В столицу, город древний и легендарный, Таня приехала из небольшого посёлка. Не за деньгами, а так... Чтобы не думать, сколько стоят дешёвые туфли. Столичная жизнь оказалась волшебным напитком. Холодным, сладким, головокружительным. Напитком, который не утолял жажду и никогда не кончался. Среди множества событий похожих на пузырьки в шампанском маленькими льдинками таяли детские мечты.
Город нашёптывал девушке страстные обещания. В заманчивом, прозрачном и одновременно зримом, подобном летнему мареву будущем Таня носила элегантные платья с безразличием человека не знакомого с иной одеждой. В будущем вкрадчиво хрипел саксофон, сами собой распахивались тяжёлые резные двери, и учтивые метрдотели провожали бывшую Золушку в рестораны похожие на музеи. В будущем... А пока Таня аккуратно расписывала следующую неделю: фитнес, солярий, бассейн, массаж. Глупо было бы попасть в прекрасное будущее старухой, каждый час молодости следовало продлить, задержать жизнь, так же, как задерживают под водой дыхание искатели жемчуга.
Лёгкие деньги имеют дурное обыкновение раньше времени старить тех, кому достаются. Таня поняла это на опыте подруг. Она научилась точно рассчитывать нужное количество клиентов и вывела неукоснительные правила, которые не без труда внушила работодателю. Таня не работала по утрам, не ездила далеко от центра города, а в ночь на понедельник принимала только один вызов, да и то, не позже одиннадцати часов.
Но как ни старайся, обстоятельства с птичьим нахальством влетают в жизнь, не обращая внимания на смешные пугала правил, которыми люди ограждают себя. В это воскресенье Зинка-диспетчер позвонила Тане ещё засветло.
- Привет, Танечка, сюрпризик для тебя.
- Ну-у, не знаю...
Подходящего правила у Тани не было, но непременную радость сюрпризы означали только в далёком детстве.
- Иностранец, Танюш, вроде немец. Или венгр. Но по-русски говорит не хуже наших.
- Ага, - сюрприз пока выглядел заманчиво.
- Совсем рядом с тобою, на Вознесенском спуске.
- Нормально. Годится.
- Он, Танюш, - Зина вздохнула, - необычные услуги спрашивал. Но про садо-мазо я его строго спрашивала, ничего такого говорит, просто немного оторваться хочет. Ты же понимаешь.
Таня прикинула, что время ранее, можно и подождать. Но ведь следующий клиент тоже в оперу не пригласит.
- О цене ты с ним договорилась?
- Он не торговался. Я скажу Паше, чтобы ехал к тебе?
- Давай.
- Танечка... Он только... Он, короче, на всю ночь просит. Я знаю, что ты до одиннадцати, я шефа спросила, сказал, чтобы в этот раз ты вышла.
- Та-ак.
Вот и устанавливай правила. Вот и договаривайся с людьми.
- Шеф сказал, отдашь пятнадцать процентов, не двадцать пять, завтра отдохнёшь.
- Та-ак.
- Танечка?
- Что Танечка? Танечка. Сменщице своей, как её, Ксане скажи, что я завтра не работаю, чтобы сообщения не оставляла.
- Конечно, хорошо. Я Пашу посылаю?
- Угу, пусть позвонит, когда подъедет.
Паша позвонил минут через десять, видимо выехал заранее. Не очень-то, выходит, сомневались в Танином согласии. Она нанесла последний мазок и внимательно посмотрела в зеркало. Мутный серый фон, прихожая старой хрущёвки. Лицо девушки, освещённое удивительным образом - сотни крохотных солнечных зайчат, каждый не больше веснушки, рассыпались светлыми точечками по русым волосам и загорелой коже. Мягкий оранжевый свет сочился из круглой лампы над зеркалом. Каждый раз, уходя на свидание с городом, Таня оставляла светильник включённым, и круглая, похожая на обсыпанную сахаром мармеладину лампа тихо и радостно мерцала в сумраке пустой квартиры.
