|
|
||
3. Здравствуй, Казахстан!
Как, однако, интересно складывается человеческая судьба! Ведь мой отец когда-то в тридцатые годы прошлого века строил неподалёку отсюда, а именно на озере Балхаш, крупнейший медеплавильный комбинат. Как водится в нашей лучшей на свете свободной стране, строили его "зека", хотя по моему малолетству, отец об этом даже и не заикался.
Очень живописно он мне рассказывал о казахских степях, о холодных зимних буранах, о стаях волков, которые поджидали припозднившегося путника. Но ни слова о том, как он туда попал и в каком качестве. Я помню, как в детстве рассматривал слегка пожелтевшие, коллективные картонные фотографии тех далёких лет. Сейчас это выглядит, как кадр из фильма "Трактористы". Такая же одежда - полувоенные френчи, портупеи и глаза, устремлённые в будущее. Правда, светлым оно было не для всех.
В тридцать седьмом отца "взяли". Толком я ничего не знаю о том, как это было. Помню только его рассказы о читинской тюрьме, где они с такими же, как и он, сидельцами курили опилки. И практически больше ничего. В тридцать восьмом - освободили. Результат - восемнадцать месяцев заключения. В те годы - явная удача. Судьба, похожая на судьбу маршала Рокоссовского.
...В самом начале восьмидесятых мне удалось прочесть Солженицинский "Архипелаг Гулаг", где встретилось название "Балхашлаг", и с тех пор не даёт покоя мысль, что неспроста отец на фотографии в гимнастёрке с портупеей. Но из его рассказов, с детства врезавшихся в память, не припоминается ничего лагерного, только как бы воспоминания крупного руководителя, что-то вроде мемуаров, что ли.
Вспоминаю, что отец рассказывал один эпизод - как однажды он расплатился за что-то с местными жителями своими расписками, так как наличных денег не было, а расплачиваться было необходимо. Якобы этот эпизод ему и вменили в качестве обвинения. