Все живое стремится к увяданию. Настоящее так быстро становится прошлым, что я не успеваю запечатлеть в себе весь конвейер событий, происходящий со мной. Только солнце взошло и через какое-то мгновение оно уже на линии заката, а на смену появляется луна, чтобы также быстро раствориться в синем небосводе восходящего солнца. Мелькают люди, с ними мысли, слова, какие-то события, которые, как все вокруг, растворяется в рутине. Снова на дворе осень, которая чарующе ласкает прохладой после знойного лета, неимоверной палитрой красок и наполняет атмосферу порывами учащихся и трудящих, которые после летнего отдыха вновь с новыми порывами мчаться неизвестно куда. Многое вокруг потеряло свой смысл и ценность, но ускорило свои обороты, увеличилось количественно и приобрело ядовитую пестрость. Все вокруг оскудело и увяло, как и эта осень за окном. Иссякла натуральность, подлинность во всем и мир превратился в огромнейший амфитеатр, на арене котором все больше разгоралась борьба, в которой ореолом победы и музой поэзии стала смерть. Жизнь стала немодной, поэтому сегодня она хуже прокаженного, так как не находит себе месте практически нигде. Одиночество и пошлость - две единицы мерила стали современными ориентирами совершенства. Все это я увидел в ней. Немногословность нашего разговора, который возгорался как бы из ничего, был первой стадией нашего знакомства. Мы говорили ни о чем, но все мысли извергались из глубины наших душ, поддевая затаенные для всего мира ноты боли и глубоких переживаний минувших дней. Откровение стало сегодня до такой степени постыдным и опасным делом, что доверить какие-либо сокровенные мысли, дела и проступки сегодня невозможно практически никому. Ведь довериться кому-то означает вверить себя кому-то, пустить его в себя, дать кому-то возможность прикоснуться внутри себя к таким вещам, на которые самому смотреть неприятно, стыдно и больно. И этот доверенный должен и даже обязан быть соучастником всего того, что вверяется ему, чтобы ни в коем случае не повредить и хорошо бы помочь. Но в сегодняшние дни величайшего оскудения уже будет хорошо, если доверенный хотя бы не повредит и просто по-человечески разделит ту тяжкую ношу, которая ноет нестерпимой болью в душе. Поэтому почти все наши разговоры были в форме игры. Мы играли друг с другом во взрослые игры слов, интриг, любви и откровений, чтобы, заподозрив что неладное, каждый мог бы выйти из игры и, закрывшись вновь в свой больной и болезненный мир, мы могли сказать, что это была всего лишь игра, обезопасив себя от очередной еще большей боли, нежели та, которая была открыта и вверена собеседнику. Одновременно все было прозаично и поэтично, окутано туманом полуобмана и полуправды, но без сомнения искренне.
Все вокруг суета и мир полон этой суеты. Взрослые суетятся о своем заработке, чтобы обеспечить свою семью, себя, свое будущее, которое, словно в кассовом аппарате, должно в итоге выдать чек после многолетнего вложения, что все должно быть обязательно хорошо. И в это все свято верят, хотя кто кому дает какие гарантии? Дети суетятся в детских садиках, школах, кружках, университетах, академиях, рассчитывая на привилегии в ближайшее будущее, но никто им не говорит, что после надо все заново переучиваться на жизненном опыте. Зачастую отличники остаются на нижних ступенях социальной и общественной лестнице, а двоечники и неучи устремляют ввысь. Но каждый занимает свою нишу и до конца жизни суетится в ней, предавая этому какое-то высокое значение. Иного и быть не может. Ведь по истине человек создан для чего-то высокого. Суета не минула и нас. Оба мы занимались своей деятельностью, каждый имел свой круг знакомых, каждый суетился в своей сфере, которая полностью поглощает всех, кто желает преуспеть, жить или просто выжить. Поэтому наши разговоры были далеко не многословны и состояли из банального набора современного цивилизованного человека: "привет-привет", "пока-пока", "как дела", "хорошо", "спокойной ночи". Этого набора слов вполне хватает, чтобы поддержать отношения, учитывая, что каждый занят своим важным делом. Иногда, как вспыхивает пламя, между нами разгорались беседы, в которых каждый душой проникал друг в друга. Тогда еще более ощущалось мимолетность времени и ночь или день казались мгновениями. Мы растворялись друг в друге, открывая души и играя чувствами. Вначале паузы между беседами длились около месяца, неделей и неделями, но постепенно они укорачивались по мере того, как мы приближались друг к другу. Впоследствии целыми днями и ночами мы были друг возле друга, лишь иногда по мере необходимости мы на день или несколько дней отставали друг от друга, чтобы кто-то из нас выполнить то или иное дело по работе.