Щёлкнули замки, Таня спустилась с третьего этажа, едва касаясь пыльных ступенек тончайшими шпильками, словно по лестнице, ведущей на подиум, и вышла на пропахшую бензином улицу. Распоясавшиеся воробьи метались над горбушкой хлеба, лиловое вечернее солнце таяло в окнах какого-то банка. Таня никак не могла запомнить его название, не то укрсекс, не то укркекс. Паша уже ждал её, аккуратно втиснув свой джип между двумя киосками на противоположном тротуаре. Увидев Таню, Паша лихо пересёк двойную сплошную полосу, и перламутровый бок Лексуса моментально оказался возле девушки.
- Приветик.
- Угу, - Паша кивнул пассажирке, - едем прямо по адресу или тебе ещё куда-нибудь по дороге заскочить надо?
Паша вывернул баранку, снова ловко развернулся через сплошную полосу, и они покатили в сторону Львовской площади. Дневная тягучая пробка давно рассосалась, светофоры равнодушно мигали жёлтыми усталыми глазами, сквозь ветви деревьев мелькали дымчатые вечерние дома, перетянутые то тут, то там неоновой паутиной рекламы. Машина пересекла площадь и свернула направо.
- Так, где-то здесь, - Паша притормозил и осмотрелся.
- Нечётные с этой стороны, - Таня показала на Пашино окно, за которым неказистая вывеска кафе освещала номер с чёрной тройкой.
- Угу... Так... Значит напротив суда, - бормотал Паша, пытаясь разобрать номер следующей пятиэтажки.
- Хороший ориентир, - улыбнулась Таня.
- Суд не тюрьма, - ответил Паша серьёзно, - что за... проехали что ли?
Слева от машины стояла церковь. Церковная ограда уходила далеко вниз по улице. Нужно было возвращаться. По обеим сторонам улицы, тычась друг в друга бамперами, стояли припаркованные машины, Паша вывернул шею и начал сдавать задом.
- Куды прёшь, стервь, - выругался он, Лексус почти упёрся в какой-то жигулёнок.
- Здесь, кажется, одностороннее, Паш.
- Да пошёл ты, - не понятно к кому обращаясь, огрызнулся Танин страж, распахнул дверцу и выбрался наружу.
Но в это время за жигулёнком затормозил грузовик. А за грузовиком уже пыхтела газель.
- Вот уроды, мля, - Паша снова сел за руль.
- А давай сюда в переулок, пропустим их.
Переулок больше всего напоминал щель в заборе, только с одной стороны забор был дощатый, новостоечный, а с другой - добротный, кирпичный, под стать церковным стенам за ним. Чёрная башня новостройки оказалась тем самым загадочным одиннадцать дробь один номером. Забор, оставленный строителями со стороны Вознесенского, в переулке решительно обрывался, открывая груды мусора и гранитные бока нового дома, лоснящиеся под светом уличных фонарей.
- Подняться с тобой?
- Зачем? Как всегда, если всё нормально я тебе звякну. Номер хаты напомни.
- Девять, этаж не сказали.
- Найду.
Запрокинув голову, Таня насчитала двадцать этажей, почти все окна были тёмными, видимо, дом сдан недавно и ещё не обжит. В шикарную башню вела скромнейшая голубая дверь незапертая и украшенная клочьями пыли. Лобби освещали светильники похожие на шишки, тусклые и тоже в пыли. Только лифт соответствовал элитному виду здания: паркет, зеркальные стены и запах озона.
Таня прикинула, где должен жить клиент, ткнула нужную кнопку и оглядела себя. В зеркале отражались русая чёлка, красивое чистое лицо, золотая серёжка в пупке и кожаные брюки того изумительного фасона, который делает женские ноги на десять сантиметров длиннее.
