   - Поехали. - улыбнулся я. - Вроде полегчало.
   Алик понимающе кивнул и улыбнулся в ответ. Отражением моей улыбки. Из-под верхней губы показались тонкие иглы клыков.
   Неудивительно, что люди, за редким исключением, в наших улыбках не находят ничего привлекательного.
   Цербер распахнул дверцу лимузина, поглядев по сторонам, повел носом, потянул ноздрями - волк он и есть волк. Садясь в машину, я подмигнул ему. Он молча кивнул с самым серьезным видом, как бы принимая поощрение. Осваивается парень - а какой ведь скандал был сначала - оборотень - и в моей личной охране - невиданное дело! Но ничего-ничего, я редко ошибаюсь. Опыта, хвала Паутине, хватает.
   - В Ставку. - отрывисто приказал я.
   Водитель, до которого сейчас пришлось бы тянуться через обитый телячьей кожей роскошный салон, коротко кивнул.
   - Да, мой Патриарх.
  
   Вступление. Теург.
  
   Электричка скрылась в лесу, гулко стуча колесами.
   В лицо дохнул легкий ветерок, протащил по пустой платформе несколько опавших желтых листков.
   - Да вон он, - Радуга мотнул копной длинных волос, повязанной черной банданой. Выдохнул табачный дым. - У перил стоит. Вроде как бухает?
   Риша смерила его презрительным взглядом выразительных, кошачьих глаз, едва ли не фыркнула.
   Пошла вперед - мягко, грациозно.
   Радуга поглядел ей вслед, потер щетину на грубом загорелом лице, одернув косуху и задавив каблуком окурок, поплелся следом. Подминать начинает, подумал он про себя, скоро всю стаю подомнет. Крутая баба...
   Теург ждал их у ограды на краю платформы. Курил, поплевывая в сторону редкого леса, за которым проглядывали крыши дачных домиков, попивал из горла красное винцо. Внешне не было в нем ничего демонического, как показалось Радуге. В нем, в Теурге Серебряных Клыков. Ну да, парень с претензиями на оригинальность - серая какая-то шинель, а может пальто, грязноватые высокие ботинки, длинные русые волосы, глаза блеклые, светлые... Внешне - ну может какой рок-музыкант из малоизвестных юных талантов, из тех, что по подъездам с портвешком тусуются, да лабают хиты каких-нибудь "Чайфов" или "Кино" в самопальных школьных студиях. Ну или вольный художник, преисполненный бунтарского духа, не первый год скрывающийся от военкома.
   Радуга подошел ближе, и почувствовал - а ведь и точно - Теург. Силой от него веяло. Не силой даже, силищей. В Паутину не лезь, видно - Высший...
   - Приветствую, Теург! - промурлыкала Риша. - Потрясающее место для встречи ты выбрал...
   Он обернулся, как бы неохотно, с ленцой. Кивнул им. Ничего не ответил.
   - В общем, мы посовещались, - с ходу взял быка за рога Радуга, игнорируя брошенный Ришей испепеляющий взгляд.
   - Что вы решили? - сухо спросил Теург.
   Несмотря на интонацию, голос у него был живой, насмешливый. По глазам Радуга прочитал - это внешне такой весь блекло-скучный. А ведь если вступит - все вокруг на пару километров разнесет к чертям. Сила. Харизма.
   Радуга рассматривал его с интересом - до этого видел пару раз, не получилось толком разглядеть его, как Радуга говорил про себя "распробовать взглядом". Встречались-то все в ночи, по закоулкам всяким, спорили. В ночи-то разве "распробуешь" - в таком, в человеческом виде. Это уже если Охота, если Превращение - тогда да, никто не укроется, все видишь, все чувствуешь - все для тебя просто делятся - вот наши, стая, вот враги, а вот пища... Но встречались в облике людей. Радуге это не нравилось.
   Теперь хоть вблизи, при свете его рассмотреть.
   - Решение непростое, - снова промурлыкала Риша, возвращая себе инициативу в переговорах.
   Тусклый взгляд Теурга переместился на нее.
   Вот кошка, подумал Радуга, все на себя тащит одеяло. Он посмотрел, как Риша, гипнотизируя теурга влажными глазами, чуть заметно поглаживает себя по оранжевым рукавам куртки ручками в полосатых перчатках - будто бы зябко, от холода. Играет кошка, подумал он. Что она его, окрутить решила? Это ж Теург, понимать надо!
   Вполуха слушая мурлыкание Риши, Радуга стал прокручивать в памяти все, что помнил про него.
   Да уж, с таким послужным списком чары какой-то там тигрицы, пусть даже из высших - вряд ли его сейчас возьмут.
   Появился он в Карпатах, в пятидесятые. Где до этого обретался - никто не знал. Но там все, вроде как, и началось для него. Потом в Белоруссии, недолго - два, может три десятка лет. И вот заявился - в столицу, в самый муравейник - воду мутить. Не к добру, не к добру...
   - Вы не поддержите нас? - почти весело спросил теург, прерывая пространный рассказ тигрицы. Спросил с вызовом.
   - Почему же, - снова привлек к себе внимание Радуга. - Мы... - он подчеркнул это "мы". - Поддержим. Мы решили.
   Теург просветил его насквозь безразличным взглядом, кивнул, будто и не ожидал другого ответа.
   - Волки, - улыбнулся он. - Братья... Что остальные? - этот вопрос он адресовал Рише.
   Тигрица неопределенно качнула головой.
   - Мы... ну... у нас сейчас сложный период... - она помедлила, подбирая слова. - Мы разобщены. Нет общего руководства...
   - Руководство, - улыбнулся теург. - Я возьму на себя. Мне нужна ваша поддержка. Мне нужны ваши клыки.
   Риша осеклась.
   Радуга едва сдержался от усмешки. Война, это тебе не твои муры-муры, мстительно подумал он. Нам волкам не привыкать, мы тебе не ровня, кошечка.
   - Риск слишком велик. - сказала Риша каким-то совсем другим голосом. Мяукающие интонации остались, но это была уже совсем другая кошка. Кошка, почуявшая, как больно ей могут прищемить хвост. Причем в самое ближайшее время.
   - Риск ничто. - засмеялся теург. Весело, даже беззаботно. Он уже почувствовал, что добьется того, чего искал. - Исход оправдает и риск, и потери...
   - Значит война? - прошептал Радуга, чуть не задыхаясь от накатившего восторга. От такого сладкого, почти забытого чувства, от предвкушения предстоящей "большой заварухи". - Значит, будет война?!
   - Война и не прекращалась, брат-волк! - оскалился Теург, в глазах его мелькнули дикие звериные искорки. - Война идет уже не первую тысячу лет. И впервые есть шанс переломить ее исход в нашу пользу.
   Радуге захотелось торжествующе завыть, сбросить с себя заскорузлую кожанку, рухнуть на заплеванный окурками перрон, покатится, обращаясь зверем, втянуть волчьими ноздрями душистую сырость осеннего леса... Но нет, не теперь. Успеется. Ведь ждать осталось совсем недолго.
   Волки поняли друг друга без слов.
   Риша молча смотрела на них, настороженно расширив антрацитово-черные кошачьи зрачки, и вроде бы даже подавшись чуть назад.
   А потом вдруг сказала, решившись:
   - Хорошо. Мы поддержим вас... Поддержим тебя в войне с мертвяками.
  
  
   Глава 1. Патриарх.
  
   Я стоял у окна, глядя на широкую площадь внизу. Павильоны метро, народ в ожидании автобусов, эти самые автобусы, выстроившиеся в ряд, тихонько покряхтывая и испуская газы, как старички-бодрячки, готовящиеся к спортивному забегу. Да, представляю реакцию этих вот людей, толпящихся на остановке, если бы кому-нибудь из них удалось бы заглянуть в этот просторный хай-тековский кабинет на самом верхнем этаже. Снаружи Ставка - угрюмые квадратные громады красного кирпича на краю промзоны. С аршинными буквами на крыше "Дом Охотника".
   Дом Охотника, самый настоящий, тут тоже имелся. В соседнем здании, для людей. У них своя охота, у нас - своя.
   Снаружи мутные высокие окна, грязный кирпич, серость и убожество. А тут, внутри - ламинированный паркет, стальные стойки, громадный дубовый стол. Внешность обманчива.
   Я задернул жалюзи. Надоело солнце. Хоть и не сжигает нас, как повелось в человеческих сказках, но раздражает порядком. Есть такой момент...
   У них своя охота, у нас - своя, настойчиво крутилось в голове.
   Люди тоже умеют охотится. Среди них тоже встречаются "паучки". Владеющие Паутиной. Скользящие...
   - Котов, например, - насмешливо бросила Танаис из кресла, поигрывая стилетом.
   - Танаис, тебя не затруднит, - начал я подчеркнуто вежливо, задержав на вампирше свой взгляд. Такая вежливость у меня одна из форм выражения крайнего недовольства. - Не читать мои мысли? Я сейчас пытаюсь сосредоточиться...
   Высшая вампирша состроила невинную гримасу и продолжила играть со стилетом, покручивая его в тонких белых пальцах. Получилось это у нее, как и все, за что она бралась - легко, красиво, опасно...
   - Думаешь, все же люди Котова? - спросил я, опускаясь в кресло напротив, и пододвигая к себе чистые листы бумаги и одинокий "паркер" с золотым перышком.
   - Ну а кто ж еще?! - усмехнулась она, откидываясь на спинку кресла и тряхнув темными, с рыжим отливом волосами. - Вариантов у нас немного... Котов со своими фанатиками, Белые, ну может оборотни... Хотя для зверят слишком круто.
   - Кто знает, кто знает, - пробормотал я себе под нос, легкими штрихами обозначая на листе силуэт карикатурного волка, а затем овальчик луны, на которую он выл, вытягивая шею самым трогательным образом.
   Казалось, у нас все схвачено. Вот уже который год - с тех пор как в Москве произошло то, что мы с нашим теперешним Князем окрестили операцией "Легион", когда ценой многих и многих жертв, ценой крови и потерь, наша Игра все же завершилась блестящей победой, с тех самых пор не происходило ничего экстраординарного. Мы растили мощь, мы расширяли влияние. Мы, Клан.
   И вот теперь - совершенно неожиданно - подарочком по осени - бойня, настоящая бойня. Уже двадцатый за неделю. Вампиры, мои вампиры, один за другим уничтожались кем-то. Безжалостно, хладнокровно, четко, адресно.
   Бывало за прошедшие десятки лет всякое - секты, вольные охотники вроде пресловутого комиксного лихача Блейда, были стычки с людскими спецслужбами, в том числе с нашим разлюбезным Котовым, и, конечно же, больше всего было конфликтов с Белыми. Впрочем, это случай особый. В этом, скорее всего, и разгадка.
   Все началось очень давно. Меня тогда еще и в помине не было. И никого из моих теперешних знакомых, и подчиненных и врагов. За исключением разве что Экзекутора - но того я видел мельком и в обстоятельствах, не располагающих к внимательному рассмотрению или задушевной беседе. Я тогда думал больше, как бы в живых остаться.
   Все началось тысячи лет назад. В Паутине. Шахматная партия, слишком уж растянувшаяся, захватила все миры. Все миры Паутины, коих тьмы и тьмы, и тьмы. И хотя фигур с обеих сторон было съедено предостаточно, случилось так, что белый король умудрился удержаться на доске, на самом краешке, загнанный в угол, а вот король черный услышал в свой адрес мало приятное "шах и мат", и был убит наповал. Но поскольку Белые - а звались они и тогда, и теперь, воинами Белого престола, как и воспето многочисленными сказителями - благородные и честные, они не стали устраивать оставшимся на поле, чудом уцелевшим, черным фигуркам кровавую резню, а очень деликатно смахнули их с доски. С глаз долой...
   В этот мир. В этот самый мир, вид на который из моего кабинета сейчас скрывали от меня отличные финские жалюзи. Мир людей сделался для нас, а точнее для тех, кто был нашими предтечами, чем-то вроде заповедника. Ну а Паутина досталась по праву победителя Белому Престолу. И благородные воины не нашли ничего лучшего, как почивать на лаврах, установив нечто вроде карантина, и превратившись в Хранителей Паутины. Так был создан Орден.
   Вот с тех самых пор мы - опасные зверушки, запертые в заповеднике. Нити Паутины, ведущие в мириады иных миров, надежно перекрыты для нас, и остается нам только бегать и резвится по человеческому миру. В свое удовольствие. А тем временем добрые лесники приглядывают за нами. Орден Паутины, Хранители, Наследники Белого престола...
   Остатки воинов Черного престола - Нелюдь, Нежить, чужаки в мире людей - вампиры, черные маги, оборотни, даже уродливые и агрессивные Серебряные мароссы, и прочие, и прочие, все сбились вместе, чтобы не выродиться, не ассимилироваться, сохранить традиции - а потом, глядишь, и добиться реванша, поправ Белый Престол - впрочем, все это было пока труднодостижимо, эфемерно... Сбились в Кланы, Семьи, установили свою внутреннюю иерархию, затаились, смешались с людьми, начали влиять на них, влезать в их дела... Так продолжалось долгие годы.
   Но в результате нашего триумфа среди всех этих семей и кланов остался только один.
   Только мы, называющие себя Наследниками Крови.
   - Я возьму, пожалуй, ребят позлее, - сказала Танаис со зловеще-веселой улыбочкой. - Поиграю немножко в Ночное Гестапо. Авось кого подцепим, расколем.
   - Генриха возьми. - буркнул я. - Он в рейхе штурмбанфюрером был, помниться. Пока я для него не выбил Обращение. Будет у вас историческим консультантом.
   - Бестолковый он. - вампирша томно зевнула, прикрыла узкой ладонью темно-вишневые губы. - Хотя, конечно, лихой. И гестаповец из него никакой, слишком понтов много.
   - Ты у нас зато самая лихая и самая толковая. - невесело бросил я. - Черт знает что в Клане творится, а тебе бы только играть.
   - Игры на кровь. - улыбнулась Танаис. - Игры с Паутиной. Как всегда. Ты же знаешь...
   - Знаю. Сам такой. Но как бы в этой партии нас самих в асфальт не закатали. Уж больно ловкие противники. Никаких зацепок, никаких следов. Они даже Паутину после себя зачистили - все Нити завязали узлом.
   - Люблю сильного противника.
   - Не люблю терять своих людей.
   - Не людей. - усмехнулась Танаис.
   - Какая к черту разница? - я раздраженно махнул рукой. - Тайная канцелярия в очередной раз облажалась. Набрал Немезис всяких кровопийц-аристократов - толку от них никакого.
   - Ты просто ревнуешь... - подмигнула вампирша. - К своим Стражам. Вы, мальчики, любите в солдатиков поиграть.
   Я презрительно скривил губы.
   - Вот только не надо... Внутренняя Стража - это самая боевая структура Клана. И набирают в нее самых талантливых представителей нашего рода.
   - Молодежь. - парировала Танаис. - Свита твоя. Бальзак шебунтой слишком - бегун с коротким дыханием. Тая наглая. А остальные, все эти ансилы и новообращенные, меня вообще не интересуют. Не мой уровень - с ними возиться.
   - Ишь ты, какие мы! - я язвительно оскалил клыки. - Не наш уровень... А по окраинам, значит, шнырять с зондеркомандой - это, значит, наш уровень?
   Танаис не удостоила меня ответом, только поглядела свысока яркими темными глазами и докучливо отмахнулась, продолжая вертеть стилет.
   Ей явно не терпелось начать какую-нибудь очередную интригу-авантюру-безумство в своеобычном стиле.
   Телефон выдал серию соловьиных трелей. Я потянулся через стол и подхватил трубку.
   - Слушаю.
   - Ваша воля, прибыл глава Тайной Канцелярии. - доложила секретарша, вампирша из недавно обращенных. Весьма перспективная девочка, на мой взгляд.
   - Пусть заходит.
   На пороге появился Гот. Был он в официальном костюме, который довольно своеобразно сидел на его полноватой фигуре. Черные как смоль волосы собраны в хвост, под нижней губой коротенькая бородка, в карих глазах мировая тоска пополам с хмельной поволокой. Вампирище, черт возьми...
   - Ну что? - осведомился я начальственным голосом. - Что наработали, Штирлицы?!
   Танаис посмотрела на главу "вампирской разведки" примерно так, как строгая учительница смотрит на ввалившегося в класс посреди контрольной в дымину пьяного двоечника.
   Гот потоптался на пороге, прошествовал к одному из свободных кресел. Кресло жалобно скрипнуло, когда он уселся.
   - В общем, мы продолжаем работать... Сбор информации продолжается, мой Патриарх.
   - Гот, результаты есть? - спросил я ласково.
   Танаис насмешливо фыркнула.
   Глава Тайной Канцелярии поглядел на меня, поигрывая бровями, промолчал.
   - Ясно. - я криво улыбнулся. - Не смею тебя более задерживать. Идите, юноша, и продолжайте. Работать надо, работать. Хоть весь город вверх дном переверните, но информацию достаньте! Из ит клиа?
   - Йес, оф корс. - уныло выдавил Гот, поднимаясь из кресла.
   - Вперед и с песней!
   - Слушаюсь, Ваша воля.
   Дверь за Готом закрылась.
   Я переглянулся с Танаис.
   - Ну так что? - спросила она. - Я пошалю немного?
   - Ну пошали, если так уж охота. - сказал я с некоторым сомнением. - Только чтобы лишнего шума не было. Ни к чему. А я вот, пожалуй, Стражей проведаю.
   - Да-да, иди, Снежный, разберись со своим детским садом. - саркастически одобрила Танаис, откладывая стилет и вдруг с ловким жестом фокусника развернув на столе веер игральных карт. - Я пока тут посижу, расклад посчитаю... и коньяку твоего кстати возьму. Разрешишь?
   - Разрешу, - ответил я, выходя из кабинета.
   - И пусть принесут свечи! - донеслось вслед.
   Я лишь тяжело вздохнул. Развели мистику...
   В приемной, к удовольствию скучающей секретарши, навалившись на зеркальный стол и забыв про остывающий кофе, боролись на руках мои охранники. Взлохмаченный оборотень-волк Цербер и Романтик, вампир из семьи Тореадоров.
   - Опричники, хорош играться! - я погрозил им пальцем. - Служба! Маша, пусть в мой кабинет принесут свечей.
   Девушка похлопала длинными ресницами, но тут же кивнула:
   - Сделаем, Ваша воля.
   Отвлекшись от своего азартного занятия, мои парни подхватили с кресла брошенные длинные черные плащи, накинув их, последовали следом за мной с невыразимо важным видом.
   Я почему-то сразу вспомнил нас с Немезисом во времена "Легиона".
   - Объясни мне Романтик, - спросил я, выходя в коридор. - Почему по крайней мере половина Клана у нас и зимой и летом в черных плащах ходит?
   Романтик с Цербером поглядели друг на друга.
   - Ну... Девушкам нравиться. - пожал плечами Романтик. - Нам переодеться?
   - Да ну вас! - с улыбкой отмахнулся я. - Только об одном и думаете, раз-здолбаи.
   В широком коридоре отчаянно скрипел паркет - двое Новообращенных в расстегнутых белых рубашках тащили здоровенный стальной сейф. Рядом с ними прохаживался, выдавая свои фирменные циничные шуточки, облаченный в умопомрачительный пепельно-серый костюм глава Казначейства, Высший семьи Тремере Пристли.
   - Золото партии? - осведомился я на ходу, кивая на сейф.
   - Сокровища ацтеков, Ваша воля. - улыбнулся Пристли.
   - Со счетами швейцарскими разобрались?
   Нелегко, когда в отсутствие Князя на тебя сваливаются все проблемы и заботы Клана.
   - Конечно.
   - Умница. Хвалю. Загляни ко мне попозже.
   Я проследовал через коридор, начал спускаться по лестнице, вдоль оставшейся на стене с советских времен багрово-серой мозаики...
   На второй ступеньке я оступился и помотал головой. Перед глазами вдруг замерцали яркие цветные точки.
   Паутина, черт ее подери. Зовет...
   - Ваша воля? - Цербер с Романтиком, возникнув с обеих сторон, уже чуть ли не подхватывали меня под руки.
   - Нормально-нормально. - я несколько раз моргнул. Точки рассыпались и пропали.
   Я вспомнил, что уже вторые сутки живу без крови...
  
   ***
  
   ...я забился в самый угол ванной комнаты, сидел там, скрючившись, задевая затылком нависшую раковину. Чувствуя спиной ледяной кафель стены.
   Голый, дрожащий от охватившего все тело озноба, щурящийся на ослепительно яркий электрический свет.
   По лбу медленно сползла холодная капелька пота.
   Виски пульсировали, словно повторяя ритм разбивающихся о раковину капель из незакрученного крана. Нестерпимо ныла голова.
   Тело, бунтующее, вышедшее из-под контроля, мелко тряслось и дрожало, прося лишь одного, лишь одного...
   Я пытался совладать с собой, пытался бороться. Все было бесполезно. Тело мое больше мне не подчинялось.
   Давай же, давай, шептал чей-то незнакомый голос, где-то внутри, царапая, изнутри раня черепную коробку...
   Ну же, шептал он, ну сделай это...
   Я смотрел на свою трясущуюся руку, бледно-серую, с четко проступившими синими венами, и отчетливо, очень отчетливо чувствовал, как теряю остатки рассудка.
   Пушистый кот легко взмахнул на край ванны, дернув хвостом, пристально поглядел на меня громадными желтыми глазищами, и насмешливо фыркнув, прыгнул...
   Я дернулся, попытался отмахнуться от него, но руки налились свинцом, повисли безвольными плетями.
   Все, что я мог - зажмурить глаза.
   Тут же меня скрутило судорогой, вывернуло, я закашлялся, вновь распахнул глаза - все вокруг плыло, но кота уже не было, и были лишь белые кафельные стены в тусклых отблесках электрического света, и они причудливо изгибались, подрагивали и вибрировали, растягиваясь, уходя куда-то вдаль...
   Вода, капающая из крана мелкими, крошечными капельками, оглушала меня каждым новым ударом, разбиваясь о раковину... Капля за каплей... Удар за ударом...
   Я застонал...
   Больно. Холодно.
   Я сидел, скрючившись, голый и мокрый, беззащитный и жалкий, и мелко трясся, задевая ссутулившейся спиной холодную стену...
   Ну же, шептал в голове многоголосый хор голосов. И я узнавал - каждый голос в отдельности - и это было еще страшнее, чем удары капель... Я узнавал каждый голос из этого хора. Да, да, без сомнения это были они. Все они. Они все пришли оттуда. Пришли за мной. И были вправе от меня требовать.
   Ну же...
   Я послушно потянулся губами к своему запястью, уже не в силах сдерживаться, томительно растягивая время, отодвигая развязку...
   Да. Я сделаю...
   Я больше не могу терпеть, и я хочу этого сейчас. Хочу больше жизни.
   Я впился в руку удлинившимися клыками, вгрызся, чувствуя, как хлынула, толчками забила из прокушенной вены горячая, липкая, солоноватая...
   Я ощущал на губах этот вкус. Этот незабываемый вкус, заменить который не способно ничто на свете. Языком, вкусовыми рецепторами, ощущал это - сладкое, сводящее с ума...
   Как больно. Как сладко...
   Пей! Пей! Пей! - кричали голоса, и я пил, пил жадно, исступленно, глотал кровь, терзая запястье клыками, разрывая собственную плоть, грыз, постанывая и всхлипывая от захлестывающего возбуждения, от сладкой боли, от подступающего безумия...
   Дверь в ванную комнату со скрипом отворилась - медленно, неспешно.
   На пороге стояла она. Я ее узнал сразу - когда-то эти черты лица, сейчас чуть размытые, туманные, были для меня такими дорогими, такими важными.
   Зрение вдруг обрело четкость. Я смотрел на нее, прижимаясь лопатками к ледяной стене. Она выглядела точно так же, как в тот вечер, когда ее нашли. В тот вечер, когда мне сообщили о ее гибели.
   Половина лица была обожжена - покрытую красными волдырями щеку прикрывала густая волна роскошных каштановых волос, чуть опаленных на кончиках. Блузка, перепачканная, забрызганная чем-то темно-красным, была расстегнута, и чуть пониже яремной ямки темнели пулевые отверстия...
   Она чуть покачивалась из стороны в сторону, словно ей тяжело было сохранить равновесие.
   Улыбнулась, глядя на меня огромными своими глазами, обрамленными пушистыми ресницами, но теперь они изменились - были совсем черные, непроницаемые даже без намека на белок.
   - Ты?! - прошептал я, отрываясь от собственной руки, захлебываясь кровью. - Диана?!
   - Не пей все. - улыбнулась она. Губы растянулись, и я увидел ряд мелких, острых, похожих на акульи, зубов. - Оставь мне немножко, Серж.
   - Ты? - прохрипел я, лихорадочно шевеля перепачканными запекшейся кровью губами. - Но как...?
   И тут меня обожгло - разом, ослепительной вспышкой, репортерским блицем, яростным жаром доменной печи, и по всему телу прошла дрожащая электрическая волна. И я увидел их. Всех, разом.
   Наследники.
   Беломраморные атлетические тела, словно безупречные античные статуи, застывшие в нарочито-расслабленных позах готовых к броску хищников. Они стояли посреди мерзлой пустыни, как в тот самый недобрый час, когда мы с Немезисом осмелились пробудить их, чтобы использовать как последний шанс, как наше личное "оружие возмездия". Они стояли передо мной, окружали меня, под стремительно летящей с неба снежной крупой. Ярко-красные зрачки пронзали меня насквозь.
   - Ты наш. - многоголосый шепот сквозь плотно сжатые бескровные губы. - Ты - наш. Ты такой же, как мы. Ты принадлежишь нам, вампир.
   - Нет! - визгливо закричал я. Из последних сил, на пределе. - Нет! Нет! Я не ваш!
  
   - НЕТ...! - вскрикнул я, вздрагивая, больно ударяясь локтем о широкий подлокотник.
   - Ваша воля! - на меня испуганно таращился какой-то парень, бледный, с длинными темными волосами, в распахнутом сером кашемировом плаще, из-под которого выглядывала наплечная кобура. - Что с вами?!
   Я ошарашено смотрел на него, постепенно, с каждым жадным вдохом приходя в себя.
   - Алик?! - я узнал парня. Ну конечно - это же глава моей личной охраны, Старший... Старший Семьи Тореадор.
   Что же со мной происходит? Почему ко мне снова вернулись эти сны?
   - Это я. - неуверенно улыбнулся Алик. - Э... Ваша воля, вам нехорошо?
   - Ерунда. - я махнул рукой, обводя взглядом салон представительского лимузина, на заднем сиденье которого находился.
   - Мы приехали. - облегченно продолжал Алик. - Я только собрался вас будить, как...
   - Нормально-нормально! - перебил я. - Слушай, дай-ка мне... - я указал на миниатюрный бар, пристроившийся между пассажирскими сиденьями.
   Алик с готовностью кивнул и вытащил из него бутылку "Чивас регал" и совершенно безупречный стакан.
   Я поморщился, отмахиваясь от стакана. Залпом глотнув из горла, шумно выдохнул.
   - Ни хера ж себе сон! - пробормотал я.
   - Что, простите? - подался вперед Алик.
   - Ничего, так, - я помотал головой, и провел рукой по лицу, словно снимая остатки кошмара.
   - Ваша воля, сколько уже? - тихо спросил Алик.
   - Вторые сутки. - пробормотал я.
   - Может все-таки пора?!
   - Нет.
   Продержаться еще. Каждый месяц я устраивал себе подобные испытания. Продержаться, перебороть ломку.
   Это было очень глупо и совершенно бесполезно.
   Вампиры не могут обойтись без крови. Без нее вампиры не просто лишаются Паутины - лишаются жизни. Моя причуда вызывала обеспокоенность у моего окружения, но переубеждать было бесполезно. Беспокоились молча.
   Водитель, проворно выскочив из машины, уже открывал дверь с моей стороны.
   Я вышел. Еще раз глотнув из бутылки, не глядя сунул ее Алику, и поглядел в небо.
   Солнце клонилось к закату, окрашивая тянущиеся по небу густые облака в мягкие золотистые тона.
   Лимузин стоял посреди превосходно асфальтированной улицы частного коттеджного поселка с забавным названием "Сосенки", напротив огороженного внушительной стеной высокого краснокирпичного особняка, обсаженного елями.
   Шурша шинами, позади притормозил джип сопровождения.
   Хлопая дверцами, высыпали из него бледные парни с мрачными цепкими взглядами, последовали ко мне, окружая, прикрывая, бдительно озираясь. Мало ли что... Неспокойные времена.
   - Вот моя деревня. Вот мой дом родной! - процитировал я невесело, глядя на глухо зашторенные, стилизованные под готику окна на верхнем этаже и извлекая из кармана плаща серебряный портсигар, а из него - узкую черную сигарету. - Ну, за мной, опричники...
  
   ***
  
   Ворота проворно раскрыли. Появилась парочка охранников с коротким автоматами. Оба почтительно поприветствовали меня короткими поклонами.
   Пара черных овчарок с восторгом кинулась к моим ногам, преданно пожирая умными желтыми глазами, всем своим видом выражая крайнюю радость видеть меня в добром здравии.
   Посреди широкого двора стоял какой-то "Ауди" цвета мокрого асфальта, с мигалкой на крыше.
   Я вопросительно поглядел на охрану.
   - Ваша воля, вы сказали, что если вдруг приедет этот человек, его сразу пропускать. Это ваш друг, господин Жигалов.
   А, ну конечно! Как я мог забыть, что сегодня ко мне приезжает Денис. Это уже традиция - каждую субботу, собираться у меня или у него "на территории", как мы это называли, на шашлыки.
   Неожиданно из-за спин охранников вынырнул худой паренек в джинсовой куртке, и, обеими руками сжимая папку для бумаг, зачастил:
   - Э... господин Зимин... Я, собственно, по поводу сада камней... тут ваша супруга... Сказала, что нужно ставить, но рабочих не предупредили. В общем, нам нужно кое-что еще докупить для...
   Я почти отвык, что меня называют по фамилии. Теперь мне приходилось редко общаться с людьми, но для таких случаев существовало множеством псевдонимов и фальшивых имен, которые приходилось тасовать, как карты. Сбивчивый монолог паренька сперва привел меня в некоторое замешательство.
   - Стоп-стоп! - я улыбнулся, переглядываясь с охранниками.
   Мои парни ухмылялись, и тихонько посмеивались, посматривая на нескладного студента-дизайнера, который вот уже третий месяц обустраивал мои владения.
   - Какие еще камни? Какой сад? - спросил я дружелюбно.
   Паренек приободрился:
   - Ну, ваша супруга сказала, что перед окнами должен быть сад камней. Сказала, чтоб обязательно был... Э-э... А вас не предупредили?
   Я погасил улыбку.
   - Никаких камней, понял? Никакого сада. К чертовой матери всю это восточную лабуду!
   - Но ваша супруга...
   - Я неясно выразился?
   - Да, да... Конечно, все понял. - паренек растворился за широкими спинами охраны.
   Мои ребята принялись дружно ржать.
   - Отставить смех! - бросил я не глядя, направляясь к коренастому мужчине с щеточкой темных усов под носом, который, уже увидев меня, вышел из "Ауди", стоял, засунув руки в карманы кремового плаща. - Здорова, Денис... Рад тебя видеть!
   - Привет, Серж...
   Мы обнялись, легонько похлопывая друг друга по спине.
   - Ну, пойдем, пойдем... - я указал рукой в сторону беседки, возле которой обозначилась уже пара человек из персонала и водружался на лужайку сверкающий мангал.
   - Новую машину что ли купил? - спросил я, кивнув на "Ауди".
   - Да не, служебная, - небрежно отмахнулся Денис. - Слушай, овчарки какие у тебя, - продолжил он, насмешливо щурясь и топорща усики, пока мы неторопливо шли к беседке. - Загляденье прям...
   - Ну ты что, родной, племенные! От Комитета остались. После развала Совета целый выводок себе оставил.
   - Да уж, - Жигалов подмигнул мне. - Были времена.
   Это тоже было своеобразной традицией - безобидные пикировки на тему Комитета, силовой структуры существовавшего когда-то Совета Кланов, объединявшего всех адептов Черного Престола - от вампиров до лесных ведьм. Когда-то я служил в ней вместе с Жигаловым. Комитет был построен по примеру человеческих силовых структур, там даже были воинские звания и особая форма. Конечно же, черная.
   А потом, когда началось претворение в жизнь плана "Легион", мы с Денисом оказались, что называется, по разные стороны баррикад. И даже, вспоминать неприятно, было мгновение, когда я держал его на прицеле снайперской винтовки... Впрочем, все это быльем поросло. Теперь все по-другому.
   - Теперь все по-другому, - глубокомысленно произнес Денис, усаживаясь в плетеное кресло напротив точно такого же, в которое приземлился я, и расслабляя узел галстука. - честное слово, Серж, голова, как чугунная... Ох уж мне эти чиновники...
   Да, теперь Денис работает в правительстве, черная шинель Комитета страдает от моли где-нибудь в глубине шкафов - а какие у него шкафы в особняке я видел - громадные, колоссы, а не шкафы. Впрочем, полагаю, все эти километровые гардеробы скорее были заслугой его жены. Он был сторонником спартанского образа жизни...
   - Сам-то как? - улыбнулся Жигалов, поймав мой задумчивый взгляд.
   Я улыбнулся в ответ и неопределенно махнул рукой.
   - Устал, Денис, реально устал, - рассказывая, я начал для наглядности загибать пальцы. - Дурдом какой-то... Немезис в Альпах на лыжах рассекает, Танаис как всегда, развлекается... Я тут отдуваюсь за всех. Смотри, во-первых сейчас внешние вопросы все на мне... Связи, партнерство, переговоры. Во-вторых, все финансы... В-третьих, как от всех Семей народ потянулся в Москву, на поклон - отбоя нет от светских раутов и вечеринок. Задолбали, сил нет. И всюду одно и тоже - каждому хоть маленький, но кусочек от пирога урвать. Ну и... - я помолчал. - В общем, еще у нас проблемы появились...
   - Что стряслось?
   Я вспомнил черно-белые фотографии, сделанные на местах убийств вампиров.
   - Денис, забыл уговор? Ни слова о работе до третьей бутылки!
   Денис хохотнул и кивнул, провожая заинтересованным взглядом девушку, что поднесла и оставила на столике бутылку текилы, по ободку натертые солью рюмки, и нарезанные дольки лимона на блюдце.
   - Да уж, да уж, - пробормотал он, привставая, сбрасывая свой плащ, и кидая его на пустующее кресло.
   Я последовал его примеру. К вечеру разгулялось, в небесной канцелярии вспомнили, что неплохо видимо подержать имидж "бабьего лета", и разогнали облака. Оранжевое солнце заливало двор и кирпичные стены коттеджа ровным цветом и отбрасывало причудливые фиолетовые тени.
   - Одно радует... Хоть не приходится самим по подворотням скакать, с пушкой и безумным блеском в глазах, - схохмил я, разливая по рюмкам.
   Мы с Денисом заржали над одной нам понятной шуткой. Да, в свое время нам пришлось пережить такие удивительнее приключения, о которых хоть роман пиши. Я бы и написал, пожалуй, было бы время... Яна, помнится, говорила, сейчас как раз мода на вампиров. Лукьянова какого-то в Голливуде экранизируют.
   При мысли о Яне я помрачнел.
   Словно угадав мое настроение, Жигалов участливо спросил, кивнув на окна особняка, мерцающие яркими солнечными бликами:
   - Ну, твоя-то как? Все лютует?
   Я досадливо поморщился и, протягивая Жигалову рюмку, многозначительно закатил глаза:
   - Как с цепи сорвалась, честное слово. Что ни день - скандал, или какая-нибудь новая авантюра.
   - Баба! - фаталистически пожал плечами Жигалов, принимая рюмку, и подхватывая мясистыми пальцами дольку лимона. - Все не может старое забыть... все-таки, Серж, не последняя была фигура, на нашей шахматной доске.
   Денис довольно крякнул.
   - Что было - то было, - я поднес к лицу и втянул ноздрями свежий аромат лимонной дольки. - Теперь пусть дома сидит, тылы обеспечивает... А, ну ее... Короче, давай выпьем за крепкий тыл!
   - За крепкий тыл!
   Мы чокнулись и выпили.
   - Хорошо, - пробормотал Жигалов, закусывая лимончиком.
   - Хорошо! - подтвердил я, повернулся к поварам, колдующим над мангалом. - Ну, давайте, уже, начинайте чтоли, кудесники...
   Тут на балконе второго этажа появилась Яна. В запахнутом расшитом халате, с собранными на затылке темными волосами. Опершись на широкий кирпичный бордюр, встретилась со мной взглядами, отвернулась. Глядя куда-то в сторону озаряемых закатом верхушек леса, закурила тонкую сигарету.
   Жигалов проследил мой красноречивый взгляд на супругу, молча разлил по рюмкам.
   Мы с Яной не разговаривали уже третьи сутки.
   Отдыхать надо, сказал я сам себе, тебе надо отдыхать, патриарх. Заслужил, верно?
   Третьи сутки ни слова от Яны. Вторые сутки без крови... Двадцать один уничтоженный вампир...
   Мы выпили еще по одной. Стало лучше. Совсем чуть-чуть.
   Денис откинулся в кресле, прошелся оп мне изучающим взглядом.
   Очень хотелось поговорить с ним, высказаться о наболевшем, излить... Не душу конечно, какая уж у вампира душа?
   - Давай еще! - глухо сказал я.
  
