Асеев Игорь Андреевич : другие произведения.

Доперестроечные стихи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Мирозданье
  
   Разрисован Купол Мира, все уложены тона,
   От Аида до зефира разлита голубизна,
   Птицы пестрые порхают, тихо тает тень свечей,
   Откровенно нелюдимы побережья двух Морей.
  
   Желтою дорогой длинной не придет к тебе никто,
   Только ветер - странник дивный распахнет порой окно,
   Пронизав лазурь лучами, напитав траву росой,
   С Неба льет свои печали тихий Солнца перезвон.
  
   * * *
  
   Ночь над Землей, ночь на Земле,
   Царство холодного снега везде,
   Голые руки черных дерев
   Ночь сторожат, небеса подперев.
   Словно здесь время замедлило бег,
   Словно столетия падает снег.
   Где-то в снегу заплутал человек...
   Снег...
  
   В ночь провалилось вагона окно,
   Тащится поезд куда-то давно,
   Спит под сугробом космический век...
   Снег...
  
   Нет, ночь не вечна на жизни твоей,
   Пламя родят и огарки свечей.
   Греет не хуже, чем пунши и плед
   Уголь сгоревших сердец.
  
   * * *
  
   Со мной давно уж ничего не происходит:
   Уходит жизнь, как в землю каплями вода,
   Опять все те же граждане заводят
   Все тот же хоровод вокруг меня.
  
   Я говорю о чем-то, сам себе не веря,
   Смеюсь, хотя давно и не смешно.
   И жизнь не сутками, а вечерами меря,
   Гляжу на мир через оконное стекло.
  
   И скука смертная, ты б знал, какая скука!
   Хоть дел полно, они не веселят.
   А чуть оступишься - какая-нибудь сука
   С участьем скалится, голодный пряча взгляд.
  
   И пустота внутри, зато внатяжку нервы.
   Чуть тронешь - нервы загудят.
   Осточертело все, но я не буду первым,
   Чьи нервы лопнут, как натруженный канат.
  
   * * *
  
   По полям, лесами отороченным,
   По лесам, дремучим, заболоченным,
   По лугам по заливным, по перелескам,
   От Ильменя до границы печенежской
   То ли шепот, то ли стон слышится,
   Катится,
   Как снежный ком ширится:
  
   Гей вы, жители лесные -
   Берегини, водяные,
   Нетопыри, лешаки,
   Бросьте ссоры-пререканья,
   Не шепчите заклинанья,
   Хватит путников морочить
   По чащобам, по грязи.
   Бросьте игры и причуды,
   Бросьте споры-пересуды,
   Ведь того, кто вас рассудит,
   Нету больше на Руси.
   Нет великого владыки Перуна.
   Разом охнула, пригнулась вся земля
   В миг, когда нетороплива, тяжела
   Приняла его днепровская волна.
   Разом сила новая нахлынула,
   Пал Стрибог, сварогов меч разбит
   И чужой заморский бог Владимира
   Уже в стольном Киеве царит...
  
   Вздрогнула, заволновалась глубина болот,
   Рябь в безветрии промчалась по-над бездной вод,
   Треск по чаще - громче, чаще,
   Страх рукою леденящей
   Тащит сердце из груди:
   Что-то будет впереди?
   Да неужто отрекутся люди от своих богов
   И врагами нарекутся духи речек и лесов?
   Берендеев край заветный
   Неужели проклянет
   Славянин, чей дед-кудесник
   Славу Перуну поет?
  
   Перемелет мельница быстрая
   Все, во что так верится искренне,
   Переврет и вывернет мельница
   Все наоборот.
   Время память выстудит зимами,
   Время сказки высмеет дивные.
   Будет в сказки верить не шибко-то
   Православный русский народ.
  
   Ну а после с колоколен,
   С куполов по всей Руси
   (Так уж, видно, мир устроен)
   Полетят кресты.
   Звезды мы везде повесим,
   И за счастье - в бой!
   Хорошо, хоть звезды светят
   Над моей страной.
  
   * * *
  
   Мой друг, прости за откровенность -
   В молчанье смысла больше нет.
   Что ж, испытали мы на верность
   Давнишний юности обет.
  
   Живем, с собой играя в прятки,
   Бредя сквозь жизнь, как сквозь туман,
   И погрузившись без оглядки
   В душеспасительный обман.
  
   Не будем тормошить былое
   И на груди рубаху рвать,
   Ведь откровенность мы с тобою
   Привыкли шуткой заменять:
  
   Отринув все, что так мешало
   Идти к лелеемой мечте,
   Мы улыбаемся устало,
   Шагая в гулкой пустоте.
  
