Аннотация: Последняя пушка батареи майора Козудранко - это первая книжка из серии рассказов о славных будунистах. К сожалению похабная.
Игорь Белоявь. Последняя пушка батареи майора Козудранко (маразматический гомотриллер)
ПРОЛОГ
Шел третий год войны, батарея майорши Анны Козудранко прикрывала деревню Автово со стороны Нарвы. После последнего наступления тевтонцев от батареи осталось два орудия, одно из которых Козудранко загнала за цистерну пива. Пиво было хорошее - завода "Балтика", темное и густое - марки "портер". Эстонцы не могли его перевезти через таможню, в связи с боевыми действиями на эстонско-российской границе. Вот и купили пушку за пиво, благо оружие можно было перевозить через границу в неограниченном количестве. Таможенные работники уже четыре года не получали заработную плату и жили благодаря контрабанде. Из патриотических чувств, оставшихся у них от светлого времени коммунистического тоталитаризма, они не позволяли вывозить из страны продукты питания и напитки первой необходимости, а поощряли экспорт российского оружия и крепили интернациональные связи с наркомафией. Транзит наркотиков и продажа продукции ВПК была основным источником дохода в бюджете молодой республики. На ранней стадии демократизации было опасение превращения страны в сырьевой придаток Запада, но с независимостью Кавказа и Татарстана, с присоединением Дальнего Востока к Корее, а Урала к Монголии, опасность прошла. Молодой республике ничего не оставалось делать, как стать вновь индустриальной державой и поднять свой мировой авторитет с помощью контроля над мировой мафией. Правда, внутренняя красная контра подтачивала силы демократии и завершить шестую пятилетку реформ не представлялось возможным. Великими Умами Страны решено было объявить войну Скандинавии и сдаться им на милость. Но с севера молодая республика была отделена от Европы Дикой Карелией, а начать морскую войну не позволяло отсутствие флота, ведь деревянный петровский флот сгнил еще при царе Горохе, а советский продали в сентябре девяносто первого, как металлолом. Оставалось одно, напасть на Прибалтию и ждать ввода в страну сил ООН. Жадная Европа медлила с военной помощью Тевтонской Прибалтии, а самим эстонцам и латышам одолеть пьяных наших солдат не удавалось. Война затянулась на годы...
Деревня Автово оказалась прямо на передовой в ста километрах от линии фронта. Здесь и развернулись важнейшие события, о которых мы вам и расскажем.
Цистерну с нашим пивом, купленную у эстонских тевтонцев, подогнали прямо к харчевне "Три дурака", где уже второй год размещался временный штаб батареи.
Хозяйка харчевни, Елена Лохматикова, сама построила здание данного заведения, т. к. была с детства строителем или жила со строителем (т.к. она не член НБП, то документов на нее в ФСБ РФ не сохранилось, а сама она в данный момент проживает в Саудовской Аравии). Она использовала при строительстве деревянные ящики от снарядов, к счастью их было много и они валялись везде. При этом сами снаряды Елена бережно сложила в погребе нового дома, их позже все равно списали. Но основу здания составляли стройматериалы, купленные на трудовые деньги у старшего прапорщика Генри Строевика. Старшина роты Генри Строевик искренне считал, что тевтонские рыцари реку Нарву форсировать у деревни Автово не будут, поэтому военные укрепления решил не сооружать, а материал, выделенный для этих целей, чтобы не гнил, продал Лохматиковой. Прозорливость старого прапорщика спасла и его самого, и целый взвод лейтенанта Егора Сумасбродова от скучной провинциальной жизни. По вечерам, в свободное от артобстрела время, весь взвод отдыхал в харчевне, играя в карты и развлекаясь с местными деревенскими дамами. Год назад помещение харчевни выполняло роль столовой, но потом начпрод повариха Нюся обиделась на харчевню и отогнала полевую кухню в "чистое поле". Термин "чистое поле" был условен, т.к. само поле было захламлено разным мусором, но на штабной карте это место было отмечено белым пятном. Передислокация кухни создавала некоторые неудобства, т.к. боевой расчет был расквартирован в колхозном хлеву, пушка за хлевом, возле женской гимназии имени Ноны Новодворской, штаб батареи (т.е. харчевня) - напротив гимназии, а "чистое поле" находилось в стороне от этих важных коммуникаций, почти в трехстах метрах от деревни. По этой причине многие из слабо физических воинов, добраться на обед не могли, шатаясь с перепою, они обычно падали в канаву, не вписавшись в узкую полоску моста (одна штук доска), соединявшего деревню с этим "чистым полем". Майор Анна вообще не питалась на полевой кухне, предпочитая солдатской пище харчи Лохматиковой, да и лень ей было ходить куда-то. Весь ее маршрут передвижений состоял от ее штаб-квартиры, рассредоточенной на втором этаже харчевни до общего зала, расположенного на первом этаже. Даже по естественной нужде она не выходила из дома, а справляла ее (нужду) прямо на лестнице, от чего в лестничном пролете всегда стоял определенный запах. Не то, что она была грязнулей, просто канализация была отключена доблестным городовым Вовой Яковлевым (просьба не путать его с дринкером Вованом Пивоглотом). Даже, больше того, майор Козудранко принимала каждый день ванну, воду для которой солдатам батареи приходилось носить ведрами аж с реки Нарва под жутким грохотом смеха со стороны противника. Поэтому солдаты не всегда доставали воду оттуда, а черпали ее из ближайшей речушки Красненькая, что протекает по одноименному кладбищу мимо химзавода 'Херша-кола'.
ГЛАВА 1
В этот день все начиналось как обычно. Егор Сумасбродов вышел на крыльцо казармы, расположенной в бывшем хлеву, и начал мочиться, закрыв от удовольствия глаза. В стороне послышался смешок деревенских гимназисток.
- Во, курвы, - процедил сквозь зубы Егор - небось опять Ритка с Полинкой подсматривают.