   ***
  
   Я шел на пределе, выжимая из ревущего белугой "Феррари" все, на что он был способен, едва вписываясь в повороты, щурясь от мокрого ветра, врывающегося в открытые окна, рывками выкручивая руль. Из динамиков гремели Тимо Маас и Брайан Молко, уже в очередной раз, на повторе, а я все давил и давил на газ, стараясь лишь не думать не о чем.
   Алкоголь не успел выветриться из головы, перед глазами то и дело мелькали крохотные яркие искорки, и жмурился, отгоняя их прочь.
   Хотелось забыться. Лететь вперед, куда глаза глядят, по размоченной ночным дождем трассе, наплевав на все и забыв обо всем. О том, что не давало покоя и мучило последние несколько месяцев.
   "Гелендваген" с Аликом и охраной шел следом, едва поспевая за мной. Хотя, выходя посреди ночи из дома и направляясь к гаражу, я проорал своим телохранителям "оставьте меня в покое!", они все равно неотступно преследовали меня. Я точно знал, сейчас, когда их заносило и трясло на поворотах, думали они не о своей безопасности, а моей - своего патриарха, который пытался сбежать от них и от всего мира сразу.
   - Проклятье! - я судорожно вдавил педаль газа, вжимаясь затылком в подголовник.
   Алик в силу своей должности за прошедший год успел привыкнуть к моим неожиданным демаршам, и относился к ним с пониманием, мол "Его воля изволят отдыхать", и я даже подозревал, что каждый мой очередной припадок он предчувствовал загодя. Вот и теперь несется со своими парнями по пятам, боится потерять шефа из виду.
   На этот раз я сорвался из-за Яны. Получилось, конечно, некрасиво - проводив Жигалова, по-быстрому догнался бутылкой дорогущего подарочного коньяка, и, хватаясь за стены и скаля клыки, пошел ломиться к ней в покои, выяснять отношения. Итог плачевный - черные колдуньи умеют фокусировать энергию Паутины в силовые сгустки - поэтому я самым неприличным образом скатился вниз по застеленной ковровой дорожкой лестнице, пересчитав каждую ступеньку собственным затылком. Какой позор - вторая по значимости фигура в Евразийском регионе спущена с лестницы собственной супругой. Какой кошмар!
   Я, однако, ничуть не расстроился. Наполнившись вполне себе черной яростью и жаждой действия, решил отвлечься и развеяться со своей любимой игрушкой - чем я, собственно, и занимался сейчас.
   В свете фар мелькнул влажно поблескивающий борт громоздкой фуры, притормаживающей на повороте.
   Я смачно выматерился, вильнул рулем, и, обогнав припозднившегося дальнобойщика, полетел дальше.
   Московские огни приближались, мерцая впереди, за перечеркнувшей ночную синеву черной линией моста, и я спешил им навстречу - туда, в сердце неспящего, лихорадочно веселящегося сутками напролет города, не знающего покоя ни днем, ни ночью. Совсем как я.
   Возле "Кафедры" было не протолкнуться от иномарок, на отполированных плоскостях которых переливались цветные огни иллюминации. Здесь, в официальном клубе адептов Черного Престола, давным-давно уже принадлежащем мне включительно от диджейской установки и до последней табуретки, были забиты все места.
   Разряженная публика, в блестках, драгоценностях и прочей гламурной мишуре, нетерпеливо толпилась у входа, заполняя изогнувшуюся готовым к атаке змеем хай-тековскую лестницу.
   - Патриарх!! - с восторгом заорал кто-то, хотя я даже не успел выбраться из машины.
   Тут же кинулись, наперебой лопоча что-то, с чем-то поздравляя и спеша засвидетельствовать свое почтение и расположение. Сквозь полупьяных красоток в кружевах и коже, и молодых людей с искусственным загаром и белоснежными фарфоровыми улыбками ко мне пробились Алик с ребятами, оттеснили, взяли в кольцо, отгородив небожителя от смертных.
   Пошли все к черту, подумал я, надоели!
   Охрана у входа склонилась в поклонах, тяжелые стальные двери распахнулись, и тут же меня ослепило еще большим блеском и еще более ярким светом. И в ноздри ударил букет пряных запахов, и приходилось проталкиваться сквозь толпу, и какой-то напомаженный толстячок что-то лопотал мне про мой неожиданный визит и оказанную честь, про ковровую дорожку, которую не успели расстелить. Он все время сбивался и оговаривался, то ли от выпитого и вынюханного, то ли от липкого страха, который я чувствовал отчетливо, даже не используя Нити.
   И вокруг было столпотворение, и полуголые девицы виляли бедрами возле никелированных шестов, ревела музыка, сыпались откуда-то сверху цветные блестки.
   В "Кафедре" гулял Тибет. Я случайно зацепился за него взглядом, выделил из пестрой толпы и какофонии звуков. В кислотно-зеленой футболке и брюках ослепительной белизны здоровенный вампир с небритыми щеками пританцовывал, вскочив на стол в VIP-зоне, качая в такт головой, и щуря глаза, обеими руками обнимая каких-то длинноногих девиц, обряженных школьницами. В зубах у него была зажата сигарета, он еще умудрялся орать что-то и выделывать ногами умопомрачительные финты.
   Мы с ним давненько не общались. Но я не стал его отвлекать, пошел прямиком в отдельный кабинет, обставленный с варварской роскошью.
   Расстегивая ветровку, плюхнулся на леопардовый диван. Поманил пальцем распорядителя. Тот, непрестанно кивая и сладко улыбаясь, тут же засуетился вокруг, нагнал официантов с подносами, притащил шампанского. Пить мне не хотелось совершенно. Было на все наплевать.
   Алик сел в кресло поблизости, строгий, прямой, с небрежно-аристократической грацией закинул ногу на ногу и стал смотреть на меня с легким беспокойством в глазах.
   Я стащил с рук и бросил на стеклянный столик кожаные перчатки. Некоторое время задумчиво изучал узкий перстень на пальце.
   Из зала кто-то громко ломился с восторженным криками. Моя охрана, встав у дверей непрошибаемой стеной, не пускала.
   Черт возьми, нигде мне нет покоя.
   Дождаться бы князя, Немезиса, передать бразды правления Кланом в его бледные когтистые лапы. И все, отдыхать...
   - Алик, гоните всех к черту! Я хочу побыть в тишине.
   - Сию минуту, Ваша воля. - молодой вампир коротко кивнул и направился к дверям.
   В этот самый момент парни из охраны дрогнули, отступили, и в комнату ворвался худощавый субъект с растрепанными рыжими волосами и в узких темных очках на курносом носу.
   - Здрастье, шеф! - выпалил он, минуя презрительно заломившего бровь Алика, бесцеремонно плюхаясь в кресло по соседству со мной. - Я вас по всему городу ищу! Не поверите - даже тачку разбил - пришлось у какого-то лоха байк отобрать!
   - Ну что, Бальзак? - спросил я, вымученно улыбаясь. - Чем порадуешь?
   Рыжий субъект, едва достигший ранга Ансила молодой и дерзкий вампиреныш, один из моих любимцев, возглавлял самую боевую структуру Клана - части Внутренней Стражи.
   - Я так и знал, что доложу вам первым! - радостно оскалил клыки Бальзак. - В Жулебино! Накрыли! Чудом!
   - Что?! - я даже подался вперед.
   Бальзак шумно выдохнул воздух.
   - На живца, шеф! Ведь на удачу брали!! И получилось!
   - Подробнее! - выпалил я, уже заражаясь его победным ликованием.
   - Чудо, чудо, шеф! Я своих ребят навскидку побросал по районам... Ну мало ли, вдруг этот маньяк, мать его так, на кого-нить из них нарвется... И нарвался!
   - Потери? - осведомился я, потирая виски.
   - Грима зацепило слегка. Осколками. Он из новичков - боевое крещение, так сказать. Ну и вот... - Бальзак показал разорванный рукав куртки. - Волчара один цапнул.
   - Волчара?
   - Оборотни, - будничным голосом сообщил Бальзак, потянувшись за бокалом.
   Я присвистнул.
   - Пленных взяли?
   Бальзак торжествующе закивал.
   - Двух. Уже доставили в ставку. Поверьте на слово - пленнички просто загляденье. Шик!
   - Верю. - усмехнулся я. - Что ж... Поехали, посмотрим!
   Алик уже скользнул к дверям:
   - Готовьте машину!
  
   Алик очень деликатно уговорил меня не садиться за руль. Между ним и Бальзаком произошла короткая дуэль взглядами, за право везти патриарха в Ставку. Победил лишенный джентльменской деликатности Бальзак. Алик, слегка недолюбливавший главу Стражей, высокомерно удерживая подбородок, последовал за нами следом на машине охраны.
   "Феррари" радостно взревела и понеслась в Ставку. Бальзак увлеченно выкручивал руль и давил на педали, с видом тинейджера, дорвавшегося до ключей от папиной машины.
   - Как же удачно получилось, шеф! - продолжал радоваться он. - Просто супер! Сейчас мы этих уродов в два счета расколем - кто такие, да зачем... А то, ишь ты - у них группа такая слаженная была, прям волчий спецназ какой-то. Оборотни в погонах, блин. Но наши парни, шеф, уж тоже не пальцем деланные - не тушканы какие-нибудь.
   Бальзак радостно хохотнул.
   Я сначала не понял, к чему он вдруг упомянул забавных зверьков, потом вдруг меня осенило. Тайная Канцелярия - ТК - ТушКаны... Надо же, какие у меня оказывается креативные ребята, выдумщики.
   Началось это примерно год назад - как только ситуация более-менее устаканилась, и внешний враг был разгромлен на всех фронтах, либо ушел в глухое подполье, вампиры, ребята кровожадные и отчаянные, принялись городить внутрикорпоративную конкуренцию.
   - Ты это брось, - сказал я строго. - Одно дело все делаем. Один клан на всех и все вампиры, забыл? А то развели тут мне гвардейцев кардинала и мушкетеров короля!
   - А что, не так что ли? - весело парировал Бальзак, азартно обгоняя посреди Ленинградского шоссе какую-то одинокую иномарку, но покосившись на меня, осекся. - Ну, я в том смысле, шеф, что княжеские тоже толковые конечно, но наши лучше...
   Ладно, в принципе, здоровая конкуренция в коллективе всегда идет на пользу общему делу. Если она здоровая, конечно.
   Я лишь покачал головой, и нервно побарабанил пальцами по подлокотнику.
   На этот раз "Гелендваген" с охраной отстал. Это преследуя меня от "Сосенок" мои вампиры явно подключались к Нитям, зацикливая их на двигатель - потому и не потеряли из виду мою стремительную итальянскую лошадку, а теперь видимо все слишком устали. А пополнить силы вампир может только одним способом.
   Я сглотнул всухую.
   Пара ярких искорок сверкнула перед глазами.
   Черт возьми, продержаться бы еще немного. Хоть из принципа. А то смешно сказать - как мне командовать и повелевать, если со своей собственной Жаждой совладать не в силах.
   Словно угадав мои мысли, Бальзак, не отрывая светящихся детской радостью глаз от дороги, порылся за пазухой и вытащил плоскую металлическую фляжку.
   Приложился к ней, сбавляя скорость и выкручивая руль.
   Мы затормозили у ворот Ставки.
   Створки ворот с лязгом поехали в разные стороны, машина въехала на широкий двор, вполне подошедший бы по виду под строительный рынок - высоченный глухой забор, какие то штабеля вдалеке, силуэты ангаров в предутреннем сумраке, машины, маслянистые лужи.
   Несколько темных силуэтов замаячили по сторонам - охранники, все как один вооруженные и в сакраментальных черных плащах, склонились в поклонах, ожидая, пока я выйду из машины, беспечно хлопнув дверью.
   - Алик когда подъедет - скажите чтоб сразу ко мне в комнату для допросов шел. - распорядился я, направляясь к отмеченному громоздкими кирпичными колоннами входу в Ставку. Фасад ее выходил на площадь возле метро, лицом к миру людей, а зады упирались сюда, в территорию вампиров.
   На краю двора я заметил рефрижератор, на черных бортах которого примостился красный логотип со стилизованной аббревиатурой "К.Н.К." и надпись "Срочные продуктовые поставки".
   Вот уже и завтрак подвезли. С подшефного мясокомбината.
  
   В комнате для допросов было сильно накурено. В дальнем конце, у облупившей стены, выкрашенной грязно-зеленой краской, щурясь на яркий свет направленных прямо в лица ламп, сидели двое пленных.
   За столом напротив, покачивая ногой в узкой туфле и попивая кофе с коньяком, запах которого я уловил еще в коридоре, восседал Генрих.
   Тая прохаживалось рядом с табуретами пленников. Белесые волосы собраны на затылке, высокие сапоги, обтягивающий темный костюмчик, как будто бы для верховой езды. Только хлыстика не хватало для полной картины.
   Гот тоже присутствовал. Был он в расстегнутой на объемистом пузе черной рубашке, и мятых широких штанах, длинные волосы рассыпаны по плечам. Стоял, прислонившись плечом к стене, ползал мечтательным взглядом по потолку. Он явно был невменяем.
   - С этим что? - спросил я у Генриха, кивнув на главу Тайной канцелярии.
   - Вот привезли недавно, согласно инструкции. Даже не знаю, откуда его в таком состоянии вытащили.
   - Генрих-Генрих, - пробормотал я, с неудовольствием глядя на сладко зевающего Гота. - Инструкции... Забудь про свой немецкий педантизм. Это же Россия... Бальзак, проследи чтобы этого торчка проводили до отдельного кабинета. Пусть проспится. И крови ему дайте.
   - Сделаем, шеф. - радостно оскалил клыки Бальзак.
   - Марлон, - я повернулся к представительному красавцу средних лет в костюме из новой коллекции Армани, которого из-за сходства с Брандо в молодые годы все называли именно таким прозвищем. - А ты съезди в ставку Вентру - привези мне Дэш. И поскорее.
   Заместитель главы Тайной канцелярии кивнул и направился к дверям, из которых уже выводили под руки сонного Гота, но на пороге задержался, обернувшись, с сомнением открыл рот.
   По инструкции кто-нибудь из "тушканов", как выразился Бальзак, должен был непременно присутствовать при допросе.
   - Я же сказал, поскорее! - рассеял я его сомнения повелительным тоном.
   Дэш действительно нужна была мне как можно скорее. Она, как представительница самой властной и политизированной из вампирских семей - семьи Вентру, отвечала в Клане за внешние сношения с другими адептами Черного Престола. И теперь, в ситуации, когда назревала не больше не меньше, как война оборотней с вампирами, ее замечания и соображения по сути вопроса были бы крайне желательны.
   Дверь за Марлоном закрылась.
   Тая нетерпеливо переглянулась со мной, но я прошел через комнату, и раскрыл крепкую дверь в соседнее помещение.
   Здесь все было облицовано кафелем, горел яркий свет, стояли застекленные стеллажи, кресло, похожее на зубоврачебное, и широкий металлический стол. На столе сидели двое вампиров в белых халатах, разливавшие по мензуркам медицинский спирт.
   - Это еще что такое? - осведомился я. - Обалдели?!
   - Ваша воля! - пискнул один из них, виновато щуря красноватые глаза, под которыми залегли глубокие тени. - А мы тут... Эээ... За успех Внутренней Стражи!
   - Кретины. - улыбнулся я. - У нас допрос намечается. Вы мне трезвые нужны, если клиенты говорить не захотят. Отставить!
   Я зажмурился, выхватил наугад какую то слабенькую Нить, мысленно намотал ее на палец и послал во флакон со спиртом несильный воздушный поток.
   Вампир неловко крякнул, выронил его, и тот со звоном разлетелся множеством осколков.
   - Заодно подметите тут! - наставительно произнес я, возвращаясь в комнату для допросов.
   Ловкий фокус с Нитью я, конечно, проделал зря. Силы и так кончались - сейчас по-хорошему мне надо было выпить крови, а я как какой-нибудь несмышленый ансил тратил остатки энергии на запугивание подчиненных. Очень глупо.
   - Ну что, господа, приступайте! - провозгласил я, возвращаясь в допросную, опускаясь в свободное кресло и стараясь сохранить бодрый вид. Хотя перед глазами слегка поплыло.
   Тая кивнула, очаровательно улыбнулась. Развернувшись к одному из пленников, вдруг с размаху залепила ему звонкую пощечину.
   - Ну что, волчонок, рассказывай! - прощебетала она ангельским голоском, упирая затянутые в кожаные перчатки ручки в бока.
   Оборотень прорычал исподлобья что-то невнятное. Лицо у него уже превратилось в сплошной багровый кровоподтек, а штормовка цвета хаки сплошь была покрыта бурыми пятнами.
   - Может тогда твой товарищ? - надув алые губки, вопросила Тая, и точно таким же резким движением пнула второго пленника каблуком.
   Второй ничего не сказал. Потеряв равновесие, потому что руки у него были сцеплены за спиной наручниками, он молча повалился на бетонный пол вместе с табуретом.
   - Так, - задумчиво пробормотал под нос Генрих, листая какие-то бумаги. - Это уже получается вторая степень воздействия... Или третья?
   Я устало помассировал виски пальцами.
   За спиной хлопнули дверью.
   Я обернулся и увидел радостно ухмыляющегося Бальзака, и Алика, оглядывавшего допросную со смесью отвращения и скуки на бледном лице. Все-таки Тореадорам все эти игры в гестапо не очень-то по душе. По себе знаю. Но обстоятельства требуют.
   Цокая каблучками, Тая прошествовала к столу, и уселась рядом со мной.
   - Твое имя? - спросил Генрих, не отрывая взгляда от бумаг.
   Оборотень растянул распухшие губы в улыбке и смачно сплюнул на пол.
   Генрих вопросительно посмотрел на меня.
   Я кивнул ему. Мол, продолжай пока по инструкции. Тем более, ты так любишь это, как истинный германец.
   - Повторяю вопрос, - процедил Генрих, и посмотрел на пленника нехорошим взглядом. - Твое имя?
   Оборотень молчал, со свистом втягивая воздух.
   - Вы им кололи что-нибудь? - спросил я вполголоса, оборачиваясь к Тае.
   - Как всегда. - ответила она. - зарядили волчатам по паре кубиков "цитоспиритина". Но у них же обмен веществ черт знает какой. Ждать долго нужно.
   - Подождали бы, зачем месить-то так? - спросил я раздраженно. - Сами уже ведете себя, как звери. Аристократия чертова...
   - Они двадцать одного вампира до этого угробили! - капризно возразила Тая. - Чего с ними цацкаться?!
   - Ради информации, Тая. Ради информации...
   Я пригляделся к вервольфу. Лицо его казалось мне смутно знакомым.
  
   Историческое отступление 1. Анахорет.
  
   Танаис тогда еще не была Анахоретом. Не была третейским судьей и карателем Клана. Она была вольной охотницей, изредка выполнявшей разовые заказы семьи Вентру. В основном, довольно деликатные и сопряженные с риском для жизни и репутации. И делала она это не ради денег, и не ради престижа. Думаю, ей просто всегда нравилось играть.
   Я был в Берлине проездом. Путешествовал, направляясь в Париж, стремясь вкусить от его пока еще легкой и беспечной жизни, между двумя войнами. Посмотреть на задирающих юбки танцовщиц в кабаре, посмаковать абсент, быть может, завести какие-нибудь интересные знакомства с парой-тройкой писателей-художников, представителей местной богемы. Словом, у меня не было никакой определенной цели.
   Для Германии то время было странным, смутным, насквозь пропитанным миазмами медленно подползающей Тьмы. Художник еще не стал Вождем, но униженно-реваншистские настроения уже витали в воздухе, и я чувствовал их, даже не скользя в Паутину.
   Автомобильчик из тех, что теперь украсили бы гараж взбалмошного богача-коллекционера, затормозил возле невысокого особняка на окраине.
   Хлопнув дверцей, я подошел к дубовым дверям, постоял, подняв воротник пальто, и ожидая, когда на стук дверного молотка ответит прислуга.
   В саду с истинно немецкой старательностью, которая тогда еще не успела так надоесть мне в лице Генриха, сгребал граблями опавшую листву меланхоличный садовник.
   По нездоровому блеску его серых глаз и бледности кожи можно было без труда заключить, что Танаис успела попробовать его на вкус.
   Дверь отворилась. Высшая, точнее Старшая - тогда она была Старшей, сама встречала меня - видимо, прислуги в доме постоянно не хватало, учитывая ее всегдашние аппетиты.
   Окинув взором ее стройную фигуру, я не нашелся, что сказать, и лишь неопределенно заломил бровь.
   Танаис стояла на пороге в бесстыдно распахнутом длинном шелковом халате, черных кружевных чулках и в изящной нитке жемчужных бус на бледной шее. Больше на ней ничего не было.
   Откинув со лба темную, с рыжим отливом прядь, она затянулась тонкой сигаретой в мундштуке, растянула в улыбке бескровные губы и хрипло рассмеялась. Она явно почувствовала мое замешательство.
   - Ну, проходи, проходи, Ансил. - чуть хрипловато пригласила она, называя меня по тому вампирскому рангу, который был у меня в Клане на тот момент. - На улице прохладно...
   Стараясь отвести взгляд от промелькнувших между полами халата мраморных полушарий и темного треугольника, я галантно приподнял шляпу.
   - Приветствую, Старшая... Кхм... Был весьма польщен твоим приглашением и...
   - Проходи уже. - Танаис нетерпеливо закатила глаза, словно разговаривала с несмышленым гимназистом, скрылась внутри.
   Я едва заметно пожал плечами, выдохнул, и вошел в дом вампирши.
   Прошествовав через гостиную, не предпринимая попыток запахнуть длинный халат, она склонилась у массивного трюмо, и задержалась там, колдуя над рассыпанными по полированной поверхности длинными дорожками белого порошка.
   - Будешь? - осведомилась Танаис, нагибаясь еще ниже, и с шумом втягивая порошок ноздрями.
   - Нет-нет! - излишне поспешно выпалил я, безуспешно пытаясь расстегнуть пальто, и остановившимся взглядом созерцая попку Старшей, прикрытую натянувшимся шелком. - Я лучше коньяку... Если есть, конечно.
   Танаис не ответила. Она блаженно выпрямилась, неестественно запрокидывая голову.
   Стоящий в соседней комнате патефон с шипением и покряхтыванием выводил аргентинское танго. Пахло французскими духами, табачным дымом и женщиной.
   Я не без труда отыскал из представленного на журнальном столике ассортимента бутылку, на дне которой осталось хоть что-то. Плеснув в показавшийся мне чище остальных бокал коньяку, устроился в кресле.
   - Как дела в Москве? - сладким голосом спросила Танаис, усаживаясь на диване напротив, длинно потягиваясь и поджимая под себя ноги.
   - Красные, - мрачно бросил я, поигрывая бокалом. - Впрочем, жизнь продолжается. И даже порой встречаются преинтереснейшие типажи.
   В то время у меня было такое своеобразное хобби - знакомиться с талантами, пленителями умов. Ведь я принадлежал к Тореадорам, вампирской семье эстетов, поклонников искусства во всех его проявлениях, ловеласов и сибаритов.
   - Привез бы кого-нибудь в мою глушь, Серж? - проворковала Танаис, изучая меня маслянисто блеснувшими глазами. - Скучаю тут, томлюсь...
   Я неопределенно хмыкнул.
   - А я перед отъездом случайно встретился с Макаром. Может, помнишь его?
   Танаис как-то подозрительно радостно помотала рассыпавшимися по плечам волосами и продолжила пожирать меня нездоровыми глазами.
   - Ну, в общем, мы с ним знакомы еще с семнадцатого, с самого начала почти... Ты же знаешь, он отличился во время бунта. А намедни встречаю его - на машине с водителем, в кожанке, галифе, при кобуре. Все это так на его фигуре смотрится, прямо-таки опереточно. И представь себе, он теперь возглавляет Комитет...
   - Комитет? - хохотнула Танаис.
   - При Совете Кланов. Они отвечают за его безопасность. После разгрома мятежа Бурджа. Дабы ситуация не повторилась впредь. Знаешь, честно говоря, сначала даже руки ему подать не хотел. После того, что было во время этого подавления. И в чем он участвовал. Ты же знаешь, я несколько месяцев провел с одним из отрядов мятежников, под Екатеринодаром. И потом дальше, на юг... А впрочем, мы ведь до этого с ним были очень сильно дружны, на почве литературы... Во время мятежа к счастью для нас обоих не увиделись. В общем, разговорились, вспомнили, что было до войны... - я помедлил. - Он предложил мне поступить на службу в Комитет.
   - А ты?! - радостно оскалилась Танаис, демонстрируя тонкие иглы клыков. Решительно, кокаин действовал на нее каким-то странным образом.
   - Я не согласился. Впрочем... и не ответил отказом. Обещал подумать. Может и есть в этом какой-то смысл? Посвятить себя Черному Престолу, объединению воедино всех его адептов... Как думаешь?
   - Какая чушь, право же. - засмеялась Танаис. Халат сполз с ее плеча, обнажив алебастровую кожу. - Посвятить себя... Чему? Кому? Нужно просто играть, Серж. И посвящать себя игре. Даже ей не увлекаясь всерьез. Я старше, потому знаю в этом толк. Уж поверь.
   - Верю. - кивнул я. - И все же... И все же...
   И вот тогда распахнулась дверь где-то наверху, заскрипели ступени, и в гостиной появился весьма примечательный господин.
   Хмурый мужчина с впалыми, густо заросшими щетиной щеками, в атласном красном халате, расшитом золотыми драконами.
   Он скользнул по мне ничего не значащим взглядом. Он был пьян, и пьян не первый день.
   И он был оборотень. Волк.
   Я сразу это почувствовал - неистребимый звериный дух, которым всегда веет от племени перевертышей.
   Я беззвучно зашипел, обнажая клыки и подбираясь, но волк проигнорировал мой вызов. Неловко шлепая босыми ногами по паркету, дошел до трюмо. Повторил ту процедуру, что только что проделала Танаис. Вяло похлопал густыми ресницами.
   И спросил у меня совершенно безобидным вяло-сиплым голосом:
   - Сударь, прошу извинить меня, но не осталось ли в этом доме еще коньяку?
  
   Глава 2. Патриарх.
  
   Это был он. Вне всякого сомнения. Тот недолгий любовник Танаис. Очередная причуда взбалмошной Старшей, так не изменившейся с годами.
   И теперь он сидел здесь, в комнате для допросов, на месте военнопленного, а скорее даже преступника. Сипло втягивая воздух, сплевывал кровь из разбитых губ на неровный бетонный пол.
   Танаис не могла сейчас оказаться здесь. Она была на охоте, на которую все-таки выпросила у меня разрешение, с отборными головорезами Стражи. Не моими, лично выпестованными, боевиками-оперативниками, вроде Таи или Бальзака, а именно головорезами, бандитами и швалью, которых отбирала себе в охрану и свиту она сама - не боящимися ни черта, ни бога, ни Белого Престола.
   - Вольф? - тихо спросил я.
   Генрих оторвал взгляд от бумаг и уставился на меня.
   Медленно повернулась Тая.
   Оборотень, очень аккуратно, неторопливо приподнял на меня глаза из-под грязной спутанной челки. Один глаз у него был подбит и практически не был виден за синюшной гематомой, зато во втором, мутно-желтоватом, ясно сквозило удивление.
   - Откуда? - прохрипел он. - Откуда знаешь?
   Значит он, Вольф. Имя у него было очень запоминающееся. Для оборотня.
   Я порывисто встал из-за стола, неторопливо чеканя шаги, прошелся взад-вперед, заложив руки за спину, задумчиво перебирая сплетенными пальцами.
   Замер возле Бальзака и Алика, стоявших близ двери в коридор и поедавших меня глазами с совершенно одинаковым выражением восхищения и гордости на лице. Вроде "а Наш-то, Наш-то каков".
   - Всем покинуть помещение! - негромко приказал я.
   Присутствующие вампиры несколько смутились, чуть замешкались, но последовали к двери, с некоторым сомнением глядя на своего патриарха.
   Еще больше был удивлен избитый и скованный наручниками Вольф.
   Моя свита скрылась в коридоре, плотно притворив за собой дверь.
   Тут же, словно в унисон, отворилась противоположная дверь допросной. Оттуда сверкнуло ярким электрическим светом и белоснежным кафелем. Высунулся давешний вампир в докторском халате, вопросительно уставился на меня:
   - Ваша воля?
   Я отослал его обратно взмахом руки.
   Рассеяно подошел к столу, полистал бумаги, тщательно уложенные в стопочку дотошным Генрихом. Да, ситуация...
   Вольф смотрел на меня. Не узнавал.
   - Если пить кальвадос... - сказал я, глядя мимо него. - То немецкого вервольфа может перепить только русский вампир.
   Повисла гнетущая тишина.
   На полу заворочался второй пленник.
   Вольф поглядел на него долгим тяжелым взглядом, а потом стал издавать какие-то странные отрывисто-сиплые звуки. Я не сразу понял, что он смеется.
   - Значит, патриарх... - прохрипел он наконец. - Ты теперь патриарх вампиров? Черт меня подери...
   - Да, Вольф. - ответил я. - а ты значит теперь серийный убийца и террорист... И враг моего Клана.
   Мы оба вспоминали сейчас одно и тоже - берлинскую кафешку, веселый смех Танаис, и наше мальчишеское соревнование - кто кого перепьет. Это было так давно. Тысячу и один год назад... Теперь казалось, что не меньше.
   - Многое поменялось, Серж. Да?
   - Да.
   - Я не знал... Не знал, что это ты. Тот самый Серж, с которым мы так славно провели время. Про Танаис слышал конечно, она всегда была на слуху... А вот тебя и представить не мог тут.
   - Чей приказ вы выполняли, Вольф? - глухо спросил я. - Зачем вас сюда согнали? Во имя чего? Если ты даже не знаешь, кто стоит во главе вражеского воинства... Во имя чего воевать?
   - Ты не поймешь причин, вампир. Не поймешь мотивов. Мы разные... Мы враги.
   - Причины всегда можно понять.
   - Понять - значит простить...
   - Не всегда.
   Вольф промолчал. Тяжело дышал, скрючившись, глядя в пол. Ему было больно и плохо.
   Я стоял напротив, упираясь кулаками в холодную поверхность стола. Яркие искорки периодически вспыхивали и гасли. Меня мутило. Жажда, жажда, жажда... Надо было заканчивать с этим.
   - Кто вас возглавляет?
   Молчание.
   - Он хочет развязать войну? Провоцирует на ответные действия?
   Без ответа. Лишь напряженное сиплое дыхание.
   - Глупая провокация... Непонятная своей глупостью. Вольф?
   Он не расколется, подумал я. Воевал, убивал мертвяков, не за страх, а за совесть. Значит либо пообещали что-то, либо лидер.
   Лидер у них появился. И это не Риша - она слишком легкомысленна для такого. И слишком женщина. Хоть и тигрица. И не Радуга - храбр, жесток, но прямолинеен и туп. Не положили бы Шатуна во время бойни с "Легионом", я был бы уверен, кто стоит за всем этим. Но нет, второй раз не воскресают даже в Паутине. А он ведь воскресал, он мог...
   Вольф поднял на меня глаза.
   - Меня убьют?
   Вот значит, как... Значит, можно еще зацепиться - за жажду жизни, пообещать жизнь в обмен на сотрудничество... Или?
   На этот раз молчал я. Долго молчал.
   - Ты отказываешься сотрудничать с нами...
   - Если убьют, Серж... Передай, передай Танаис - она всегда была... Лучшей. Всегда.
   Черт побери, как же все неправильно. Как все неуклюже.
   Я побарабанил пальцами по столу. С трудом поборол подкативший комом к горлу приступ дурноты.
   Зажмурился - искры сразу ударили из черноты, заплясали огненное пылью. закружили хороводом цветных песчинок, ярких искорок... Начали сплетаться в Нити.
   Я с усилием заставил себя распахнуть глаза, хотя веки набрякли свинцовой тяжестью.
   Паутина-паутина... Что же такое опять зародилось в твоих недрах и выплеснулось в мир чередой эмоциональных всплесков? Что побудило начинать эту новую войну? Ведь мы так устали от войн, так устали. Что побудило? И кого, кто этот новый лидер?
   Раздался хриплый приглушенный рык.
   Вольф смотрел на меня - исподлобья, совсем иначе, чем пару секунд назад. Глаз его загорелся звериным огнем. Нахмурился лоб, оскалились клыки...
   - Не стоит. - мягко сказал я. - Не глупи...
   Оборотень оскалился пуще прежнего, продолжая рычать, словно заводя сам себя...
   Ничерта их не сдерживает цитоспиритин, подумал я мимолетно. Поувольнять весь штат лабораторий Клана...
   А вслед за этой начальственной мыслью я осознал, что Вольф, оттолкнувшись от пола, чудовищным прыжком летит на меня, вместе с табуретом, к которому прикован, на лету выгибаясь в дуге превращения...
   Позади хлопнула дверь.
   Раздалось несколько хлопков, и получеловек-полуволк, не успев долететь до меня, не успев до конца обернуться зверем, зацепился за стол, перекувыркнулся через него. Клекоча и булькая пробитым горлом, замер на полу, убитый наповал несколькими пулями.
   Алик, раскинув руки с пистолетами, уже загораживал меня собой от его тела.
   Бальзак, оказавшись в двух шагах, выстрелил еще раз - уже в упавшего. Чтоб наверняка.
   Я оперся на плечо главы своей личной охраны, стараясь не потерять сознания раньше времени, хватая воздух пересохшим ртом и задыхаясь, видя как размывается все вокруг, превращаясь в мерцающие пятна, в облака цветной пыли и ярких искр, еще успел пробормотать:
   - К-крови...!
  
