Ни женщин, ни мужчин.
Ни человека, ни подобия Божиего.
Всегда одна, всегда один
Среди руин на бездорожие.
И я там стоял,
Холодным светом освещенный,
Руками сердце из-за всех сил сжимал,
Надеждой окрыленный.
В нем, в сердце я искал ответ
Справедливости светлой.
В глубине я верил, что есть свет
Тьмой непобежденный. Где-то.
Я шёл вперед,
Когда кто-то крикнул: "Ни туда!".
Я шёл, зная, что не поймет.
Меня вела внутри звезда.
Суета, похоть и беспечность
Рвали, терзали мою душу
И на любовь холодная безответность
Усугубляла злую стужу.
Мрачная пустыня запустенья,
Где тени мчаться самозабвенно.
Там жизни нет. Там быстрое теченье.
Давно не тлеет то, что тленно.
В умах погас запал глубинный.
Любви не ведают. Не тянут.
Только бой часов старинных
Эхом прошлого все со стоном берегут.
Люд-шакал всё тянет в волчью яму,
Раня, из ран он нити вьёт.
Главный тот, кто больше ранит
И к рабству больше приведёт.
Слабый сильного сильнее,
Обливая своей грязью,
Обвиняя сильного в слабости своей,
Сдавливая порочной связью.
Я видел, знаю, верю!
Сильный слабого подымет!
И никогда он не обидит,
Несся кровоточащую потерю.
Человек человека видеть хочет.
Человек человека не опорочит.
Любя, любовь ищет он в ответ,
Любовью зажечь пытается он свет.
Но люд - шакал.
Любовь слабостью считает.
Страстью опьяняющий гурман
Низостью и грубостью себя питает.
Люд рыщет, скаля зубы,
Ищет одурманивающий аффект.
Что есть мощи сжимая скулы,
Везде найдет самооправдывающий дефект.
О, злосчастная свобода!
Сколько жизней полегло!
Поправ благочестие и убив Бога,
Ты освободила только зло.
Я шёл вперед,
Иногда жертвуя многим и собой.
Я верил в Бога
И в омут бросался головой.
Его распяли,
Он умер и воскрес.
Он живой, Он с нами
Всем козням в противовес.
Однажды Он уже победил,
Свою победу увековечив.
И весь мир об этом заговорил,
Когда весь мир Он взял на плечи.
Не я, а Он, разрывая сердца шторы,
Кого лечил, кому-то заполнил пустоту,
Любовью отражал потоки злобы,
А я не всегда шептал: "Благодарю".
Я дитя своей эпохи.
Не раз мой эгоизм
Придавался суете, пороку, склокам
И Его награды причислял к своим.
Тогда я вновь полуживой,
Униженный, поруганный и оскорбленный
Склонял главу и всей душой
Рыдал. А Он вновь благосклонно
На плечи брал меня Свои.