Ученицы Рита и Полина сбежали с урока и выглядывали рядового Костю Курочкина, который обещал им ночью какой-то подарочек. Они не догадывались, что подарочек будет лишь через девять месяцев. Курочкин был призван в армию всего месяц назад, поэтому в данный момент добросовестно мыл коридор казармы, т. к. из молодых солдат во взводе был он и Даня Козудранко. Но Даня был братом майорши, и его старослужащие не трогали, лишь командир пушки Сумасбродов имел иногда Даню, и то спьяну, когда не мог себя контролировать.
- Какая скотина здесь наблевала! - возмутился Костя, не помня, что это вчера вечером сделал он. - Месяц уже этот коридор чешу, а он чище не становится. Заколдованный что ли?
- Драешь, душина, ну драй, - по-отечески похлопал его по плечу сержант пан Димон. - Ты не скули, переноси все тяготы службы с достоинством, стараясь получить при этом удовольствие.
- Я и стараюсь, ваше благородие. Но понимаете обидно, когда казарму в хлев превращают. Это же вам не харчевня какая-то, а боевое сооружение.
- Молодец Курочкин! Вижу, мои уроки даром не проходят. Скоро и снаряд в пушку сам запихивать сможешь. Кстати, это не ты пушку обмусолил?
- Никак нет, ваше благородие, это не я. Это черпак Усик. Он ее вчера два раза мусолил.
- А-а... Леонид Усик, свободный художник, едрена вошь. Ему чо, баб не хватает или как? - возмутился сержант и громко заорал на всю деревню - Рядовой Усик! Ко мне! Шалява! Хрен моржовый!
Несмотря на звучный голос замкомвзвода Димона, рядовой Усик не появился. Сержант кричал обычно два раза, потом начинал злиться. Вот и сейчас, настроение командира стало меняться не в пользу подчиненного. Ничего хорошего это не сулило молодому бойцу, вместо Усика могло перепасть Константину. И ведь только еще вчера с ним успели поговорить по душам старшина роты и командир пушки (точнее взвода), зад еще побаливал от беседы. Спасение для Курочкина явилось неожиданно, со стороны от которой и думать он не мог о помощи. Из дальнего стойла казармы подал голос рядовой Гаррик Газеткин, проснувшийся от крика вельможного пана.
- Замолкни ты, гад сержантский! - прорычал с выражением "дедушка" Гаррик, слезая с нар и мучаясь от похмелья. - Думаешь сопли на погоны повесил, так дембелей будить можешь, курва поганая.
Пан Димон не мог терпеть, когда к нему грубо обращались. Он был южным прибалтом, а те очень бережно относятся к своей личности. Без приставки "пан", ну никак нельзя. И желательно, добавить - "ваше благородие". Сержант Димон замолк и побелел. Гаррик в одних серых (от грязи) с желтыми (от водки, т.к. писался спьяну) подштанниках подошел к сержанту, который на год позже был призван в действующую армию. "Дедушка" был добрый, только иногда бил, чем попало. На этот раз в руки к нему попала лопата. Димон не любил этот шанцевый инструмент. Сразу сообразив, что его могут ударить лопатой (работа в геологии научила думать), он нашел, что сказать боевому товарищу.
- Солдат Усик исчез. К неприятелю сбежал, быдло.
- Ну? - удивился Газеткин. - Так я из-за него могу и на дембель не уйти. Часть залетной будет, и меня оставят до Нового Года листочки на деревьях красить.
По неписанному правилу дембелей из провинившихся воинских частей демобилизовывали 31 декабря. Если 31 числа кого-то не успевали отправить домой, то ему приходилось ждать следующего 31 декабря. К счастью нашим солдатам повезло, а вот в еврейской армии этим днем является 29 февраля.
- А я и кричу поэтому. А ты еще обижаешься, тут в барабаны трубить нужно, - продолжал усердствовать замкомвзода. Он уже сам принял все близко к сердцу и не хотел, чтобы Гаррик Газеткин задерживался в Автово.
- Вздуть их нужно, а не трубить, - прошипел Гаррик, понимая толк в барабанах. Он был на одной ноге с барабанщицей Натой и часто гостил в ее кубрике (кубрик - спальная армейская единица на двоих или четверых человек). Контрактница Ната любила показывать ему барабан или что-то в этом роде.
Мысль прочесать казарму пришла в голову Димону сразу, но по частям, а к Гаррику эта мысль внедрилась позже, но целиком. Оба начали шарить по казарме. Раз кто-то пропал, то по уставу положено проводить шмон. Сержант проверил все нары и обчистил все тумбочки. В одной из них он обнаружил приклеенные картинки с обнаженными женщинами, отодрал их и положил к себе в нагрудный карман. Газеткин нашел голых баб под нарами старшины роты, но отодрал только одну из них, другие успели убежать. Довольные безуспешными поисками оба доблестных воина вышли на крыльцо казармы. Там все еще стоял лейтенант Егор Сумасбродов и мочился.
ГЛАВА 2.
После доклада сержанта пана Димона о случившемся ЧП лейтенанту Сумасбродову, как командиру пушки все стало ясно. Враг народа - рядовой Леонид Усик тайно покинул расположение части, об этом говорило его бесследное исчезновение.
- Шош, даже дырявого презерватива от него не нашли? - Не дождавшись ответа, лейтенант продолжал. - Умеет стервец следы заметать, опытная видать нам гадюка попалась. А мы еще его иногда любили. Вот же дураки-то какие мы были.
- Кто любил, а кто его сразу раскусил, - пробурчал Газеткин.
- Угу, - проронил Димон.
- Ну ладно вам, демократию развели, командира хаять сейчас еще вздумаете. Надо докласть майору. Может она вынюхает истину. - Многозначительно резюмировал Сумасбродов и продолжил - найдем Строевика и пойдем к ней.
Кончив опорожняться, Егор застегнул ширинку, и троица озабоченных вояк поплелась в харчевню в расчете на то, что там они и найдут старшину роты или хотя бы чего-нибудь выпьют. Проходя мимо гимназии, они так увлеклись ходьбой, что не заметили на ее ступеньках старшего прапорщика Генри Строевика. Тот занимался строевой подготовкой с ученицей, от чего ученица от удовольствия визжала.