   ***
  
   Я сидел за столом в своем кабинете, мрачно пялясь в монитор. Осушив до дна высокий стакан, спешно доставленный моими ординарцами, я заказал им еще один и теперь смаковал терпкий и солоноватый рубиновый напиток, упиваясь заодно захватывающим и сладким чувством ощущения своей абсолютной лидерской несостоятельности.
   Экспериментируя с Паутиной, я самым глупым образом упустил свидетеля, спровоцировав его на агрессию. Второй оборотень пребывал на грани жизни и смерти и мои "врачи-убивцы" тщетно пытались вернуть его к жизни в специальном стационаре, спрятанном в лабиринтах переходов и коридоров Ставки.
   Бальзак, Тая и Генрих сидели напротив, через стол, ожидая моих указаний. Тая нетерпеливо качала ножкой в лакированном сапоге. Бальзак нервно барабанил пальцами, не решаясь закурить. Генрих просто ждал.
   Скупыми щелчками мыши я свернул все окна - на нашем сайте в Интернете, являвшемся связующим звеном между удаленными владениями и метрополией, никаких интересных новостей не наблюдалось. Закрытые отчеты также не дали мне никакой ценной информации.
   Оборотни... что же с ними происходит, черт возьми? Неужели они спятили? Решили развязать бойню? Но во имя чего? На что они надеются, несчастные?
   Мобильный выдал веселенькую бразильскую самбу.
   - Слушаю.
   - Здравствуй, брат.
   Я улыбнулся. Этот уверенный и чуть насмешливый голос мог принадлежать лишь одному существу из всех миров Паутины. Высший Малкавиан Немезис. Наш Князь.
   - Здравствуйте, мой князь. - ухмыльнулся я.
   - Слушай, Снежный... Давай только без официоза.
   - Ну, как Альпы?
   - Щаз картинку пошлю. Принимай.
   Я глотнул из бокала и зажмурил глаза.
   Цветные точки зароились, закрутились веселой пестрой метелью...
   Немезис установил со мной связь через Паутину - и отправил мысленный образ.
   Я увидел его на снежном склоне. Голый по пояс, в одной руке - бокал глинтвейна, в другой - сноуборд. На бледном, совсем не загорелом лице темные очки. Белоснежная клыкастая ухмылка, стрижка под американского солдата - жесткие волосы зачесаны назад.
   За широкими плечами Князя маячили несущиеся по склону лыжники и белые шапки гор на фоне пронзительно-синего неба.
   - Ну, как, клева? - осведомился князь в телефонную трубку.
   - Отлично.
   - У вас-то как? Не наломали там дров в мое отсутствие?
   Свободной рукой я помассировал шею, смерив пожирающих меня глазами приближенных суровым взглядом.
   - Ну не без проблем, как ты можешь догадаться. - сказал я.
   - Да ладно? - протянул князь. - И в чем же проблемы?
   - Не волнуйся, к твоему приезду все разрешится.
   - Ну, давайте-давайте. Мы с Марианной прилетаем на днях. Мне уж, если честно, тут немножко поднадоело...
   - Ждем! - выразительно сказал я.
   - Ну давай. - связь прервалась.
   Князь вампиров, наверное, допил сейчас свой глинтвейн, размял спину и пошел дальше рассекать по склонам.
   А вот мне предстояла работа. Очень серьезная работа.
   - Значит так, - я легонько постучал прочным и тонким корпусом телефона по столешнице. - Бальзак - обеспечить охрану всех важнейших объектов. Здесь, в Ставке, у нас настоящая крепость, но штаб-квартиры Семей и резиденция Князя меня беспокоят. Также позаботьтесь об офисе "К.Н.К.". Тая - организовать слежку и сбор информации по всем известным на данный момент крупным объединениям оборотней. Держать на прицеле лидеров, сообщать обо всем подозрительном. Чтобы они без вашего присмотра лапку даже на столб задрать не могли, ясно? Генрих - координируй с Канцелярией и займись всей аналитикой. Соберите всех - в авральном режиме - у нас мало времени. Средств не жалеть.
   Вампиры, раскланявшись, направились к выходу.
   По интеркому меня уже вызывала Маша.
   - Ваша воля, к вам Старшая Дэш.
   - Пусть заходит.
   Вентру - всегда Вентру, подумал я, глядя на вошедшую. Хоть и перепуталось у нас все после приснопамятного "Легиона". Вентру - власть. Тореадор - эстетствующее творчество. Малкавиан - эдакое неуравновешенное провидческое сумасшествие. Тремере - магия и знания. Бурджа - разухабистая анархия. Так было и так будет.
   У Дэш было совершенно очаровательное личико. Тургеневская барышня. А глаза такие, словно бы барышня буквально за полминуты до появления горько плакала по несчастной любви, кручинилась, но взяла себя в руки, собралась, успокоилась, затаив печаль на дне покрасневших глаз... Не знаю, каким образом Дэш достигала такого эффекта, но хотелось немедленно прийти на помощь, приобнять, сказать какую-нибудь ободряющую глупость...
   Она улыбнулась:
   - Ваша Черная Роза прибыла, патриарх.
   Я улыбнулся в ответ:
   - Присаживайся, красавица, - дождавшись пока Дэш усядется в кресло, скромно сложив ручки на коленях, я продолжил. - В общем, сразу к делу. Мне необходима точная сводка по оборотням на сегодня. Так сказать, политическая ситуация в их стаях. Перспективы, факты, любая информация...
   Дэш кивнула. На мгновение задумалась, приложив пальчик к подбородку.
   - Разброд и шатание. Это совершенно явно. Сильного лидера, способного объединить их, на сегодняшний день нет. В Москве - нет. Лидеры стай до сих пор не пришли к полному согласию. Кошки, медведи, волки - они разные, им сложно найти общий язык после краха Совета Кланов. Известно, что переговоры между вожаками проводятся редко. Настроения царят разные - в зависимости от врожденного темперамента конкретного вида. Медведи после гибели Шатуна практически в спячке. У кошек верховодит Риша - девица с хваткой, но слишком уж легкомысленная. Волки - там Радуга. Активен, одержим реваншистскими настроениями. Враг. Насколько я знаю отношения между оборотнями и другими адептами Черного престола натянутые. Черные маги, к примеру, сейчас все в основном обретаются среди людей - делают бизнес, пытаются устроиться. Оборотни же живут в зависимости от лунных циклов. Им сложно адаптироваться к новым условиям. Часто срываются, прокалываются, не заметают следы...
   Я кивнул:
   - Причем убираем за ними мы. Продолжай, Дэш...
   - В целом, особой опасности для Клана не представляют. Слишком разобщены.
   - Какова вероятность появления сильного вожака, способного объединить их? В структуру, подобную... Ну вот хотя бы нашему Клану?
   Дэш пожала плечами:
   - Да пожалуй, нулевая. Если только случится чудо.
   - И похоже, чудо случилось! - невесело подтвердил я.
   - Ваша воля, а что, собственно, произошло?
   - Они провоцируют нас. И это странно. Это глупо. Но видимо у них есть какой-то козырь. Иначе не стали бы делать таких самоубийственных выпадов...
   - Планируется масштабная боевая кампания? - деловито осведомилась Старшая.
   - А вот этого как раз не надо. - я покачал головой. - Для Клана сейчас гораздо лучше было бы решить дело миром, сохранив лицо и адресно наказав подстрекателей. И я хочу, чтобы ты помогла мне в этом.
   - Сделаю все, что от меня зависит. - Дэш приложила тонкую кисть к груди. - Полные отчеты и выкладки предоставлю к вечеру.
   Я кивнул.
   Дэш встала, поняв, что аудиенция закончена.
   Я смерил ее долгим многозначительным взглядом. Она была очень хорошенькой. И уже не одна душа пропала, увидев в этих заплаканных девичьих глазах свою судьбу и свою единственную путеводную Нить.
   - Удачной охоты и чистой крови! - напутствовал я ритуальной фразой.
   - Благодарю, мой Патриарх. - Дэш поклонилась, задерживая на мне взгляд, в котором вроде бы читалось уже нечто большее, чем просто взгляд подчиненной на своего шефа, и неспешно покинула кабинет патриарха.
   - Работайте, работайте, - пробормотал я себе под нос. - И все равно - все приходится делать самому...
   Я уже слышал эту фразу когда-то. От сотрудника российских спецслужб, а по сути одного из самых харизматичных лидеров людей - полковника Котова, "Дикого полковника". Тогда я был лишь вольным игроком, пытающимся ухватиться за власть и удержать ее. Тогда только набирал свою силу наш великолепный "Легион". И нам, извечным и непримиримым противникам, вместе пришлось одним и тем же путем уходить от преследования. Такое часто случалось в ту пору.
   Я взял мобильный и выбрал из записной книжки абонента "Лорд".
   - Здравствуй, Вадим.
   - Ля, Серж! Здарова! - прорвалось сквозь сочный грохочущий визг бас-гитары и дикие крики.
   За последнее столетие у Лорда, лидера московских Бурджа - вампиров-панков, вампиров-анархистов, таившихся по окраинам, проводивших свои дни в пьяных оргиях и отчаянных, зачастую преступных, вылазках в мир людей, сформировалась очень оригинальная манера разговора.
   - Как сам, Лорд?
   - Ничо так. Тянем помаленьку. А ты как, Снежный?
   - Лордик, - я улыбнулся. - Снова нужна твоя помощь.
   - Ля, ну как всегда! - я даже почувствовал, как Высший Бурджа радостно оскалился. - Тореадоры, ля. Чуть что - сразу к нам. А сами только и делаете, что по клубам, ля, гламурным тусуете, да девок клеите. Распиздяи!
   Я засмеялся.
   - Вадим, ты неподражаем...
   Когда-то его звали Вадим. Вадим Туровский. Мы познакомились очень-очень давно. Еще до октябрьского переворота, еще до вампирского Мятежа. Он уже тогда был бунтарем, широко известным в революционных кругах. Нас было несколько, связанных практически единовременным Обращением - молодых, неоперившихся, растерявшихся перед накатившей силой новообращенных вампиров. Я, юный романтически настроенный юноша. Тибет, а тогда еще Семен, взбалмошный отпрыск князей Друбецких, Игорь - мрачный паренек из рода Брауншвейг-Соболевских. Все мы учились в одной и той же гимназии. Изводили своих учителей многочисленными проделками, влюблялись, гуляли, искали себя.
   Не знали, какая судьба нас ждет. А потом, я помню тот пасмурный день как сейчас, по осени, к нам в поместье приехал из далеких, неизвестных краев мой дядюшка Павел. Мы гуляли с ним по осеннему саду, и холодный ветер рвал остатки ржавой листвы, швырял их на темную гладь пруда и на молчаливые античные статуи. И я, на беду свою, рассказал о том, что мучило и терзало меня последние несколько месяцев. О том, что заставляло меня помышлять о самоубийстве и сладком забытьи. И дядюшка мой, загадочный и опасный человек, предложил мне...
   - Ля, Серж, суканаркоман, уснул чтоли?!!
   Я помотал головой. Соберись, патриарх. Не до воспоминаний.
   - Лорд! - сказал я как можно более твердо. - Мне необходимо встретиться с Юксой. Где он может быть сегодня?
   - Ля, погоди! - в трубке по-прежнему гремела музыка и кто-то истошно вопил, вторя мотивчику. Потом, наконец, раздался голос Вадима. - Сегодня он тусит в "Перышке". На Электрозаводской, ля.
   - Спасибо, Лорд. - ответил я, и добавил по традиции Бурджа. - С меня простава!
   Лорд хохотнул и отключился.
   За работу, патриарх, сказал я сам себе. За работу, Снежный.
  
   ***
  
   Ночной клуб "Кнайф", или, как называли его Бурджа, "Перышко" был не просто злачным местом, которое обходили стороной люди. Сюда не совалась ни милиция, ни Управление Внутреннего Контроля, ни адепты Белого Престола. Сюда даже Черные не совались. Потому что было чревато.
   Место было подобрано идеально. Во всем соответствовало вкусу вампиров Бурджа. Промзона, гаражи, какое-то мрачное бетонное здание, тянущееся к пасмурному небу, а в его подвале - просторный клуб, помеченный через Паутину "знаком отторжения". Чужих здесь не любили и не ждали. Но патриарх московских вампиров вряд ли мог считаться чужим. Впрочем, и завсегдатаем этого заведения меня назвать было никак нельзя. Не то место. Не тот уровень.
   "Гелендваген", за рулем которого сидел Алик, остановился посреди широкого двора. Бетонная башня не подавала никаких признаков жизни. Окна зашторены. Во дворе пусто. Лишь на дальнем краю шевелились в тени стены какие-то смутные, неприятные тени.
   - Ваша воля! - негромко сказал Алик. - Я вас одного не отпущу.
   Романтик и Цербер, сидящие позади, молча и синхронно проверяли обоймы пистолетов.
   - Алик! - сказал я успокаивающим голосом. - Я пойду один. Так надо. Но вы меня ждите.
   Алик смотрел на меня спокойно и с достоинством, но в то же время на лице его читалось уже привычное за последнее время беспокойство. Он немного подумал и кивнул:
   - Хорошо. Но если вам будет грозить малейшая опасность... Мой патриарх, мы сровняем это место с землей!
   Я похлопал его плечу, распахнув дверцу джипа, соскочил на асфальт.
   - Все будет нормально, парни! - я подмигнул охранникам, с ожиданием глядевшим на меня сквозь стекла "Гелендвагена". - Разберемся...
   Засунув руки в карманы темно-серого кашемирового пальто, я направился к входу.
   Спустился по скользким разбитым ступеням, позвонил.
   Из-за массивной стальной двери выглянул худой длинноволосый парень в мятом белом костюме, кивнул мне, распахивая дверь шире:
   - Рады видеть, патриарх.
   Я растянул губы в неопределенной ухмылке, проходя внутрь.
   В клуб вел длинный бетонированный коридор, освещенный галогеновыми лампами, защищенными стальными решетками, отлично подошедший бы для бомбоубежища времен Холодной войны. Из-за поворота коридора мерцали яркие красные блики. Казалось, там, за углом, кто-то усиленно раздувает адскую печку. Судя по доносившимся оттуда истошным воплям и грохоту басов, так оно и было.
   Навстречу, держась за стену, неверным шагами прошествовал пьяный вслюни "ящер", как называли представителей Клана Драго. В мутных янтарно-желтых глазах читалось полное безразличие и отвращение к жизни, серая кожа на лице неприятно шелушилась, пробиваясь мелкими змеиными чешуйками.
   - Прдн... - неопределенно просипел ящер, спотыкаясь и едва не задевая меня плечом.
   Я скривился, заходя за угол, и открывая для себя внутренности "Кнайфа" - просторный зал, расцвеченный мерцающими красными огнями, смутные тени в клубах какого-то дыма или пара, черные силуэты охранников у покатого спуска на танцпол...
   Позади, в коридоре, судя по донесшимся оттуда звукам, охранник вступил в шумное противоборство с пьяным ящером.
   - Где Юкса? - повелительно спросил я у охранника.
   Бледный Бурджа с синюшным лицом, черными кругами под глазами и черными же тонкими волосами, топорщащимися панковским ирокезом, щербато улыбнулся и указал вглубь зала татуированной рукой.
   - Вот там, за вторым поворотом, в элитном секторе, третья перегородка. - пояснил он, обдав меня сильным сивушным духом.
   Чинно прошествовав мимо отрывающейся толпы к указанной фанерной перегородке вдали, исцарапанной ножом и расписанной матерной бранью, как бы отделявший от зала небольшой кабинетик, я постоял немного перед ним, а затем зашел внутрь.
   Юкса отдыхал.
   На закуток была навешана через Паутину "Вуаль Тишины", и грохот динамиков путался и терялся в ее невидимых кружевах, не мешая оборотню предаваться поискам Дао, по его всегдашнему обыкновению.
   На этот раз Дао он познавал в компании двух едва живых черных магов. Обряжены они были в одинаковые кожаные куртки с заклепками. Один молодой, русоволосый, чуть курносый, с красивым, немного припухлым лицом. Второй постарше, морщинистый, плечистый, с перебитым носом и пепельными волосами, спадающими на плечи.
   Пили они не первый день. И не второй. И даже не третий...
   Юкса приложился к бутылке портвейна, вытер мушкетерские усы и бородку рукавом. Поглядел на меня мутными кошачьими глазами.
   - Серж! - констатировал он, и с силой ударил по струнам.
   Юкса был клинический раздолбай. Один из немногих Высших оборотней, авторитетная личность в среде перевертышей, очень тонкий, чувствительный, умный... Тем не менее, он был раздолбай.
   - Этооот поооезд в огнеее... - затянул он, с чувством ударяя по струнам.
   Черные маги, тряхнув волосами, не очень слитно поддержали его.
   Я подхватил полы пальто и уселся за простой деревянный стол, вокруг которого сгрудились собутыльники, на продавленный кожаный диван.
   Через небольшой проем в фанерной перегородке я заметил, как в том сегменте зала, что был доступен сейчас моему взгляду, за один из длинных столов с чадящими свечами уселась смутная тень, закутанная в какую-то темную хламиду. С надвинутым на лицо капюшоном.
   - И нам некудаааа дальшеее бежааать...
   В закуток заглянула официантка. Одета она была высокие кожаные ботфорты, кожаные трусики, а сложную прическу на голове украшала пара фальшивых чертовских рожек.
   - Что желаете пить, Ваша воля? - осведомилась она, многообещающе улыбаясь.
   Я кивком указал на занимающие почти все свободное пространство стола бутылки из-под портвейна. Ненавижу этот напиток. Хронически не люблю, даже розовый португальский. Но традиции я всегда чтил.
   - Сию минуту! - улыбнулась официантка, показывая узкие клыки, и скрылась в полумраке зала.
   - Я видел генералооов, они пьют и едяяяят нашу смееерть... - пел Юкса хором с черными магами.
   Я немного посидел, подперев щеку кулаком. Затем потянулся к бутылке Юксы, отпил из нее. Стараясь не фальшивить, влился в хор пьяных голосов.
   Подпевая черным магам и оборотню, я краем глаза следил за залом.
   Фигура в хламиде не подавала никаких признаков жизни. Молча сидела, склонив голову в капюшоне к одинокому высокому стакану, наполненному чем-то темным, таинственно мерцавшим, отражая пламя оплывающих свечей.
   За соседним столом сидели небритые типы с мрачными рожами в каких-то полувоенных куртках. На одном была драная строительная спецовка. Ничего удивительного - среди адептов Черного престола, живущих бок о бок с людьми, тоже есть своеобразное деление на социальные слои. И если в моей "Кафедре" собираются накачанные кокаином и кровью модно подстриженные упыри в дорогих костюмах, то в принадлежащем Бурджа "Кнайфе" - Нелюдь с окраин, отбросы и зверье. Те самые, которых ловит и карает за периодически совершаемые нарушения Конвенций и наша, вампирская Тайная Канцелярия, и человеческие спецслужбы, а уж в самых крайних случаях - даже переброшенные по Нитям из Ордена эмиссары Белого престола.
   Неопрятные типы молча глушили водку. Судя по всему, им до нашей компании дела не было.
   Юкса решил сделать паузу, отложил гитару и присосался к бутылке портвейна.
   Я решил воспользоваться моментом. Тем более, что парочка Черных магов продолжала бессвязно петь, путая слова и не попадая в ритм мелодии.
   Я потянулся к Юксе, утирающим усы рукавом дубленки, и вполголоса пробормотал:
   - Есть разговор...
   Оборотень состроил гримасу непередаваемого страдания, и почесал бороду:
   - Серж, ду-ушевный ты... Вот клянусь тебе лу-унным светом, не был бы оборотнем - пошел бы к тебе в это, в Клан твой.
   - Приходи-приходи, я тебе рад буду! - торопливо перебил я, похлопав оборотня по плечу. - Вот только на пару вопросов ответь мне...
   - Ну-у-у... - Юкса тряхнул спутанными волосами и потянулся к гитаре.
   - Твои соплеменники убивают моих. - я перехватил его руку, уже легшую на гриф гитары. - Я должен установить, кто стоит за этим. Кому это выгодно.
   В мутных глазах Юксы отразилось некоторое недоумение.
   - Иначе начнется война, понимаешь?
   - Война между нашими родами? - переспросил Юкса, отпуская гитару.
   - Именно. Это провокация. Тому, кто затеял ее, прекрасно известно, какие настроения царят у меня в Клане. Двадцать погибших вампиров, пусть и новообращенных, пусть они все и были теми еще подонками, как на подбор - но этого вполне достаточно, чтобы по всему региону начались волнения и мои кровососы начали убивать твоих родичей. И я не смогу помешать этому. Даже я не смогу.
   Юкса ухмыльнулся.
   - Черный престол проклят! - сказал он совсем трезвым голосом. - Покуда закрыта нам Паутина, будут смятения в рядах Черных. Будут раздоры и войны.
   Я кивнул, замечая, что пение собутыльников Юксы стихает, и пьяные глаза постепенно наполняются интересом к нашей приглушенной беседе.
   Официантка поставила на стол еще несколько бутылок. Залихватски сорвав пробку мгновенно удлинившимися когтями, я отсалютовал магам:
   - Ваше здоровье, парни!
   Те радостно ответили на мой тост, чокнулись со мной бутылками и продолжили пьянствовать. Но Юкса к принесенному портвейну никакого интереса не проявил, а всем своим видом показал, что готов слушать меня дальше.
   - Ты можешь помочь мне? - продолжил я, отставляя бутылку.
   Юкса задумался. Передернул плечами, надул щеки, шумно выдохнул и потер лоб ладонью.
   - Серж, ты знаешь, что я давно уже далек от политики. В Семье Кошки я по рангу примерно как, - он пощелкал пальцами, подбирая аналогию. - Как ваши Высшие... Поэтому руководство иногда проявляет ко мне некоторый интерес. В общем, совсем недавно шли какие-то разговоры. Что-то насчет инициативы объединения Семей оборотней. Я воздержался от участия, но вот Риша... Насколько я ее знаю, здесь она свой шанс не упустит. Непременно ввяжется. Ходят слухи, что в Москве объявился какой-то приезжий оборотень, очень высокого ранга и силы. Чуть ли не теург. Но слухи слухами, а если кто-то пытается стравить нас с вампирами, с вами... В общем, я сделаю все, что смогу, чтобы помешать этому.
   - Спасибо, Юкса! Мне всегда было приятно, что даже среди оборотней есть те, с кем можно найти общий язык. Чисто по-человечески.
   - Взаимно, вампир! - ухмыльнулся Юкса, хватаясь за гитару. И добавил, уже перебирая струны: - Однако что-то невесело мне...
   В этот самый момент в зале наметилось какое-то движение. Типы с помятыми рожами, прекратив переговариваться, оставили на столе недопитую бутылку и пустые рюмки, повставали с мест и направились к нашему закутку, слитно шмыгая носами. "Вуаль тишины" не пропускала звуки извне, я слышал только срывающиеся голоса Юксы и черных магов, затянувших что-то из Калугина, поэтому я не сразу сообразил, что компания подозрительных мужиков вовсе не страдает от насморка, а как свойственно оборотням на грани трансформации, жадно втягивает окружающие запахи, адаптируясь к ситуации уже звериным мышлением...
   Пластика их походки менялась на глазах. Казалось, еще шаг, и рухнут на четвереньки, выгибаясь всем телом, прорастут шерстью, раздирая ставшую тесной человеческую одежду, кинуться вперед. Атаковать, сметать с пути, рвать когтями и клыками...
   - Юкса, Юкса! - я озабоченно потряс терзающего гитару оборотня за плечо. - Кажется, сейчас будет веселее...
   Юкса встрепенулся. Тут же распалась незримыми на этом слое реальности цветными искорками-огоньками "Вуаль тишины". Разом оглушило гремящей в "Кнайфе" музыкой - безумной лязгающей электроникой каких-то альтернативщиков.
   Оборотни начали превращаться.
   Сквозь грохот басов прорвался яростный треск выстрелов, вдоль по залу пронеслась стрела яркого лилового света, врезалась в стену, заполыхала...
   Я едва успел выскочить из закутка, подхватив за шиворот Юксу, навстречу выгибающимся между столов волкам, как второе "Совиное Перо" вошло в стол, за которым мы сидели секунду назад.
   Полыхнула лиловая вспышка, не успевшие среагировать черные маги, подхваченные потоком пламенеющего, ничем не сдерживаемого сгустка силы, вместе с расколовшимся на две части столом врезались в стену.
   Ярко дохнуло огнем, во все стороны брызнуло клочьями опаленной кожи с диванов, кто-то громко заорал.
   Я упал на пол, прижимая к грязному бетону Юксу, бегло огляделся...
   На танцполе царили хаос и паника. Толпа, все еще озаряемая мерцанием зеленых лазерных лучей, металась между выходом, барной стойкой и ближайшими столами, со всех сторон вели беглый огонь, несколько черных волчьих силуэтов промелькнуло совсем рядом.
   У самого входа давешний синюшный охранник, скаля клыки, пытался пнуть ногой здорового детину в распахнутом кожаном пальто с меховым воротником.
   Детина, тряхнув копной длинных волос, с такой силой залепил вампиру лапой - когтистой волчьей лапой, что голова охранника-Бурджа буквально слетела с плеч, обрызгав стену веером тяжелых темных капель.
   Детина ощерился, радостно взвыл, упиваясь боем, заглушая дикую какофонию всех остальных звуков, и снова навел в нашу сторону жезл, покрытый тонкой резьбой.
   Не дожидаясь, пока нас с Юксой испепелит очередным "Совиным пером", я выхватил из кармана пальто пистолет. Почти не целясь, высадил в противника всю обойму.
   Враг дергался, принимая трансформирующимся телом пули, тут же генерируя, выталкивая их меняющими структуру мышцами, потом рухнул на пол, забился и вскочил, скаля усеянную острыми зубами пасть и прижимая волчьи уши.
   - Ой, бля! - пробормотал Юкса, выглядывая из-за ножки стола, под который мы заползли.
   Над клубом монотонно разносился повторяющийся звук. Казалось, ди-джей, выдававший импровизированно резкие, рваные скретчи, решил помучить слушателей, водя пальцами по пластинке взад-вперед, оттягивая миг, когда музыка вновь сорвется рокочущим валом безумного ритма.
   - Надо уходить! Они тут повсюду...
   Я откинул ставший бесполезным пистолет и напряженными прищуренными глазами следил за носящимися по всему залу быстрыми хищными тенями и в панике бегающими взад-вперед адептами Черного престола.
   Юкса обернулся ко мне. Глаза на несколько помятом лице с мушкетерскими усами и бородкой потеряли уже все человеческое. На меня смотрели два совершенно кошачьих и совершенно шокированных черно-желтых кругляша.
   Он промурлыкал что-то невнятное, вдруг задрожал всем телом, распахнул надетую на голый торс дубленку, причудливым образом изогнулся, будто бы хотел дотянуться левым ухом до пятки правой ноги. Штаны он стянуть не успел, поэтому они разъехались по швам на мускулистых, проросших белой шерстью когтистых задних лапах.
   Снежный барс повторно глянул на меня своими глазищами-блюдцами, шевельнул усами и нырнул во мрак зала, ловко маневрируя между столов.
   Я решил не тратить время на превращение, перекатился по полу, вскочил и бегом направился к дверям.
   Несколько волков, заметив меня, с азартным рыком поскакали по столам, терзая древесину кинжалами когтей.
   Все тот же пугающий своей монотонностью и искусственным звучанием звук раз за разом повторялся из динамиков, терзая слух. Звук этот, казалось, пришел откуда-то из пугающих глубин кошмарного сна, когда нужно бежать, бежать быстро, спасаясь от смерти, но ноги вязнут в сгустившемся, как кисель, воздухе.
   На пологом бетонном спуске к танцполу один из волков яростно терзал клыками бессильно раскинувшую руки вампиршу в облегающем неприлично коротком платье в блестках.
   Я зажмурил глаза, мгновенно поймал в мерцании ярких пылинок Нить, ушел по ней вглубь, покинув человеческую реальность, вперед - навстречу клубящейся тьме и мириадам переплетающихся разноцветных нитей, наполненных ярким светом, извивающихся, пульсирующих, чувствуя вошедшего в их среду постороннего - Скользящего - меня...
   Нити забились, заиграли. Запульсировали, пытаясь опутать меня, я мысленно отмахнулся от них, пребывая на грани тысяч миров, но не принадлежа сейчас ни одному из них. Плывя в бесконечной чернильной пустоте сквозь цветные сети, зачерпнул невидимыми руками пригоршни золотисто-красно-зеленой мельтешащей вокруг пыли. Вынырнул обратно, тут же пропуская украденное у Паутины сквозь свое тело, электрическим импульсом по рукам. Направил кончики пальцев на оборотня возле танцпола... и ударил. Ударил тонкими ветвистыми молниями, насквозь пронзившими напряженное тело хищника.
   Оборотня затрясло, буквально вывернуло наизнанку, с отвратительным хрустом и скрежетом потащило к стене. Он из последних сил хрипел, пытаясь уцепиться когтями за бетон, оставляя на нем клочья опаленной шерсти, свою кровь и частицы плоти.
   Я одним прыжком прикончил расстояние между нами, повалился на дрожащее волчье тело, жадно вцепился клыками в мохнатую холку, перепачканную тягучей темной кровью, и одним жадным, долгим глотком выпил из оборотня остатки стремительно уходящей жизни.
   Перевалившись через затихшего волка, я жадно глотнул воздуха, отер рукавом кровь с лица.
   Звук повторялся... Я мельком глянул на микшерный пульт. Диджей лежал на нем, пробитый несколькими пулями, и мертвые пальцы его не давали пластинке раскрутится, раз за разом извлекая один вяло-тягуче-протяжный звук, один и тот же, раз за разом.
   - Пластинку заело, - пробормотал я, сплевывая.
   Ко мне несся еще один волк. Здоровенный, матерый волчище, с подпалинами на боках, со странным оттенком шкуры. Казалось, в безумной пульсации лазерных лучей его шерсть переливается всеми цветами радуги. Это был тот самый детина, что целил в нас с Юксой из магического жезла, заряженного убойными "совиными перьями".
   Он врезался в меня перекошенной и наморщенной от гнева мордой, ударил когтями, вдавил в пол. Брызнув вязкой слюной, распахнул пасть, стараясь вцепиться прямо мне в лицо.
   Я ударил его коленом в незащищенное пузо, со всей силы добавил ребрами ладоней по прижатым ушам. Оборотень болезненно взвыл, словно самая обыкновенная собака, которую хорошенько пнули каблуком.
   В следующий миг на самой периферии моего зрения возникла совсем недавно замеченная в зале таинственная фигура в темной хламиде.
   Она резко вскинула руки в широких рукавах, на мгновение меня ослепило ярким хороводом огненной пыли, а в следующий миг с кистей незнакомца в хламиде сорвались огненные клубки, разорвавшие воздух и врезавшиеся в волка с радужно переливающейся шерстью.
   Оборотень взвыл, закрутился, пытаясь сбить пламя, провыл каким-то странным образом и поскакал в сторону выхода из клуба. Шерсть его радостно горела, разгоняя царящую за пределами танцпола темноту.
   Фигура в хламиде, которая оказалась настоящим Скользящим, изготовилась нанести еще один удар вслед улепетывающему волку.
   Появление Скользящего удивило меня даже больше, чем воцарившийся в "Кнайфе" балаган с нападением оборотней. Все было неправильно, нелогично...
   Метавшиеся по залу и танцполу волки, периодически с ревом валившие на пол охваченных паникой посетителей, словно по команде атаковали теперь Скользящего.
   Тут все выяснилось - фигура скинула с головы капюшон.
   И словно бы причудливо переливающий веер огненных лепестков раскрылась на месте ее головы. Он разом подавил все остальное, что я видел, приковал к себе все внимание.
   Дух перехватило от этого цветистого сияния.
   Волки замедлили бег, затормозили. Вжимаясь брюхом в пол и скаля пасти, замерли на невидимой границе, не в состоянии продолжать свою атаку.
   Золотые мариссы не просто в совершенстве владеют Паутиной - для них это практически естественная среда обитания - но и обладают рядом специфических навыков и врожденных способностей, которые делают их опаснейшим противником для любого неподготовленного существа, что опрометчиво решило принести им вред.
   Изящные, тонкие, похожие на красивейших из человеческих девушек, внешне мариссы имеют одно важнейшее отличие от людей - эти самые перья, что украшают их головы. Разворачиваясь широким веером, аккумулируя в себе энергию Паутины, они способны не просто загипнотизировать, но завернуть сознание любого поддавшего их гипнотическому воздействию существа в такой плотный жгут, что до конца жизни можно сидеть, тупо пялясь перед собой и счастливо улыбаться, пуская слюни.
   Марисса напугала оборотней, заставила отступить, поджимая хвосты, бессильно рыча и жмуря звериные глаза.
   Я перепрыгнул через хлипкое ограждение спуска к танцполу, и оказался рядом со Скользящей.
   - Вы в порядке, Патриарх? - не глядя спросила марисса, раскинув руки в боевой стойке и наматывая на пальцы невидимые силовые нити Паутины.
   - В полном!
   Девушка обернулась, поигрывая перьями, очаровательно улыбнулась. У нее было правильно-красивое лицо, вполне подошедшее бы какой-нибудь греческой богине. Большие, томные, с чертовщинкой глаза, подошедшие бы какой-нибудь опытной афинской гетере.
   - Какими судьбами, Неженка? - я пристально следил за отступающими прочь оборотнями. - Не ожидал увидеть тебя здесь!
   Марисса взмахнула руками, на миг подернувшимися искрящейся разноцветной пыльцой, скупо пояснила:
   - Я почувствовала опасность. Моя забота - оберегать вас. Я последовала за вами, вашей Тенью.
   Неженка принадлежала к тем золотым мариссам, что в свое время пополняли одну из самых опасных силовых структур Комитета - убийцы-ассасины. Во время "Легиона" она была подослана ко мне, сумела зачаровать своим хваленым оружием. Но проявила некоторую неосторожность, за что была наказана сполна. Я обратил ее. Случай редкий - вампир, обративший мариссу. Ей повезло, она смогла выжить. С тех пор она принадлежала мне. Я не хотел таскать ее за собой, слишком приметна была яркая девушка, по странной причуде постоянно скрывавшая голову капюшоном, а потому миссия ее в последние несколько месяцев заключалась в том, чтобы присматривать за Танаис. И докладывать мне обо всех ее неосторожных шагах. Впрочем, в сложившейся ситуации самовольное оставление поста Скользящей не вызвало у меня никаких нареканий.
   - Рад видеть тебя. - честно признался я, подхватывая с пола выпавший из руки одного из разорванных волками Бурджа автомат.
   Неженка ударила огненными шарами по кружащим вокруг нас на приличном отдалении оборотням. Один из классически сформированных фаерболлов врезался в перевернутый стол, который, рассыпавшись снопами искр и крошечных щепок, тут же занялся пламенем.
   Откуда-то от входа пронзительно провыли, и оборотни, шаг за шагом, тараща безумные глаза и рыча, начали отступать в том направлении.
   Мы с Неженкой переглянулись, и она поняла меня без лишних слов. У нас с ней установилась очень сильная ментальная связь. Синхронно скользнули в Паутину, зачерпнуть еще огненной пыли, намотать еще Нитей. Вязкая чернильная бездна приняла нас с радостью, пыль замерцала весело и ярко, так и просясь. Паутина живет, Паутина бессмертна и бесконечна. Она не просто изнанка мироздания, не просто связующее звено между измерениями и мирами - она мать, она родительница, она любит своих детей, она проникает в наши миры своими Нитями, она манит нас этой огненной пылью.
   Скользни глубже, шепчет она, слейся со мной, войди внутрь меня - ты не захочешь возвращаться, останешься во мне на веки вечные, станешь такой же вот точно яркой песчинкой, крошечным мотыльком - одним из мириад и мириад подобных - скользнувших... И не выскользнувших.
   Мы прорвали топкий плен Паутины, вновь очутились в человеческом мире. В разгромленном "Перышке", среди круговерти зеленых лазеров, бездыханных тел и стонущих на полу раненных. Побежали к выходу, вслед за уходящими волками.
   По узкому коридору в неестественном тусклом свете ламп несся навстречу, мягко касаясь лапами пола, черный вервольф.
   Марисса собралась было ударить его покалывающей в кончиках пальцев энергией, ждущей короткого мгновения, когда ей, прорвав воздух этого слоя реальности, став огненным потоком или ветвистой молнией, суждено будет прервать чью-то жизнь, и слившись с уводящим ее в Паутину легким дуновением, вновь вернуться туда, в черноту, вновь плясать хороводами цветной яркой пыли...
   Но я узнал вервольфа, и задержал мариссу движением руки.
   Оборотень замер, поднялся на задние лапы, выгнулся, провел изменяющимися лапами по мгновенно взмокшей, втягивающейся в поры кожи шерсти, принимая человеческое обличье.
   - Цербер, где остальные? - отрывисто спросил я.
   Оборотень, тяжело дыша после превращения, неловко мотнул потной головой:
   - Там на улице, нас атаковали, внезапно. Еле продержались, вызвали подкрепление. К вам не смогли пробиться... Как вы, мой Патриарх?!
   Я покривился.
   - Хвала Паутине, нормально. - кивком головы я указал на набросившую капюшон мариссу. - Охрана не дремлет, в основном.
   На улице моросил дождь.
   Бил мелкими каплями по засыпанному гильзами мокрому тротуару, по еще дымящимся, медленно остывающим машинам с изрешеченными дверями и зияющими провалами разбитых окон...
   Пахло дождем, кровью и гарью. Охранник в мятом белом костюме лежал у самого входа, раскинув руки. Пуля пробила ему висок. У нашего догоревшего дотла "Гелендвагена" перемазанный сажей Алик безуспешно пытался откачать обмякшего Романтика. По мере своих сил подводил к нему Нити, пытался влить в синие приоткрытые губы крови из плоской фляжки.
   Я подошел к ним, склонился.
   Романтик был мертв. Даже Нежить можно убить - если есть пули, начиненные специальным раствором, если владеешь навыками, позволяющими использовать Паутину в боевых целях.
   - Ваша воля! - Алик повернулся. - Простите, мы не смогли. Это наша вина. Они не дали нам прорваться к вам, защитить вас...
   Я устало махнул рукой, осмотрел поле боя. Видно было, с какой стороны атаковали оборотни, видно по мертвым телам, некоторые из которых были вовсе без одежды. По брошенному оружию, по пулевым пробоинам в стене... Видно было, что здесь дрались насмерть.
   Стена в нескольких местах была проломлена - некоторые оборотни видимо рвались через Паутину.
   Волка с радужной шкурой, в мире людей имевшего образ высокого мужика с грубым, словно вылепленным из глины и совершенно диким каким-то лицом и длинными патлами, среди убитых не было.
   Цербер, потирая голые плечи, поднял с асфальта мятый плащ, видимо сорванный с себя каким-то превращающимся оборотнем, продел руки в рукава, пытаясь укрыть поджарое обнаженное тело от дождя. Его одежда, судя по всему, сгорела вместе с нашим джипом.
   - Романтика жалко. - без эмоций в голосе заметила Неженка, становясь у меня за спиной. - Забавный он был, помню...
   Я не замечал раньше, чтобы она водила знакомства с кем-то из моих ребят. После Обращения с ней случилось что-то. Покинула ее всегдашняя веселость и общительность, все эти ее игривые нотки. Полумарисса-полувампирша, она стала внутри совершенным льдом, и казалось, все, ради чего она живет - это неустанная забота о безопасности моей царственной персоны.
   Цербер сдавленно зарычал, оглядывая окружающие подворотни и промежутки между рядами ржавых гаражей вдалеке. Дождь лил все сильнее, город затягивало белесой туманной дымкой.
   - Чувствуешь, куда они поскакали?! - коротко спросил я у оборотня.
   Тот кивнул взлохмаченной мокрой головой.
   Ткнул пальцем в сторону невысокой ажурной ограды, за которой виднелся заваленный мусором пустырь. В тумане не заметно было никакого движения.
   Завыли сирены. На двор, из-за угла башни, въехало несколько черных иномарок с мигалками на лоснящихся от дождя крышах. Не успели они еще толком затормозить, как на тротуар посыпались Стражи во главе с расхристанным, как всегда, Бальзаком в темных очках, и Таей, облаченной в обтягивающий черный комбинезон и высокие ботинки на шнуровке. Все были вооружены, у всех глаза горели злым рубиновым огнем.
   Алик встал возле меня, в распахнутом пальто, с двумя пистолетами в руках. На лице его не читалось ничего, кроме жажды погони.
   Я махнул рукой подбегающим Стражам и указал в сторону пустыря:
   - Не дадим им уйти, вампиры!
   Бальзак на бегу оскалил клыки, заходясь хриплым рыком, и исступленно заорал:
   - Травить зверье, травить!!
  