У Тани даже уши заложило от скорости, пока лифт мчался на пятый этаж. Лестничная площадка, большая и гулкая пленяла своей чистотой. У стены напротив лифта стояла изящная металлическая ваза полная белого песка. "Пепельница", - решила Таня, выплюнула в песок жвачку и осмотрелась. Квартир на площадке, как она и думала, оказалось две, но номеров на дверях не было. Таня задумалась... За одной из дверей послышался детский плач. Девушка вдохнула, выдохнула, подошла к другой квартире и нажала на пуговицу звонка. Послышался гул напоминающий бой курантов. Гул утих, но дверь не открывали. Таня подождала, стояла нерушимая тишина. Ещё два звонка утонули в глубине квартиры без всякого следа. "Фак", - шепнула гостья, и сама не зная, зачем постучала в бронированную махину. Дверь лязгнула у неё за спиной.
- Простите, девушка... Я вызывал... Вы ко мне?
На пороге квартиры, мимо которой Таня прошла, стоял высокий, полноватый мужчина в дорогущем, какого-то бронзового цвета костюме, в белоснежной рубашке и с галстуком затянутым под самый кадык. По всем признакам, любимый Танин вид клиентов - деловой ботаник.
- Ага, к вам, - Таня вошла с самой искренней улыбкой.
Подойдя поближе, Таня увидела, что клиент не только умопомрачительно одет, но и безукоризненно выбрит. Глянцевая фотография из дамского журнала ожила и с застенчивой улыбкой слегка кланялась, приглашая к себе в гости. Квартира оказалась из того же журнала - белый ковёр невероятной пушистости, чёрные кожаные кресла и низенький столик, вернее ножки столика торчащие из-под груды фруктов, булочек, вазочек с вареньем, бутылок коньяка, ликёра и... Разглядывать дальше было уже просто неудобно.
- Во даёт иностранец, - подумала Таня, ловко скинула туфельки и ступила на ковёр.
Глянцевый кавалер захлопнул дверь и, совершив воздушный пируэт, опять оказался перед девушкой. Таня с улыбкой потянулась к хозяину, мимолётно прильнуть, слегка, для знакомства, поцеловать. Но тот не только не стал обниматься, но и переполошился.
- Что вы, что вы! Оставайтесь в обуви! - замахал он руками.
Таня понятливо улыбнулась, фетишисты ей уже попадались. Что ж, в обуви так в обуви.
- Хорошо, милый, как хочешь.
Она подобрала туфли и уселась в кресло.
- Надеть? Нравятся каблучки?
- Одну минутку! - Воскликнул удивительный ботаник и метнулся в прихожую.
Таня буквально утонула в мягком кресле. Она осмотрелась. Одинаковые кресла, диван-двушка такой же чёрный и пухлый, как и кресла, узкий буфет и огромный плоский экран телевизора на стене..
- Вот, пожалуйста, - раздался почтительный голос. - Простите, я не представился, меня Эрих Францевич зовут.
На вид Эриху Францевичу было от силы лет тридцать, и он с самым галантным видом протягивал гостье серые домашние тапочки в форме котят. Такого забавного фетишиста Таня ещё не видала. Надевая тапки, она колебалась, какое имя понравится заботливому кавалеру. К шикарной квартире подошли бы такие имена, как Руслана или Ярослава, но тапочки и варенье настраивали на какой-то тихий, домашний лад.
- А меня Олей.
Хозяин уселся в соседнее кресло, на самый краешек и как-то наискосок к своей гостье.
- Нервничает, - подумала Таня-Оля, - такой сразу в душ не пошлёт.
- А ты, - Таня поправилась в тон клиенту, - вы чисто по-русски говорите.
- Русский у меня родной язык, один из родных.
- Здорово... А это у вас ребёнок плакал?
- Сынок, малыш. Два годика ему. Только-только уснул.
- А мама не придёт? - спросила Таня игриво, но с лёгким удивлением.
- Мама только послезавтра приедет, увы. Мне тут самому приходится... Я, - Эрих Францевич глубоко вздохнул, - поэтому вас и вызвал.
- Хорошо, что вызвали, чего скучать? Я за вами поухаживаю, - Таня грациозно потянулась к бутылке, - коньячка налить?
- Нет, нет... Мне же это... - ботаник замолчал и вдруг с отчаянием человека прыгающего в прорубь выпалил, - мне же на работу сейчас надо идти.