- Курящая школьница кончает раком в школе, - учил ее Генри, но школьница не кончала. Увидев трех понурых сослуживцев, медленно плетущихся к штабу, прапорщик довел до конца подготовку ученицы и командным голосом окликнул товарищей. - Эй, вы трое хрена, оба ко мне.
На лицах шедших появились улыбки, они знали, что Гена им поможет. Крякнув от удовольствия, что смог... Строевик отпустил гимназистку. При пристальном взгляде на некоторые места этой смазливой девицы, можно было бы понять, что к школе она никакого отношения не имеет. Но старшине это было не важно. Обрисованная вкратце лейтенантом Егором обстановка, развеселила удалого прапорщика. Ему как раз нужен был повод для посещения майора. Неуставные отношения подчиненных с майором были очень запутанны. Лейтенант Егор Сумосбродов боялся Анну и ходить к ней не любил. Генри любил ходить к ней, но его не пускали. Сержанту Димону мешали его служебные обязанности, а рядовой Гаррик из-за малого служебного роста никак не мог проявить свою любовь к ней. Сама майорша была очень строга с Газеткиным, но деликатна. Она знала, что Газеткин издает боевой листок и обо всех негативных событиях в жизни батареи пишет красочно и отчасти правдиво. Боевой листок, издаваемый Гарриком, был почти единственным на всю армию, поэтому листок читал даже Главком войск, а поговаривают, что и сам Президент страны пользовался в сортире этим печатным изданием. В общем, все было туманно в жизни части, а трезвого взгляда на все это не хватало.
После короткого, десятиминутного раздумья старший прапорщик выдал народу свои мысли о влиянии высшего образования на сексуальную жизнь женщин и их стервозности в отношении к нему самому, а также и ко всему генералитету страны. Уложившись в двадцать минут, он посетовал на то, что нельзя уделить больше время на эту интересную тему и предложил следующее:
- Чтобы извлечь нам всем выгоду из этого скверного поступка нашего товарища, предлагаю преподнести это в специально подготовленной форме.
- А что на складе есть специальная форма? - заинтересовался лейтенант Егор, который имел связи с торговой сетью города.
- Идиот, я же говорю не об обмундировании, а о смысле доклада командиру батареи. А насчет формы, гад ползучий, ты у меня в долгу за прошлую поставку. Забыл что ли?
Егор опустил глазки и спрятался за мощные спины товарищей.
- Я разумею следующее. Доложить руководству надо так, чтобы не было сомнения в нашей боеспособности. Я обмотаю руку бинтом, как бы ранен. И в таком виде предстану перед ее очами. Мол, мы врага выявили, но он, ранив старшину роты, сбег, гаденыш. Если бы не сбег, мы б его поставили харей к стенке в чистом поле и всадили бы пулю между глаз врагу свободы и отечества. А может, просто в сортире бы замочили, - закончил излагать свою мысль страшный прапорщик.
Бойцы хором пропели гимн страны "Гена, храни королеву". Дима даже всплакнул, вспомнив, как он охранял королеву, будучи еще кадетом Горного училища.
На королевском балу в доме "Благородных дел", что находился на Малом проспекте, его, первокурсника, изнасиловали пьяные фрейлины королевы за то, что он не подпускал к бильярдному столу, на котором лежала полуобнаженная королева, посла Израиля - Генри Бэкингема. Позже, за слабую связь с иностранной королевой израильские спецслужбы обвинили Бэкингема в измене, и ему пришлось просить в России политического убежища. Он взял фамилию Строевик и остался у нас навсегда, а Дима стал его лучшим подчиненным. Во как, дорогой читатель, в жизни бывает!
- Шо сопли распустил, - пожурил сержанта старшина. - Не плачь Димошка, пройдут дожди. Она вернется, ты подожди.
Страшный прапорщик стал вдруг на миг по отечески добр, вытер своей большой лохматой ладонью нос сержанта и, стряхнув его сопли ему на погоны, произнес: "Будешь теперь старшим сержантом." Для ясности надо сказать, что по некоторым уголовным делам пан Димон проходит, как младший сержант, но на погонах пана мы видели с вами три лычки, что соответствовало сержантскому званию. Четвертая новая лычка еще больше нас запутывает, т.к. по уставу не положена, с ней он не может быть старшим сержантом, но старшине роты видней. В любом случае будем называть пана Диму сержантом, даже если он постирает свой мундир, и погоны окажутся вдруг вообще чистыми, как его совесть. Итак, перейдем к нашим баранам. Отбросив телячьи нежности, четверка молодцов построилась в боевое каре и с песней направилась через деревенскую площадь в харчевню. Жирные свиньи, мирно гуляющие по площади, увидев приближающихся самцов, враждебно захрюкали. Они были одичавшими. Дуновение утреннего ветра донесло до их пятачков молодецкий дух. Дух похмелья обычно горяч и враждебен. Свиньи это почуяли и с визгом разбежались, обкатив служивых грязью автовских луж. "Вот свиньи!" - подумали хором наши герои. "Не кабаны!" - подумали свиньи. День продолжался красиво...
ГЛАВА 3
У читателя, наверное, уже накопилась куча вопросов. Кто такой Леонид Ильич Усик? С чем его едят? И где его найти? Для читательниц скажу, что он жив, пережил эту войну и сейчас спокойно живет в Мурино. А в данный момент рассказа, он занимался своим привычным делом.
С утра Леня Усик сидел в школьном клозете. Природная интеллигентность не позволяла ему гадить где попало, и он бегал в ближайший туалет, который находился в женской гимназии. Надо отметить смекалку Ильича и его внимательность, ведь в деревне Автово было всего два туалета, и то один был сломан. Усик сразу их нашел и выбрал действующий. Что не говори, а у Леонида Ильича за плечами было два института: Горный, который он не закончил и Мухинское, в которое он еще не поступил. В тот момент, когда раздался душераздирающий крик сержанта, Ильич сидел над дырочкой клозета и мечтал. В голове его рисовалась розовая картина: розовая голенькая девочка, прыгающая по розовой лужайке розового леса при лунном розовом свете, а рядом с ней он - розовый Леня в розовом костюмчике и в розовой шляпе. Услышав зов командира, а услышала крик пана Димона вся деревня, наш клозетный мечтатель вздрогнул. От неожиданности ноги подкосились, и он начал падать на пятую точку, не в состоянии остановить процесс. Туалет в гимназии представлял собой большое отверстие в полу - очко, под которым была внушительных размеров яма. В эту яму и упал наш герой. Представьте себя на его месте! Находиться в розовых мечтах и оказаться в говняной, вонючей жиже, поглотившей вас с головой.