   Лирическое отступление 1. Епископ.
  
   Акварель ложилась на влажную бумагу легкими касаниями кисти, чуть расплывалась полупрозрачными пятнами, которые неровно смешиваясь между собой и рождали новые, причудливые узоры.
   Штришок, еще штришок.
   Анастасия смахнула с бледного лица непослушную вьющуюся светло-рыжую прядь. Игриво нахмурилась, задумчиво касаясь пунцовыми губками кончика тонкой кисточки.
   Легкий ветерок трепал ее волосы, и золотистые занавески у входа на веранду.
   Косые желтые лучи ложились на мольберт, быстро высушивая незаконченный быстрый этюд.
   Сад после дождя, когда сквозь тонкое кружево листвы уже скользят желтые косые лучи выглянувшего из-за туч солнца, но кремовые розы еще не смахнули со своих лепестков радужные капли. Когда каждая такая капля - маленькая радуга... Замечательный сюжет для акварели.
   Она была влюблена в акварель. А еще в дождь и в радугу.
   Бирюзовые глаза, всегда такие холодные, теплели всякий раз, когда кисть нежно касалась бумаги. Легкие штрихи - способны ли они передать красоту исцелованного летним дождем сада?
   Размытые цветные пятна - способны ли они передать буйство красок самой природы? Такой же игривой, легкой, веселой, как и она сама. Где-то глубоко-глубоко внутри. За тонким бирюзовым льдом громадных глаз, оттененных пушистыми темными ресницами.
   Она встала из-за мольберта, поболтала кистью в стаканчике с водой, слизнула с узкой ладони случайную капельку краски, отложила кисть.
   Оправив короткое, едва доходившее до бедер кружевное платьице, связанное из белой шерсти, касаясь деревянных ступенек босыми ступнями, она спустилась в сад. Пошла по мокрой траве, приятно холодившей нежную, мраморно-белую кожу ног.
   В беседке, закинув ногу на ногу, потягивая мартини и раскуривая тонкую сигарету, изящно удерживаемую чуть на отлете согнутой в локте рукой, ее дожидалась высокая худая девушка с длинными темными волосами, спадавшими на плечи. В легком свободном темно-красном джемпере, коротких алых брюках и босоножках на высоченных каблуках.
   Ее очерченные темно-вишневые губы сложились в усмешку. Что-то сверкнуло на солнце - неужели? Уж не кончики ли клыков?
   - Отдыхаешь? - лукаво улыбнулась Анастасия.
   - Жду тебя. - темноволосая окинула оценивающим взглядом тонкую фигурку девушки, обтянутую белыми кружевами. - Рисовала?
   Анастасия кивнула, усаживаясь рядом.
   Опускаясь на скамью, случайно прикоснулась коленом к высокому бедру темноволосой, так и осталась сидеть, почти вплотную, щурясь на солнце, покручивая пальчиком локон, нестерпимо сияющий плавленым золотом.
   - Какая-то ты мрачная сегодня, Танаис, - Анастасия чуть наклонила голову, вглядываясь в холодные смеющиеся глаза собеседницы.
   Танаис пожала плечами, стряхивая пепел на узорчатый пол.
   - Ты же знаешь, что доставляет мне удовольствие, - она отпила мартини и поставила на пол, рядом с тонким длинным каблуком. - Игры со смертью и ночью, на грани, на пределе. Под черной луной, сквозь огонь, по разбитым стеклам... Ты находишь это мрачным?
   Анастасия засмеялась, чуть откидывая голову назад, и показывая тонкие узкие клыки.
   - А я нахожу это забавным, - усмехнулась Танаис, смахивая с плеча подруги золотистые пряди, и медленно, раздумчиво проводя по ее руке вишневым ногтем. - Тебе к лицу белый и золотой. Мне - красный и черный... Ведь ты поэтому и стала Отшельницей? Устала от красного и черного?
   - Устала. От смерти, крови. Я ищу другое.
   - Может быть, и я ищу другое. Но только путь к мечте у нас всегда один - через красное и черное - к белому и золотому. Это судьба. А Тореадорам нужен епископ...
   - У Тореадоров есть Серж. Мне нечего предложить им. Я не вернусь.
   Танаис не спеша водила кончиком ногтя по раскрытой ладони девушки.
   - Серж, - эхом откликнулась она, давя усмешку. - Уж он-то точно знает, как и куда идти...
   Анастасия помедлила, легко касаясь руки Танаис.
   - Танаис, а вы...?
   - Нет. - Танаис покачала головой в ответ на невысказанный вопрос. - К сожалению, мы никогда не были любовниками.
   Анастасия посмотрела в сторону сада, не выпуская руки Высшей.
   - Ты до сих пор любишь его? - спросила Танаис тихо.
   - Мы не умеем любить.
   - Умеем. - Высшая мягко увела свою руку из ладони девушки, и ее ноготь вновь заскользил по гладкой кисти, следуя своему причудливому маршруту. - Но наша любовь всегда красно-черная...
   - Мы очень разные, - девушка сомкнула пальцы, потеряв руку Высшей, не глядя поискав, легонько дотронулась до ее колена. - Что же у нас с тобой общего?
   - Я покажу...
   Ноготок Танаис коснулся груди епископа, задумчиво побродил по ней. Задержался на показавшемся сквозь белые шерстяные кружева крошечном твердом выступе.
   Анастасия закусила губу и тихо пробормотала:
   - Пожалуй, мне очень интересно... Что ты расскажешь.
   Она вдруг рывком потянулась к Танаис, их губы встретились, терзая друг друга жадным поцелуем, сплетаясь языками, нежно покусывая самыми кончиками клыков.
   Тонкий палец Высшей тем временем достиг плоского живота ее подруги, затем спустился ниже, под складки платьица, между сдвинутых холодных бедер заскользил дальше - нащупал, что искал - неожиданно горячее, влажное...
   Анастасия оторвалась от губ Высшей, коротко всхлипнула, откидываясь на спинку, и медленно, послушно, развела длинные ноги, полностью отдавая себя во власть подруги.
   - Свобода! - жарко прошептала Танаис, усиливая нажим, проникая. - Свобода делать, что заблагорассудиться. Это свойственно нашему роду. Это всегда было нашим... Делать - что хотим. Когда хотим. Невзирая на запреты и устои - интриговать, рисковать, ставить все на карту... Это мое, наше...
   - Да! - выдавила Анастасия, жмуря глаза. - Да, знаю...
   - Мы имеем на это право. - Танаис рывком продвинулась еще глубже. - Никто не вправе отнять его у нас. Загнать нас в рамки, в скучную темницу обязанностей и правил. Не вправе требовать от нас подчинения. Не для этого мы рисковали всем... Всем, ведь ставка - как всегда - кровь...
   - Да... Продолжай...
   - У нас еще есть шанс - остаться самими собой. Сделать по-своему. Вопреки.
   - Да... - из-под приоткрытых пунцовых губ девушки блеснули белые клыки.
   - Мы его используем... Верно?
   - Используем! - длинные ресницы задрожали.
   - Ты со мной?
   - Танаис! - судорожно выдохнула девушка.
   - Согласна?
   - Д-да! - простонала девушка, выгибаясь, судорожно цепляясь ногтями за собственные бедра, и раздвигая их еще шире. - Согласна! Я согласна...
   Высшая едва заметно улыбнулась, не сводя глаз с запрокинутой головы девушки, терзая ее пальцами, лаская, сминая и поглаживая, и когда та наконец вскрикнула, дернулась, пропуская по телу волну сладкой дрожи, она погладила ее в последний раз, мягко отстранила руку и прикоснувшись пальцами, еще хранившими ее влажное тепло, к чуть порозовевшей щеке девушки, прошептала:
   - Значит, игра началась...
  
   Глава 3. Теург.
  
   - Сучка! - с ненавистью прохрипел Радуга, прерывая занятие, которому посвятил последние полчаса.
   Он с отчаянным упорством зализывал багровые ожоги на смуглой коже. Раны, нанесенные магическим огнем, никак не хотели регенерироваться.
   - Тварь... Глотку перегрызу... Ноги вырву...
   Теург с безразличным видом следил за его действиями. Развалившись на бархатных подушках прямо в серой своей шинели, лениво шарил по комнате тусклым взглядом, покусывал мундштук кальяна, словно бы далекий от происходящего.
   По стенам молча жались потрепанные во время "акции" вервольфы Радуги.
   Те, что приехали в Москву с Теургом, сидели вокруг своего вожака, поглядывали на местных с плохо скрываемой иронией и презрением. И то верно, волк - волку рознь.
   Получилось-то хуже некуда. Вначале шло как по маслу - теург собрал Радугу и его волков у себя. Прямо здесь, в лежбище.
   Рассказал про Вольфа и Круглого, которых по глупости взяли мертвяки.
   Наши братья теперь мертвы, сказал Теург. Просто так сказал, без злобы. Мол, что сделано, то сделано. Чему быть, того не миновать. Но, сказал, мы вампирам этого не спустим. Идет поединок. Укололи мы, теперь - нас. Следующий укол будет смертельным. Так, чтобы сразу свалить.
   Радуга сразу смекнул, к чему заезжий лидер ведет. Смертельный это куда? Известно куда, в сердце. А заместо сердца у мертвяков кто? Патриарх их, Серж. Черт бы его побрал, сволочь. И так он житья не давал - крутил, вертел по всякому, лишь бы вампиров наверх вытянуть. Вытянул значит, сука. Да мало ему, надо еще с грязью смешать врагов бывших.
   Радуга обрадовался, когда теург сказал, на кого охота будет. На патриархе мертвяковском весь их клан поганый держится, это известно. Да только не подступиться никак - охраны у него батальон, машины навороченные, не особняк, а крепость. Но теург успокоил - будет шанс, будет. Один из тысячи.
   Сегодня, говорит, высший Серж встречается в "Кнайфе" с перевертышем из семьи Кошки. Вот там и брать его будете. А заодно и перевертыша этого гребаного, иуду.
   Ну "Перышко" - место известное. Хоть и охаживают его Бурджа - мертвечина, а все же место хорошее. Радуга там пару раз надирался. От души так надирался, со вкусом.
   Кожанку натянул почище, поехал на Электрозаводскую, да так и засел с середины дня у стойки. Поначалу девица какая-то клеилась. Страшная, как моховик какой восточносибирский. Радуга когда по лесам ходил позапрошлой осенью, сам видел пару таких зверей. Ну, в общем, страшная девка была. Да еще и патлы в красный крашены. Радуга ее послал по матери, стал дальше ждать.
   Ребята его постепенно подтягивались. Несколько у танцпола маячило, несколько в зале водку пили, для куражу. Четверо за длинной стойкой зависли, с короткими автоматами под полами плащей и курток.
   Часу не прошло - ввалился в дымину пьяный какой-то тип. С двумя дружками в косухах. Сам в дубленке мятой. Патлы небрежные, в глазах туман, усишки такие у него, бородка. Дартаньян, мать его. Радуга пива глотнул, пригляделся - а паренек то, ишь ты, из оборотней. Из своих, значит. Высший к тому же, значит видеться должны были. Имя Радуга даже вспомнил - Юкса. Откуда-то с Сибири тоже. Их там много, говорят, развелось, кошаков этих.
   Юкса с дружками занял один из закутков, что вдоль стенки тянулись. Такие значит, кабинеты приватные - закинуться там чем-нибудь или девку зажать, если стесняешься на народе. Юкса своим ребятам наказал - с клетушки этой глаз не спускайте.
   Сам скорешился с сидящим по соседству ящером. Из клана Драго. Хоть тоже типы отвратные, а все ж не мертвечина. И выпить не грех.
   Ящер под конец сломался, Радуга ему еще кой-чего незаметно подсыпал, что в кармане припрятано было, вместе с жезлом боевым, да парой "отводов". Артефакты теург лично дал, ради дела.
   Драго теперь совсем хороший стал. Радуга ему наказ на ушко. Иди-ка ты на улицу, милый, да погляди чего там да как. На улице еще несколько волков дожидались - почти весь боевой костяк стаи Радуга к "Перышку" согнал.
   Ящер поплелся, икая, да рожу свою шелушащуюся почесывая.
   Едва вышел, тут Радуга и увидел цель свою. Стал пытаться взглядом мертвяка распробовать. Вошел такой весь из себя, бледный, как нежити положено, сам-то не особенно крутой, так, мальчишка - правда глаза злые, есть там в них что-то на дне. В пальто дорогущее одет, держится надменно, брезгливо. Будто в сортир какой пришел. Со своих, значит, высот спустился, гаденыш.
   Спросил он что-то у охранника - тот еще типчик, синюшный, труп ходячий. Тот ему пальцем ткнул туда, где Юкса с дружками уединился. Вампирчик туда и двинул. А по дороге глазками своими так и зыркает, так и зыркает. Почувствовал что ли что-то?
   Скрылся, значит, за перегородкой. А тут и разведчик Радугин приперся, спотыкаясь, да на пол поплевывая, плюхнулся рядом, говорит, там, у входа, "гелик" ждет, в нем трое. Мертвяков двое. Один из ваших - не его ли ждешь? Радуга сразу смекнул, что там за волк патриарха мертвяковского дожидается - Цербер, еще одно позорище на стаю - перебежчик, изгнанник. Давно пора было ему башку оторвать, да все руки коротки были. Ящер поморгал-поморгал, проблевался под ноги, зелье теургово его отпустило, поглядел он на Радугу без понимания, да и поплелся прочь. Видать, другого собутыльника искать.
   Радуга тут совсем в мрачность впал. В лес захотелось, прочь от шоблы этой потной, от поганой музыки и ядовитого искусственного света. В лес, на ковер из лежалых прелых листьев, носиться среди ветвей, вдыхать ароматы чащи, играть, резвиться... Да только мечты все это. Прежде дело.
   Пора было кончать с мертвяком.
   На стенку, за которой Юкса схоронился, ушлый кошак "вуаль" накинул, чтоб, значит, там в тишине упиться. С мертвяком.
   Радуга помучился-помучился, выждал пока официантка, наряженная по традиции чертовкой, цели портвейну поднесет, да и приказал атаковать. Тут повеселей стало. Пальба, паника. Ребята совсем в раж вошли - ну в волков превращаться. Радуга жезл выхватил, на Паутину настроился - и шарахнул наугад по закутку с патриархом. Промахнулся. А ребята, что в зале сидели, уже на подходе были...
   Но дальше все наперекосяк пошло. Ловкий мертвяк выскочил наружу вместе с предателем. Радуга пальнул еще раз, разнес в щепки перегородку, вместе с дружками кошаковскими, да напрасно. Такая суматоха началась, такая бойня, что вампиреныш затерялся. Парни Радуги уже по всему "Перышку" носились, кого лапами рванут, кого клыками, резвились одним словом.
   А те, что на улице, тоже на штурм пошли, да нарвались на вымуштрованных патриарховых нукеров. Радуга все вампира искал - жезл наперевес, через сутолоку. Одного приложил, второго... Нашел, увидал - вампир, как и положено мертвяку, трусливо забился под стол. Начал от страха палить из пистолета - да толку то, Радуга ж не просто вервольф, а Высший, регенерирует быстро. Вот правда заминка вышла - мертвяка из виду потерял. От бешенства превратился в волка, начал носиться вместе со своими по клубу, выискивая цель. Когда нашел, наконец, мертвяк уже драл клыками Кирша. Тут Радуга в такую ярость пришел, что глаза красным затянуло, кинулся, начали бороться, и ведь разодрал бы, разодрал бы поганую нежить, но тут на беду откуда ни возьмись, нарисовалась марисская сучка, Скользящая. Подпалила Радугу, ребят своими штучками запутала. Исход предрешен был. Пришлось, как последним щенкам, улепетывать. Тем более с улицы так никто и не прорвался, хоть и мертвяков не пропустили. Но к гадам уже шло подкрепление, а теург сказал четко - работать быстро, шумно, хлестко. Если провал, то сразу уходить. Сразу! Так и сделали. Раненных потащили. Кто совсем плохой был, по законам стаи по-быстрому добили без мучений. В Паутине сочтемся, братья. Ушли через Паутину, напролом, прям сквозь стену. И ну драпать через пустырь. Радуга по дороге "отводы" еще скинул, хорошо пальтишко вожака кто-то из близких утащить сумел.
   Вампиры, конечно, след потеряли. "Отводы" вещь знатная. Такие, говорят, из самого Ордена поставляют.
   Нам бы пораньше этих "отводов", с горечью подумал Радуга, зализывая ожоги, мы бы повоевали с нежитью, ох как повоевали! Где ж ты раньше, раньше-то был, Теург?
   Теург оказался парнем мутным. Сколько ни пытался Радуга к нему подступиться, принюхаться - натыкался лишь на равнодушный тусклый взгляд, в котором четко читалось лишь одно: "держи дистанцию". Радуга попытался было пообщаться с Теурговыми волками, "Серебряными клыками". Да все без толку. Волки в своем вожаке души не чаяли, чуть ли не молились на него. Про то, чем занимались они в Белоруссии, тоже было непонятно. Одно было ясно совершенно точно - они опасны. Очень опасны. И в случае чего достаться может не только мертвякам, поэтому уши надо торчком держать, мало ли.
   Радуга сделал паузу, прекратил зализывать ожоги. Поглядел мрачно на сидящего у противоположной стены Теурга. Тот со своими разместился прямо на полу, на полосатых матрасах затрапезного вида.
   Из двух соседних комнат доносились приглушенные голоса - там тоже сидели Теурговы волки.
   Квартира, которую вожак избрал своим временным штабом, принадлежала какой-то кошке, судя по всему, сдавалась гастарбайтерам, и давным-давно просила капитального ремонта.
   Радуга поглядел на облупленный потолок, на мутный пыльный плафон, едва разгонявший сумрак.
   За окном шелестел дождь.
   Радуга сидел возле подоконника, прижимаясь спиной к ребристой батарее парового отопления, положив руки на колени и упершись в них подбородком, ждал решения Теурга.
   Наконец тот оторвался от мундштука кальяна, выпустил облачко дыма. Не глядя протянул мундштук кому-то из своих приближенных.
   Рывком поднялся, подошел к окну, стал пялиться на заливаемый дождем серый двор, зажатый между пятиэтажек. На Радугу он даже не смотрел.
   - Ты подвел меня. - сказал он вдруг негромко. - Я на тебя очень рассчитывал, а ты не справился, плохо.
   - Это... мы, - проворчал Радуга, поднимая скуластое лицо со сложенных на коленях рук.
   - Не спорь! - оборвал Теург. - Я уже понял, чего вы стоите. Волки...
   Это "волки" он сказал с такой интонацией, что у Радуги по спине мурашки побежали. А такого с ним не случалось уже очень давно.
   Теург отвернулся от окна, не спеша прошел через комнату в коридор, и далее на кухню.
   Волки Радуги почтительно расступились, пропуская русоволосого парня в шинели мышиного цвета.
  
   ***
  
   На кухне горел едкий электрический свет. В открытую форточку залетали случайные дождевые капли.
   Ян и Алесь, один голый по пояс, второй в камуфляжной футболке, колдовали над горящей сиреневым огнем газовой плитой.
   Теург повел ноздрями - чутким обонянием хищника определил - волки готовят целебный отвар. Засушенных корней, листьев и цветов привезли в достатке. Знали, что предстоит. Поскольку у оборотней связь с Паутиной не такая чуткая, как у вампиров, не обойтись порой без помощи Леса-хозяина. Луна и Лес - волчьи боги, и других им не надо.
   Теург сел за небольшой стол, засыпанный бурым порошком и частичками засохших цветочных побегов.
   Напротив, прислонившись спиной к старому, советских времен еще, холодильнику, натужно покряхтывающему, сидел примечательный тип. Худощавый, смуглый, загорелый, с совершенно ослепительной улыбкой. Не улыбкой даже - волчьим оскалом. Черные как смоль волосы коротко пострижены, живые карие глаза нетерпеливо бегают, длинные пальцы покручивают голубую консервную банку со сгущенкой.
   - Скучаешь, Рыбка? - спросил Теург, покачнувшись на табурете, прислоняясь к стене и вороша рукой длинные русые волосы.
   Рыбка страдальчески нахмурил густые черные брови, кивнул, продолжая вертеть в руках банку сгущенки.
   - Неспокойно что-то...
   - Ребята давно сменились?
   - Четверть часа назад. Мокнут сейчас у метро, бедолаги.
   Теург помолчал.
   - Не нравится мне все это, - вполголоса сказал Рыбка. - Как бы местные на нас мертвяков не навели. Совсем бестолковые.
   Теург внимательно посмотрел на волка, помолчал, раздумывая.
   - Что предлагаешь?
   Рыбка оскалился пуще прежнего.
   - Я сгоняю сам, погляжу чего да как?
   Теург кивнул.
   Рыбка подскочил с табурета, подкидывая на ладони консервную банку, прошел в прихожую. Нацепил черную лыжную шапочку и потрепанное вельветовое пальто какого-то немыслимого фиолетового оттенка. В нем он сразу стал похож на сутенера из американских боевиков.
   Ян отвлекся от отвара, закрыл дверь за Рыбкой, вернулся, на ходу с хрустом разминая мускулистые голые плечи. Прикурив от газовой конфорки, сел рядом с Теургом.
   - Как настроение? - спросил вожак Серебряных клыков.
   Ян неопределенно пожал плечами.
   - Домой хочется...
   - Понимаю.
   Теург смотрел, как сизые клубы дыма плывут к давным-давно не крашеному потолку, вспоминал тихий Гомель, ставший ему домом за последние несколько лет. Вспомнил их подземные Катакомбы, их любимое место в чащобе, вдали от забытых железнодорожных путей. Поляну на границе с ельником с резными идолами, и как они плясали возле них в свете костров, готовясь к этому своему походу, и что шептала ему на прощание она, его единственная...
   Теург зло прищурился и плашмя ударил по столу.
   Ян вопросительно поглядел на вожака, затягиваясь крепким табаком.
   Алесь обернулся на звук удара, поглядел через плечо и вновь принялся помешивать в поцарапанной алюминиевой кастрюле.
   - Удар за мертвяками, Ян. - пробормотал Теург. - Посмотрим, насколько они хороши в войне.
  
   ***
  
   Зайдя в лифт, старый ржавый лифт, заключенный в решетчатый колодец, Рыбка ухмыльнулся, нацепил на нос круглые очки "слепой крот" с темно-синими стеклами. Ткнул пальцем в кнопку первого этажа.
   Карман пальто оттопыривала совсем неуместная банка сгущенки.
   Пока лифт ехал он с интересом рассматривал нацарапанную на стене лифта надпись: "Все люди - волки позорные"
   - Люди-инвалиды, люди-инвалиды, - беспечно напевая хит группы "Тату", Рыбка покинул пропахший чем-то отвратительно кислым темный подъезд, и вышел под дождь.
   Из стаи Теурга он был самым непредсказуемым, и потому - самым опасным.
   А еще он отличался сверхъестественным чутьем на неприятности.
   Сейчас Рыбка был уверен на все сто - впереди, у станции метро "Бибирево", его поджидают не только высланные в дозор волки из стаи Теурга, но вполне возможно, начало очередного захватывающего приключения.
   Приключения он любил.
  
   Глава 4. Патриарх.
  