Таня удивлённо нахмурилась, а Эрих Францевич зачастил, запричитал.
- Вызвали, срочно вызвали, никак нельзя отказаться, а мы только неделя как в город приехали - ни друзей, ни соседей, никого не знаю. Жена за границей. Немыслимая ситуация.
- А ко мне зачем?
- Ну, как же... Посидите с ребёнком. Спит он крепко, поверьте, никаких хлопот. Я всего за пару часиков обернусь, даже быстрее. Но нельзя же малыша одного оставлять...
Весь жалобный монолог несостоявшегося клиента сливался в Таниных ушах в одно простое слово - облом. Вопрос теперь стоял так: послать немчуру куда подальше и свалить или вызвать Пашу и потребовать от чокнутого родителя неустойку. Словно прочтя её мысли, Эрих Францевич схватил Танину руку и прижал к лацкану пиджака. Эрих Францевич смотрел на неё умоляюще, проникновенно. Его ладонь была тёплой и неожиданно сильной.
- С кем оставить мальчика? Кинулся в интернет... Няню могут прислать только утром, но мне-то сейчас надо идти. И вот вижу "эскорт - девушки по вызову"... Ласковые, нежные... Я, знаете ли, когда позвонил, специально сказал, что мне нужны необычные услуги, самые необычные и на всю ночь. И вот - вы здесь.
- Это не входит... в смысле... это не услуга. Я такое не делаю, - девушка отняла, наконец, руку, но осталась сидеть.
- Оля, Оля я же вижу человека, вижу, что вы можете остаться. Ну, право, - Эрих Францевич снова завладел Таниной ладошкой и медленно поцеловал кончики пальцев, - я заплачу за всю ночь, даже больше, в долларах. Всего пару часиков. Вы же не боитесь оставаться с незнакомыми мужиками, а тут всего лишь ребёнок, ну, что он вам сделает? Да он спит, его теперь и не разбудишь, можете музыку слушать, Энрике Иглесиаса, оперу.
- Какую ещё оперу?!
- Бог с ней с оперой, что хотите, то и слушайте, - промурлыкал иностранец, снова припадая к Таниной руке, и девушка решилась.
- Ладно, останусь с вашим чадом. Как его зовут-то?
Иностранец смущённо улыбнулся.
- Я суеверен, простите, у нас не говорят имя ребёнка чужим. Пусть будет - малыш?
- Странный вы. Ну, малыша так малыш, а где он?
- А вот, сюда - Эрих Францевич с Таней вышли в коридор.
- По правую руку ванная, туалет, кухня, если захотите кофе попить, а напротив - спальни, наш малыш в самой первой, вот здесь.
Они остановились около массивной двери, искусно вырезанная бабочка раскинула деревянные крылышки над похожим на тюльпан цветком. Эрих Францевич приложил палец к губам.
- Вы только не заходите к нему, он и не проснётся, - прошептал он, - знаете, даже если что-то услышите из комнаты... Бывает, ребёнок во сне вскрикнет... Подождите, он опять уснёт.
Удивительный клиент вернулся с Таней в прихожую.
- Вот, Оля, возьмите деньги, - Эрих Францевич достал бумажник и отсчитал восемь стодолларовых купюр, почти в полтора раза больше обычной цены.
- Спасибо, - Таня медленно положила деньги в разрез блузки.
Кто знает, как сложится вечер, а точнее ночь, когда вернётся улыбчивый ботаник с тёплыми и сильными руками.
- Может, хотите взглянуть на мой паспорт, перед тем как я уйду?
- Не надо, - Таня рассмеялась, - это вам бы спросить у меня паспорт... Вон смотрите, сколько замков на двери. Как вы всё-таки так... оставляете в квартире незнакомого человека.
- А мы с вами уже познакомились. Отдыхайте, Таня. - Сказал Эрих Францевич, подмигнул и захлопнул за собой дверь.
Таня бросилась следом, но дверь не поддалась.
- Запер, - ахнула девушка.
