"Прекрасное... всех к Себе зовет (или: привлекает; καλουν), отчего и называется красотой (καλλος), и потому что Оно все во всем сводит в тождество" (св. Дионисий Ареопагит)
Молитва даст свободу. Дерзну сказать, что кто не молится, тот никогда свободным не бывал. Свобода перемещений - разве подлинная свобода, если, перемещаясь, человек грешит теми же грехами и мучится теми же угрызениями совести? Свобода потребления - разве подлинная свобода, если желания разгораются и глаза разбегаются, а радость приобретения проходит быстро, как у ребёнка? (прот. Андрей Ткачев)
"Слово, как прозрачное тело духа, должно соответствовать всем его движениям. Потому оно беспрестанно должно менять свою краску, сообразно беспрестанно изменяющемуся сцеплению и разрешению мыслей. В его переливчатом смысле должно трепетать и отзываться каждое дыхание ума. Оно должно дышать свободою внутренней жизни. Потому слово, окостенелое в школьных формулах, не может выражать духа, как труп не выражает жизни. Однако ж, изменяясь в оттенках своих, оно не должно переиначиваться во внутреннем составе" И. Киреевский. О верующем разуме.
Быть может, только намеком Бердяев говорил об ужасе "объективации". Объективация - это внешнее, остающееся внешним, это "вещность" мира и жизни, это непроницаемость объекта для субъекта. Это, иными словами, - мир, где все "внешне", и потому все - "авторитет", т. е. что-то, что просто ограничивает меня и заключает меня в тюрьму одиночества. Но вот, что поразительно: мир вокруг нас живет, по существу, пафосом этой "объективизации", он жаждет только "объективного". На нем построена наука, но мы хотим и "научной идеологии". Идеал тут - подчинить всю жизнь, все ее "измерения" одной всеобъемлющей, ибо "объективной", истине и, вдобавок, провозгласить еще, что это и есть настоящая свобода. Прот. Александр Шмеман "Авторитет и свобода в Церкви"