   Я мрачно курил, сидя за чудом уцелевшим во время разгрома "Перышка" столиком в дальнем углу, прислонившись к стене, поглаживал отверстия, выщербленные в ней шальными пулями.
   - Ля, даж не знаю, чего сказать, ля, - прохрипел Лорд, почесывая бритый затылок. Светлые пряди, остриженные по-панковски, спадали на наморщенный лоб епископа Бурджа.
   Он пребывал в замешательстве. Кроме того, он, судя по внешним признакам, страдал от тяжелейшего похмелья.
   - Ля-ля, - процедил я сквозь зубы, передразнивая, одним глотком прикончил остатки крови из распечатанного пакета, в каких обычно продают дешевое вино. - Доигрались, хулиганье! Развели тут притон. Ни охраны нормальной, ни системы безопасности. Проходной двор...
   - Кто ж знал, ля...
   - Молчи лучше! - перебил я. - А клоаку эту твою давно пора было закрыть.
   - Серж...
   - Даже не спорь. Хватит уже. Распустились - слишком много воли вам дал.
   Лорд сокрушенно промолчал, пялясь в пол.
   Оперативники Тайной канцелярии рыскали по разоренному клубу, собирая улики. К выходу один за другим утаскивали тяжелые мешки из черной клеенки.
   - Я хочу, чтобы твои Бурджа утихли. - сказал, я, подбирая с пола пепельницу и давя в ней окурок. - И содействовали моим ребятам. С оборотнями разберемся - сможете снова жить своей привычной жизнью. Черт с вами! А пока вы мне нужны.
   Лорд снова кивнул.
   У входа наметилось какое-то движение. Несколько Стражей перегородили дорогу людям в милицейской форме и официальных костюмах. Бальзак что-то вещал там, размахивая руками.
   - Ну что там еще? - досадливо крикнул я через зал.
   Настроение было хуже некуда.
   Оборотней мы упустили. Непонятно откуда, у них оказались так называемее "отводы". Артефакты, используемые карателями Ордена при диверсионных рейдах и спецоперациях. Это было в высшей степени неприятно.
   Бальзак обернулся на мой голос и развел руками.
   От группы людей отделился плотный мужчина с папкой под мышкой, при галстуке и в кремовом плаще. Проигнорировав двинувшихся ему наперерез Стражей, он неторопливо прошел через зал прямо ко мне.
   Я криво усмехнулся.
   - Привет, Денис!
   - Привет, Серж. - Жигалов обошел вокруг впавшего в депрессию Лорда, уселся напротив меня, стряхнув со стула мелкие осколки стекла.
   - Такие дела, - мрачно протянул я. - Смотрю, тебя тоже коснулось...
   - Ну а как же? - Денис поглядел на меня прищуренными глазами с хитринкой, провел ладонью по усам. - Я, как никак, чиновник администрации. - он многозначительно ткнул пальцем вверх. - А тут такие дела творятся, приходится все на личный контроль брать. Тем более, я сразу догадался, кто тут главными фигурантами выступает.
   - Людей незачем впутывать, - я уныло покачал головой. - Только этого не хватало. Я надеюсь, через Посвященных уладим.
   - Людей-то конечно. - легко согласился Жигалов, раскладывая на столе папку. - Да вот только сюда уже наверняка ГуВэКа спешит. Во главе с "диким полковником".
   Жигалов с хрустом размял шею, и мечтательно поглядел в стену, будто бы вспоминая что-то.
   Я тихо выругался.
   Лорд поднял на меня глаза и поспешно опустил их, не желая привлекать к себе лишнего внимания патриарха.
   Я вытащил очередную пижонскую черную сигарету, протянул портсигар Денису.
   Тот наморщился, замотав головой.
   - Бросил...
   Я пожал плечами, щелкнул зажигалкой, закурил.
   - Серж, - Жигалов бегло просмотрел какую-то бумагу, спрятал в папку и побарабанил пальцами по столу. - Уверен, что сами справитесь? Ты пойми, ситуация сейчас такая, что лишнее обострение никому не нужно. Ни тебе, ни людям, ни мне. Ни Клану твоему. Один шаг не в ту сторону, и такое начнется - страшно представить. Октябрьская революция потасовкой у пивного ларька покажется.
   Я молчал, ожидая продолжения.
   - Будь ты разумным, Серж! - продолжал Жигалов. - Зачем тебе развязывать бойню? Я же вижу, что ты задумал - ударом на удар, отомстить. Но ты пойми, нельзя, никак нельзя сейчас! Они ведь только этого и добиваются от тебя, чтобы ты бойню развязал!
   Я проследил взглядом за очередным черным мешком, скрывающимся в провале выхода, мимо расступающихся Стражей и человеческих следователей.
   - Иногда, Денис, - я выдохнул табачный дым. - Просто нельзя не отвечать ударом на удар. Иногда проявить благоразумие, значит оказаться слабаком и трусом. А таких всегда бьют.
   Жигалов долго молчал, потом тяжело вздохнул и сказал:
   - Тебе решать кончено. Глупо было советовать. - он встал из-за стола. - Ну удачи, патриарх! Будь осторожнее.
   Я ничего не ответил, затягиваясь сигаретой и глядя в пустоту тяжелым пристальным взглядом.
   Жигалов ушел, прошелестев полами плаща. У выхода сказал что-то своим. Судя по звукам, люди покинули клуб.
   Я встал из-за стола, оставив в одиночестве похмельного страдающего Лорда, потирающего здоровенной лапой небритую щеку, направился к бильярдным столам.
   Как же они узнали?
   Я подхватил бильярдный шар и повертел его в пальцах.
   Понятно еще разовые акции - заявить о себе, бросить перчатку - отлавливать по окраинам одиноких вампиров, нападать на них... Пусть цинично и излишне смело, но вполне в традициях оборотней. История взаимной неприязни наших родов уходит очень глубоко в прошлое.
   Но вот этот последний выпад... Они явно знали, что я буду в "Перышке". Прослушка? Исключено, руки коротки. Просто спонтанное нападение на окраинный вампирский клуб? Тоже вряд ли - представителей других семей Черного Престола здесь пострадало гораздо больше, чем моих соплеменников. Да и то - в основном шумели, шороху наводили. Чтобы между делом, среди всеобщей паники, ликвидировать патриарха. И если бы не Скользящая, вполне возможно, я сейчас был бы одним из одиноких огненных мотыльков - песчинок в черной бездне паутины.
   Неужели целили в меня?
   Я передернул плечами.
   Как они умудрились просчитать? Слежка? Утечка? Кто был в курсе, что я собираюсь в "Перышко"? Лорд, указавший мне, где будет неуловимый Юкса. Моя охрана. Неужели утечка информации? Черт знает, что творится! Даже Неженка была в курсе того, где меня искать. Видите ли, беспокойство она почувствовала. За мою персону. Непонятно. Раньше с ней такого не бывало.
   Что же происходит?
   Я положил шар на сукно, легким толчком пальца отправил катиться через стол.
   Неужели наличие хоть какой-то маломальской власти всегда является залогом устойчивой паранойи?
   В кармане ожил телефон. Выдал что-то патетически-духовое.
   - Снежный, жив? - не здороваясь, осведомилась Танаис.
   - Относительно.
   Вампирша хрипло рассмеялась.
   - Мне уже сообщили, что приключилось. Мне подъехать?
   - Да ни к чему. Где ты сейчас?
   - Охота, Снежный! - в ее голосе чувствовалась неподдельная радость. - Кажется, наконец, сели на хвост. Как прижмем зверят - порадую новостями. Целую, мой патриарх!
   - Ну-ну, - мрачно сказал я погасшему экрану.
   Я зло поглядел на появившихся у танцпола только что прибывших оперативников Управления.
   Государственное Управление Внутреннего Контроля было уникальной структурой. Официально находясь в юрисдикции Лубянки, Службы Государственной Безопасности и лично президента, по сути, оно существовало само по себе, на какие-то сомнительные средства, и лишь благодаря энтузиазму своих сотрудников.
   Они были фанатики. Борцы с Нежитью за светлое будущее человеческой расы. Защитники мира людей от сил зла.
   Несмотря на недостатки в финансировании, у них были полномочия. И у них были Скользящие. И они не были коррумпированы, что для меня являлось огромной проблемой.
   У Клана было довольно много Посвященных среди влиятельных людей, в спецслужбах, в правительстве, даже в шоу-бизнесе. Но все наши попытки подкопаться под Управление оканчивались неудачно.
   Сыскарей было двое.
   Один, коренастый, крепкий, напоминал советского разведчика из фильма годов 50-х прошлого века. Эдакое честное открытое лицо, с тонкой полоской шрама на щеке, стандартная прическа, внимательные умные глаза, мужественная полуулыбка, широкие плечи.
   Второй напоминал скорее чекиста из фильмов современных. Высокий накачанный блондин с неподвижным лицом, с совершенно прозрачными, холодными глазами, перебитым носом и суточной щетиной.
   Классическая парочка. Добрый и злой полицейский.
   Советского разведчика звали Валерий Сумароков. Чекиста из блокбастеров - Дмитрий Криспинский. Эти двое были одними из лучших людей "дикого полковника".
   Одеты они были в сине-оранжевые куртки муниципальных работников. Разумеется, ни на строителей, ни на монтеров похожи не были. Особенно хорошо смотрелся в ручище Криспинского раскрытый пакет с ряженкой.
   Продемонстрировав Стражам удостоверения, не обращая никакого внимания на блеснувшие из-под растянутых в усмешках губ клыки и полные ненависти взгляды, они направились ко мне.
   Я спрятал руки в карманы пальто и ждал их возле бильярда, стараясь, чтоб на моем лице не отражалось никаких эмоций.
   Я слишком хорошо помнил тот эпизод времен "Легиона", когда мы стреляли друг в друга. Они, судя по выражениям лиц, тоже помнили.
   - Добрый день. - нейтральным тоном сказал Криспинский, отпив ряженки. - У вас тут... - он обвел зал многозначительным взглядом. - Вроде как трубу прорвало?
   - Ну да. - я кивнул. - Чувствуете, как пованивает?
   Сумароков посмотрел на меня исподлобья, но промолчал.
   - Нам тут в ЖЭКе поручили посмотреть. Может, подправить чего надо? - сказал Криспинский. - Счет мы вам потом пришлем.
   - Спасибо, конечно. - сказал я вежливо. - Но мы уж как-нибудь сами. У нас свои специалисты есть, по сантехнике.
   - Хозяин барин. - Криспинский провел ладонью по небритой щеке. - Наше дело маленькое. И потом... - он помедлил. - Знаете, как бывает? Где-нибудь трубу прорвет, в одном месте... Смотришь, а дерьмо уже полгорода залило. Представляете?
   - Что вы говорите! - я вытащил руку из кармана и легонько подтолкнул пальцем темно-зеленый бильярдный шар. - Чего только в жизни не бывает...
   Сумароков с трудом сохранял спокойствие. На его заметно покрасневшем открытом лице читалась такая насыщенная гамма эмоций, что я едва сдержался от усмешки.
   - Ну, мы тут посмотрим, вы не против? - осведомился Криспинский, одним глотком прикончив свою ряженку и поставив пустой пакет на стол.
   - Конечно-конечно. Вы уж извините, но я вам компанию не составлю. Дела! - я пошел к выходу.
   От стены отделились Алик и Цербер, последовали за мной.
   - Приберите здесь все. - приказал я Бальзаку. - Найдете что-нибудь интересное - сразу ко мне.
   - Мой Патриарх! - вдруг раздался за спиной звонкий девичий голос.
   Я обернулся. Сияя белозубой улыбкой, ко мне протиснулась Тая. В обтянутых черной кожей пальчиках она сжимала какую-то широкую бумажную полоску.
   - Что это? - поинтересовался я.
   - Нам сегодня определенно везет! - Тая сдула со лба светлый локон и протянула мне свою находку.
   Я повертел бумажку в руках.
   - Проездной на пять поездок, - прокомментировала вампирша. - Нашли в кармане у одного из дохлых перевертышей. Видите эти отметки на обороте? Это когда он проходил через турникеты. Можно пробить на какой станции он отметился.
   - Отлично! - я улыбнулся вампирше. - Займись. Определите откуда они приехали. На станции установить наблюдение. Всех, имеющих отношение к Черному Престолу, кто объявится в тех краях, задерживать и везти в Ставку.
   - Сделаем, шеф! - кивнул рыжей вихрастой головой Бальзак.
   - Удачной охоты...!
  
   ***
  
   В Ставке царило непривычное оживление. Туда-сюда расхаживали группы Стражей с автоматами через плечо и в боевой униформе - вычурных глухих комбинезонах из черной кожи с узорчатыми накладками. Помниться, к их дизайну даже я, не удержавшись, приложил руку.
   Я направился в свой кабинет, сопровождаемый пятеркой охранников во главе с Аликом.
   В коридоре, возле одной из классических кадок с пальмами, оставшимися, как дань традициям советских учреждений, меня поймал Маркус, молодой Малкавиан, но по рангу уже Старший Семьи, возглавлявший пресс-службу холдинга "К.Н.К.", и, соответственно, отвечавший за восприятие Клана остальными семьями Черного Престола. Маркус был нашим главным пиарщиком. Он пребывал в состоянии необычайного возбуждения. Совсем недавно выписанный Немезисом из какого-то закрытого учреждения в Европе, где он завершал свое образование, он ни разу не участвовал еще в столь волнующих и масштабных событиях, в какие был вовлечен Клан теперь.
   - Наставник, я хотел спросить вас, - на ходу тараторил он, поспевая за мной. - Будут ли какие-либо официальные заявления с нашей стороны насчет...
   - Никаких заявлений! - грубо оборвал я, занятый своими мыслями, сворачивая в коридор.
   Маркус сник и отстал.
   Я почувствовал себя мерзавцем. Остановился посреди коридора, хмыкнув, вернулся к молодому вампиру, растерянно перебирающему бумаги в толстой папке.
   Маркус был чертовски обаятельным парнем. Непослушные черные волосы, приятное лицо, чертовски выразительные глаза - один зеленый, холодный, второй - темный, с затаенными искорками. Практически булгаковский Воланд в молодости. Про Маркуса поговаривали, что, чуть ли не четверть молоденьких вампирш Клана лишились уже из-за него сна и покоя, поговаривали, что он внебрачный сын Князя. Один я, будучи его Наставником, точно знал, что все эти фантастические слухи - правда.
   - Маркус! - я по-отечески приобнял парня за плечи. - Не спеши, хорошо? Это сейчас не главное. Не надо сейчас торопиться.
   Тот поднял на меня взгляд, оживляясь.
   Кивнул, улыбнувшись, показав клыки.
   Я ободряюще хлопнул его по плечу и с практически чистой совестью направился в свою приемную.
   Здесь толпилось несколько вампиров и вампирш в строгих костюмах, вполголоса переговаривающихся, обсуждающих что-то весьма серьезное. Кто-то говорил по мобильному, выразительно жестикулируя.
   Как только вошел я с охранниками, все стихло.
   Все взгляды устремились на меня.
   Маша, прижимающая к уху одну трубку, а другую удерживающая на весу, чуть приоткрыла хорошенький ротик, поморгала пушистыми ресницами.
   - Жив. - вполголоса пробормотал Генрих, поправляя очки. - Хвала Черному Престолу!
   Жестом прервав уже зарождающийся гул сочувственных и радостных возгласов, я прошествовал к своему кабинету, оставив на растерзание подчиненным Алика.
   Потянув за ручку причудливой формы, отворил дверь. Захлопнул ее, разом отгородившись от шума голосов в приемной.
   И замер у входа.
   Помолчав, сказал нарочито спокойно:
   - И как это понимать, господа?
   Блондин в длинном, совершенно неуместном в дождливой осенней Москве начала двадцать первого века, невозможной белизны плаще с тонким золотым кантом, отвернулся от окна с поднятыми жалюзями. Принялся молча смотреть на меня.
   Второй его спутник, очень бледный, облаченный в длинное бежевое одеяние длинноволосый мужчина, сидящей в царственной позе в кресле для посетителей, облокотившись на стол и подпирая подбородок указательным пальцем, улыбнулся уголком рта.
   Третий из присутствующих, высокий смуглый брюнет, с тонкими восточными усами, с залысинами и хвостом, тоже в бежевом балахоне, расшитом узорами, напоминающими расходящиеся нити паутины, опираясь на стол, листал свежий выпуск "Максима". Едва заметно кивнув мне, он отложил журнал и сказал официальным тоном:
   - Приветствуем вас, Патриарх. Мы имеем честь представлять Его Святейшество Магистра Ордена Паутины...
   Я сжал и разжал пальцы и мысленно сосчитал до пяти.
   Затем повернулся к сидящему в кресле бледному Хранителю:
   - Здравствуй, Калибан!
   - Здравствуй Серж. - Высший вампир, не так давно сменивший черные одежды на мантию Хранителя Ордена, постарался ответить мне как можно более официально. Но в голосе все равно скользнула ирония.
   - Собственно, в ответ на ваш вопрос, - продолжил смуглый. - Мы можем сказать следующее...
   Блондин, молча стоявший у окна, сделал шаг вперед, не сводя с меня прозрачных, рыбьих глаз, провозгласил:
   - Орден выражает обеспокоенность происходящим в вашем регионе. Ситуация накалена до предела. Мы вынуждены вмешаться и требовать от вас объяснений.
   Я еле сдержался.
   - И что же именно вам объяснить, Хранители? Кстати, Калибан, представь мне своих... Ммм... Сослуживцев?
   Блондин, как мне показалось, хотел что-то возразить, но Калибан в своей непередаваемой аристократически-напыщенной манере представил:
   - Отец-настоятель де Зантар, хранитель-викарий Ангрэ.
   - Сам Де Зантар? - притворно восхитился я, совсем по-новому поглядев на блондина. - Право же, наслышан о вас, но, к сожалению, еще не имел чести быть знакомым лично.
   - Наслышаны? - удивился смуглый Ангрэ.
   - Ну как же, как же! - радостно провозгласил я, глядя, как на лице блондина высокомерие сменяется некоторой неловкостью. - У нас даже стишок известный ходит про господина отца-настоятеля. В определенных кругах... Может, прочитать?
   Выражение лица Зантара мгновенно переменилось. Начальственная напыщенность растаяла, уступив совершенно мальчишеской растерянности.
   - Пожалуй, не стоит, - прервал Калибан, деликатно прикрывая изящным движением кисти растянувшиеся в ухмылке бледные губы.
   - Так по какому вы вопросу, господа, напомните?
   - Мы обеспокоены. - сказал Зантар, уже совладав с собой. В его высоком голосе чувствовались неистребимые капризные нотки. - Мы хотели бы уточнить, что происходит?
   - Ах вот оно что. - прервал я, проходя к своему креслу, и плюхаясь в него, запахнув полы пальто. - Переживаете за нас?
   Зантар поглядел на Калибана.
   Тот сделал серьезное выражение лица и объяснил:
   - Мы опасаемся, что в регионе может начаться война. Война между адептами Черного Престола. Магистр надеется, что у вас хватит благоразумия не поддаваться на провокации.
   Я кивнул.
   - Магистр может не волноваться. Мы не хотим войны. Мы просто пресекаем угрозу нашему Клану.
   - Будьте благоразумны, патриарх. - мягко сказал смуглый Ангрэ. - Равновесие этого мира зависит от вашего Клана.
   - Я знаю! - нагло заявил я.
   - В таком случае... до свидания, - мягко проговорил блондин, движением руки раскрывая возле окна экономичный портал.
   В воздухе замерцала цветная пыль, в которой преобладали яркие голубые искорки, неярко вспыхнуло. Закрутилась стремительная спираль лазоревого света. Запахло озоном.
   - Да уж лучше, прощайте! - срезал я.
   Блондин прошел через комнату и скрылся в портале.
   - Прощайте-прощайте! - ухмыльнулся смуглый Хранитель, скрываясь в портале следом за блондином. - Калибан, ты идешь?
   - Да-да, - задирая подбородок, проговорил вслед вампир.
   Портал медленно угасал, теряя яркость цветных вихрей, истончаясь в воздухе.
   Я встал с кресла, прошел к бару, достал бутылку виски и два стакана.
   Вернулся к столу, разлил.
   - Серж, - Калибан помедлил, примеряясь к стакану, втягивая аромат чуткими ноздрями. - В общем-то, этих двоих сюда направили скорее для соблюдения условностей. А на словах Экзекутор просил передать следующее. - он сделал значительную паузу, и несколько театрально помогая себе рукой, продолжил: - Он не потерпит второго "Легиона". Он не даст вам устроить в Москве еще один переворот, на этот раз окончательный, и завладеть Паутиной. Если у него возникнут сомнения на этот счет, он появится здесь лично, с Орденскими карателями. Он скорее уничтожит этот мир, чем даст вам попрать Белый Престол.
   - Вам? - переспросил я.
   - Нам, - тихо улыбнулся вампир, многозначительно глядя на меня. - В общем, обещал придти и раздать всем пряников. Как всегда.
   - Что ж, - я отсалютовал Хранителю бокалом. - Привет ему! Нашему Светлоликому Покровителю.
   Калибан беззвучно засмеялся, с достоинством кивнул и, сделав несколько шагов в сторону дверей, скрылся в вихрящемся цветными искрами портале.
   - Святая Инквизиция, вашу мать! - процедил я вслед, глотнув из стакана.
   Подхватив трубку, спросил у секретарши:
   - Машенька, в мой кабинет кто-нибудь заходил?
   - Конечно нет, мой патриарх! - с легким удивлением отозвалась вампирша.
   - Ясно. Главу Службы Безопасности ко мне, живо.
   Я тебе покажу сейчас тройной уровень защиты от проникновения через Паутину, подумал я.
   Бездари. Не Клан вампиров, а пионерлагерь какой-то...
  
   ***
  
   Закинув ноги в широких черных бархатных штанах на журнальный столик, запахнув расшитый тяжелыми золотыми нитями темно-красный халат, я полулежал в кресле, курил и слушал Брамса.
   Бутылка коньяка заканчивалась, и я подумывал уже, не крикнуть ли охранникам за дверью, чтоб принесли еще.
   Я расположился на отдых в библиотеке особняка в "Сосенках". За вытянутыми стрельчатыми окнами шелестел дождь, в камине потрескивали дрова, и блики пламени поигрывали на корешках книжек, что тянулись вдоль стен. Преобладали альбомы по искусству и раритетные издания разнообразного мистико-эзотерического содержания. В общем, там было про нас.
   Раскрытый ноутбук отсвечивал голубоватым светом. Искоса поглядев на него, я счел это сияние не соответствующим общему стилю и из эстетических соображений, дотянулся до него и резко захлопнул. Хотя бы один вечер провести без мыслей о работе...
   - Опричники? - лениво позвал я, не меняя позы.
   Двери отворились и в библиотеку вошли двое бледных амбалов в одинаковых черных рубашках, с подплечными кобурами. Руки при ходьбе они держали так, что можно было подумать, что у обоих под мышками зажато по паре невидимых арбузов. Остановились, посмотрели на меня с почтением и выжидающе.
   - А принесите-ка еще коньяку. - велел я из кресла. - И закуски...
   Охранники поклонились. Один забрал поднос, вышел в ярко освещенный коридор, второй пошел следом, закрыл двери.
   Затушив сигарету в массивной гранитной пепельнице, я потянулся, зевнул. Развалился на кресле, закинув одну ногу на подлокотник, и съехав по спинке, чтобы принять горизонтальное положение.
   В дверь деликатно постучали.
   В библиотеке, выплывая из колонок и набирая силу под высоким потолком, зазвучал обожаемый мною "Венгерский танец".
   - Входи, чего уж! - громко протянул я, по-барски растягивая бледные губы в милостивой улыбке.
   Двери отворились. На пороге, держа в руках поднос с коньяком, нарезанными лимонными дольками и канапе с икрой, стояла Яна. На ней было вечернее платье, мое любимое, узкое, бархатное, до пола, оставляющее открытыми плечи и спину.
   Мириться пришла, догадался я, растягивая улыбку еще шире.
   Не сводя с меня глаз, в которых замерцали, отражаясь, искорки горящего камина, Яна медленно прошествовала ко мне, шелестя подолом. Двери за ней затворились с деликатным скрипом.
   Я следил за ней, сладко улыбаясь и покачивая перекинутой через подлокотник ногой в домашней турецкой туфле.
   Яна, глядя на меня все тем же горящим взглядом, остановилась напротив. Тонкие губы плотно сжаты, выражение лица несколько вопросительное, ждущее.
   "Венгерский танец" набрал силу, ударил фейерверком духовых...
   Яна, не сводя с меня глаз, с размаху обрушила поднос на ковер.
   Бутылка и бокалы смачно разбились, разлетелись осколками, изящно сервированную закуску расшвыряло в разные стороны.
   Я нарочито медленно наклонил голову, прищурился, разглядывая супругу и держа на отлете дымящуюся сигарету.
   - Поговорим? - спросил я весело и громко, перекрывая ликующую какофонию звуков из высоких колонок.
   - Поговорим! - яростно кивнула Яна, легко взмахнув рукой.
   Тлеющая сигарета вылетела из моих пальцев, яркой точкой пронеслась через зал и воткнулась в портрет Влада Цепеша работы конца шестнадцатого века. Прямо в глаз знаменитому вампиру.
   Я проследил взглядом за ее полетом, немного помолчал, и кивком указал Яне на пустующее кресло.
   Она села, подобрав подол, и с достоинством глядя на меня снизу вверх.
   - Стресс снимаешь?
   Я кивнул, устало закрывая глаза.
   - Устал?
   Я молча полулежал в кресле.
   - А знаешь, как я устала? - голос Яны медленно набирал силу.
   Я приоткрыл один глаз. Ну, сейчас начнется...
   - Как я устала от всего этого! От тебя, от твоих упырей с "калашами", которые мне шага не дают ступить! Я что, даже в туалет теперь под конвоем ходить должна?! Как мне все это...
   - Яна! - начал я умоляющим тоном.
   - Дай мне сказать! - громко перебила она. - Я устала от тебя! Ты не появляешься неделями, ты шляешься по своим кабакам и по стрелкам, а я тут сижу, не знаю куда деваться! Мне надоело!! Надоело ждать тебя, трястись за тебя! Кто ты такой, черт возьми?!
   - Я? Твой муж! - промурлыкал я, с улыбкой глядя на супругу.
   - Ты самовлюбленный неврастеник! С трехсантиметровыми клыками! Позер, сволочь! Я ненавижу тебя, слышишь?!
   Гранитная пепельница с треском ударила в один из стеллажей.
   - Ненавижу! Хватит!
   Я болезненно поморщился и отвернулся к камину.
   - Тебе наплевать на меня! У тебя же теперь целый выводок личных фрейлин! Которые бегают за тобой, пуская слюни. Как они в постели, хороши?!
   - О чем ты? - начал было я успокаивающе.
   - Молчи! Дай мне сказать! - Яна прожигала меня взглядом.
   Черная колдунья высшей ступени посвящения страшна в гневе. Особенно если она ваша жена.
   - Я слишком долго терпела все это! Но все, кончено. Мы разные, слишком разные...
   Вот теперь уже в голосе ее слышался не просто минутный гнев, а что-то гораздо более неприятное. Затаенный холод.
   - Знаешь, у меня был очень сложный день! - я перешел в контратаку. - Ты бы хотя бы поинтересовалась в начале, что со мной происходило все эти дни?!
   - Знаю, - Яна сбавила тон. - Все я знаю.
   Она выдохнула, и устало откинулась на спинку кресла.
   - И кто же нам докладывает? - с интересом осведомился я.
   - Кто-кто? Алик твой...
   Ну конечно, подумал я, небось переживала, звонила Алику каждые полчаса, но виду не показывала - чтобы статус-кво сохранить. Женщина...
   - Серж, - устало сказала Яна, глядя на огонь. - Я ведь правда больше не могу.
   - И что же ты предлагаешь? - я начал раздражаться. - Хочешь, чтобы я с утра до вечера сидел возле тебя, смотрел влюбленным щеночком и целовал тебе рученьки? Издеваешься? Ты представляешь, какая на мне висит отве... Ян, ты куда?!
   - Кретин, - бросила Яна через плечо, стремительно выходя из библиотеки.
   Двери захлопнулись.
   Я с силой ударил по подлокотнику.
   Встал, заложил руки за спину. Выругался.
   Подошел к испорченному портрету Цепеша, стряхнул пепел с гладкой, маслянисто поблескивающей поверхности холста.
   - Портрет-то за что? - злобно пробормотал я.
   Из окна, сквозь шум дождя, донесся сиплый рев заводящегося двигателя.
   Я отдернул тяжелую портьеру и выглянул.
   К воротам выруливал красный Янин "Ауди ТТ".
   - Что ж ты делаешь? - спросил я вслух.
   Один из охранников с автоматом на плече, в черной непромокаемой накидке, наклонился к стеклу со стороны водителя, начал что-то быстро говорить, жестикулируя.
   Вдруг он смешно взмахнул руками и шлепнулся на мокрый газон, как будто в грудь его толкнула невидимая ладонь.
   Ворота сами собой распахнулись.
   "Ауди" взревел хищным зверюгой, выехал на дорогу, понесся прочь по лужам, к выезду из поселка.
  
   ***
  
   Бальзак проводил равнодушным взглядом скрывшийся в тоннеле поезд.
   Направлялся он в сторону центра, поэтому вошло народу гораздо больше, чем вышло, да и те, кто побрел по полупустой станции к эскалаторам, никакого интереса не представляли.
   Нужную точку установить оказалось на удивление просто - Тая провернула все за каких-то полтора часа. Оказалось - станция "Бибирево". Далековато от центра забрались оборотни. Видать, чтоб лишний раз не светится. Впрочем, неизвестно было еще, что у них здесь. Правда ли штаб, а может быть, просто одна из точек сбора или конспиративных квартир.
   Теперь оставалось только ждать. И тщательно сканировать всех, кто попадает в зону наблюдения.
   Бальзак постоял немного, подпирая колонну, чуть покачивая головой в такт колотящему в наушнике драм-н-бессу, вздохнул и поплелся в очередной обход.
   Нарядился он в легкую куртку с капюшоном, красные спортивные штаны, черные кроссовки. На носу как всегда сидели темные очки. С виду типчик довольно яркий, да еще ко всему эта таинственная бледность... Но иногда яркий внешний облик - тоже своего рода маскировка.
   На скамейке томился паренек в джинсовой куртке с поднятым воротником и в бейсболке на глаза. Он с упоением читал последний роман Лукьянова.
   Бальзак вытащил наушник с музыкой, и вставил в другое ухо точно такой же, но для связи.
   - Кекс, прием!
   Паренек с книжкой и глазом не моргнул. Перевернул страницу, зевнул, прикрыв бледные губы кулаком.
   - На связи, Мастер.
   - Что у тебя? - пробормотал Бальзак, провожая взглядом толстую тетку с сумками.
   - Чисто.
   Бальзак обернулся.
   По пустому залу, неспешно брели двое милиционеров - руки в карманы, фуражки на затылках.
   Бальзак пристально посмотрел на того, что был повыше.
   Сержант подмигнул ему, сверкнув красным глазом. Едва заметно пожал плечами.
   Здесь тоже чисто, с досадой отметил Бальзак. Ладно, продолжаем...
   На противоположном краю станции он задержался, глядя на уползающую вверх черную ленту эскалатора.
   За спиной сипло кашлянули.
   - Слышь, мужик, пяти рублей не будет? Трубы горят!
   Бальзак повернулся и поверх темных очков поглядел на краснорожего небритого мужика в мятой куртке. Тот громко икнул... И оскалил узкие белоснежные клыки.
   - Грим, уймись! - процедил Бальзак. - Работай, хватит кривляться.
   Мужик с готовностью кивнул и, пьяно раскачиваясь из стороны в сторону, поплелся к эскалатору.
   Бальзак отвернулся от него, поглядел на отирающихся на противоположном конце фальшивых ментов, и тут неожиданно услышал за спиной цоканье каблучков.
   Бальзак был Тореадором, следовательно, эстетом и большим ценителем женской красоты. И перестук женских каблуков по гладкому полу станции пробудил в его вампирской душе целый вихрь эмоций.
   Ухмыляясь в предвкушении, Бальзак обернулся.
   Улыбка его тут же погасла.
   Со стороны входа шла бледная блондинка в длиннополом пальто кирпичного цвета и высоких замшевых сапогах.
   Тая, с чувством досады и легким беспокойством подумал Бальзак, опять пришла палки в колеса вставлять и выслуживаться. Зараза.
   По статусу в Страже Тая занимала второе место после него. Негласное соперничество между ними продолжалось со времен создания структуры любимым шефом. Надо сказать, шефа Бальзак действительно любил. И изо всех сил ревновал к белобрысой выскочке...
   - Ну что, как результаты? - осведомилась белобрысая выскочка.
   - Ждем гостей, пока чисто. - официальным тоном и неторопливо пояснил Бальзак, глядя куда-то совсем в другую сторону.
   - Угу. Наверху смотрел? - беспечно улыбнулась Тая, оглядывая зал.
   Бальзак едва сдержался. Хотел было поставить девчонку на место грозным возгласом, но вовремя взял себя в руки. Когда в ближайшие месяцы планируешь перейти в ранг Старшего, надо учиться держать себя в руках.
   Он ограничился укоризненным взглядом.
   Тая взгляд проигнорировала. Зацокала каблучками дальше.
   Бальзак передернул плечами, снова поменял наушники, засунув руки в карманы куртки, поплелся наверх. Пора было и там посмотреть, хотя особого желания мокнуть под дождем не было.
   Пока эскалатор медленно тащился наверх, Бальзак занимал себя мыслями о предстоящем повышении. Собственно ранги Семьи выдаются не вышестоящими вампирами, не начальством, и даже любимый шеф не сможет превратить Ансила в Старшего. Ранги назначает Паутина.
   Тебя обратили, на шее твоей еще не зажили две маленькие багровые точки, но в висках уже стучит набатом Жажда - ты "новообращенный". Ты попадаешь под присмотр наставника, ты начинаешь свою новую жизнь, учишься, набираешься опыта. Становишься ансилом, рядовым вампиром. Теперь ты можешь делать карьеру в клане, ты полноправный член своей Семьи, ты можешь охотиться на выделенной тебе территории и получать пищу из фонда. Ты можешь занять высокий пост, но ты еще не Старший. Старшим ты становишься, входя в Паутину. Поймав в танце ярких цветных точек нужную Нить, скользнув по ней туда, в междумирье, в неизведанную, иссиня-черную глубину. А когда ты овладеваешь ею, когда умеешь управлять потоками ее энергии, использовать нити, когда в человеческую реальность можешь протащить из нее частицу этой энергии - вот тогда ты становишься Высшим. Скользящим. Хозяином Паутины. А быть может, ее рабом.
   Наверху тоже было тихо.
   В черном фургоне, утыканном антеннами, прятались от дождя Генрих с двумя Стражами. На нескольких мониторах, выстроившихся вдоль стенки, в серых нитях дождя проглядывали куски улицы - везде было пусто, темно. Везде был дождь.
   Изредка пробегали, прикрываясь зонтиками или натянутыми на голову капюшонами, спешащие домой пешеходы. По улице уныло тащился поток машин.
   - Хороша погода? - ухмыльнулся Генрих, едва промокший Бальзак задвинул за собой дверцу фургона.
   - Хороша. Пришел к вам поскучать.
   - Конечно, - с пониманием сказал Генрих, мгновенно оценив истинную причину его появления. С Таей у него отношения были сдержанно-нейтральные. Он всегда умел держаться.
   - Подвижки есть какие? - с нетерпением спросил Бальзак, садясь на свободное кресло, скидывая капюшон и стряхивая дождевые капли с рыжих вихров.
   Генрих молча пробежался по клавишам и ткнул белым пальцем в ближайший монитор.
   На экране застыла картинка - мужик в мокрой штормовке переходит улицу.
   - Вот этот, - пояснил Генрих. - Два раза прошел туда-сюда. Может и местный, человек. А может и нет.
   - У них "отводы", - досадливо поморщился Бальзак. - Один раз уже обожглись на этом. По базе данных пробили?
   После того, как спешно собранная в Ставке команда специалистов идентифицировала трупы из "Перышка", Стража и Канцелярия искали вполне конкретных оборотней. Из стаи так называемого Радуги. Довольно опасного зверюги, из непримиримых.
   - Пробили. Не наш клиент.
   - Черт их знает! - с сомнением пробормотал Бальзак. - Может, они приезжие, наемники. Мало ли...
   - Есть! - заорал за спиной один из Стражей, торжествующе тыкая в свой монитор. - Опять он!
   Генрих и Бальзак синхронно рванулись к нему.
   Тип в штормовке, ежась под дождем, тащился по краю улицы, зыркая глазами из-под капюшона.
   - Так-так-так, - задыхаясь от азарта, пробормотал Бальзак. - Гляди-ка, как идет. Я эту походку за версту узнаю. Смотри... стой! Ты видишь, да?! Он принюхивается! Сука! - заорал вампир. - Это зверье! Так, ребята... понеслась! Работаем!
   - Может, стоит связать с тушканами? - на всякий случай спросил благоразумный Генрих. - Они на той стороне киснут, в машинах.
   - К черту, к черту! - с восторгом выдал Бальзак, снова меняя наушники. - Чтобы эти дебилы его взяли и перед князем выслужились? Нееет, лучше башку его я лично нашему Шефу на блюде принесу... Прием! Парни, будьте наготове!
   Бальзак нырнул в вечернюю темень и дождь. Генрих переглянулся со Стражами, они проверили обоймы в пистолетах и последовали за ним.
   Тип в штормовке был совсем рядом. Как раз проходил мимо ларька, непроизвольно замедляя шаг и раздумчиво поглядывая на ассортимент напитков.
   Генрих ухватил главу Внутренней Стражи за плечо.
   - Может, пока ограничимся наблюдением?
   - Ну, нет! - глаза Бальзака уже горели ярко-красным охотничьим огнем. - Возьмем гада, и все из него вытрясем!
   На ходу пряча наушник за шиворот и нащупывая в кармане пистолет, Бальзак, топая кроссовками по лужам, направился к оборотню.
   Тут случилось непредвиденное.
   Генрих на ходу заметил появившегося возле метро странного парня в лыжной шапочке, неуместных фиолетовых очках и вельветовом сутенерском пальто.
   Тот ловко вскочил на высокий бордюр и заорал:
   - Эй, бледные! Давайте сюда - отлюблю не по-детски!
   При этом он сделал такой жест, как будто бы хотел пантомимой изобразить лыжника, несущегося во весь опор и часто-часто отталкивающегося палками.
   - Ха! Этот мой! - безумно и весело заорал Бальзак, меняя траекторию движения и переходя на бег. - Разбились, вы трое валите этого, я - того!
   Оборотень, сунувшийся было в окошко палатки, мигом развернулся. И тут же получил удар ногой в солнечное сплетение от подбежавшего Стража.
   Тип в вельветовом пальто белозубо оскалился и спрыгнул с бордюра вниз. Побежал в метро...
   Бальзак последовал за ним, скользнул подошвами по гладкой поверхности бордюра, оттолкнулся, мягко приземлился на ступеньки, понесся за оборотнем.
   - Чего, мертвяк, приспичило? - заорал на бегу оборотень, с размаху врезаясь в прозрачную дверь с надписью "вход в метро".
   - Я тебя сейчас так отлюблю!! - захрипел Бальзак, скаля клыки и врываясь следом. - Мало не покажется, зверек!!!
   Оборотень побежал дальше, с гиканьем перемахнул через турникеты. Следом тенью пронесся Бальзак.
   Бабка-контролерша громко взвизгнула.
   Оборотень уже топал вниз по эскалатору.
   Не мудрствуя лукаво, Бальзак вскочил на черную ленту поручня, едва удержав равновесие, с немыслимой скоростью побежал вниз по отвесному промежутку между эскалаторами.
   - Парни, вали зверя!!! - оглушительно закричал он на бегу, стараясь не споткнуться и не проделать остаток пути вниз, бороздя спуск носом.
   Оборотень в пальто, бухая ботинками по ступеням эскалатора, содрал с головы шапку, отшвырнул очки. Взревев, вдруг перескочил сразу через несколько ступеней, переходя в трансформацию...
   Вельветовое пальто еще болталось на нем, но выглядывали из него уже прорастающие пучками мокрой черной шерсти уродливые лапы и вытянувшаяся, вовсе не человеческая морда.
   К эскалатору кинулись лже-милиционеры с дубинками наперевес. Оборотень захрипел. Оттолкнувшись от ступеней, рывком прыгнув вперед, сбил обоих с ног и понесся по залу.
   Бальзак съехал вниз, обрушился на грязный пол, больно стукнувшись коленями. Тут же вскочил и понесся следом за целью.
   Вампиры, одетые в ментов, побросали дубинки и одинаковыми жестами выхватили пистолеты.
   - Стоять, стреляю! - закричал Бальзак. Голос его эхом разнесся под сводами станции.
   Оборотень резко затормозил, заскрипел по полу когтями. Выгнувшись дугой и лихорадочно задрожав, снова обратился в человека.
   Он тяжело дышал, глядя исподлобья карими глазами, скаля громадные белые зубы. Правую руку он поднял в предупреждающем жесте, левую спрятал в карман разъехавшегося по швам пальто.
   С противоположной стороны станции в него целили из пистолетов Тая и Кекс.
   Бальзак с "ментами" медленно наступали, оттирая оборотня к центру станции.
   - Ни ш-шагу! - просипел он невнятно, человеческая речь сразу после трансформации давалась ему с трудом. - С-стойте!
   Раскрытой ладонью продолжая отгораживаться от Бальзака, он медленно вытащил из кармана какой-то голубоватый цилиндрический предмет.
   Бальзак остановился, держа его на прицеле "макарова", свободной рукой стащил с носа темные очки.
   - Чего?! - риторически спросил он.
   В руке у оборотня была банка сгущенки.
   - Не приближ-жаться! - отплевываясь и безуспешно пытаясь отдышаться, прохрипел оборотень. - Предупреждаю...
   - Да он совсем бешеный! - звонко усмехнулась Тая, делая шаг вперед. - Вот мудила!
   В туннеле раздался гул приближающегося поезда.
   Оборотень растянул ухмылку пуще прежнего. Вдруг очень задорно и заразительно засмеялся, щуря глаза и делая густые черные брови домиком.
   Поезд показался из туннеля, начал тормозить, пассажиры, уже приникнувшие к дверям, собираясь выйти как можно скорее, глядели сквозь стекло на происходящее на станции.
   Двери с шипением раскрылись.
   В этот самый момент оборотень со всего размаху припечатал банкой об пол.
   Против ожидания она не шмякнулась, сложившись гармошкой и расплескав приторно-сладкое содержимое по полу.
   Ударившись об пол, она подскочила, бешено завращалась, закрутилась волчком и...
   Ослепительная голубовато-зеленая вспышка ударила по глазам. Станция "Бибирево" на миг совершенно потонула в этом мертвенном свечении. Бирюзовый свет залил все, его лучи пронзили насквозь фигуры на станции, замерших у открытых дверей пассажиров, и затылки пассажиров, сидящих у окон, и стенки вагона. Его лучи пронзили колонны, основания эскалаторов, каждую плитку, каждый клочок пространства, каждую пылинку...
   Я потом сокрушительная волна смела прочь хрупкие фигурки, врезалась в колонны, брызнув мелкой мраморной крошкой, разнесла в пыль окна поезда, выгнула чудовищным парусом стенки вагонов, с треском смяла ступени эскалаторов, пронеслась во все стороны, уничтожая все на своем пути...
   И все стихло.
   Лишь оплавленное табло "Выход в город" с тихим остывающим шипением покачалось немного, роняя на густо забрызганный чем-то темно-красным пол вязкие тягучие капли. А затем растаял удерживающий его истончившийся проводок, и оно с треском и грохотом обрушилось вниз.
  