Когда, совладав с хитроумными замками, она выскочила на лестницу, Эрих Францевич уже исчез, только на электронной панели лифта мерно мигали цифры - этажи, мимо которых пролетал лукавый иностранец. Бежать за ним, тем более в тапках, было глупо. Да и что такого он сказал? Оля, Таня, Катя... Мог ведь просто перепутать имена.
Девушка вернулась в квартиру, старательно, один за другим заперла замки, накинула цепочку. Зайдя в салон, Таня сбросила смешные тапки, ей хотелось пройтись босиком по мохнатому ковру. Маленькая сумочка валялась рядом с креслом, Таня положила в неё деньги и достала розовый мобильник. Паша ответил не сразу.
- А-а...
- Ты что, дрыхнешь?
- Э-э-ух, - Паша смачно зевнул. - Солдат спит, служба идёт. Разморило что-то.
- Вот чмо, ты же должен за мной идти, если звонка нет.
- Ага... Ты на прошлой недели, когда мне от ливанца позвонила? Через час, мля.
- Ну, тот - постоянный клиент... Ладно, ты его сейчас видел?
- Кого? Ливанца?
- При чём тут... Этого, к которому приехали, он ушёл.
- Не видел, я же спал, а он что тебя запер? - Таня услышала, как хлопнула дверца "Лексуса".
- Стой, стой, не беги - я дверь изнутри могу открыть. Он ушел, но бабло оставил, нормально заплатил.
- А чего он тогда подорвался? За бухлом побёг? - Таня представила, как Паша с подозрением смотрит по сторонам.
- Да тут своего всего хватает, такая квартира - музей, - Таня прижала смартфон плечиком и налила в рюмку шоколадный ликёр.
- Хм-м, он типа ушёл, а ты с баблом в музее сидишь. Не нравится мне такой расклад, давай-ка, вали оттуда.
- Да, всё нормально, Паш, он такой клёвый ботаник. Прикинь, у него тут сынишка спит.
- Чего? Их двое что ли?
- Не то, что ты думаешь, - Таня рассмеялась. - Ребёнок, два года всего.
- М-м... и что мне теперь, ждать твоего ботаника? - По голосу было слышно, что спать в машине Паше больше не хочется.
- Иди домой, Паш, тут всё хорошо.
- А утром как? Когда заехать?
- Ой, не знаю, - Таня подумала, что визит вполне может завершиться ещё до утра, с приходом Эриха Францевича, но говорить об этом охраннику не хотелось, растреплет ещё в агентстве, будто клиент её посреди ночи отослал, - такси возьму.
- Угу, так я двигаю.
- Иди, Паш, иди.
- Ладно. Звони если что.
Новоявленная няня отыскала между фруктами и бутылками пульт телевизора и с ногами забралась в кресло. Солдат может и телик посмотреть, служба тоже будет идти. Пакет программ у ботаника, конечно, оказался никчемный. По всем каналам заумь, серьёзные лица и то самое, обещанное хозяином, оперное пение. Таня переключила полсотни каналов, пока нашла что-то приличное - "Битву экстрасенсов". Не то, чтоб сильно интересно, но хоть на понятном языке говорят.
На экране появился щекастый паренёк, заносчиво поглядывая на телезрителей через толстые линзы очков, крутил в руках чей-то паспорт.
- Итак, мы имеем паспорт. Паспорт... Он излучает... Безусловно, такое сильное излучение может принадлежать только особенному человеку!
- Во, клоун, - Таня откусила заварное пирожное.
Экстрасенс положил паспорт на стол и посмотрел... Тане показалось, прямо ей в глаза.
- А-А-А!!! - звук телевизора вдруг ударил взрывной волной, - Ты одинока, одинока, одинока!!!
Расплескав ликёр, Таня судорожно схватила пульт и отключила звук. Перевела дыхание, прислушалась, ребёнок вроде не проснулся. Глаза экстрасенса заняли уже весь экран, зрачки величиной с футбольный мяч мерцали в матовой оправе перечёркнутой красными прожилками. Звук ударил с новой силой, пульт вылетел у Тани из рук, и провалился в белую мякоть ковра.