   * * *
  
   В краю цветов и дураков,
   Где нет зимы и нет снегов,
   Где чуть не всякий человек
   Готов прожить хоть весь свой век,
   Где нет забот, очередей,
   Каждый цирюльник - чародей,
   Где что ни день идет кино
   И дефицита нет давно,
   Где рябь в вершок - уже волна,
   Полтора метра - глубина,
   Где жизнь размеренно течет
   За годом год, за годом год,
   Нашелся вдруг один чудак,
   Который делал все не так,
   Который жил наоборот,
   Творил, что в голову придет,
   Который денег не копил,
   С начальством дружбы не водил,
   Который жил и в ус не дул,
   Который плыл и не тонул,
   Жил, не мешая никому,
   Но неизвестно, почему
   Вдруг заприметили его
   И сразу граждан зло взяло:
   Какого черта это он
   Из кожи лезет на рожон,
   На вид как будто простоват -
   Он, явно, в чем-то виноват,
   Он, явно, на руку нечист,
   Да он, наверно, карьерист:
   А ну, намнем ему бока!
   Раз - и сожрали чудака.
  
   * * *
  
   В вечном Париже - цветенье каштанов,
   В строгом Берлине - начало весны,
   В Риме - игривые струи фонтанов
   И ручейки на проспектах Москвы.
  
   В вечном Париже и в строгом Берлине,
   В спящей Венеции, в Риме, в Москве
   Бьются машины, врезаясь в витрины,
   В стены домов и в ограды шоссе.
  
   До хрипоты перегретых моторов,
   Стука карданов, жжения шин
   Жизнь торопят, продираясь сквозь город
   В выхлопах газа потоки машин.
  
   Жизнь торопят, задыхаясь в заторах,
   Сдавлены прессами вздыбленных стен
   И спотыкаются на светофорах,
   Глохнут от злобного воя сирен.
  
   Силясь уйти от заторов и прессов,
   "Доджи" и "форды", "рено", "шевроле"
   Не замечают в дымной завесе
   Стены домов и ограды шоссе.
  
   * * *
  
   Письмо знатного сталевара И.Обортченко
   премьер-министру Великобритании
   г-же М.Тэтчер.
  
   Уважаемая госпожа премьер
   (Я б Вам не писал, не будь Вы матерью),
   Оторвитесь от проектов полумер
   И читайте вдумчиво, внимательно.
  
   Пишет Вам советский человек
   Знатный сталевар Иван Обортченко,
   Очень понимающий свой век
   И на мир, поэтому, глядящий озабоченно.
  
   Потому как я - рабочий человек,
   Без меня бы Солнце не вставало бы.
   Это я загородил теченье рек
   И ущелья завалил обвалами.
  
   В цехе я в своем кружок веду
   И имею награждения и грамоты.
   Вы не думайте, что я Вас тут дурю -
   Так что я подкованный и грамотный.
  
   Вот недавно слесарь Петухов
   Выступал по Штатам с обобщением,
   И почти без нецензурных слов -
   Очень интересное сообщение...
  
   Я с Вами вот о чем хочу поговорить
   Так, по-деловому, по-хорошему:
   Госпожа, бросайте-ка дурить,
   И прислушайтесь ко мнению опрошенных.
  
   Да Вам недоволен весь народ
   (Это не в обиду будет сказано)
   Вы задумайтесь, куда ваш курс ведет
   Милитаристическинаправленный.
  
   Ох Вы доиграетесь, мадам,
   До удара нашего ответного.
   Я и пятака тогда не дам
   За всю Англию за вашу многобедную.
  
   А вот чего просила передать
   Вам клепальщица Наталия Ховрошина:
   Мужика бы надо Вам достать,
   Да не мужа, а каков-нибудь хорошего.
  
   Он ведь там, поди, наверно, лорд?
   Ну и ясно - неработающий, слабенький.
   Знаете? Приезжайте на завод
   К нам в Тамбовщину, в поселок Краснознаменки.
  
   С голодухи ведь вся дурь-то у бабья,
   Да от воспитания порочного.
   Ждем. До скорого. Здорова ли семья?
   Дата, подпись: Николай Обортченко.
  
   * * *
  
   Ну, вот и все, теперь - аэродромы.
   Назад и вниз уходит твердая земля,
   А я все рвусь через рогатки и препоны
   Туда, где ждет меня красавица Москва.
  