Усик стойко принял действительность и начал вести тяжелую борьбу со стихией. Барахтаясь в жиже, ему удалось ухватиться за выступ в яме, это стало для него начальным пунктом в долгом подъеме наверх. Каждый миллиметр пути давался не легко, за 40 минут он преодолел 65,5 см, и до финиша оставалось еще пара часов. Беда приходит не одна... Началась перемена. Гимназистка вбежала в туалет, сняла трусики и села писать. Леня до сих пор не любит, когда женщина писает, а в воздухе пахнет мочой. И совсем ему не хочется теперь до чего-нибудь дотронуться рукой. Усик почти уже было вылез, остался один рывок и свобода! И вдруг на него, что-то полилось. Он поднял глаза наверх и ... Никогда в своей жизни более ужасного зрелища Леонид Ильич не видел. Поверьте мне на слово, он прожил длинную жизнь, но такого... Простите. Усик сорвался... Снова говняная, вонючая жижа поглотила его с головой. Но нет! Он не утонул, в говне не тонут. Да и как мог утонуть ум, честь и совесть нашей эпохи. Леонид Ильич повел ярую борьбу за выживание. Он начал гребсти на запад, в том месте ямы находился какой-то просвет. Раньше он не обратил на него внимания, но теперь, когда дорога наверх была перекрыта, Ильич нашел другой путь. Гимназистки менялись, приходили даже учителя, но Усик продолжал гребсти на запад. К вечеру он достиг цели. Это был выход! Сточный выход к реке Нарва. Сладкий воздух свободы защекотал ноздри Ильича, эстонский ветерок прошелся по его волосам. Губы Леонида почувствовали свежую нарвскую воду. Плыть стало легче.
ГЛАВА 4
Пройдя сквозь грязь, пыль и смрад главной площади деревни, герои вошли в харчевню "Три дурака". Посетителей было мало. За стойкой стоял распомаженный Леха Пидаров и строил глазки подвыпившему капитану Гоше Бряцу. Вытерев при входе ноги об рядового Даню Козудранко, спящего тихо у двери, четверка однополчан села за столик в углу. Хозяйка Елена принесла пиво, которое они принялись жадно пить. Пиво было известное - марки "Портер", но почему-то у всех разного цвета. У старшины - темное, у лейтенанта - посветлее, у остальных почти белого цвета. Газеткин поделился своим мнением с друзьями:
- Хреноватое пиво, хлоркой отдает. Надо хозяйке сказать, пусть воду из родника берет, а не из-под крана.
- Я уже говорил, так теперь у меня пиво мочой пахнет. Лучше не говори, - предупредил Сумасбродов.
- А мне все время нормальное попадается, даже приходиться спиртом разбавлять. Вы зря хозяйку ругаете, не хотите - не пейте. - Констатировал Генри.
У старшего прапорщика слова не расходились с делом. Тут же он достал армейскую флягу и в свою кружку добавил 100 грамм спирта.
- Добавь и мне, - тут же произнес Егор и протянул уже пустую пивную кружку
Остальные последовали примеру лейтенанта. Если у старшины было, то он не жалел и наливал. Поэтому спирт скоро кончился. Это был сигнал к действию.
- Значит так. Мы с Егором идем на доклад к Анне, а вы ждите нас здесь, - с этими словами Строевик вытащил лейтенанта из-за стола и потащил его наверх по лестнице в штаб-квартиру командира батареи. Егор упирался и слезно просился в туалет, но Генри был непреклонен.
- Строг, но справедлив, - произнес Димон, наблюдая за действиями старшины. - Жаль, что меня не взял.
- Еще тебя там не хватало, - пробурчал Гаррик и хлебанул из грязного стакана вермут с ананасовым соком, который ему успели уже принести. - Что бы ты там делал? Вот еще я бы мог, да меня не пущают всякие, вроде этого бабника, Строевика. А ты? Лизкину кобылу и ту не смог.
- Это была не кобыла, а конь,- обиделся пан. - К тому же он мне не понравился. Рыжий какой-то.
- Сам ты рыжий. Хорошая кобыла, серая в грушу.
- Я буду голосовать за яблоко, а моченые груши сам ешь. Я уже ими сыт.
- Шо ты все к словам цыпляешься, как свинья. Ты в суть смотри.
- Я не свинья, я боец демократической армии, а на суть коня смотреть не буду, что я сути не видал.
На шум интеллигентной беседы к столику подошел полковой врач, гвардии капитан запаса Гоша Бряц. Рыгнув, он затем произнес:
- Разрешите присовокупиться к вашему столику. Ваш диИалАг меня затронул за живое.
- К столику присовокупись, а рыгать за столиком не смей, - сердито буркнул Газеткин.
"Как, шельма, козыряет. Сразу видно гвардейского офицера" - подумал сержант, а вслух произнес: "Прошу лейтенанта к нашему огоньку".
- Я не лейтенант, а капитан - поправил его Гоша. - А за огонек спасибо.
Прикурив жеванную беломорену о коптилку, стоявшую на столе, капитан продолжил:
- Я услышал ваш спор и решил примкнуть к нему. Я, видите ли, дорогие, до войны был фельдшером, толк в лошадях знаю. Лечил их, окоянных, да и не только лечил... - В глазах капитана появился хитрый огонек, он облизнул губы и продолжал: -Я знаком с местным конюхом и могу посодействовать...
- Пошел вон, контра недобитая. Мы таких, как ты, в семнадцатом на столбах развешивали, и только в девяносто первом снимали, - вскипел Гаррик и огрел Гошу табуреткой.
Гоша упал, ему этот жест солдата не понравился и он больше за столик не садился.