- Ты одинока, одинока, одинока!!!
Таня бросилась к телевизору. Где же у него выключатель?!
- Убила и одинока!!!
Она вырвала вилку из розетки. Чёрт знает, что такое. Лучше уж оперу смотреть.
На широком подлокотнике кресла разлилось небольшое ликёрное озеро, которое грозило вот-вот пролиться на ковёр. Таня ахнула и, не обнаружив салфеток в салоне, побежала на кухню. Бумажные полотенца лежали на столе прямо возле входа, Таня едва не поскользнулась на мраморном полу, когда, схватив спасительный рулон, бросилась обратно. Ковёр ей удалось отстоять в последнюю секунду. Таня облегчёно вздохнула, вряд ли до её ухода хозяин заметит неполадку телевизора, но пятно на девственно-снежном ковре было бы не скрыть. Облитое ликёром кресло стало липким. Таня снова отправилась на кухню, принесла миску воды и полотенце, отмыла, вроде бы дочиста, пострадавший подлокотник. Пропахшее шоколадом полотенце, она постирала в раковине на кухне и повесила на прежнее место.
Уф-ф. Таня плюхнулась на стул, посидела пару минут. Ерунда, конечно, но в груди как-то погано ёкало. Идти в салон не хотелось. На кухонном столе, кроме тостера и вазы с полированными красными яблоками обнаружились журналы мод. Таня наугад вытащила из стопки журнал. Название оказалось незнакомое, но интересное: "Леди и джентльмены". Сначала показалось, что журнал такой же отстойный, как и телевизионные программы, первая же статья - "Гендерная политика". Однако полистав, Таня нашла прикольную подборку фотографий - младенцы в костюмчиках, умильные рожицы, пухлые ручки, тянущиеся из рукавов крохотных пиджачков. Забавные.
Лампа вдруг тоненько тренькнула и погасла. Стало темно.
- Ч-чёрт... а разве я тушила свет во всей квартире? - в душе колыхнулось что-то похожее на страх.
Таня выскочила в коридор, пытаясь вспомнить, где она видела выключатель. И остановилась. Да что она, в самом деле? Лампа перегорела, и вышибло пробки, ничего особенного. Но спокойнее не стало. Как в детстве показалось, что есть кто-то, следящий за ней из темноты, по спине потянуло холодом. Может действительно свалить отсюда? Таня зашла в салон и зачем-то выглянула на улицу. Ветер на улице разошёлся нешуточный, ветка дерева за окном неистово раскачивалась едва, не задевая стекло.
Страх, теперь уже настоящий щемящий страх охватил Таню. На дереве качалась только одна ветка. Раздался детский смех, Таня в ужасе обернулась. Тёмная комната казалась пустой, но невидимый ребёнок покатывался от хохота где-то совсем рядом.
Вспыхнул свет, и Таня вскинула руки, прижимаясь к стене, но никто на неё не бросался, а на буфете под экраном телевизора заходилась визгливым смехом телефонная трубка.
- Валить отсюда, валить.
Таня поняла, что стоит босиком, телефон уже не смеялся, он кряхтел и хмыкал. Девушка медленно взяла трубку, сжала её в опущенной руке.
- Оля, Оля... Это я, Оля, отвечайте.
И вовсе ничего страшного нет в хохочущем телефоне, просто добрый самаритянин беспокоится о маленьком сыне, звонит узнать как дела у его малютки. Тане пришлось несколько раз сглотнуть вязкую слюну, прежде чем она сумела ответить.
- Да...
- Оля, всё нормально? Вы не отвечали...
- На кухне, я на кухне читала, а тут свет погас... Знаете, я хочу уйти!
- Оля, вы что? Бывает, отключают электричество, но ненадолго, это же центр города. У меня на кухне фонарь есть...
- Свет включили уже, но я не хочу, мне нехорошо...
- Оля я уже на месте, подождите ради Бога. Я от силы через час вернусь.
- Не знаю, у вас квартира такая... Лампочка перегорела, телевизор, - Таня запнулась.