Мир чрезмерно быстротечен. Спешка захлестнула абсолютно всех. Все мы спешим стать кем-то, кем не являемся на самом деле, даже не поняв и не изучив первоначальных азов. Ученики, не научившиеся еще учиться, становятся учителями, не умеющие учить. Врачами становятся те, кто даже не имеет понятия о болезни и о человеке вообще. Предводителями, руководителями и директорами становятся люди, не имеющие понятия о деле, которое они возглавили. Духовенством становятся те, кто не имеет в себе сущности духовности. Так и мы с ней стали друг для друга близкими людьми, родными до глубины души, ничего не знающие друг о друге. Бывает, что такое срабатывает, но у девяносто девяти процентов это заканчивается плачевно.
Меня удивляет, как далеки современные люди друг от друга. Все произошло слишком быстро, за какие-то десятки лет. Почти каждый человек, группа людей - это разрозненные планеты, пространство между которыми заполнено чем-то, что выжигает жизнь, поэтому, чтобы приблизиться к кому-то, необходимо выжечь себя. Умные люди утверждают, что иссякла любовь между людьми. Все стали чрезмерно эгоистичны, зацикленными на своем "Я", поэтому понятие "Мы", как бы, в процессе жизненных треволнений исчерпало свою значимость. По природной инерции все мы впускаем в наши души людей, открываем сердца, чтобы создать что-то прочное, что учат нас наши предки, но сталкиваемся с меркантильностью, нарциссизмом и озлобленностью среды и сразу выплевываем все, что приняли наружу и зарываемся в себя. Сейчас с ошеломляющей скоростью идет тренд сильных, эгоистичных и самодовольных или депрессивных людей, которые, погрязшие в трясине страданий, в позе стоиков пытаются выковать себе "свое" счастье, но в итоге получаются лишь уродливые скульптуры квази-отношений, псевдо-семей, в которых кто-то поглощает другого, а вся оставшаяся жизнь - это беспробудный скандал. Или же это стая одиноких выжженных людей, до конца дней рычащих друг на друга и на мир. Но у таких людей есть свой стержень, выстроенный на устоях своих убеждений, норм и правил, которые зачастую идут в разрез человеческой природы и его духа.
Я часто вспоминаю себя в прошлом, свой светлый внутренний мир. Я зарываюсь в аудиотреки минувших лет, полные надежд и обязательно светлого. Воспоминая, я, как бы, стараюсь вернуть себе тот юношеский запал, но наступает день, а зарываюсь я обычно ночью, и реальность, пронзенная опытом разочарований опять надевает на мою душу личину стоика. Я потерял веселость и приобрел иронию. С ней я ожил. Я почувствовал ту юность, которая закатилась за горизонт, как каждый день закатывается солнце. В ней я увидел то, что можно посчитать гарантом долгого, хотя с радостью хотел бы думать о вечном.
Не замечали ли вы, как охотно и горячо говорят люди о том, что потеряли? С ней я также говорил о любви. Пламенные разговоры о любви, в которую мы оба не верили, заполняли часы, дни и ночи. Да так, что эти часы, дни и ночи в действительно пылали светом того, во что еще каждый из нас не прекращал верить. Любили ли мы друг друга? Мне об этом тяжело сказать. Пожалуй, как по мне, мы любили то, что в нас зажигалось от нашего общения. Наверное, это главное. Все люди изменчивы под давлением времени и ситуаций. Настроения, тяготы жизни, искушения, непременно влияющие на каждого из нас, предают всем нам изменчивость. Мне хотелось бы думать изменчивость более внешнюю, нежели внутреннюю, так как внутри у каждого должен быть тот стержень, держась за который мы должны сохранить облик человечности. Ведь по истине человек - это обязательно высокое. Сегодня человечность в человеке - это сохранение морали, честности, благородства, совестности и верности чему-то высокому: Отечеству, традициям, православной вере. Я ведь сейчас говорю о себе. Может быть мы и для этого встретились. Я и она. Может и для этого и разошлись...
Я не верю в случайности. Все, что случается с людьми в тот или иной период жизни, случается именно тогда, когда это нужно для обоих.