- Зря ты его. Симпатичный офицер, а ты его табуретом. Зря, - проронил Дима.
- А пусть со своими кобылами не лезет. Они все больные...
- Во! Идея. Димон хочешь, чтобы нам пиво хорошее подавали и вермут не соленый, - возбужденно заговорил Газеткин. - Димон, ты гигант секса. Понял! Ты осилишь! Я знаю!
Газеткин стал тихо шептать на ухо сержанту, тот в ответ крутил головой. Это продолжалось около часа, а может и дольше.
- Гаррик, ты не понимаешь, что я не могу заниматься всякой мудней в то время, когда идет война. Отечество в опасности! - Вскричал патриот Дима.
- Правильно Димуля! Родной ты мой! Правильно! - Перейдя от шепота сразу на крик, заорал Газеткин и полез обниматься с сержантом.
Обнимались и целовались они долго.
- Димуля! Только мы и спасем страну! Если не мы, то когда? Только сейчас и сразу. Защитники родины должны пить чистое пиво и настоящий вермут, иначе страна погибнет.
- Ты думаешь?
- Да! Ты должен охмурить Ленку. У тебя самый большой рейтинг, больше уж никуда нельзя. Иди друг. Вечная память, павшим с дырою в этой борьбе.
Газеткин вытащил сержанта из-за стола и потащил его на кухню харчевни. Сержант Дима был опытный боец и по дороге умудрился вооружиться бронированной сковородкой, так на всякий случай. На кухне у плиты задумчиво стояла Елена и нежно смотрела в кастрюлю, там плавали чьи-то милые ей глаза. Явление Газеткина с паном Димоном ее ошеломило...
ГЛАВА 5
Перед командиром батареи особого калибра майором Анной Козудранко стояли лейтенант Сумасбродов и старший прапорщик Строевик. Оба были по уставу без штанов, но в головном уборе. Командир всегда прав, поэтому подчиненный должен быть всегда готов, чтобы его ... или хотя бы дали по шапке. В артиллерийском полку устав "блюдили". Лейтенант Егор стоял, скромно прикрывая важные места тела. Старшина гордо ничего не прикрывал. Его доклад комбату шел по плану, лишь местами отклоняясь от намеченного пути. Одно из отклонений, например, было связано с предполагаемым ранением руки. Вместо руки Генри обмотал бинтом что-то другое, явно перепутав под воздействием алкоголя. Выслушав старшину роты, майор Козудранко спросила, указывая на ранение:
- Он вас укусил?
- Так точно, ваше благородие. Покусал стервец.
- А зачем вы пихаете, что ни попади во все дыры. Офицеры вы или люди. Я вас спрашиваю?
- Он ругался матом на чистом иврите, - продолжал старшина. - Я сам видел.
- Да-а,- заинтересовалась Козудранко. - Лейтенант, ты тоже слышал?
- Да я... Да мы... Ну, в общем, это все не так. Я не хотел... Я больше не буду, - начал ныть Егор.
- Свинья! На вопрос отвечай! Слышал или нет!
Лейтенант описался, растерялся и заплакал. Он хотел писать еще перед докладом.
- Два наряда вне очереди, - приказала Анна. - Старшина приведите приказ в исполнение.
- Есть.
Страшный прапорщик скинул бинт и привел приказ в исполнение. Егор плакал, но терпел.
- Кстати, прапорщик, я укуса не вижу, - отметила майорша. - Два наряда вне очереди. Лейтенант Сумасбродов приведите приказ в исполнение.
Егор зло посмотрел на Строевика и с большим старанием проделал все то, что сделали только что с ним. Анна злорадно улыбалась.
- К черту Усика. У нас сейчас нет времени на поиски. Потом поймаем и накажем его всеми возможностями военного времени. А сейчас слушайте меня, - она достала пакет. - Из штаба армии пришел пакет.
Нам предписано выдвинуться к Чудскому озеру и артиллерийским огнем поддержать полк Саши Невского. Выход сегодня ночью. Форма одежды номер три.
Справка автора: Форма три - что упер, то и носи. Например, рядовой Костя Курочкин еще ничего не смог украсть, поэтому ходил в одних трусах.
Майор разложила карту на столе и начала объяснять передислокацию боевого расчета пушки лейтенанта Сумасбродова. Говорила она звучно, хлопая красивыми ресницами своих больших глаз, как бабочка крылышками. Ее черные распущенные волосы развивались на ветру, как черное знамя ее отца, батьки Махно.
И если бы не беломорина в ее зубах, то она была бы похожа на Наташу Ростову из романа "Поднятая целина". Строевик подошел к ней сзади, внимательно ее слушая. У него был большой опыт работы с женщинамикомандирами, и он знал с какой стороны к ним подойти, и как это лучше сделать.
- Старшина закройте окно. Я чувствую сквозняк уже задницей.
- Конечно, конеч..., коне..., кон... - с придыханием проговорил старший прапорщик.
Спустя минуту он уже закрывал окно, насвистывая марш пионеров. Старшина любил свое дело и относился к нему добросовестно. Молодое поколение может брать пример с этого выдающегося деятеля прошлых лет, любимца женщин и детей. Пораскидав мозгами, он подумал, что делать здесь больше нечего и выскользнул из комнаты. Он спешил на боевое дежурство. Раз намечается сражение, то надо подготовиться к нему. Из окна штаб-квартиры Строевик разглядел связисток, к ним он и спешил. "В бою самое главное - это хорошая связь" - так учил Суворов, так учит нас и пионерская партия. Генри не был суворовцем, но был в свое время пионервожатым. В штабе батареи майор и лейтенант остались одни... И только вечером лейтенанта Сумасбродова бойцы принесли в казарму, руководство батареи долго не выдавало его тело и лишь вмешательство прессы помогло освободить нашего товарища. Беременная жена Егора Сумасбродова (ученица четвертого класса) долго плакала над ним, а потом поняла, что напрасно... Он оказался жив.