   Глава 5. Теург.
  
   Теург провел рукой по холодному стеклу. Чуткие пальцы замерли на полпути, ощутив легкую дрожь. Стекло дрогнуло, отозвавшись на долетевший издалека гул.
   Вожак Серебряных Клыков замер.
   - Что опять? - угрюмо спросил Радуга.
   Теург медленно обернулся к нему.
   - Рыбка, - прошептал он непонятно, и обернувшись к своим, отрывисто приказал: - Алесь, собирай стаю, снимаемся!
   - Чего? - покривился Радуга. - То есть как это "снимаемся"? Куда?!
   Теург окинул его равнодушным взглядом.
   - Мы уходим. - просто сказал он. - Уходим, чтобы сделать то, что не сделали вы. Ты со своими волками остаешься здесь и ждешь моей команды. Ясно?
   Радуга прищурил узкие темные глаза, его грубое смуглое лицо, будто высеченное из камня, медленно побагровело. Волки Радуги начали медленно подниматься со своих мест.
   - Ты хочешь оспорить мой приказ? - в тусклых глазах Теурга зарождался огонь.
   Серебряные Клыки вроде бы и не двигались со своих мест, но по лицам было видно, готовы в любую секунду броситься на местных, разорвать их в клочья за своего лидера.
   Теург и Радуга скрестили взгляды. С минуту продолжалась молчаливая дуэль.
   Радуга наклонил голову, тряхнув длинными темными волосами.
   Теург удовлетворенно кивнул.
   - Оставайся здесь. Я позвоню и скажу, что делать. - он поднял воротник своей серой шинели, кивком указал своим волкам на прихожую. - Все за мной. Пошли...
   Серебряные Клыки один за другим покинули квартиру.
   Радуга смотрел им вслед, давя в себе прорывающийся свирепый рев.
   Его волки посматривали на вожака с недоумением и ожиданием.
   Радуга нервно мотнул головой, подошел к окну.
   Волки теурга, высыпав из подъезда под дождь, разделились на три группы и торопливо двинулись в противоположные стороны двора.
   - Чего он задумал? - пробормотал сквозь зубы Радуга. Глаза застилала красная пелена ярости, рот наполнился тягучей слюной.
   Дождь медленно затихал. Еще барабанили капли, падающие с подоконников, карнизов и ветвей, но ночное небо медленно прояснялось.
   У Радуги было нехорошее предчувствие. С чего бы вдруг Теургу сорваться с места, оставив его волков тут, киснуть в старой обшарпанной квартирке?
   Словно в ответ на его вопрос во двор медленно-медленно, минуя припаркованных вдоль тротуара уродцев отечественного автопрома, хищными рыбинами вплыли два длинных лоснящихся "мерседеса".
   Двери машин синхронно распахнулись. К подъезду - к их подъезду! - тенями заскользили фигуры в черных плащах. Первой к дверям подбежала высокая темноволосая девушка в распахнутом длинном кожаном плаще.
   А в следующий миг прямо перед носом Радуги, по ту сторону мокрого стекла, словно ниоткуда возник иссиня-черный силуэт с развернутыми перепончатыми крыльями.
   Оконное стекло брызнуло прямо в лицо оборотню крошевом мелких осколков.
   Он рухнул на спину, инстинктивно жмуря глаза, а когда распахнул их, первым, что увидел Радуга, был медленно, словно в голливудском боевике при рапидной съемке, катящийся по желтому линолеуму баллон, из которого с шипением валил густой фиолетовый дым.
   - "Хмельная сирень"! - прохрипел Радуга. - Уходим!!!
   Он перекатился по полу в коридор, стряхивая с себя осколки стекла, вскочил. Разбежавшись, с сиплым ревом высадил плечом входную дверь.
   Волки, быстро сориентировавшись, кинулись за вожаком на лестничную площадку.
   По лестнице уже бежали вооруженные автоматами вампиры.
   Девушка, возглавлявшая их, замерла на площадке пролетом ниже, ткнув пальцем в Радугу, скомандовала:
   - Огонь!
   Вампиры, еще бежавшие по лестнице, начали на ходу палить из "калашей" по Радугиным волкам.
   Затрещали автоматные очереди. Взвизгнули пули. Посыпалась выбитая ими бетонная крошка из развороченной стены.
   Одного из волков отшвырнуло в распахнутую дверь, из которой тянуло фиолетовым дымом.
   Что-то нестерпимо жаркое пронзило бок. Радуга взвыл, метнулся через площадку, стал карабкаться вверх по лестнице на четвереньках, хрипло матерясь, на ходу освобождаясь от кожаной куртки.
   - На крышу, на крышу! - с трудом проорал он, стараясь заглушить выстрелы.
   Вскочил, хватаясь за стену, побежал.
   Оборотни, те, кого не повалили еще вампирские пули, последовали за ним.
   Из пробитого бока хлестала кровь, было очень больно, Радуга спотыкался, кашлял, но продолжал бежать.
   На очередной лестничной площадке из-за обитой бордовым дерматином двери высунулась морщинистая бабка в выцветшем ситцевом халате и громадных очках, сварливо выкрикнула:
   - Опять гадить понабежали?! Сейчас милицию вызову, животные!
   Радуга на бегу оскалился, сверкнул волчьими глазами, обдал бабку звериным ревом.
   Она стремительно перекрестилась и захлопнула дверь.
   Наконец оборотни достигли ржавой лесенки, ведущей на чердак, выбежали на крышу, под дождь.
   Радуга упал, зажмурился и взвыл, переходя в трансформацию.
   Остатки его стаи - осталось их пять-шесть, не больше - последовали примеру вожака.
   Теперь в моросящем дожде, по длинной крыше, между невысокими будками, венчавшими шахты лифтов, метались силуэты взъерошенных, мокрых волков.
   А над ними нарезали медленные круги, лениво хлопая крыльями и стремительно пикируя, а затем вновь взмывая вверх, две громадных летучих мыши.
   Здоровенный волк с переливающейся цветными искорками шкурой и с залитым темной кровью боком подбежал к самому краю, с опаской поглядел вниз, цепляясь когтями за скользкий край, - во дворе с визгом тормозили новые машины - два джипа и фургон с антеннами.
   Из них на ходу повыскакивали вооруженные фигуры. Побежали к подъезду. Один из вновьприбывших тащил за волосы едва стоящего на ногах парня в мятой штормовке - его Радуга сразу вспомнил - он был из Серебряных Клыков, и теург отправил его в разведку к метро.
   Двое оборотней удерживали выход на крышу с чердака.
   Вдруг загрохотало, металлическая дверь слетела с петель, похоронив под собой одного из волков.
   Следом выскочили двое бледных парней в черном, попадав ничком, принялись палить из автоматов.
   Оборотни кинулись на них. Один из волков вцепился вампиру с автоматом в глотку, тот только успел выкрикнуть что-то нечленораздельное, тут же затих, придавленный тяжелым телом оборотня.
   Выстрелы не смолкали. На крышу выбежало еще несколько мертвяков, Радуга едва увернулся - поверхность крыши в том месте, где он только что находился, с визгом процарапали пули. Искры посыпались от металлического ограждения.
   Из развороченного взрывом дверного проема вынырнула давешняя темноволосая вампирша, мгновенным движением скользнула в Паутину, появилась вновь - и ударила по бросившимся на нее ревущим волкам веером рыжих огненных языков, отшвыривая их прочь, опаляя чужим, нездешним огнем.
   Она была Высшей - умела скользить и черпать злую силу Паутины.
   Не глядя на покатившихся по крыше волков с горящими шкурами и вампиров, что кинулись спешно добивать их автоматными очередями в упор, Высшая уверенным шагом пошла к Радуге.
   Полы ее кожаного плаща взметнулись на ветру, открыв затянутое в черное идеальную фигуру. Глаза на белом, словно у мраморной статуи лице, горели красными огнем.
   Радуга взревел, понесся навстречу, набирая скорость, скаля усеянную смертоносными клыками пасть, прижимая острые уши и морща щетинистый узкий нос.
   Вампирша сделала едва уловимое зрением движение, взметнув руками, направила на атакующего волка стволы двух "Стечкиных".
   В тот миг, когда задние лапы Радуги с силой оттолкнулись от крыши, две длинных очереди пробили его грудь, прошили насквозь, откинули к перилам.
   Радуга зацепился за них, неловко повис, царапая когтями, захрипел и забулькал кровью, пытаясь двигаться, еще надеясь зацепить, попытаться урвать кусок мертвой плоти...
   Вампирша подошла к нему, не спеша сменила обойму, и выстрелила повторно - контрольным, в голову.
   Радуга затих.
   Высшая спрятала пистолеты и легким толчком ноги в высоком узком ботинке столкнула Радугу вниз.
   Волчье тело сорвалось, перевернувшись в полете, обрушилось на стоящий на асфальте "москвич", сплющив крышу и с треском взорвав крошевом стекла окна автомобиля.
  
   ***
  
   Когда Бальзак, опьяненный погоней и накатившей жаждой, вдруг неожиданно сменив направление, кинулся в погоню за оборотнем в сиреневом пальто, Генрих со своими стражами быстро и жестко скрутили парня в штормовке, потащили его в фургон.
   Генрих хотел было кинуться на помощь Бальзаку, но передумал. Сам справится, на станции четверка Стражей, да еще и Тая. Если что - свяжется. Генрих решил, что гораздо больше пользы принесет сейчас, если уведомит о происходящем оперов Канцелярии, скучающих на противоположной стороне и "не отходя от кассы" допросит плененного оборотня.
   Стражи мигом прикрутили его к одному из кресел, не без труда удержав, всадили лошадиную дозу "цитоспиритина".
   - Марлон, это Генрих! - вампир постучал по микрофону, поправил наушники. - Слышишь меня?
   Что-то зашипело, заскрежетало.
   Затем зазвучала плясовая песенка Сердючки, приглушенно, как сквозь ватное одеяло.
   - Они там музыку слушают, - раздраженно пробормотал Генрих, нервно постукивая пальцами по краю клавиатуры. - Марлон! Марлон, ответь!
   Музыка в наушниках Генриха стихла.
   - Да, на связи. Генрих?
   - Марлон, мы вышли на них. Подключайтесь!
   - Понял. Едем.
   В наушниках послышалось ворчание заводимого двигателя.
   Генрих скинул наушники, развернулся на крутящемся стульчике к оборотню.
   Тот, еще немного подергавшись в стальных объятиях стражей, мотая нестриженой башкой и скаля клыки, вдруг как-то сразу обмяк. Уставился на Генриха со смесью усталости и тоски на вытянувшемся лице.
   Язык вывалился изо рта, набрякшие веки прикрыли глаза.
   - Эй, зверь? - Генрих легонько похлопал оборотня по щеке. - Ты меня слышишь?
   Оборотень что-то невнятно пробормотал, заплетаясь языком. Ниточки слюны сорвавшись с губ, потянулась к полу.
   - Не переборщили? - напряженно хмурясь и вертя голову оборотня так и эдак, риторически спросил Генрих.
   - В самый раз, - авторитетно заявил один из стражей - короткостриженый парень с ямочками на щеках. Его глаза мерцали красным в полутьме салона. - Где логово? - заорал он в ухо пленному. - Логово ваше где, сука?!
   Оборотень, по крови которого уже весело бежал начисто стирающий волю и разум наркотик, блаженно улыбнулся.
   - Ты ведь проводишь нас? - Генрих приблизил лицо вплотную к небритой щеке волка. - Не так ли?
   Оборотень кивнул, попытался сказать что-то утвердительное, получилось у него что-то совершенно непонятное, какое-то "ы-ы-ы", а на губах запузырилась слюна. Был он совсем молодым и неопытным, на взгляд Генриха, обращенный не более года назад, и потому инъекция сразу же подчинила его.
   Генрих торжествующе улыбнулся. Но в тот же миг, все, что было вокруг него - и стенки фургона, и плоские мониторы, и Стражей, и пленника, и землю под колесами автобуса, сотряс мощный удар. Приглушенный гул прокатился по ушам, стих.
   Землетрясение?! В Москве? Взрыв?!
   Машинально ухватившись за край узкого столика, Генрих сохранил равновесие, и теперь таращился на мониторы совершенно ошалелым взглядом. Электроника дала сбой - на экранах подрагивали неровные линии помех.
   - Что происходит? - вампир рывком сдвинул дверцу фургона, выскочил под дождь.
   Все тот же дождь, все те же рекламные щиты, торговые палатки и машины, движущиеся по трассе, пара прохожих - далеко. Салон "Евросеть" призывно мигает огнями...
   Генрих крутанулся вокруг своей оси. Вход в метро - горящая красным огнем буква М. Помигала, помигала. И погасла.
   - Свяжитесь с Бальзаком! - крикнул вампир, щурясь от дождевых капель, снова привычно хватаясь за рукоятку пистолета в кармане плаща.
   Несколько секунд ожидания и крик из-за сдвинутой двери фургона:
   - Нет связи!
   Генрих сплюнул и побежал ко входу в метро.
   Добежал до прозрачных дверей метро. Замер, глядя сквозь них.
   Бабка-контролерша в синем жакете бежала ему навстречу, тараща безумные глаза. Генрих не сразу понял, что в вестибюле, и дальше, над уходящим вниз эскалатором, нет никакого света. Сплошная темнота.
   Контролерша тяжело надавила на дверь внушительных размеров грудью, пронеслась мимо, топая башмаками и бормоча "господи-господи-господи".
   Генрих с пистолетом в руке побежал к турникетам, перемахнул через них, притормозил у остановившегося эскалатора.
   Даже отсюда можно было увидеть, что произошло там, внизу. Сквозь мрак, вампирским зрением - мелкие ошметки, бетонная крошка и брызги долетели до основания эскалатора. Бежать по нему вниз было бессмысленно. Живых там, внизу, уже не найти.
   Двери за спиной Генриха хлопнули, громыхнули турникеты. Подбежали двое вампиров - один в промокшей куртке, со спутанными волосами и сжатой в пальцах бутылкой пива, загримированный под алкаша, второй в длинной клеенчатой накидке, с нелепым рекламным щитом, болтающимся на шее.
   Генрих переглянулся с ними, неверным движением провел по зализанным назад светлым волосам.
   - Что это? - спросил первый вампир, изображавший "человека-бутерброда", пялясь вниз горящими красными глазами.
   - Судя, - Генрих кашлянул, не сразу совладал с голосом. - Судя по всему... Не бомба. И не... не миниатюрный ядерный заряд, другое. Кто-то, - он сглотнул. - Кто-то использовал "Паучье око"...
   Второй вампир, глядя вниз, выпустил из дрогнувших пальцев пивную бутылку. Она упала на пол вестибюля, покатилась, нестерпимо громыхая в мертвенной тишине.
   Генрих помотал головой, рывком бросился к выходу:
   - Быстро за мной!
   Наверху уже суетились опера Канцелярии. Их иномарки перегородили асфальт.
   Гот и Марлон в окружении свиты ворвались через прозрачные двери, держа наготове стволы.
   - На улицу! - крикнул на бегу Генрих. - Гот, подходы к станции перекрыть! Свяжитесь с Посвященными.
   - Чего случилось то?! - недоуменно похлопал ресницами Гот.
   - У нас большие неприятности, - Генрих похлопал его по плечу и приложил к уху мобильник. - Ставка? Дежурный - красный уровень! Что?! Я кто? Архонт Внутренней Стражи! Нет, руководитель операции не может говорить! Не задавай идиотских вопросов! Как можно скорее высылайте в район метро "Бибирево" усиленные группы. Возможны осложнения. Продолжать широкий мониторинг района - перехватывать все, что может представлять интерес.
   Генрих щелкнул несколькими клавишами подряд, переглянулся с недоумевающими Марлоном и Готом, которые переминались с ноги на ногу на ступенях под медленно утихающим дождем.
   - Они погибли. - Генрих мотнул головой в сторону входа к метро. - Здесь рядом логово, нельзя терять не секунды. Сразу накрыть! Иначе все зря, - он пробежался по клавишам узкими пальцами, снова приложил трубку к уху. - Мой патриарх, простите что беспокою вас, но ситуация не может обойтись без вашего вмешательства! Мы... Мы потеряли Бальзака и Таю...
  
   ***
  
   Сколько себя помню - всякий раз, когда у меня дурное настроение, или я впадаю в глубокую задумчивость, или просто-напросто все идет наперекосяк, я всегда сажусь за стол, или кладу на колено, подложив что-нибудь твердое, листок бумаги. Беру ручку, перо или даже огрызок карандаша. И начинаю рисовать. Может, из меня мог получиться неплохой художник, не знаю. Терпения, наверное, не хватило бы.
   С детства хотелось приключений, хотелось каких-то чудесных неизведанных миров. Не нарисованных на листке бумаги огрызком карандаша, а настоящих - чтобы можно было дышать их странным пряным воздухом, касаться руками причудливых каких-нибудь растений, похожих на материализовавшиеся виньетки из древних книг, следить взглядом за обитателями этих миров - живыми, из плоти и крови.
   В общем-то, мне повезло. Все это я получил почти - страшно представить! - сотню лет назад, благодаря своему любимому дядюшке. Получил на свою несчастную голову сполна.
   Теперь, склонившись над столиком, царапая пером по бумаге и сжимая в бледных губах незажженную сигарету, я просто пытался расслабиться.
   Какой-то птице-василиск, чей силуэт был обозначен несколькими тонкими линиями, выглядывал из-за неровного древесного ствола. Перед ним сидел, беспечно наигрывая на свирели и надувая заросшие курчавой бородой щеки, козлоногий пан. Не знаю, почему из моего подсознания выплыл именно этот сюжет. Доктору Фрейду наверное бы понравилось.
   - Может психоаналитика найти? - задумчиво сказал я вслух.
   Алик чуть не подавился коньяком. Он сидел в кресле у стены, в белой рубашке с закатанными рукавами, с развязанным галстуком и в ремнях кобуры, деликатно молчал, чтобы не мешать мне думать.
   Но тут он не выдержал:
   - Мой патриарх, что с вами? - сказал он с неподдельным удивлением в голосе.
   - Да так, - я неопределенно пожал плечами, разглядывая свой рисунок. - Подумалось...
   - Простите, что осмеливаюсь советовать вам, - сказал Алик после небольшой паузы. - Но может быть, вам стоит немного отдохнуть? Клан держится на вас, но притом он отнимает все ваши силы...
   Я кивнул, откладывая "паркер", устало потягиваясь, заложил руки за голову.
   На столе ожил мобильник. Завибрировал, мерцая цветным экранчиком.
   Определитель сообщил, что звонит Генрих. Я оживился. Неужели обнаружили что-нибудь? Бальзак звонил мне четверть часа назад, говорил что у "Бибирево" все тихо и наблюдение продолжается.
   - Слушаю!
   Голос у Генриха был нехороший. Не вопросительный, не растерянный, не торжествующий, что еще могло быть понятно, а какой-то сдавленный, сдержанно-мужественный. Мне это очень не понравилось.
   - Мой патриарх, простите что беспокою вас, но ситуация не может обойтись без вашего вмешательства! Мы... Мы потеряли Бальзака и Таю...
   - Что?!
   - Мы вышли на волков. Произошла стычка. Бальзак преследовал одного из них. Тот кинулся в метро, все шло согласно плану, внизу были стражи... Но потом... На первый взгляд, он использовал "Паучье око".
   - Как же так? Камикадзе? - растерянно выдал я, тщетно пытаясь уцепиться за услышанное. - Но зачем?!
   Алик оторвал взгляд от гравюры на стене, встретился со мной взглядами. Посмотрел на часы, тенью скользнул к столу.
   - Скорее всего... Может, это была случайность. Сейчас мы пытаемся по горячим следам установить местонахождение логова и накрыть их.
   - Выезжаю! - я отключил телефон, вскочил с кресла, замер, глядя в окно, мотнув головой, пробормотал: - Все, это война! Алик, собираемся и едем в "Бибирево". Очень, очень быстро...
  
   ***
  
   Генрих и Гот бежали впереди, с пистолетами в руках, и первыми ошалело замерли, глядя на стены, пробитые пулями, на лестничную площадку, заваленную телами и забрызганную кровью, на развороченную дверь в квартиру, возле которой с самым отстраненным видом курили бледные молодчики в черном, с автоматами на плечах.
   В воздухе чувствовался явственный, неохотно рассеивающийся запах "Хмельной сирени".
   Из квартиры выглянул еще один вампир. На лице у него был респиратор.
   - Вы ребята, чьи? - спросил Гот, приподнимая черные брови.
   - Мои, малыш, мои, - раздалось сверху.
   По ступеням спускалась облаченная в длиннополый кожаный плащ Танаис в обтягивающем черном костюме с воротником под горло, слегка растрепанными темными волосами, едва доходящими до плеч.
   - Опоздали, мальчики. Веселье уже закончилось.
   - Как? То есть, откуда вы узнали, Высшая? - недоуменно спросил Генрих.
   - По своим каналам. - пояснила Танаис с улыбкой. - Ваш патриарх выдал мне карт-бланш. Немного развлеклась, заодно обнаружила логово волчков. Независимое расследование. И по совместительству игры в зондеркоманду. А вы, как я погляжу, тоже время не теряли.
   - Мы установили наблюдение у метро. Несколько минут назад там произошла стычка с оборотнями. Был задействован артефакт колоссальной силы. Мы потеряли нескольких наших, не считая разнесенной в крошево станции.
   - Неплохо. - Танаис сверкнула клыками, облокотилась на перила, глядя на вампиров сверху вниз.
   - Погибли Бальзак и Тая. - мрачно продолжил Генрих.
   - Жаль. - в голосе Танаис жалости не чувствовалось совершенно. - А у меня сюрприз для патриарха. Там внизу, во дворе, сейчас валяется известный предводитель зверушек по кличке Радуга. Впрочем, допросить его Серж вряд ли сможет... Кстати, те, кого мы здесь накрыли, лишь малая часть мятежников. Остальные уже успели смыться.
   - Куда? - оттопырил челюсть Гот.
   Танаис хохотнула.
   - Займитесь логовом. Надо замести следы, забрать трофеи и тела, пока всем этим не заинтересовались люди.
   Словно в ответ на ее слова распахнулась одна из дверей на площадке.
   Из нее настороженно выглянул голый по пояс мужик в растянутых трениках и с каким-то железным штырем наперевес.
   Танаис вытянула в его сторону руку, сделала какое-то труднозапоминаемое движение пальцами. На миг на кончиках ее длинных ногтей сверкнули цветные искры, сорвались с них, растаяли в воздухе.
   Мужик икнул, задом втянулся в квартиру, и захлопнул дверь.
   - Я отправила за теми, кто ушел, одну девчушку из своих, она их не упустит. Докладывает о передвижениях каждые десять минут. Сейчас ты, - Высшая вампирша ткнула пальцем в Марлона. - Остаешься здесь с десятком своих работничков, хорошенько здесь приберешься. А ты, Гот, и ты, Генрих, пойдете со мной по следу. Патриарха уже известили?
   Генрих кивнул.
   - Умнички! - Танаис прищурила шальные темные глаза. - Все, в путь!
   Вампирша уверенно направилась вниз, сопровождаемая своими головорезами.
   Опера Гота уважительно расступились. Глава Тайной канцелярии похлопал ресницами, неопределенно крякнул и последовал за Танаис, на ходу пряча пистолет в кобуру под мышкой.
  
   ***
  
   Патриарший лимузин, сопровождаемый двумя джипами, несся к Москве с такой скоростью, что даже я начал с опаской коситься на спидометр.
   Алик, изгнавший моего водителя на заднее сиденье, сам сел за руль, и теперь с совершенно спокойным лицом легонько покручивал руль, абсолютно уверенный и дьявольски точный в каждом движении.
   Цербер, цветом лица сровнявшийся с вампирами, и Ворон, молодой Тореадор, стриженый под ежик и с тонкими чертами лица, притихли на заднем сиденье, вжавшись в кресла.
   Генрих координировал направление кортежа по громкой связи. У "Бибирево", судя по всему, творилось что-то невообразимое.
   Станцию разнесло в крошку - сейчас она была оцеплена прибывшим из Ставки подкреплением, и с минуты на минуту следовало ждать гостей из УВК и муниципальных структур.
   Логово накрыли вовсе не мои стражи и не "тушканы", а неведомо откуда возникшая Танаис со своим летучим отрядом охотников за приведениями.
   Вампиры носились по району. Из сбивчивых докладов Гота, и не совсем внятных, но сохраняющих определенную четкость выкладок Генриха, я понял, что кому-то из Танаисовых гусар удалось сесть на хвост части оборотней, успевших уйти, прежде чем их логово было обнаружено.
   В данный момент оборотни тремя разрозненными группами приближались к Ботаническому саду, куда уже стягивались оперативники Канцелярии и вооруженные до зубов Стражи.
  
   Когда мой кортеж затормозил возле ограды парка, возле нее уже суетились черные силуэты. Проблесковые маячки бросали синие блики на тротуар. Сосредоточенные парни в кожаном обмундировании разбирали автоматы.
   Ботанический сад был погружен во мрак. Шелестели деревья, мокрые листья с тихим шорохом слетали с ветвей, устилая землю ковром.
   Тучи уходили. В их разрывах пристальным белым оком проглянула полная луна.
   Я смотрел на нее, как завороженный, не обращая внимания на звучащие совсем рядом отрывистые крики команд, вой сирен и заливающийся лай овчарок, натасканных на звериный след.
   Я смотрел на луну. А может быть, луна смотрела нм меня...
   Где-то в глубине парка, в шелестящей черноте, раздался долгий волчий вой. И в нем не было тоски и печали.
   В нем было торжество хищника, вышедшего на тропу войны.
   Началось.
   - Растянулись цепью! - скомандовал Генрих. - Оружие держать наготове - бить на поражение!
   Я посмотрел на него.
   Луна отражалась в его глазах. Они горели бешеным зеленым огнем. Я очень давно не видел его таким, и ужаснулся произошедшей с ним перемене. Предвкушение крови делает нас всех безумными. Мы прокляты.
   - Кольцо вокруг парка замкнуто, мой патриарх. - доложил Генрих, скаля клыки. И развернувшись, прокричал. - Вперед, пошли! Быть настороже... Алесс андер лихт! Форвертс!
   Он вдруг зашелся странным смехом. От этого собачьего лая, от шороха высоких ботинок Стражей по ковру из палой листвы, лязга автоматных затворов что-то пробудилось в нем, давно забытое, но желанное, ждавшее своего часа, чтобы вырваться наружу вместе с безумным огнем в глазах и тяжелым пульсом жажды, ударившим в виски.
   Овчарки сорвались вперед, визгливо лая, чуя недалекий звериный дух.
   Стражи побежали за ними широкой цепью, целясь в ночь из короткоствольных автоматов.
  
   ***
  
   Теург стоял посреди широкой поляны, молитвенно вскинув руки к показавшейся из-за туч луне. Желтые волчьи глаза пожирали ее с восторгом и дикой яростью.
   Он протяжно завыл и его волки, рассеявшиеся по всему лесу, отвечали ему.
   Взмахнув руками, он обернулся вокруг себя, завертелся волчком и вдруг приник к усыпанной палой листвой земле, выгибаясь страстной дугой и сдавленно хрипя.
   Сорванная с изменяющегося тела серая шинель полетела в грязь.
   Гибкий зверь, заросший белой, отразившей лунный свет, шерстью, отдаленно похожий на полярного волка, вздернул вытянутую морду к луне, снова завыл. На этот раз дольше прежнего, с нарастающим торжеством.
   Вспорол мокрую землю саблями когтей, поднялся на задние лапы, жадно втягивая ноздрями пряный ночной воздух.
   А затем стремительным белесым призраком понесся между черных древесных стволов.
   Вперед, к выходу из парка, откуда доносился собачий лай, отрывистые крики и резкие хлопки одиночных выстрелов.
   Ветер холодил хищно оскаленную пасть, Луна будоражила кровь, пьянила...
   Между древесных стволов по обеим сторонам от теурга бежали его волки, его Серебряные Клыки.
   Они не смогли уйти незамеченными - разбившись на три группы, назначив местом встречи Ботанический сад, придя на место сбора, обнаружили, что их уже окружают. Собираются затравить овчарками, загнать и расстрелять в упор.
   У них теперь был только один шанс - идти на прорыв - нагло, со смертельным риском, ва-банк.
   Они были совсем близко.
   Там впереди, уже горели во тьме бешеным огнем глаза собак, горели еще более безумным огнем глаза вампиров-охотников, мелькали отражающие лунный свет кожаные одеяния.
   Теург совершил долгий прыжок, врезался лапами в мягкую гниль опавших листьев. Зажмурил глаза, жадно впитал шальные цветные искры, вспыхнувшие в черноте.
   И скользнул в Паутину...
   Она мгновенно оплела его своими нитями, призывно зашелестела, странным, многоголосым гулом на периферии слуха. Будто бы шорохом от тысяч и тысяч невесомых крыл, шелестом тысяч извивающихся змеиных тел...
   Он притянул к себе роящиеся яркие точки, пропуская их сквозь себя, выскользнул из Паутины - обратно во влажную темень парка, навстречу выстрелам, лаю собак и крикам...
   И ударил.
   Яркие вспышки света, направленные пучки белых молний, вырвавшись из ниоткуда, серией ударили по наступающей цепи вампиров. Полыхнули, вспучили землю, охватили белым фальшивым огнем деревья, тянущие к луне уродливые черные ветви-руки...
   Все озарил этот невозможно яркий белый свет, в мгновение ока испепелил подсыпающих к Теургу охотников, спалил кожаные комбинезоны, раскалил добела автоматы.
   Теург торжествующе взвыл и прыжками понесся вперед, сквозь прореху в строю вампиров, к виднеющейся впереди ограде. Несколько волков кинулись следом, с ревом преодолели препятствие и понеслись, царапая когтями асфальт, перескакивая через припаркованные у ограды черные иномарки и замерших с открытыми клыкастыми ртами вампиров.
   Они миновали площадь, перемахнули через ограду рынка, побежали вдоль закрытых ларьков.
  
   - Прорвались! - выдохнул Ян, когда наконец их безумная гонка прекратилась. - Ушли...
   Они прорвались. Потные, измочаленные, едва живые.
   Алесь смог только кивнуть. Он стоял, опершись голой спиной на контейнер для мусора, и тщетно пытался перевести дух.
   Они оказались в какой-то глухой подворотне, рядом были мусорные баки, из которых нестерпимо несло, но это было уже неважно, потому что они смогли уйти. Они совершили невозможное.
   Их осталось трое. Теург и двое лучших его волков.
   - Да! - Теург посмотрел на Яна тусклыми бесцветными глазами, смахнул со лба мокрую русую прядь.
   На миг мелькнуло перед его глазами видение в вихрях цветных искр. Загадочная полутьма их, Катакомб, оттуда, из прошлой жизни. Ельник, чащоба, резные идолы и костер. Ее шепот. На прощание...
   - Прорвались. - кивнул Теург. - Конечно. Она же ждет меня...
   Он улыбнулся и блаженно закрыл глаза.
   Ян и Алесь переглянулись. Алесь сокрушенно покачал головой.
  
   Лирическое отступление 2. Волк.
  