   Я знаю: Кремль мне распахнет свои ворота,
   Царь-пушка выстрелит, произведя салют.
   И при таком большом стечении народа
   Я не смогу сдержать соленую слезу.
  
   * * *
  
   Разомлела улица, греется на солнышке,
   С девкой пьянь целуется, позабыв о женушке.
   Здесь всегда полно людей с радостными лицами,
   А чтоб было веселей, здесь всегда милиция.
  
   Улица, улица, улица Хмельницкого,
   Есть на этой улице, где похмелиться нам.
   И стоим во дворике, у стены с воротами,
   Пиво алкоголики пьют с мордоворотами.
  
   На две - три двадцарика: недолив, как водится...,
   Слышь, оставь чинарик-то, страсть курить как хочется...,
   Не тяни резину, дед, кружку подставляй...,
   Эй, полегче, с сетками... Вась, передавай!
  
   Улица, улица, улица Хмельницкого,
   Есть на этой улице, где похмелиться нам.
   И стоим во дворике, у стены с воротами,
   Пиво алкоголики пьют с мордоворотами.
  
   Вот пришли военные в кителях с погонами,
   Вынули уверенно водку с бутербродами,
   В колбасу вгрызаются и смеются матерно,
   Жизнью наслаждаются, кушая старательно.
  
   Улица, улица, улица Хмельницкого,
   Есть на этой улице, где похмелиться нам.
   И стоим во дворике, у стены с воротами,
   Пиво алкоголики пьют с мордоворотами.
  
   Стайкою студентики в джинсах да в дубленочках.
   Юные бездельники доливают водочку
   В пиво "Жигулевское" розлива московского
   У пивнушки с двориком имени Покровского.
  
   Улица, улица, улица Хмельницкого,
   Есть на этой улице, где похмелиться нам.
   И стоим во дворике, у стены с воротами,
   Пиво алкоголики пьют с мордоворотами.
  
   За житью да за бытье разговоры тянутся,
   То про это, то про то - темы не кончаются.
   Нам до споров дела нет, мы ушли, одумавшись,
   Медяки считает дед, в уголке ссутулившись.
  
   * * *
  
   Оно, конечно, до Указу мы пили всякую заразу:
   Осознается ведь не сразу здоровью нанесенный вред.
   Теперь совсем другое дело: мы ощутили наше тело.
   Оно все разом заболело, такое тело - сладу нет.
  
   И вот мы, боль превозмогая, идем, друг другу помогая,
   Туда, где, охая, стеная, людская мается стена.
   И мы становимся в надежде, что не загнемся все-таки прежде,
   Чем женщина в белой одежде спасет нас, отпустив вина.
  
   Но мы не ропщем на порядки. Мы твердо верим: все в порядке!
   Раз нет вина, так будут тряпки или еще чего-нибудь.
   Однако сколько водка стоит... Ее б поболе, мы бы СОИ всю на корню скупили.
   Стоит, быть может, встать на этот путь?
  
   Ну а пока, в сугробах, в лужах и в летний зной, и в злую стужу,
   Всю мочь последнюю натужив, мы стойко в очереди ждем.
   Мы ждем заветного сигнала... Ну что там? Ну? Что? Пропищало!
   И мы бросаемся навалом в открытый нам дверной проем.
  
   Здесь не до жиру, быть бы живым! И некого назвать транжирой.
   Здесь все равны - не по ранжиру, а кто успел, тот впереди!
   Сметая очереди сходу, минуя гордо СОКИ-ВОДЫ,
   Летит, летит толпа народу и мнет преграды на пути!
  
   * * *
  
   Как люблю вас, дорожные знаки, я
   Треугольные, круглые, всякие,
   Призывающие к осмотрительности
   И в дороге к повышенной бдительности.
  
   Призывающие не соваться никуда,
   Ну и не выделяться
   Из потока и массы, и гущи,
   Устремляющейся за ведущим.
  
   Упреждающие, отрезвляющие
   Мои знаки, запрет налагающие,
   Нет без вас ни порядка, ни радости,
   Только ждешь от кого-нибудь гадости.
  
   О полезности стен и заборов
   Не терплю я пустых разговоров:
   Если видишь забор, значит, нету пути,
   Значит, надо свернуть, хоть ты лоб расшиби.
  
   За тебя все проверено, взвешено
   И отмерено, и отвешено,
   Жизнь расчерчена на квадратики,
   Все по формулам, как в математике.
  