ГЛАВА 6
На кухне ошеломленная Елена смотрела на двух бойцов регулярной Полосатой Армии. Ее девическая грудь сильно вздымалась при дыхании, левое ухо нервно дергалось, а прекрасный оскал зубов застыл как бы в броске укуса. Она мучительно выбирала: "Кого из них? Кого захотеть?". Сковорода в руках пана Димона внушительно подчеркивала его темперамент, Лохматикова увидела настоящего мужчину и достойного хозяина харчевни. Сексуальность сковороды не вызывала сомнения в демократичности претендента на пост мэра Автова. "Этот более хозяйственный. Он и туалет починит, и ночью работник, небось, хороший, по улыбке видно. А второй не надежен, все вертлявый, нахал. К тому же, похоже, и дурак" - такая мысль пришла ей в голову при виде кухонного прибора.
- Вам шо, хлопцы? - спросила она.
- Тебя треба, - ответил Газеткин.
- Ты вот, пожалуй, пойди отсель, а со сковородой пусть останется. Мне такой орел люб.
Рядовой Гаррик не ожидал такого резкого перехода. Он надеялся, что его бесплатно покормят, нальют хорошего пива. Елена, напротив, стала его выгонять. Ей не терпелось опробовать новый экземпляр в лице сержанта Димы, Гаррик лишь мешал в этом.
- Шо вылупился, вали, пива нет, - ворча, стала выгонять Газеткина хозяйка. - Пошел, пошел.
- Чо нормально сказать нельзя, что нет пива, - протестовал он. - Массоны полосатые пить пива людям не дают. Дайте народу пиво!
Половник сверкнул в руках у Лохматиковой, но Гаррик уже сообразил и выскочил за дверь.
- Буржуи вонючие! - крикнул он уже в общем зале харчевни и, перешагнув через тело пьяного Дани Козудранко, чинно вышел на свежий воздух.
Обидевшись на врагов народа, Газеткин поплелся в казарму. "Бабы - дуры." - шагая по 'жидкому асфальту' деревни (народное название грязного тротуара), думал Гаррик: "Их счастливыми делаешь, а от них никакой благодарности не получаешь"
Задумавшись, он чуть было не попал под один из двух мотоциклов, на которых ехали рокершы. Одна была огненнорыжая Оля, другая крашенная Лиза.
- Эй, мудак, как проехать в казарму? - спросили они у Газеткина.
- Давайте я вам покажу дорогу, не пожалеете. Я здесь все знаю, - убедительно ответил он и сел на заднее сидение ближайшего мотоцикла.
С сильным ревом машины рванули в сторону, указанную рукой Гаррика. До темноты их рев не смолкал вокруг деревни, Газеткин никогда не ездил по деревне на мотоцикле. Дома мелькали перед глазами, и он их не узнавал. Где север? Где юг? Все перемешалось в голове нашего героя. Его все время спрашивали о дороге, и он постоянно махал куда-то рукой. К вечеру бензин у одной из баб кончился. Кавалькада остановилась, и Гаррик огляделся. Деревни не было видно.
- Мальчик как тебя зовут? Случайно, не Ваня Сусанин. - Зло заговорила рокерша Оля.
- Не-е. Я - Гаррик Газеткин, - произнес Газеткин и стал пятиться от девиц, да так быстро, что это перешло в бег спринтера.
- Держи гада! - вскричали враги.
Погоня была долгой, Гаррик хорошо бегал. Если б Лизка не преследовала его на мотоцикле, он убежал бы в два счета, а так эти "Игры Доброй Воли" затянулись. Кто знает, чем все это бы закончилось, если бы не ...
Из газеты "Новости сезона":
"Рядовой Гаррик Газеткин самоотверженно встретил врага у реки Нарвы. Бой был неравный, но солдат не дрогнул. Банда переодетых эстонок зверски изнасиловала бойца регулярной Полосатой Армии, а после, надругавшись над телом Героя, отпустили его и тело на свободу. Рядовым Гаррику Газеткину и Леониду Усику Указом Президента Нашей Страны поочередно присвоены звания Героев России."
Не удивляйтесь, в самый последний момент взятия врагами лже-Сусанина, он налетел на Леонида Ильича. Столкнувшись, бойцы полетели в канаву, куда свалился и мотоцикл с рокершей. Гаррика накрыло колесо, Усика накрыла рокерша-эстонка. Она же и вытащила Ильича из ямы. Вместе с подоспевшей приятельницей, они начали измываться над несчастным солдатом. Газеткин в то время тихо отполз в кусты, оттуда он видел, как тевтонские рокершы делали свое грязное дело. После пятого надругательства Усик потерял сознание и очнулся лишь в медсанбате, куда его приволок Гаррик. Если бы Газеткин знал, что утром в бой, он бы не торопился в деревню, да и Леонида бросил бы на произвол судьбы, т.к. того уже не искали, и дембелю не грозило 31 декабря. Появившись в госпитале, Гаррик Газеткин увидел скопище разных журналистов, которым он с охотой дал интервью и поделился опытом. Затем, вспомнив о главном, он торжественно передал медицинским работникам (Наде и Марине) тело Нашего Ильича для научных опытов. Усик, как первый раненый был обласкан и изнасилован медсестрами. Ветеринар-гинеколог Гоша Бряц, обследовав потерпевшего, установил у того тяжелую форму алкоголизма и прописал тому клизму три раза в день. Через десять дней усиленного лечения рядовой Леонид Ильич Усик был комиссован.