   Он был волком. Она была человеком.
   Лес видел это, и потому неодобрительно шептал листвой, глядя на два обнаженных тела, растянувшихся в траве.
   Солнечный луч прорвался сквозь прореху в листве, попал Дани в глаз. Он зажмурился, на ощупь потянулся к девушке, уткнулся носом в мягкие волосы. Тихонько зарычал, морща нос и втягивая ноздрями пряный ее аромат, смешанный с запахами травы, сосновой смолы и цветочной пыльцы.
   - Прекрати, щекотно. - фыркнула Златка.
   Он перевернулся на бок, обнял ее, прижал к себе, ощущая тепло юного хрупкого девичьего тела, разогретого солнцем.
   Златка выскользнула из объятий, потянулась к лежащей в траве одежде, вытащила женские часики на узеньком ремешке.
   - Мне пора. - она нагнулась над Дани, потерлась носом о его щеку. - Ну не ворчи, волк... Мне правда надо идти.
   Дани состроил страдающую гримасу, смахнул со лба русую прядь.
   - Точно?
   - Точно.
   В высокой траве трещали кузнечики, бурьян колыхался на легком ветерке. Где-то вдали гулко простучал колесами грузовой состав.
   - Ну, может еще разок? - хитро улыбнулся он.
   - Дани, как не стыдно! - девушка сделала большие глаза, и преувеличенно сурово нахмурила тонкие брови. - Я опоздаю!
   Она совсем недавно окончила десятый класс, теперь поступала. Как раз сегодня было у нее какое-то собеседование, из тех, что никак нельзя пропустить. Дани тяжело вздохнул, откинулся на траву, закатив глаза.
   - Волк? - она быстро натянула джинсы, уже застегивала рубашку. - Волк, ты живой?
   - Все, меня нет. - он приоткрыл один глаз и снова его зажмурил. - Я не выдержал расставания и умер.
   - Дурак какой! - Златка застегнула верхнюю пуговицу, протянула руку и потрепала его по длинным волосам.
   Она была самым лучшим, что случалось в его долгой, очень долгой по человеческим меркам жизни. Жизни волка-одиночки, затем вожака стаи, затем - Теурга Серебряных клыков. Прежде он считал самым дорогим свободу. Теперь знал - она для него дороже свободы. Дороже жизни.
   - Сегодня, как всегда? На том же месте? - улыбнулась девушка, нежно вороша волосы Дани. - Ну, все, побежала! - прощаясь, она коснулась мягкими губами его лба.
   Вскочила и побежала через опушку к тропинке.
   Он не стал смотреть ей вслед - это было слишком мучительно.
   Повалялся еще в траве, закурил, потом неторопливо оделся.
   Побрел в противоположном направлении, к лесу, к поляне в чаще, где стояли резные идолы, вокруг которых они встречались поздними вечерами, жгли костры и любовались звездами. А потом до рассвета носились по лесу молодыми волками, хищниками, хозяевами леса.
   Он шел и думал о Златке.
  
   Через два дня, поздним вечером, на пустыре возле железнодорожных путей, ее убили два заезжих вампира-гастролера.
   Никаких следов они не оставили. Только бессильно раскинувшая руки избитая девушка в изорванном сарафане, лежащая в зарослях пожухлого борщевика, скончавшаяся от потери крови, прежде чем ее обнаружил путевой обходчик.
  
   Глава 6. Человек.
  
   Дмитрий Криспинский принадлежал к той категории сотрудников Управления, которых именовали "идейными". Начинал он свою карьеру в спецслужбе компьютерщиком, рядовым системным администратором. Привлекали его не карьера и не власть, которую давала красная корочка. Даже не то, что так волновало всех молодых сотрудников - связь их новой работы с паранормальным, со скрытым от людских глаз миром, романтика близости страшных сверхъестественных сил, о которых только в книжках фантастических и можно прочитать.
   Цель его была совершенно другая. Ему хотелось быть полезным. Когда он, прослужив года три, пройдя массу проверок и скрытых тестов, узнал наконец, в чем заключается истинное назначение Управления - не просто контроль и выявление разнообразных труднообъяснимых с научной точки зрения феноменов, а самая настоящая борьба, ежедневная невидимая война... За людей, против Нелюди.
   Когда он узнал все это, то немедленно подал рапорт в отдел полковника Котова. Котов, мрачный и жесткий мужик, хорошенько присмотрелся к новичку, отправил на пару заданий, хотел обкатать. Криспинский справился. Он стал оперативником.
   Сомнений в правильности выбранного пути у него почти не возникало, не любил он интеллигентские самокопания. Предпочитал действовать.
   Однако теперь, сидя в машине с заглушенными двигателем, припаркованной на въезде в поселок "Сосенки", пялясь сквозь заливаемое дождем стекло на высокий забор и силуэты помпезных особняков за ним, он начинал сомневаться.
   Надо было срочно занять себя чем-нибудь, дабы сомнения рассеялись.
   Криспинский включил радио. На "Твоем" хрипло пел под гитарные переборы Шевчук.
   Оперативник потер щеку, задумчиво повертел в пальцах пачку сигарет. Закурил.
   В тот самый момент, когда огонек зажигалки осветил полутьму салона, ворота распахнулись, и в нитях дождя его машину миновала направляющаяся в сторону города красная "Ауди".
   Профессионально-цепким взглядом Криспинский даже заметил силуэт сидящей в ней темноволосой девушки. Заодно, прищурившись, разглядел номер.
   Постучал пальцем по передатчику, закрепленному под манжетом:
   - Я Паладин! Вызываю Центр. - спокойно сообщил. - Территорию покинула красная "Ауди". Проверьте номер...
   Он продиктовал номер.
   В динамике, клипсой закрепленном на ухе, зашуршало, потом лишенный эмоций голос сообщил:
   - Паладин, я Центр. Следуйте за машиной. Как поняли?
   Криспинский нахмурился.
   - Вас понял.
   Он включил зажигание и положил ладони на руль.
   - Какого черта она им понадобилась? - пробормотал он, разворачивая "волгу" и газуя с места.
   "Волга", несмотря на потрепанный вид, начинкой не уступала хваленым иномаркам.
   Криспинский без труда догнал "Ауди", шел за ней, держась в отдалении, но из поля зрения не выпуская.
   Неужто любовницу вампира мне теперь пасти? - риторически спросил он у невидимого и недоступного сейчас "дикого полковника".
   За кого они меня принимают? Может мне еще подсвечники ему держать?
   А ведь будешь, одернул он сам себя. Надо будет, и это сделаешь. Такая работа.
   Неизвестная Криспинскому девица водила лихо. Светофоры старалась проскакивать, в повороты вписывалась с риском. По стилю вождения он догадался, что она таким образом снимает стресс.
   Он усмехнулся. Ребята, дежурившие на "наружке" до него, рассказывали, что объект наблюдения, Высший вампир Серж, тоже не прочь по ночам погонять. Правда, тачка у него еще круче. Охрана на джипе еле поспевала за любимым патриархом.
   Наконец, после получасовой гонки по МКАДу, а затем по московским улочкам, "ауди" затормозила у "Гавани". Этот тихий ресторанчик Криспинскому был знаком. Пару раз он назначался местом тайных встреч. Совпадение несколько настораживало. Впрочем, Криспинский давно не верил в совпадения.
   Девушка вышла из машины, хлопнув дверью.
   Одета она была в вечернее платье.
   Поднялась по ступенькам, миновала швейцара, скрылась внутри.
   Криспинский просидел в машине минут десять, включил радио, потом выключил. Выкурил сигарету. Не помогло. Он почувствовал - надо войти.
   Поправив галстук, подхватил зонтик и выйдя из машины, направился к входу в ресторан.
   Внутри было уютно, тихо. Приглушенный мягкий свет, свечи, искусственный фонтанчик, икебаны, цветы.
   Девушка сидела в дальнем углу, у окна, выходящего на Тверскую, смотрела, как стекают дождевые капли по стеклу.
   Криспинский подошел к стойке, потом развернулся, посмотрел на девушку.
   Не отрывая взгляда, сел на высокий крутящийся стул, помял в пальцах сигарету. Девушка смотрела окно, тоже курила - тонкую дамскую сигаретку, пила мартини.
   Криспинский, продолжая смотреть на нее, заказал водки. Выпил, не закусывая, расплатился.
   Миновав зал, скрылся в мужском туалете. Зайдя в кабинку, он вытащил из пиджака провод с наушником, вставил его в ухо.
   - Какой же ты дурак! - сказал он, обращаясь непонятно к кому. В туалете кроме него никого не было.
   Поднес микрофон к губам.
   - Центр, я Паладин! Я потерял объект. Как поняли?
   - Паладин... Как потеряли? Повторите!
   - Я Паладин. Я потерял визуальный контакт с объектом.
   - Вас поняли! Возвращайтесь на территорию. - зашипело. - Дим, начальство тебя по головке не погладит.
   - Знаю. Конец связи.
   Криспинский закатил глаза, прислонив затылок к двери кабинки. Несколько раз вдохнул-выдохнул.
   Потом спрятал провод, одернул пиджак, и автоматически поправив галстук, пошел к выходу из туалета.
   Выйдя, он отыскал глазами девушку у окна. И уверенным шагом направился к ней.
  
   ***
  
   Удивительно, как ужасно может закончиться ночь, которая начиналась столь хорошо и спокойно.
   Чувствовал я себя совершенно уничтоженным. Не физически, а скорее морально.
   Уже светало. Операция закончилась. Операция провалилась...
   Мы положили почти всю стаю. Я видел это своими глазами, шел вместе с цепью охотников, страхуя их. С одной стороны мы с Генрихом, с другой Танаис с Готом... Мы взяли их в кольцо и уничтожили. Но главарь ушел. Вожак стаи, Высший оборотень, который уложил троих стражей сокрушительным ударом вытянутой из Паутины энергии. Ему удалось уйти.
   Надо было что-то делать. И я даже догадывался что именно.
   Напиться вдрызг - это было мы теперь отличным решением. Лишь бы не думать. Не думать о глобальном заговоре с целью мирового господства, жертвой которого стал, не думать о банде мятежников, угрожающей стереть в пыль полМосквы, об убитых оборотнем-камикадзе Тае и Бальзаке. Просто напиться вдрызг. Это можно было сделать в особняке, в компании моих верных рыцарей. Можно было попытаться найти Тибета. Можно было поехать в "Кафедру", в которой никто еще наверняка не знает о случившемся, и все до сих пор самозабвенно веселятся. Но мне хотелось другого.
   Я наорал на охрану, которая снова попыталась увязаться за мной, отобрал у кого-то из стражей подержанную "тойоту", на время, разумеется. Тщательно оторвавшись от хвоста в лице моей свиты, повиляв по центру, набрал номер Колючки.
   Надо сказать, что когда Яна попрекала меня "выводком личных фрейлин", она была несколько далека от истины. Особ, подошедших бы под эту категорию, было всего лишь трое. Далека от истины она была и говоря о том, что они якобы "пускают слюни", думая обо мне. За всех троих не поручусь, но в случае с Колючкой точно. Она возможности погулять на стороне не упускала никогда.
   Вообще, я никогда не был каким-нибудь жгучим разбивателем сердец. Дело было в том, что общаясь с человеческими девушками, доходя до определенной, неизбежной в отношениях грани, всегда есть соблазн, отдавшись захватывающим ощущениям, потерять контроль и на пике вцепиться в нежную шею любовницы. А такого я себе позволить не мог. Что касается представительниц прекрасной половины Нелюди - вампирш, ворожей, черных колдуний - то в основном они обладали таким скверным характером, что общение с ними было слишком изнурительно, для нервной системы.
   - Вспомнил, наконец? - вместо приветствия осведомилась Колючка заспанным голосом. - Что, Сержик? Соскучился?
   - Не спишь? - я вывернул руль, сворачивая в переулок. - Вот и отлично. Я подъезжаю к твоему дому.
   - И?
   - Одевайся, мы едем в ресторан.
   С минуту Колючка молчала, шелестя и шурша чем-то мне невидимым.
   - Поднимайся. - сказала она, зевнув. - Мне еще нужно одеться.
   - Побыстрее... Начинай прямо сейчас!
   Телефон Ворожея Лесного клана, которую я ласково называл Колючкой, нагло отключила.
   Я неопределенно хмыкнул, тормозя возле ее подъезда.
   Поднимаясь наверх в лифте, я старался ни о чем не думать.
   Колючка встретила меня на пороге в откровенном халатике. Выкрашенные в вишневый цвет волосы растрепаны, янтарные глаза прищурены, пунцовые губки капризно надуты.
   - Заходи! Ты плохо выглядишь, патриарх. - буркнула она, отворачиваясь и шлепая босыми пятками по паркету. - Где бар, надеюсь, помнишь?
   - Зайка, ты читаешь мои мысли. - мрачно бросил я, не разуваясь проходя в гостиную.
   Вытащил из бара бутылку "Ред лейбл", налил на три пальца. И немедленно выпил.
   - Что у тебя случилось? - спросила Колючка, выходя из спальни с двумя платьями. Одно ярко-красное, второе серебристое, мерцающее крошечными искорками.
   Остановилась посреди гостиной, бесстыдно скинула халатик на ковер, повертелась перед зеркалом так и эдак, прикладывая платья поочередно к высокой груди.
   Я сглотнул.
   Отсалютовал ей стаканом и выпил еще.
   Колючка повертелась еще немного, остановила свой выбор на серебристом платьице, повернулась ко мне, подперев бока, вопросительно посмотрела.
   Я обреченно махнул рукой, и залпом допил стакан.
  
   - Куда мы едем? - елейным голосом спросила Колючка уже в машине, пока я выруливал на улицу. - И вообще, что с тобой сегодня?
   - У меня была трудная ночь. - объяснил я. - А куда мы едем, я уже сказал - в ресторан.
   - В какой? - глупо улыбнулась Колючка.
   Я надавил на газ.
   Вообще то, я пока не знал точно, в какой ресторан можно направиться сейчас, когда уже светает, и вот-вот должно открыться метро. При мысли о метро я мгновенно вспомнил оцепленное Стражами "Бибирево" и напряженно сцепил зубы.
   - Какой-то ты мрачный сегодня. - наблюдательно отметила Колючка. - Бука!
   - Колючка? - спросил я, поглядывая на пролетающие мимо витрины. - Заткнись, пожалуйста, хорошо?
   - Окей. - без тени обиды ответила Колючка.
   Раскрыв зеркальце, она принялась накручивать и без того чернющие и длиннющие ресницы крошечной щеточкой.
   Наконец, мне пришла здравая мысль. Ехать надо было в "Гавань", непременно туда. Во-первых, работает до последнего посетителя, возможно еще открыт, во-вторых, его владелец должен мне много денег, поэтому даже если ресторанчик закрыт - ничего, как миленький вскочит с постельки, приедет и лично обслужит.
   - Значит, в "Гавань"! - кивнул я головой своему отражению в зеркале заднего вида.
   Колючка скептически ухмыльнулась, не отрывая взора от своей пудреницы.
  
   Я не ошибся в расчетах - ресторанчик действительно еще работал. В этот предрассветный час, когда мокрые после дождя широкие московские улицы еще не превратились в сплошную пробку, пестроцветье реклам и бесконечный поток пешеходов. Было тихо, город только просыпался, только готовился к очередному дню, к новому витку лихорадочной и бессмысленной суеты людского муравейника.
   Мы вошли в ресторанчик, минуя спящего у гардеробной стойки швейцара. Будить его и разносить в пух и перья по своему обычаю я не стал.
   Сразу прошел внутрь, к бару, у которого сонный парень в белой рубашке цедил коктейльчик собственного приготовления.
   Заказав виски, я окинул взглядом погруженный в полутьму зал. Хотелось посмотреть, из-за кого "Гавань" до сих пор была открыта.
   В дальнем конце, у окна, при свечах сидела парочка.
   Колючка спросила у меня что-то капризным голосом, но я поднял руку, прерывая ее на полуслове.
   Я смотрел на пару у окна и не верил своим глазам.
   Блондин, в костюме и при галстуке, говорил что-то очень тихо, не отрываясь, смотрел на свою спутницу, одной рукой слегка покручивая набитую окуркам пепельницу. Темноволосая девушка напротив него, в открытом вечернем платье, затягивалась тонкой сигаретой, изредка кивая.
   - Нормально, - пробормотал я. - Ничего себе.
   - Сержик?
   - Колючка, пошли-ка, сядем за столик.
   На ходу отпив из низкого стакана, я проследовал к одному из столиков возле стойки.
   Официант, вынырнув из темноты чертиком из табакерки, тут же зажег свечи, вручил Колючке меню, сунулся было ко мне, но я его отослал жестом, продолжая пялиться на парня с девушкой у окна.
   - Ну, чего ты там высматриваешь? - Колючка проследила мой взгляд и обернулась. - Ой!
   - Тихо. - сказал я. - Тихо.
   - Ой, Серж...
   Меня они не замечали. Ни Криспинский, ни Яна. Они были так поглощены своим тихим разговором, что, казалось, не видят ничего вокруг.
   Криспинский отпил из бокала, что-то сказал, улыбнулся. Яна негромко засмеялась. Он мельком скосил глаза, по старой оперовской привычке.
   И заметил меня.
   Виду он не подал.
   Я едва заметно кивнул ему.
   Колючка притихла, будто бы уткнувшись взглядом в меню. На самом деле следила за мной. Я почувствовал, что она занервничала.
   - Спокойно! - прошептал я. - Сейчас...
   Яна что-то говорила, не замечая меня. Криспинский положил широкую ладонь на ее руку, перегнулся через стол, что-то сказал с полуулыбкой.
   Она кивнула. Он встал и пошел к барной стойке.
   Яна смотрела в окно - снова заморосил дождик.
   - Посиди пока тут. - одним глотком допив содержимое стакана, бросил я Колючке, вставая из-за стола.
   К стойке мы подошли одновременно. Не глядя, Криспинский сказал мне вполголоса, улыбнувшись официанту и ткнув пальцем в одну из бутылок, стоящих на полке:
   - Не здесь, выйдем.
   Я кивнул, тоже не глядя на него.
   Подмигнул официанту, поставил перед ним пустой стакан:
   - Еще! Я пока схожу воздухом подышу.
   Официант кивнул, ничего не сказал, поглядев на двух парней в костюмах, не глядя друг на друга удаляющихся к выходу с такими лицами, с какими, наверное, выходили на арену римские гладиаторы. Что тут скажешь? Москва...
   По пути к выходу, я зажмурил глаза, впустил в себя несколько ярких мерцающих точек и сделал экономичный пасс рукой в сторону спящего швейцара. Он уронил голову на локти и захрапел.
   Окей, подумал я, так и знал, что эта ночь будет до конца чертовски хреновой, и пусть ничто уже не улучшит моего настроения, но на этом недоделанном дон-жуане я сейчас точно отведу душу.
   Ну ладно, подумал Криспинский, идущий чуть позади меня, от этого чертового мертвяка мне, похоже, никак не отделаться. Но сейчас я его точно убью.
   Я мрачно поглядел на опера, открывая дверь. Он тут же закрыл свое сознание от проникновения. Надо же, "дикий полковник" обучил своего адъютанта приемчикам Скользящих.
   Я вышел под дождь, спрятал руки в карманы брюк, спустился по ступенькам. Прислонившись плечом к стене, выжидающе поглядел на Криспинского.
   - Ну? Что скажешь?
   Криспинский поглядел в моросящее небо, сплюнул на тротуар. Глядя мне в глаза, сказал:
   - Ты прекрасно знаешь, что я о тебе думаю. Я с большим удовольствием прикончу тебя прямо здесь, вампир! Но все же, мне кажется ты все неправильно понял.
   Он привалился к стене напротив меня, скрестив руки, и со скучающим видом разглядывал мой галстук.
   Дождь усилился.
   - Это тебе полковник приказал? Через жену на меня выйти решил? Правильно. У нас сейчас не самый лучший период в отношениях. Ты ее спроси, она, может, даже денег тебя даст за мое устранение.
   Криспинский как-то странно посмотрел на меня.
   - Черт! - сказал он негромко. - Вампир, ты же не понимаешь ничего...
   - Все я прекрасно понимаю, человек. Не ожидал такого даже от вас, если честно. Низко летаете.
   - Управление здесь не причем, Серж. - резко перебил Криспинский. - Это... личное.
   - Что вы говорите, Дмитрий Палыч. - я растянул губы в отвратительной усмешке. Весь этот водевиль начал мне надоедать. - Неужели супруга Патриарха Наследников Крови... Завела себе любовника?!
   Я изобразил якобы отразившийся на лице шок.
   - Что? - Криспинский прищурился. - Ты соображаешь, что несешь?
   Я слегка подвигал кончиками пальцев в кармане брюк. Мне представилось, как в следующий миг мы с Дмитрием, словно герои спагетти-вестернов, разом выхватываем из-под расстегнутых пиджаков пистолеты. И одновременно вышибаем друг другу мозги. Наверное, Колючка и Яна будут очень сильно удивлены.
   - Ты просто глупец, патриарх. Ты думаешь только о себе, - печально сказал Криспинский. И добавил тихо: - Я ее люблю.
   Я мысленно досчитал до десяти.
   - Не понял? - переспросил я. - Как ты сказал?
   - Я ее люблю, вампир.
   - Это уже интересно. - сказал я, чувствуя как в деснах начинается нестерпимый зуд. Пару раз моргнул, на периферии зрения замаячили веселые радужные огоньки. - В таком случае... Я убью тебя из личных соображений.
   Зрачки Криспинского расширились.
   Скользнет в Паутину? - мельком подумал я. Неужели он уже умеет?
   Криспинский продолжал пялиться на меня громадными черными зрачками. Причем, смотрел он куда-то мне за плечо. Неужели я так сильно напугал прославленного подполковника УВК?!
   - Патриарх, падай!!! - заорал он вдруг.
   И рухнул на мокрый тротуар.
   - Ты о... - начал было я, но что-то толкнуло меня в спину с чудовищной силой, я не упал - полетел - вперед, на Дмитрия, и мы оба кубарем покатились по грязному сырому асфальту, влекомые страшным, неизвестно откуда взявшимся ураганным ветром.
   - Что за черт?! - заорал я, цепляясь когтями за асфальт.
   Криспинский выругался, морщась от натуги, уцепился за столб, ухватил меня за воротник и потащил к себе.
   Ветер пронесся по Тверской, подхватил две машины, движущиеся по пустой улице. Оторвав их от земли, швырнул куда-то вперед. Один из автомобилей с громким треском зацепился днищем за провода, посыпались искры. Сорванный рекламный баннер, с громким хлопком, шлепнулся на проезжую часть.
   Мы с Дмитрием самым нелепым образом обнимались со столбом, ухватив его с обеих сторон и столкнувшись лбами.
   В следующий миг нас ослепило ярким оранжевым светом. Все потонуло в нем, раздался громкий визг непонятного происхождения. Последовала серия еще более оглушительных хлопков - полопались витрины по обеим сторонам улицы.
   Тут же, неожиданной переменой, яркое свечение пропало.
   Снова перед нами была заливаемая дождем Тверская, но над ней, среди спутанных проводов, теперь маячило что-то странное и совершенно неуместное.
   Спустя мгновение я понял, что это - быстро-быстро перебирая ногами, словно в сцене из кунгу-фу боевика, на нас с Криспинским летели фигуры в странных развевающихся облачениях черного цвета и с длинными резными посохами. Из-под капюшонов выглядывали оскаленные черепа.
   - Ептвоюмать! - Криспинский оторвался от столба, выхватывая пистолет. - Это что такое, Серж?
   Тот, что спускался к нам первым, взмахнул широким рукавом, жестом сеющего рожь крестьянина рассыпал над нашими головами странный, мерцающий желтым порошок, мгновенно слившийся с дождевыми каплями, превративший их мелкие-мелкие искры.
   Не долго думая, я навалился на Криспинского плечом и столкнул его с тротуара.
   Искры ударили позади нас в асфальт. В местах, куда они упали, зашипело и задымилось.
   Типы в черных плащах успешно приземлились, шелестя рукавами и складками накидок, приняли боевые стойки, нацелив в нас посохи, пристально следя за каждым движением сквозь прорези искусно вырезанных масок-черепов.
   - Ставь щит!!! - заорал я в один голос с Криспинским.
   Мы оба крутанулись вокруг своей оси, произведя сложные манипуляции вскинутыми вверх руками, и мигом вокруг наших тел закрутились с немыслимой быстротой, переплетаясь и проходя друг друга насквозь, тонкие светящиеся ярко-зеленые лучики.
   Теперь мы с Дмитрием напоминали ожившие модели атома. Огненные шары, брызнувшие в нас со всех сторон, сорвавшись с посохов нападающих, с треском рассыпались, отражаемые Паутинными щитами. Даже дождевые капли не попадали на нас теперь. Пока хватает силы держать щит, ты в полной безопасности. Но сила уходит быстро.
   За спинами нападающих, в разнесенном в осколки окне ресторанчика ярко мигнула голубоватая вспышка.
   Яна, взяв силу из Паутины, превратила ее в длинный извивающийся язык лилового огня, будто взметнувшийся от чудовищных размеров газовой конфорки, едва держащийся на кончиках ее пальцев, подчиняясь воле колдуньи. Его она незамедлительно швырнула в ближайшего типа в черном плаще.
   Голубое свечение накрыло черную фигуру, взметнув полы накидки, разом охватило и выжгло дотла. Посох со стуком упал на асфальт, в горку мокрого пепла, тут же иссеченную дождем.
   - Щит!!! - заорали мы хором с Криспинским.
   Яна отскочила от летящего в нее огненного шара, взорвавшегося, ударив в стену. Оттолкнувшись от земли, закрутилась веретеном, и тут же вокруг нее замерцали, охватывая тело коконом, лучики яркого зеленого света.
   - Килл зем олл! - заорал один из незнакомцев по-английски.
   Я мельком переглянулся с Дмитрием. Тот был удивлен не меньше моего.
   Скользящие между тем начали синхронно отступать все тем же способом. Взмыли вверх, стали очень быстро перебирать ногами, словно задом наперед поднимаясь по невидимой лестнице.
   - Скользить умеешь? - быстро спросил я у Криспинского. Он поспешно кивнул, продолжая удерживать щит на вытянутых руках. - Отлично! Качай силу, я соединю щиты. Потом ударишь по этим уродам!
   Дмитрий понял меня с полуслова. Внезапно у нас, только что собиравшихся вцепиться друг другу в глотку, появился общий враг. Весьма опасный и неплохо организованный.
   С огромным напряжением преодолевая сопротивление незримых сил, давящих на меня колоссальным прессом, я расширил свой щит, медленно, осторожно вплел в него свои Нити, он плавно слился с щитом Криспинского, оба они полыхнули с новой силой, загорелись ярче прежнего.
   В глазах моих потемнело, организм быстро терял силы. Продержаться еще несколько минут, и надо будет пополнять их, иначе Паутина выпьет меня до дна и отшвырнет, как ненужную куклу. Именно так, как вампиры поступают со своими донорами. С теми, кто дает нам силу для Скольжений и для жизни вообще.
   Оперативник зажмурил глаза, уходя в Скольжение. Сейчас он несся сквозь черноту, впитывая, пропуская сквозь себя пульсирующие цветные Нити.
   Там, куда он скользнул, времени не существовало. По его субъективным часам, возможно, прошло очень-очень много времени. С непривычки Паутина гипнотизирует. Затягивает. Очень трудно найти в себе силы вернуться обратно, если нет рядом наставника, проводника. Но Криспинский должен был выбраться, взять силу для удара по нападающим на нас врагам, выскользнуть и ударить.
   Наши противники рассыпались по сторонам улицы, зависая в паре метров от земли, все также быстро перебирая ногами, покручивая посохи, на навершиях которых собирались зарождающиеся огненные клубки. Пятеро-шестеро из них безуспешно молотили огнем по щиту, скрывавшему меня и Дмитрия. Еще двое занялись Яной. Она удерживала щит, тратя на него всю силу, не успевая скользнуть в Паутину и собрать энергию для ответного удара.
   Криспинский раскрыл глаза.
   На его вытянутых вперед руках мелко-мелко дрожали сведенные судорогой пальцы, вокруг которых крутился, то вспыхивая, то угасая, сжатый пружиной ветвящийся клубок молний, готовых вот-вот сорваться вперед, сметая все на своем пути.
   - Теперь - бей! - закричал я сквозь шипение и треск бьющихся о наш Паутинный щит огненных шаров.
   И он ударил. Чуть пригибаясь, припадая на колено, как метатель дисков, взмахнул рукой, посылая в крутящихся вокруг нас на уровне второго этажа Скользящих яркие молнии.
   Щиты они не ставили. То ли были слишком поглощены атакой, то ли не ожидали такого неожиданно сильного отпора.
   Первая молния прошла мимо, врезалась в стену, полыхнув белым, осыпалась искорками.
   Вторая, следом сорвавшаяся с пальцев Дмитрия, ударила замахивающегося посохом Скользящего прямо под капюшон, вошла в глазницы маски, пронзила насквозь и отбросила тело к стене.
   Криспинский бил еще и еще.
   Молнии летели одна за другой, без перерыва, он лишь поворачивался по кругу, едва-едва держась на полусогнутых ногах, продолжая целить во врагов вытянутыми руками.
   Сила Паутины легко проходила через его тело, мелко трясущееся, словно включенный на максимальную громкость динамик в такт неслышимой мне музыке.
   - Пуллбэк! - срывая голос, закричал один из Скользящих.
   Попытался прочертить в воздухе посохом спираль портала, но очередная молния вонзилась ему в грудь, и он понесся вдаль по улице, как сбитый щелчком пальца со стола муравей.
   Его соратники опустились на землю и припустили вдоль по улице в разные стороны, но Криспинский продолжал выпускать в них молнии.
   Потом он остановился - Скользящие ушли из поля зрения, с трудом улыбнулся, прохрипел:
   - Янки, гоу хом! - и мешком повалился на тротуар.
   Он затрясся еще сильнее, забился в конвульсиях. Такое случается с новичками - он взял слишком много силы от Паутины, слишком большую ее частицу. И теперь она тянула его обратно своими Нитями.
   Нападавшие бежали, но человек, бившийся со мной плечом к плечу, был явно не в состоянии насладиться победой.
   Я снял Щит, едва сам не упал на землю без сил. Пополз к ворочающемуся неподалеку Скользящему в опаленном плаще.
   Рывком перевернул его на спину, жадно впился клыками в запястье, всасывая в себя его кровь вместе с остатками жизни, едва-едва державшейся в изуродованном теле.
   За спиной громко вскрикнула Яна.
   Я нехотя оторвался от тела Скользящего, стащил с его лица маску... И застыл с перепачканной кровью физиономией и совершенно растерянным взглядом.
   Передо мной лежал никто иной, как заместитель главы Клана Некромантов, базировавшегося в Шотландии одного из старейших сообществ Черного Престола. С этим самым типом я пил чай в нашем офисе на Новом Арбате, в офисе холдинга "К.Н.К.", не далее, как месяц назад, во время официальных переговоров между руководством вампиров и некромантов.
   Ничего себе ночка!
   Я поднялся с колен, потирая виски и лихорадочно размышляя. Кровь бывшего черного мага придала мне сил, забурлила в венах, одарив меня быстротой мыслей и чувством эйфории. Что-то сродни легкому опьянению.
   Я помотал головой. Тупо посмотрел на лежащего у края проезжей части Криспинского с закатившимися глазами. На склонившуюся над ним плачущую Яну.
   Как же так? Некроманты? Наши предполагаемые союзники из Туманного Альбиона, и вдруг здесь, высаживаются посреди Москвы, через портал, по Закрытой Нити. А ураганный ветер и вспышка света это явные признаки портала, зарождение которого так вовремя заметил Криспинский. Почему? Зачем? Зачем они пытались убить меня? Кто навел их? Кто дал право использовать Портал такой мощности? Ответ был только один.
   Ответ был тот же, что и на вопрос о странном, смертельно опасном и провокативном поведении волков во главе с тем Высшим, белым волком, раскидавшем моих Стражей.
   За ними стоял кто-то, кто хотел прежде всего двух вещей. Заставить вампиров нанести ответный удар, начать войну. И устранить патриарха клана. Уничтожить меня.
   - Серж, сделай что-нибудь! - закричала Яна.
   Издалека донесся вой сирен, сюда уже несся кто-то, на всех парах, чтобы как можно скорее достигнуть места преступления, неожиданной схватки. Посвященные? Человеческие спецслужбы? Сослуживцы Дмитрия? Мои вампиры? Мне было все равно.
   Этот сильный молодой парень, лежащий на тротуаре, закатив глаза и неестественно выгнув шею с перепачканным пеной ртом, сильно помог мне. Один бы я не справился.
   Я отстранил Яну. Подхватив ставшее вдруг очень легким тело оперативника, понес его в ресторанчик.
   Обслуга "Гавани" с испугом глядела на меня кто откуда. Кто из подсобки, кто из-под стола, кто едва-едва выглядывая из-за стойки бара. У самых дверей стояла Колючка. Янтарные глазищи смотрели на меня со священным ужасом.
   - Ворожея, это по твоему профилю! - резко бросил я, опуская Криспинского на столик и сметая с него пепельницу, салфетницу и еще какую-то дребедень. - Откачай парня, прошу.
   Колючка кивнула, сразу подобралась и решительно приказала бармену:
   - Так, мальчик, живо! Чистой воды, бутылку водки, сахару! - она на секунду задумалась. - Пару яиц... Что же еще? Кухня где у вас? Сейчас сделаем, - она повернулась ко мне. - Нужна кровь. Живая кровь.
   Сказав это, Колючка подошла к закрепленной на стене развесистой икебане, зачем-то понюхала ее, потерла засохшие листки пальчиками. Отломала несколько высушенных цветков.
   Яна стояла рядом со мной. Бледная, с горящими глазами и нервно сжатыми губами. Смотрела на Дмитрия.
   Я повернулся к ресторанным работникам, наблюдавшим всю эту картину, и приказал, выставив раскрытую ладонь:
   - Всем спать.
   Они так и попадали, кто где стоял.
   Я направился к официанту, растянувшемуся на ковролине, но Яна удержала меня за рукав пиджака.
   - Серж! - быстро проговорила она. - Прошу...
   - Но кровь...
   - Не очень много. - холодно уточнила Колючка, с ревностью глядя на Яну. - На один укольчик.
   Яна молча потянула ей запястье, даже не взглянула в ее сторону:
   - Бери.
   Колючка не колебалась ни минуты, взяла где-то за барной стойкой острый ножик, недрогнувшей рукой полоснула Яну по кисти. Черная колдунья сжала губы еще сильнее, но не проронила ни звука. Ворожея подставила под ее запястье фужер для шампанского, медленно следила, как течет по его стенке тонкая струйка крови. Потом кивнула, отводя бокал. Нехотя протянула Яне салфетку, зажать порез.
   Колючка скрылась в кухне, собрав с собой все нужные ингредиенты.
   Я стоял и пялился на Яну, словно впервые увидев ее. Ту, которая почти два года была моей супругой, которая совсем недавно стала мне совершенно чужой. Кого я совершенно не узнавал сейчас. Яна смотрела на Дмитрия и только на него.
   На улице, за окном с выбитыми стеклами, мерцали красные и синие огни, завывали сирены и слышались какие-то голоса.
   У входа возникли какие-то люди. Взгляд мой блуждал по ним медленно и отстраненно. Зацепился за плотного мужчину с темными усиками, в распахнутом бежевом плаще.
   - Денис, - мрачно сказал я, узнавая его. - Оставьте нас. Не сейчас!
   Он замялся, потом обернулся к своей свите, замахал руками - прочь, прочь. Ресторанчик снова опустел. Только на улице продолжалась суета.
   А тут, в полутьме зала, мы с Яной стояли над человеком, которому, видимо, суждено было разлучить нас. И который лежал теперь в забытьи, бессильно раскинув мускулистые руки и закатив глаза.
   Появилась Колючка, склонилась над человеком, поднесла к его губам высокий стакан с какой-то мутной жидкостью, очередным коктейлем из репертуара ворожей Лесного клана. Все надежда теперь была на него.
   - Пей, пей! - прошептала она.
   Яна взяла Дмитрия за руку. Тоже шептала что-то одними губами.
   Я почувствовал себя лишним. И испытал чувство легкого раздражения. Что же происходит? Когда прекратится все это?
   Я прошел к барной стойке, по пути прихватив со стула свое пальто, нацепил его, с остервенением потер рукавом губы, которые были перепачканы запекшийся кровью. Наугад выхватил какую-то бутылку, поболтал ей, глотнул, не чувствуя вкуса.
   Когда уже приедет Князь? Почему, почему, черт побери, в этом гребаном мире вся ответственность лежит на мне?!
   Не выпуская бутылки из ладони, я прошел обратно к девушкам и Дмитрию.
   Колючке каким-то образом удалось влить в него поспешно приготовленную микстуру.
   Человек захрипел, зашелся сиплым кашлем, попытался встать, но Яна и Колючка удержали его. Он бессильно отвалился обратно на стол, снова дернулся, на этот раз сильнее. Высвободился, согнулся пополам, заходясь в жестоком приступе рвоты.
   Вдруг вскочил, сделав несколько шагов, уперся в стену обеими руками и часто задышал, как только что вынырнувший на поверхность ныряльщик. Впрочем, почти так и было. Он выскользнул. Из ледяных объятий Паутины.
   - Как ты? - спросил я с сомнением.
   - Н-н-нормально. - просипел Дмитрий.
   Яна обессилено опустилась на стул.
   Колючка удовлетворенно кивнула и поглядела на меня с торжеством. Я подмигнул ей. Подошел к Криспинскому и протянул ему бутылку.
   - Хочешь выпить, подполковник?
   - Ему же не... - слабо сказала Яна.
   - Можно. - ухмыльнулась Колючка. - Теперь можно.
   - Спасибо, патриарх! - тяжело дыша, ответил Криспинский, принимая бутылку.
   Жадно глотнул, выдохнул, закашлявшись.
   Я только сейчас прочитал надпись на этикетке: "Столичный доктор". Храни нас Черный престол! Потравимся, как пить дать потравимся.
   Я засмеялся.
   Криспинский обернулся ко мне, непонимающе посмотрел. И вдруг тоже засмеялся, периодически сбиваясь и кашляя. Но в глазах его было неподдельное веселье человека, только что выскользнувшего из цепких лап старухи-с-косой.
   - Сделали их, а? - я ударил его по плечу.
   - А то! - сквозь кашель ответил Дмитрий. - Мы ребята крепкие. Чего нам...
   - Мальчишки, - прошептала Яна. - Злые мальчишки...
   - Позвони мне, когда все уладишь. - Колючка приникла к моей щеке горячими губами, погладила по спине, и очень деликатно и незаметно удалилась к дверям.
   В дальнейших разбирательствах ей участвовать не хотелось. Наверное, перед выходом из ресторанчика накинет какое-нибудь заклятье из числа ведовских, какую-нибудь "лесную нимфу" или "зеленый шум", и пройдет незамеченной хоть сквозь строй ментов с собаками, хоть сквозь оцепление оперов Тайной канцелярии. Они, ворожеи, это умеют.
   Мы остались втроем. И теперь можно было приступать к кульминации сегодняшней ночи, плавно перешедшей в день.
   Легкий удар, подумал я. Просто пнуть его сейчас, носком туфли в пах, а когда согнется пополам, добавить ребром ладони по шее. Нагнуться, впиться зубами в его плоть, почувствовать вкус его крови. И тут же кинется Яна, я просто отшвырну ее. Она без сил, не сможет ничего сделать. Женщина, знай свое место.
   Я улыбнулся этим злым мыслям. Как мальчишки, Яна права. Злые мальчишки, но вооруженные не пластмассовыми автоматами и рогатками. Нет, сокрушительной силой, при помощи которой можно растереть этот замечательный мир вместе со всеми его обитателями в порошок.
   Криспинский оторвался от стены, слегка покачиваясь, попробовал сделать шаг.
   Яна стояла рядом, готова была броситься ему на шею. Но не делала этого. При мне.
   Я все понял. Понял, что не были они никакими любовниками. Просто два одиноких человека, почти сведенных с ума извечной войной Черного и Белого в ярких цветных хороводах огненной пыли Паутины. Просто двое на войне. Встретившиеся так не вовремя в зоне боевых действий, проговорившие всю ночь до утра, узнавшие друг о друге так много. Да, да... Именно так. Свалить одним ударом и заткнуть рот женщине. Они в моей власти сейчас. Поступить так?
   Тогда, очень давно, после грандиозной битвы с прорвавшимися из Паутины по воле сошедшего с ума Хранителя чужими тварями, мы стояли с Яной, точно так же. Двое посреди войны. Тогда я думал, что она создана для меня.
   Но с тех пор у меня появились новые увлечения. Немного власти, немного порока, щепотку ненависти по вкусу и не жалея сдобрить кровью - коктейль "Патриарх вампиров" готов.
   Видимо, я ошибся в тот раз. Я иногда ошибаюсь. Но на сегодня точно хватит. Хватит ошибок.
   - Черный ход там, - я кивнул в сторону, противоположную выходу. Повернулся к Яне. - Уходите. Быстро. Если я передумаю, сразу отправлю по вашим следам пару десятков профессиональных убийц, которые, ни секунды не сомневаясь, поставят точку в этой истории. Но, надеюсь, в Москве вы не задержитесь.
   Криспинский сразу понял.
   Яна молчала, глядя на меня.
   Я взял из руки Криспинского бутылку, поднял ее вверх, отдавая салют:
   - За любовь! - я выпил, вытер губы рукавом. Засмеялся, скаля клыки.
   Яна подошла к Дмитрию, обняла его, помогая удержаться на ногах.
   Проходя мимо меня, Криспинский задержал Яну, остановился рядом со мной, глядя глаза в глаза.
   - Береги ее, - очень тихо сказал я.
   Он помолчал. Яна поддерживала его, стараясь смотреть мимо меня.
   - Мы уедем далеко, патриарх, - сказал он. - Очень далеко... Где не найдут ни мои... не твои. И никакой больше Паутины. Никакого УВК. Хватит...
   Я кивнул.
   - Прощай, человек, - сказал я.
   - Прощай! - Дмитрий слабо улыбнулся.
   Они с Яной покинули зал ресторанчика через дверь, на которую я указал.
   Я постоял немного, сделал еще один глоток из бутылки. Взгромоздившись на один из ближайших столиков, свесил ноги и пронзительно свистнул, повернувшись к разбитому окну.
   В "Гавань" вошел Жигалов, сопровождаемый сосредоточенными людьми в штатском, несколько парней в сине-оранжевых куртках муниципальных работников, и Генрих с Аликом и Вороном.
   - Здесь был наш человек, - мрачно спросил Сумароков. - Его машина стоит возле входа. Где он?
   - Не знаю, - ответил я, поймав укоризненно-разочарованный взгляд Жигалова. - Думаю, он погиб... Искренние соболезнования. Извините, сейчас я не готов с вами разговаривать.
   Я соскочил со столика, спрятав руки в карманы пальто, кивнул Генриху и своим ребятам на дверь.
   - Поехали домой. Знаете, я чувствую себя чертовски плохо. Я очень устал...
   Я действительно устал. И это было, наверное, самое страшное, что могло со мной случиться.
  