   Все по формулам, по очередности,
   Все по рангу, ранжиру, дородности.
   Вон он, вырвался на полкорпуса.
   Тут же штраф: неисправности тормоза!
  
   * * *
  
   Срок жизни увеличился - ты оказался прав.
   Терпенье, психопаты и кликуши!
   Дуэлей нет, и гибнут от наветов и отрав,
   Вдруг надорвав истерзанные души
  
   Пророки и поэты, распятые молвой,
   Раздавленные шепотом в приемных,
   Без кинолент и вдов и без креста над головой,
   Устав от переходов коридорных.
  
   Или от душной жизни уйдя за перевал,
   К обрывам, эдельвейсам и гранитам,
   Срываются на лед с остроконечных скал,
   Где не бывал никто, бродяги и пииты.
  
   Их подвела страховка, иль дрогнула рука -
   В горах года сжимаются в моменты,
   А те, кто жив, идут опять по кромкам ледника
   К вершинам - своим вечным монументам.
  
   Есть третий путь - довольных и сытых мудрецов,
   Наградами одаренных, дородных,
   С заиндевелым разумом скопцов,
   Со званием заслуженнонародных.
  
   Работающих резво пером и языком,
   Изволь - к любому празднику - стишонки.
   И лупят в исступленьи в грудь бесстрашно кулаком,
   Как молотком, растеребив свои душонки.
  
   Ты по плевкам и лаврам свой путь пройти сумел
   И жил, как жил, стремясь быть только первым,
   Все видеть, все узнать, все перечувствовать хотел,
   Пел, на колки натягивая нервы.
  
   Ты шел, как по канату, по жизни над страной,
   Всегда уверенной: Высоцкий не уехал!
   Так до конца пусть и не спетою тобой
   Землей, где было все - паденья и успехи.
  
   А после снова начиналось все с нуля,
   Загонщики кричали, как шальные.
   Натянутый канат, чужая колея,
   Петля пеньковая, подтеки кровяные.
  
   Но лопались канаты, в который раз уже
   В стол запирались черные повязки,
   И снова вырывался ты вперед на вираже,
   Хоть знал, что это - приближение развязки.
  
   Москва. Восьмидесятый. Сорок два.
   Бог не дал больше, ох, а как бы надо!
   И с грустью произносятся слова:
   Гори, гори, огонь Олимпиады!
  
   * * *
  
   - Вам нравится Шекспир?
   - Он рано исписался.
   - А Пушкин?
   - Пушкин - да, я б так, как он, не смог.
   - Читали "Чайлд-Гарольда"?
   - Раз семнадцать. Нет, Байрон (ранний) - это полубог.
   - Как Вы находите себе де Мопассана?
   - Ну что Вы, не при дамах же о нем...
   - А Кафка как?
   - Есть сильные романы. Но только ведь не сыщешь днем с огнем.
   - Могу дать почитать. "Процесс" и тот, про яйца...
   - Я Ваш должник...
   - Ну что за ерунда... Но оба на английском.
   - Я стараюся читать в оригинале все всегда.
   - Как там Париж? Ведь Вы теперь из Франции?
   - Да, там служил шестым секретарем. Да ничего, но полон иностранцами. И цены там растут, как снежный ком.
   - А кожа есть?
   - Да, кожи мы набрали... И привезли еще напольные часы, две люстры, канделябр... Да, были мы в Версале. И в Лувре были. Ну и жил Луи!
   - А как там социальные контрасты? Ну, деклассированный женский элемент?
   - Пороки общества поистине ужасны: от элемента там прохода нет.
   - И дорого берут?
   - Не знаю, был с женою...
   - А, вот и кофе! Вам его какой?
   - Мне - черный. И вот это, с колбасою. Все, хватит. Хватит! Как Вам Пикассо?
  
   * * *
  
   Меня радует московское метро,
   Меня радуют успехи экономики,
   Интересно даже, десять килограммов или сто
   Собирают с га теперь колхозники.
  
   Я горжусь игрою Третьяка.
   Нет пока замены, равной Владику,
   Но чего там, Родина сильна
   И богата всякими талантами.
  
   Вот взять хот бы двух сестер-ткачих:
   На "Трехгорке" метод удивительный
   Применить додумались, и вот -
   На лицо успех их убедительный.
  
   А космических героев череда!
   Нет предела смелым их дерзаниям -
   На груди теснятся ордена,
   Партии оделены они вниманием.
  
   В общем так: у нас огромная страна,
   Омываемая всеми океанами...
   Мужики, да отпустите вы меня -
   Не такой, по-моему, я и пьяный-то.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"