ГЛАВА 7
Барабанщица Ната уже в десятый раз играла боевую тревогу, но никто из бойцов не вставал. От шума барабана начали просыпаться жители деревни. В казарму прибежали учителя гимназии с цветами и домашними пирожками, они разбудили старшину роты своими поцелуями. Генри вспомнил о боевом задании и решительно приступил к своим прямым обязанностям. Сначала это почувствовала на себе "звездная дама", милая учительница литературы и туризма. Затем были обласканы веселая математичка и серьезная химичка, а после и другие представительницы деревенской гимназии. В конце концов старшина вошел в раж, и это заметил весь личный состав роты. Бойцы вылетали из казармы, аж без штанов, успевая лишь напялить армейскую папаху и обуться в кирзовые сапоги. Это зрелище привлекло деревенских баб и вскоре все местное население толпилось на площади, провожая своих любимцев. Одни радовались, иные плакали, но равнодушных не было. Из города приехали артисты, заиграла музыка. Балерина Аня исполняла свою обычную роль, ей аккомпанировала ее подруга Оля Рыбкина. Рядовой Газеткин рисовал на заборе боевой листок, а лейтенант Сумасбродов прощался с женой прямо на крыльце казармы, не обращая на перешагивающих через них людей. Рядовой Костя Курочкин был занят делом, он выкатывал пушку. Ефрейтор Нюся заводила самоходную кухню, майор Анна Козудранко пыталась привести в чувство своего пьяного брата. Хозяйка харчевни Елена Лохматикова умоляла сержанта пана Димона позволить ей принять участие в боевом походе. Она то плакала, то смеялась, но он был тверд в своем решении не брать ее. Он знал, что в походе ему будет не до нее, бывалый сержант будет окапывать всю ночь палатку. К концу проводов подвалили гимназистки, но затем быстро свалили. К вечеру, спалив салютом пару домов, отряд вышел из деревни в направлении предполагаемого места прорыва противника. В темноте осталось милое сердцу Автово с всхлипованием изнасилованной милашки и с рыданием не тронутых никем ее подруг. Империя звала своих сынов на дело более важное. И многие из дам это понимали и героически сдерживали слезы...
В тылу оставались больной Ильич и пьяный Данила. Старого Гошу Бряца тоже еще рано было выкидывать на помойку истории. К тому же Генри Строевик в любой момент мог появиться среди поклонниц, он обеспечивал продовольствием и боеприпасами Полосатую Армию, поэтому мотался туда-сюда. В общем, все было не безнадежно.
Итак, проделав пятнадцатиминутный марш-бросок беспорядочная колонна бойцов достигла Чудского озера, где и залегла, поджидая врага. Взятые с собой запасы спирта, помогли воинам ночью не замерзнуть, а также не позволили им далеко расползтись. К утру появился неприятель. Блестя золотом ПАРТИИ на шлемах, тевтонцы шли как обычно по-свински, по-другому они не умели. Они громко рыгали от пива и блевали от несвежей водки. Передовой отряд Саши Невского от рыцарского смрада начал отступать к кустам. Батарея лейтенанта Сумасбродова молчала. С перепою, бойцы не в ту сторону повернули пушку и теперь ее разворачивали, рядовой Костя Курочкин тянул ее в одну сторону, а сержант пан Димон и лейтенант Сумасбродов в другую. Наблюдая за этим состязанием тяжелоатлетов, рядовой Гаррик Газеткин думал: " Интересно, к концу боя они ее развернут или как?" Измученный непосильной работой по благоустройству казармы, Костик все же сдался. Пушка была развернута по часовой стрелке дулом на тевтонскую свинью. Первый снаряд, как говорят, вышел комом, потерял форму еще при заталкивании его в пушку. Пять последующих упали в десяти метрах от пушки, и саперу Газеткину пришлось их обезвреживать. Для этого и существовала во взводе штатная должность - сапер, кем и был рядовой Газеткин. Любимая его поговорка: "Сапер ошибается дважды, когда жениться и когда мину не узнает," - обязывала Гаррика второй раз не ошибаться.
Пока наши герои пристреливали пушку, тевтонцы почти перешли по льду Чудское озеро, и развязка была неминуема. К батарее подскочил разъяренный гусар Мишель Кобылин, посланный Невским на разборку с артиллеристами. Недолго думая, Мишель заехал в ухо лейтенанту Егорке и дал пендаль пану Димону.
- Козлы немытые, почему у вас пушка смотрит в землю? - Заорал он с видом знатока. - Ствол вверх поднимите, чумаки пропитые!
- Самый умный нашелся, - проворчал Костик, но принялся выполнять команды.
Сержант пан Димон стал лихорадочно крутить ручки окуляра, наводя в цель. Лейтенант Сумасбродов, обидевшись на Мишеля, стал чесать свое больное ухо, при этом делая вид, что изучает карту местности.
- Сгною всех в Магадане! - не унимался Кобылин - Кто здесь командир? К стенке мерзавца! В расход гаденыша! Есть здесь деды, или здесь одни бабы?
- Хули ты думаешь, в расход собаку надо! Трибуналом его и в расход.
Бедного Сумасбродова схватили. Костя Курочкин крепко держал своего бывшего командира, а пан Димон, сорвав с лейтенанта погоны, бил ими Сумасбродова и приговаривал при этом:
-Это тебе за твое командование, это тебе за Аньку, это тебе за Ленку, а это за меня, несчастного.
- Трибунал закончен! - Прервал сержанта Кобылин, закурив свеженабитую папироску. - Эй, дембель - эту курву в расход. Всем к бою!
Все занялись делом. Рядовой Газеткин отвел Сумасбродова подальше от пушки в чистое поле.
Достав пистолет, Гаррик промолвил:
- Молись бандюга, сейчас пойдешь к своему блокадному братству.
Затем Газеткин прицелился и выстрелил. Молодой лейтенант посмотрел на небо, немного подумал и упал.
Бой продолжался. Артиллеристы с новым командиром стали более успешнее пулять из пушки, посылая с матом снаряды все дальше и дальше. Несколько снарядов попали в кусты, где сидели пехотинцы отряда Невского, от чего те выскочили на лед. Появление русских озадачило горячих эстонских парней, их ряды вздрогнули, так близко они еще не встречались с неприятелем. Тевтонцев было в десять раз больше, но бойцы Саши Невского были в тельняшках. Первые ряды были смяты русским матом, оглушенные эстонцы падали под ноги своих собратьев, которые напирали сзади. Латышский легион, находившийся во чреве свиньи, не хотел понимать по-русски, и падать не желал. Тельняшки на груди были почти все разорваны, подкрепления не ожидалось...
- Последний снаряд, товарищ гусар! - доложил рядовой Курочкин.