- Ну, что вы, в самом деле?! Лампочка перегорела, что вам эта лампочка, фрукты кушайте, в тетрис какой-нибудь на мобильнике поиграйте. Всего часик ещё!
- А ваш телефон... Что за звонок, блин, в обморок можно упасть.
- Какой звонок? А, это наш малыш смеётся. Неужели так напугал?
- Напугал.
- О-оля, вы меня прямо обижаете. Он славный мальчик, - голос собеседника вдруг изменился. - А вы... вы не заходили к нему?
- Нет, он спит.
- Хорошо, хорошо, пусть спит. Видите, никаких хлопот. Ещё час только посидите, а? Я, если надо, сниму по дороге наличные, ещё заплачу.
- Ничего не надо по дороге, езжайте сюда скорее... Часик я подожду и всё, меня шофёр внизу будет ждать, - на всякий случай соврала Таня.
- Спасибо, спасибо огромное, вы отдыхайте, ванну примите.
- Какую ещё ванну?! Возвращайтесь быстрее.
- Я постараюсь, спасибо, спасибо большое, Таня.
Короткие гудки, Эрих Францевич отключился. Опять?! Опять он имя спутал?! А вот перезвонить ему, есть же фича такая у телефона - отзвониться на последний номер... Хотя, какое это имеет значение? Страшно было оставаться в квартире, страшно самой выходить на улицу. Может, Пашу позвать? Хрен ему сейчас дозвонишься... А в контору? И что? Клиент заплатил и ушёл, ну и ладно. Скажут, лови такси, какие ещё проблемы.
Тишина. Таня напряжённо прислушалась. В тишине чудился подвох, что-то неправильное. Девушка поняла, что отчётливо слышит какой-то приглушённый, монотонный звук, доносящийся из недр коридора. Шум воды в ванне?
- Слишком, это уже слишком, - вот и всё, что пришло Тане в голову.
На цыпочках подбежала она к креслу, торопливо надела туфли, схватила сумочку - восемьсот долларов это ещё мало за такой вечер.
Шум вдруг разом прекратился, исчез. Тишина, спокойная, солидная тишина элитного дома, уплывающего в майскую ночь. Спят за стенами усталые люди, а иные, быть может, всё ещё кутят где-нибудь за городом, но дом, как шкатулка ювелира, полон ватной тишины, а в тишине, маленькой фигуркой ангела замерла испуганная девушка с растрёпанной русой чёлкой. Что за наваждение, в самом деле. Тихо.
Постукивая каблучками, Таня пошла в ванную комнату, открыла дверь и пошатнулась. Бронзовые лапы неведомого чудовища подпирали мраморную ванну, и густой пар поднимался над горячей, плещущейся у самых краёв, водой. Пар клубился под потолком, влажная жара выползала в коридор. Огромное запотевшее зеркало так и манило нарисовать на себе смешную рожицу или снежинку. Словно во сне Таня шагнула вперёд и увидела, что на зеркале кто-то уже провёл извилистую линию, капельки воды катились внутрь узора, оставляя за собой узенькие следы. Таня подошла ближе, ближе, и узор стал понятен - контур её лица, тоненький абрис, начертанный детской рукой.
- Мама! Мама! - детский крик полный боли и отчаяния раздался за Таниной спиной.
В панике она подбежала к двери с деревянной бабочкой, но оттуда донёсся совсем уже не детский, а злой мужской голос.
- Иди сюда, иди сюда сейчас же!
Таня, всхлипывая, бросилась к выходу.
- Мам-а! - крик ребёнка оборвался в ту секунду когда, поломав ноготь, Таня наконец-то сумела отпереть замки.
Но проклятая дверь лишь слегка приоткрылась - мешала цепочка.
- Как же, как же, - бессмысленно шептала Таня.
Цепочка дрогнула и со скрипом втянулась прямо в стену, дверь захлопнулась. Что-то толкнуло, опрокинуло девушку, она падала навзничь, широко раскинув руки. Падала, но удара всё не было. Кончилось дыхание, и, теряя сознание, откуда-то из поднебесья, услышала Таня: " Ты где, мама?"