   Историческое отступление 2. Князь.
  
   Он слишком устал. Он был старик, хотя выглядел от силы лет на двадцать пять. Такое часто случается с Высшими, смертельная усталость.
   Если бы не она, не эта убивающая изнутри усталость, он, возможно, мог противопоставить нам что-то. Нам, молодым дерзким мятежникам, замахнувшимся на святое. Нам, развалившим Совет, завладевшим Черным Престолом и вытеснившим из своего мира Белых магов. Заставившим Экзекутора убрать из нашего региона Обители Ордена и надзирающих за порядком Хранителей, отступить, уйти.
   Его перехватили на полпути к Москве. Остановили поезд, отцепили роскошный вагон, обезоружили вялую охрану. Те даже и не сопротивлялись особо. Понимали, что бессмысленно. Это была последняя операция, в которой мы использовали Наследников, разбуженных нами древних демонов, которые всегда сами выбирают себе цели. Та цель показалась им достаточно весомой. Они помогли нам. После нее мы не решались их беспокоить. Они были тем оружием, которое лучше хранить подальше и никогда не использовать. Себе дороже.
   Вагон отогнали на глухой перегон, какой-то заброшенный полустанок, затерявшийся между Москвой и Питером. Из признаков цивилизации там была крошечная площадь с поблекшим от времени Владимиром Ильичем, какие-то заплесневелые одноэтажные домишки, гнилые телеграфные столбы. Вдали виднелись высокие бетонные стены и фабричные корпуса с заколоченными фанерой окнами.
   Здание вокзала и стало сценой. Тройное кольцо оцепления, навороченные черные иномарки посреди запущенной площади - здесь такие отродясь не появлялись.
   Лаура с несколькими Наследниками и парой десятков ансилов присматривали за Князем до нашего приезда.
   Филлип не сопротивлялся, не возражал. Понимал, к чему все идет. Может быть, даже знал заранее. Он же был не просто Высшим, а Князем, отмеченным... Князь это не должность, не почетное звание. Князь - живой символ расы вампиров.
   Они были отмечены Паутиной. Их никогда не было больше двух-трех на весь мир. Он на тот момент оставался единственным. Последним.
   Последний из истинных князей - сухой, худощавый, с пепельно-серой кожей, черными, совершенно непроглядными глазами. Закутанный в колючий шарф, в мятых брюках и хлопчатобумажном свитере, даже тогда он казался воплощением Власти.
   Он сидел в самом углу зала, на деревянной скамейке. За окнами лил проливной дождь. То и дело грохотал первый майский гром.
   В зале нас было шестеро.
   Я, Лаура, Калибан, Немезис, Танаис.
   И отдельно от нас - он.
   И Наследники, черными силуэтами выстроившиеся вдоль обшарпанной серой стены.
   "Легион" входил в завершающую стадию.
   Вампиры одержали верх. Так или иначе, завладели властью. Семьи, раньше подчинявшиеся общему Совету, в который входили и представители других рас, исторически подвластных Черному Престолу, теперь были соединены в один Клан.
   И воцариться над ним должен был тот, кто по праву носил на своей бледной мертвой коже Знак.
   Это было последнее утро Филлипа.
   - Ты знаешь, что нам нужно, - сказал Немезис. Его голос в гулкой тишине зала отдавался эхом. Я не узнавал его голос.
   Князь промолчал. Он даже не смотрел на нас. На предателей, на отступников, пришедших чтобы забрать у него единственное, что он ценил. Князь может лишиться своего титула лишь в двух случаях - либо сгинув, либо передав Знак. Но в обоих случаях князем уже не станешь никогда после.
   - Во имя Черного престола! - сказал Немезис, и подошел к нему.
   Филлип промолчал.
   С силой оттянул ворот свитера, невидящим взглядом уставился в пол.
   Немезис приложил бледную ладонь к его ключице. Зажмурил глаза... Дрогнул.
   На миг зал озарило сияние - клубы мерцающей пыли, мириады цветных точек.
   Позднее Немезис рассказывал мне, что тот путь - путь в конце которого он стал Князем - который он начал, приложив руку к мертвой шелушащейся коже Филлипа и зажмурив глаза, метнувшись навстречу Нитям, тот путь длился не минуты, не часы - ему казалось, прошла вечность. Казалось, он не выскользнет уже из Паутины.
   Немезис распахнул глаза.
   Знак перешел к нему.
   А Филлип сразу ссутулился, сморщился. Как кузнечик, выставленный в энтомологическом музее, пронзенный сквозь хребет тонкой иголкой - красивый, сухой, почти живой - а вытащишь из него иголку - и он с тихим шорохом рассыплется - и ты поймешь - он иссохся, он давным-давно мертв.
   Он весь скукожился. И в глазах его не было ничего, кроме боли и смертной тоски.
   - Теперь ты свободен. - сказал Князь, Немезис. - ты волен выбрать свой путь, Высший.
   Филлип оставался Высшим вампиром, одним из старейших, одним из лучших. Но не князем. Теперь уже навсегда, до конца жизни, хотя какая у вампира жизнь...
   Говорят тот, кто достиг вершины, не обретет уже спокойствия, покинув ее. Это не просто наркотик, не просто причуда - драться до последнего за власть, в кровь разбивая руки, шипя от боли карабкаться по склону, хрустеть черепами врагов под каблуками сапог, идти напролом. Это не просто причуда, это единственный смысл.
   Он не выдержал.
   Дернулся, жмуря глаза, замахнулся, на серых пальцах заплясали яркие огни зарождающегося боевого заклинания.
   Лаура появилась за его спиной словно ниоткуда.
   Короткий свист рассекаемого тончайшей и острейшей сталью воздуха.
   Он моргнул несколько раз, еще держа руки на отлете.
   А потом его голова медленно-медленно съехала набок, скатилась футбольным мячиком на пол и замерла на кафеле, глядя на нас черными глазами, лишенными белков.
   Лаура, бледная высокая девушка-подросток с пухлыми губами и мальчишеской стрижкой, без эмоций на лице задвинула в ножны чуть изогнутый меч с длинной рукоятью.
   Все закончилось.
   Наследники в глухих комбинезонах, масках с респираторами - да, они, совсем как в человеческих сказках, страшились солнечного света, потащили тело к выходу.
   Уже возле выхода с ноги того, кто на протяжении нескольких сотен лет считался Князем восточноевропейских вампиров, свалилась лаковая туфля. Один из ансилов, появившихся у дверей, кажется, это был Гот, равнодушно пожав плечами, подхватил ее, последовал за теми, кто уносил тело.
   Костер никак не хотел разгораться из-за моросящего дождя.
   Потом мы стояли, в роще неподалеку от железнодорожного полотна, смотрели на взвившийся до небес костер, на искры, летящие в сумрачное небо. Тучи скрыли солнце.
   А у меня из головы никак не выходила эта так некстати свалившаяся туфля.
   Мы торопились. Через час должно было начаться чрезвычайное заседание Совета Высших, председательствовать на котором должна была Анастасия, епископ Тореадоров, семьи, наиболее ярко проявившей себя в ходе "Легиона". Она отказалась, но об этом мы узнали позже.
   Наблюдателем от Белого Престола на том предрассветном заседании был Калибан.
   Немезис был утвержден новым князем вампиров, а я, как и планировалось, патриархом - главой епископов всех вампирских Семей, и фактически, управляющим внутренними делами Клана.
   У нас все получилось.
  
   Глава 7. Хранитель.
  
   Калибан был совершенный аристократ. Это проявлялось во всем, в манерах, голосе, мелких внешних черточках, но, прежде всего, в отношении к окружающему миру. Он предпочитал промолчать, чем сказать что-либо неуместное, предпочитал остаться в стороне, но не замарать рук, знал себе цену и не выпячивал себя вперед без нужды.
   Возможно, именно поэтому на него пал выбор Экзекутора Ордена, одного из влиятельнейших и опаснейших Хранителей, невольно ставшего "покровителем" московских вампиров, выдав им своеобразный карт-бланш, позволив самостоятельно остановить анархию и хаос, царившие в регионе после крушения Совета.
   Калибана он забрал с собой, в мир, который был избран им своей резиденцией. Калибан отныне стал Хранителем, негласным представителем вампиров в Ордене. Более того, доверенным лицом самого Экзекутора.
   И вот теперь, вслушиваясь в веселый разговор своих спутников, Калибан понимал как никогда отчетливо, что экзекутор Йохан де Коннорэ ошибся в своем выборе, и на его месте, на месте Калибана, должен был непременно оказаться кто-нибудь другой.
   - ...как нет?! - увлеченно рассказывал Зантар, громыхая подошвами высоких шнурованных ботинок по пологому подъему, ведущему к Маяку. - Спрашиваю я его... Как это нет?! Если не ты, то кто тогда ломал?!
   - А он? - ухмыляясь, спросил Шини-Сио, рыцарь-дознаватель, присланный Магистром Ордена накануне, прямиком из Храма, собственной Его Святейшества резиденции.
   - А он говорит в оправдание, я маяк не ломал, этот лес моими племенами не контролируется. Начал плести чего-то, про фей каких то, или дриад. Я, говорит, не причем, у меня два материка, их держу. А Маяк мне ваш не сдался. Я говорю ему, ты воду не мути, меня Магистр послал, разобраться, что тут происходит. Ты Паутину волнуешь, Маяк поломал. Решил мирок под себя подмять, наверное? Он ни в какую... Не ломал, говорит. Ну, думаю, дерьма кусок, сейчас будет тебе... Я возвращаюсь в Орден, беру два десятка мароссов и пятерку боевых диорнов, скользим с ними по Закрытой нити, высаживаемся... И разносим все клочья! Так вот! Ломал, не ломал... Был бы человек, а вина найдется!
   Шини-Сио хрипло засмеялся. Смех его эхом разлетелся над длинным подъемом, широким кругом опоясывающим Маяк, и понесся вдаль, над заснеженной равниной.
   Лицо у рыцаря-дознавателя было неприятное, землисто-серое, напрочь лишенное всякой растительности, к тому же изъеденное какими-то застарелыми язвами или оспинами. Впрочем, вполне возможно, что в мире, где он начал свой путь Хранителя, такое в порядке вещей. Но Калибану не нравилось.
   Сработаются, подумал Калибан мрачно про Зантара и Шини-Сио. Больно уж похожи Хранители.
   - Калибан, не отставай! - обернулся, кутаясь в отороченную мехом бежевую накидку, Ангрэ. Его, судя по всему, разговор Хранителей тоже не особенно занимал.
   Они продолжали подниматься к Маяку. Калибану пришло в голову, что похожи они сейчас на тараканов, угрюмо плетущихся от края кастрюльной крышки к ее центру. Именно такое странное сравнение напрашивалось при взгляде на этот опоясавший Маяк пологий спуск.
   Маяк торчал впереди. Длинная уродливая башня, на вершине клубится мутный туман, из которого, извиваясь и переплетаясь, уходят в небо колеблющиеся световые нити.
   Такие Маяки служили связующими звеньями между удаленными мирами, подвластными Ордену. За исключением, разумеется, так называемого, Мира Людей, отданного убогим наследникам Черного Престола. К коим относился и сам Калибан. В этом мире Маяка не было. Приходилось привязывать порталы вручную, а такое под силу далеко не каждому. Поэтому экспедиции в мир людей Хранители совершали, как правило, большими группами, в которые непременно должен был входить Белый маг, рангом в Ордене не ниже отца-настоятеля.
   Наконец, дошли. Шини-Сио распахнул створки дверей, вошел внутрь, в круглый зал. Здесь было темно и душно, потолка видно не было. Башня, противореча самым примитивным законам архитектуры, представляла собой полый цилиндр. Лишь далеко-далеко вверху клубился тот самый туман, что виден был и снаружи.
   - Готовы? - прерывая очередной "анекдот из жизни", через плечо спросил Зантар, небрежно проводя рукой над углублением в полу из неплотно пригнанных стальных плит.
   - Готовы! - в один голос ответили Калибан и Ангрэ.
   Углубление, отозвавшись на жест Хранителя, вдруг замерцало яркими цветными огнями, из него бенгальским огнем взметнулись вверх шальные искры, фонтан полупрозрачных вихрей, полных яркой цветной пыли. Вихри эти мгновенно ожили, превращаясь в нити света, закрутились, обращаясь спиральным порталом.
   - По команде... начинаем! - Зантар машинально пригладил светлые волосы. - Пошли!
   Отец-настоятель решительно шагнул вперед - в портал. Хранители последовали за ним.
  
   ***
  
   На широком панорамном экране, занимавшем полстены, вышагивали взад-вперед худющие модели в пестрых тряпках, озаряемые яркими вспышками фотокамер.
   Риша презрительно фыркнула, глядя на блеклых девиц, щелкнула кнопкой пульта, переключая канал, и отправила в рот очередную шоколадку с ликером.
   Ее мансарда представляла сейчас собой довольно колоритное зрелище. Широкая комната с косым потолком завалена глянцевыми журналами вперемешку с пустыми бутылками из-под шампанского и огрызками фруктов. В кресле у окна посапывает лохматый парень в мятой белой рубашке, с развязанной бабочкой и без брюк. На кушетке у противоположной стены храпит девица в вечернем платье с откровенным разрезом и с конусовидным полосатым колпачком из фольги на голове. Очередная богемная вечеринка на исходе. Энди Уорхолл одобрительно ухмыляется со стены, глядя на разгром.
   Риша отсалютовала ему бутылкой воспетого Тарантино "кристалла", взятой из ведерка с полурастаявшим льдом и сделала солидный глоток.
   Из далекой прихожей раздался звонок.
   Риша поморщилась, неохотно встала с мятых простыней. Обряжена она была в длинную апельсиновую рубашку и пестрые цветные лосины.
   С неповторимой грацией глава Семьи Кошки прошмыгнула к дверям, прищурившись, посмотрела в глазок.
   Зрелище было впечатляющим.
   На площадке между квартирами, застеленной бордовым ковром, стояли трое голых взмокших парней. Непринужденностью манер и вместе с тем крайней измотанностью они напоминали заправских нудистов, всю ночь по какой-то непонятной причуде проведших в марафонском забеге вокруг столицы.
   Риша распахнула дверь и ошарашено уставилась на Теурга.
   - Что с вами произошло?!
   - Долго рассказывать, - в своеобычной манере ответил лидер Серебряных Клыков, проскальзывая в квартиру, и даже не удостаивая полураздетую и весьма привлекательную хозяйку взглядом тусклых, ко всему безразличных глаз.
   Его волки, которых, кажется, звали Ян и Алесь, неотступно следовали за вожаком.
   - Нам нужна мужская одежда, - бросил через плечо теург, проходя прямиком на кухню. - И что-нибудь поесть. Лучше мяса. Сырого.
   - Надеюсь, вы здесь не задержитесь! - с возмущением хмурясь, прикрикнула ему вслед Риша. - Это может быть опасно для меня. Об этом месте известно мертвякам!
   Теург вытащил из холодильника палку финского сервелата, жадно откусил. Немного пожевав, смерил кошку задумчивым взглядом.
   - Мы ненадолго, - сказал он с набитым ртом. - Если ты поторопишься...
   Он швырнул колбасу Яну, тот ловко поймал ее, впился клыками. Рише Ян нравился больше других - накачанный, грубый, от него веяло звериной силой, шла невидимая волна пряного запаха, от которой у кошки сразу стало тепло внизу живота. Ян словно почувствовал, жуя, зыркнул горящими глазами. Оценил спортивную фигурку Риши, высокую грудь и крепкие бедра. С ощутимым сожалением, отразившимся на лице, прошел по коридору мимо нее, к своему вожаку.
   Алесь был помоложе и попроще, пялился только на своего теурга. На кошку почти не обратил внимания. Риша с досадой закусила губу.
   Стараясь всем своим видом показывать иронично-веселое превосходство над волками, виляя подтянутой попкой, Риша направилась на кухню, вытащила из морозильника покрытые инеем запаянные в полиэтилен аппетитные белесо-алые куски, бросила их на широкое блюдо. Кивком указала волкам - угощайтесь. Стараясь не торопиться на глазах у теурга, отправилась на поиски одежды.
   Стиль "унисекс" она предпочитала довольно часто, поэтому через четверть часа трое волков были облачены в безразмерные свитера и тертые джинсы, которые хоть и были маловаты оборотням, зато рельефно подчеркивали достоинства их поджарых тел. Риша едва не облизнулась, любуясь мальчиками.
   - Мы уходим, - буркнул Теург, невесело глядя на веселенькую цветочную вышивку на доставшихся ему клешах.
   Теперь он напоминал стопроцентного хиппи. И прикидом, и длинными русыми прядями, и скучающе-блеклыми глазами.
   - Возможно насовсем. Первый этап не увенчался успехом, но война продолжится. Знай это!
   - Что мне теперь делать? - сладко промурлыкала Риша, едва удерживаясь, чтобы не вцепиться когтями в оловянные глаза вольчего вожака.
   - Спросят про нас, ничего не знаешь. Спросят про случившееся за эти несколько дней, ничего не знаешь. Ты не знаешь ни-че-го. Будут выпытывать, молчи! Лучше сразу покончи с собой.
   Риша совершила над собой неимоверное усилие, чтобы не сорваться в истерику.
   - Мы вернемся! - сказал Теург напоследок. - Мы обязательно вернемся, кошка. Мы проиграли бой, но война закончится нашей победой. Помни это...
   Они ушли, захлопнув за собой дверь.
   Риша сдавленно зашипела, скребя длинными когтями по крашеной стене.
   Прошла в комнату, пнула спящего в кресле парня, свернувшегося в клубок, подтянув под себя худые волосатые коленки.
   - Все, котенок, хватит спать! Проваливай домой!
   Паренек муркнул что-то неразборчивое, похлопал слипшимися ресницами, облизнулся, и проворно вскочив, мягко вынырнул из комнаты.
   Риша постояла немного, зябко потирая плечи ладонями, и жадно приложилась губами к бутылке "кристалла". Как и ожидалось, божественный напиток выдохся.
   Бутылка, сопровождаемая шлейфом золотистых брызг, стремительно полетела в стену.
  
   ***
  
   Скольжение от Маяка всегда завораживало Калибана. Пожалуй, это был как раз один из тех моментов, ради которого можно было терпеть компанию де Зантара и продолжать нелегкую карьеру двойного агента при Экзекуторе Ордена Хранителей.
   Сначала ничего. Только вихрящаяся синяя спираль портала, постепенно наливающаяся чернотой, будто бы кто-то быстро-быстро мешает ложечкой в стакане с прозрачной водой, куда сначала вылили синюю краску, а потом щедро долили чернил. Потом Тьма поглощает все, вбирает в себя жалких путников, дерзнувших нарушить ее покой, швыряет их, стремительно бросает по цветным Нитям, заставляя лететь с немыслимой быстротой навстречу неизвестности. Что-то среднее между затяжным прыжком с парашютом, бурным сексом и наркотическим приходом. Сильное ощущение...
   Лететь, лететь в никуда, чтобы потом разом вынырнуть в совершенно другом мире, где, возможно, и воздух, и законы физики совсем другие, где не одно, а пять солнц, где трава оранжевая, а небо ярко-изумрудное, где нет зверей и птиц, а живут такие существа, для описания которых не хватит словарного запаса.
   Даже если тебе давно перевалило за двести лет. И ты прекрасно помнишь, поскольку видел собственными глазами, и французских улан, переправляющихся через Неман, и полет снежинок над забитой мятежными гвардейскими офицерами Сенатской площадью, и мальчишку-торговца газетами, кричащего на бульваре о покушении на государя, и даже того рябого рыжеусого человека во френче, ломающего в пальцах пачку "Герцеговины-флор".
   Но все это кажется незначительным, тусклым и скучным в сравнении с дикой пляской цветного бисера перед глазами, с ветвящимися впереди извивами и завитками светящихся Нитей и клубящейся пустотой, зовущей тебя все дальше и дальше, глубже и глубже...
   Калибан стоял на твердой земле и жадно глотал воздух. Сырой утренний московский воздух. Рядом сухо кашлял Ангрэ.
   Де Зантар и Шини-Сио стояли поблизости, как ни в чем небывало вглядывались в легкий туман, стелящийся вокруг. Для них все эти порталы и маяки давно стали неотъемлемой частью работы, самой обыкновенной рутиной.
   Калибан стал вглядываться в туман. Призрачными силуэтами в нем проступали скелеты стряхнувших листву деревьев. Совсем рядом была полоска асфальта, но Хранители стояли на грязном пустыре, возле смутно виднеющегося в утренней дымке странного кирпичного строения. Только приглядевшись, вампир понял, перед ними развалины дворца, располагающиеся посреди парка Царицыно.
   Вскоре послышались шаги.
   К месту встречи шли трое. Молодые парни, по характерной походке и жестам которых Калибан безошибочно определил оборотней. Один, шедший чуть впереди, несомненно, был Высшим.
   Калибан едва сумел подавить возглас удивления. Уставился на Зантара, ожидая объяснений.
   Но тот, покривив губы в усмешке, вышел из-за древесного ствола навстречу оборотням и совершенно спокойно заметил:
   - Ты опоздал, Дани!
   - До вас непросто было добраться, - скучным голосом парировал высший оборотень, русоволосый парень с безразличным взглядом. - Повсюду шпионы Тайной канцелярии, вдобавок милицейские наряды и проверки.
   - Разворошили осиное гнездо. - рассмеялся Шини-Сио и пару раз шмыгнул носом, местная атмосфера была для него непривычна. - Сам виноват, Теург.
   Высший скользнул по нему глазами, промолчал, повернулся к Зантару.
   - Нам придется покинуть город. Все пошло не так, как я планировал.
   - Это исключено. - с улыбкой отрезал Зантар.
   Калибан подобрался. Он пока еще не понимал, что происходит.
   Теург заметил его.
   - Вампир? - спросил он спокойно, но в глазах загорелся дикий огонь.
   - Так надо, теург, - успокоил Зантар. - Продолжай...
   - Мне нечего продолжать, Хранитель. Мы должны покинуть город! Мы потерпели поражение. Мертвяки переиграли нас.
   - Ну почему же? - Зантар пожал плечами. - Вы справились со своей задачей. Все прошло отлично.
   - Отлично? - прищурился волк. - Я потерял свою стаю! Осталось только двое... - он указал рукой на своих спутников. - Это, по-твоему, отлично?!
   - Ты пошел против Конвенций, развязал войну, - продолжал Зантар. - Теперь вампиры начнут мстить, восстанавливать свой статус-кво огнем и мечом...
   Калибан медленно переглянулся с Ангрэ, который морщил смуглый лоб, слушая отца-настоятеля. Похоже, лишь они двое из всех присутствующих не понимали пока сути диалога.
   - Все хорошо, теург! - успокаивающе улыбнулся Зантар. - Вы все сделали правильно.
   Волк смотрел на него непонимающе. Оскалив клыки, спросил:
   - Значит, мы будем продолжать? Можем и дальше рассчитывать на вашу поддержку? На вашу информацию? Да? Тогда объясни мне, откуда в "Перышке" взялась Скользящая?! Объясни, почему нам не удалось устранить патриарха? Где была утечка? У вас? Сдается мне, вы решили использовать нас для своей интрижки. Я прав, Хранитель?!
   Хотя монолог был адресован Зантару, волк с вызовом уставился на Калибана.
   - Я так понимаю, это риторический вопрос? - спокойно ответил Зантар. - с патриархом, конечно, получилось нехорошо. Впрочем, теперь мы заключили еще один контракт, с некромантами. Надеюсь, они будут удачливее вас, волк.
   - Что? - тихо спросил Калибан. - Что ты имеешь в виду?
   Теург дернул щекой, зашарил глазами по лицам Хранителей, стараясь уцепиться за нечто, уже повисшее в воздухе между присутствующими, но еще не до конца сформировавшееся.
   - Да все просто, Калибан. - сказал Зантар. - Твои друзья, которым ты так самозабвенно помогал, числясь при Экзекуторе, и которых Экзекутор вроде как взял под свою опеку, теперь точно сорвутся и начнут крушить ваших собратьев по Черному Престолу... - он поморщился. - Как же мне не нравиться это словосочетание! Фу... Ну так вот, как только они сорвутся, и покажут истинный свой клыкастый оскал, тут мы и войдем в город на белых конях и разнесем их к чертовой матери! Хватит, наигрались в шахматную доску. Пора навести порядок.
   - Спасибо за помощь, волк! - сказал Шини-Сио теургу, поднимая на уровень лица широкий рукав.
   Пронзительный свист разорвал утреннюю тишину, ударил по барабанным перепонкам.
   Из рукава Хранителя вырвались три тонких огненных змейки, прошили оборотней насквозь, пробивая животы. Отбросили на асфальт вместе с веером искр и ошметками плоти.
   Свист разом стих.
   Шини-Сио буднично шмыгнул носом, повертев в руках жезл с израсходованным зарядом, спрятал его под мантию.
   Оборотни валялись на земле в позах зародышей, скорчив руки, закатив глаза и распахнув рты в последнем беззвучном крике.
   - Что вы делаете?! - воскликнул Калибан, хватая Зантара за рукав мантии.
   Он повернул к нему капризное лицо, нахмурился.
   - Да, кстати, - сказал он, мрачно переглядываясь с Шини-Сио и игнорируя возглас Высшего вампира. - Со всей этой нервотрепкой мы совсем забыли о свидетелях.
   Шини-Сио пожал плечами и кивнул.
   В следующую секунду он и Зантар одновременно выхватили из-под накидок пистолеты.
   И выстрелили каждый в свою цель.
   Один в Ангрэ, другой - в Калибана.
   Зантар заполошно огляделся, спрятал пистолет и принялся раскрывать портал.
   Шини-Сио прошелся вдоль тел, сделав в каждое по контрольному выстрелу. Тоже окинул окрестности напряженно-прищуренным взглядом, нырнул в вихрящуюся сиреневую спираль следом за отцом-настоятелем.
   Калибан лежал, раскинув руки, на присыпанной палой листвой земле. Он упал прямо в лужу, грязные брызги покрыли белый плащ, вышитый паутинными узорами.
   Широко раскрытые глаза вампира-Хранителя смотрели в небо, в свинцовое осеннее небо.
   Теург, еще живой, страшно всхрапнул, дугой выгнувшись на грязной земле. Весь перепачканный собственной кровью, впился ногтями во влажную землю, пополз, сипло хрипя.
   Невидимый яд Паутины, которым Белые маги начинили свои заклятья специально против таких, как он, медленно разъедал его изнутри. Он чувствовал, как мертвеют ткани, как немеют ноги, но продолжал ползти, пока, наконец, тело не перестало подчиняться ему. Он склонился головой к земле, жадно втянул ноздрями ее запах. Вдавил пальцы в почву, последним судорожным движением стараясь крепче обнимать стыдливо прикрытую покровом листвы черную землю. И разом обмяк.
   И почти в тот же самый миг смотрители Московского зоопарка, уже открывающие его для посетителей на другом конце города, вздрогнули, услышав полный черной тоски долгий вой, донесшийся из волчьего вольера. Тоскливый вой последнего оставшегося в Москве волка.
  
   Ноябрь 2005 - Февраль 2006 г.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   100
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"