Курочкин лупанул. Последняя корректировка цели паном Димоном сработала, снаряд долетел до врага и угодил в гущу непримиримых латышей. Лед треснул... Русские бросились к своему берегу, тевтонцы к своему. Тонкий апрельский лед только и ждал этого удара. Треснув, он начал ломаться под тяжестью рыцарей. Эстонцам было до берега далеко, латышам еще дальше. Сколько их утонуло трудно сказать, известно лишь одно, что десятка два из них всплыли в Москве-реке и создали в Кремле отряд Латышских стрелков. Из наших добрались до берега все кто хотел, а те кто не хотел, значит были не наши. Сражение на этом и завершилось. Бойцы разлеглись у костра и принялись с удовольствием отхлебывать из своих фляг. Артиллеристы потягивали вермут, разбавленный соком, Курочкин предпочитал разбавлять вермут водкой. Позже он упал, и медсестры Оля и Юля из Муринской спецроты унесли его в медсанбат. Шел 2016 год...
ГЛАВА 8
В Москве начали беспокоиться насчет успехов армии на ледовом фронте, прошли митинги в поддержку Тевтонии, в кругах новой интеллигенции велись разговоры о гуманизме. Даже забыли о здоровье президента, которому исполнилось 97 лет, но который все еще продолжал руководить страной. Для продолжения войны и реформ Кремлю нужны были деньги. Ждали очередной кредит. Учиненная армией бойня, подрывала доверие Запада к молодой России. Решено было пересмотреть внутреннюю военную доктрину. Доблестная батарея майора Анны Козудранко была расформирована, а ее бойцы демобилизованы. Это разрядило обстановку, как внутри страны, так и за ее пределами. Взвод лейтенанта Сумасбродова квартировался в деревне Автово, бойцы не уезжали, ждали обещанных денег. Все кроме старшины срезали погоны с мундиров, правда, от этого они стали больше похожи на военнослужащих. Грязь на форме скрывала раньше погоны, а теперь чистые места как раз стали подчеркивать воинскую принадлежность. Герои Ледового Побоища целыми днями просиживали в автовской харчевне, рассказывая о войне, многие из них показывали свои боевые раны.
Егор Сумасбродов, пан Димон, Гаррик Газеткин и Костя Курочкин играли в преферанс и пили шампанское, закусывая его солеными огурцами. К счастью для всех, Газеткин, расстреливая Егорку, промахнулся.
- Слушай Гаррик, а Ритка тебе дала? - спросил пан Димон у Газеткина.
Вельможного пана всегда мучили разные вопросы на одну и ту же тему.
- Не-е, - ответил Гаррик.
- Вот флять-то какая, а с виду вроде порядочная, - горячо отреагировал на ответ пан.
- И не говори, - вздохнул Гаррик.
- Это вы о чем? - поинтересовался Сумасбродов.
- Да, Ритка статью в боевой листок обещала сочинить. Месяц прошел, а статью в листок не дает, - ответил Газеткин. - Не то, что Вика.
- А Вика дала? - удивился пан Димон, пропустив весь ответ Гаррика, но услышав новое имя.
- Мизер! - крикнул Костик, не имея на руках ни одной семерки.
Костя Курочкин последнее время любил проигрывать, т.к. имел нетрудовые капиталы и старался вложить их в какое-нибудь дело. Став патриотом, он научился делать деньги из продажи позаимствованного леса, который рубил в Ботаническом Саду.
- Девять без прикупа, - перебил его Егор, думая при этом: " У кого же все тузы?"
В стороне от играющих, сидели троя скучающих: капитан Гоша Бряц, старший прапорщик Генри Строевик и Леонид Ильич Усик. Капитан был начальником санчасти и оставался еще на службе, Генри был демобилизован из армии на завод, а Ильич - комиссован в художники.
- Старый, чем займешься на гражданке, - обратился Бряц к Строевику.
- А фуй его знает. Может заведу вторую жену, а может обойдусь любовницами, как мои капиталы позволят. - Ответил Генри и тряхнул медалью (он был единственный, кто получил награду за битву на Чудском Озере). - Ты же знаешь, что я вчера в прорубь спьяну свалился. Обморозился, теперь жду страховку.
- Сильно обморозился? - сочувствующе спросил Леонид Ильич.
- Да нет, малость. Два сантиметра кожи мне Бряц удалил. Но зато теперь могу к сестре в гости съездить, она у меня в Израиле живет. Евреи меня за своего примут.
В харчевню с шумом ввалился трезвый Даня Козудранко и его пьяная сестра Анна. Даня теперь почти не пил, он переживал, что не попал на фронт. Анна же пила много и часто (каждые пять минут), она не могла смириться с тем, что ее, майора батареи особого калибра отправили на пенсию. Подойдя к стойке, она прохрипела бармену Леши Пидарову:
- Эй ты, пидар позови лохудру.
Сестра с братом сели за ближайший к стойке столик, и Анна зарыдала.
- Ты чего Аннушка, снова масло шо разлила? - появившись, обратилась к ней Лохматикова.
- Подонки мы! Подонки! - вскрикнула Козудранко и упала на пол.
- Где вы были, Даня? - спросила Елена и тронула Данилу Козудранко за плечо.
Он упал, ехидно хихикая.
- Ты пьян? - возмущенно прореагировала Елена.
- Да, что ты. Хи-хи. Как ты могла подумать такое обо мне. Хрю-хи. - Ответил серьезно Козудранко, сдерживая смешки. - Я немного "обдолбался" травкой, только и всего. Хрю.
После этих слов двое незнакомцев переглянулись. Они сидели тихо в темном углу, и никто не обращал на них внимания. Это были следователь Вова Ватный и представитель теневого кабинета министров Сицилии Ромуальдо Жулио Бондито. Они искали пропавшую партию копченых корешков, след похитителя привел их в деревню Автово...
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Друзья! История про корешки не связана с последней пушкой батареи майора Козудранко. Это уже другой рассказ, поэтому я завершаю повествование и желаю вам не скучать. Хочу отметить, что все события вымышлены и никакой почвы под собой не имеют. Правда, прототипы героев живут рядом с вами, их фамилии я изменил, чтобы их не нашла наша доблесная (подчеркиваю, доблесная без 'т') милиция.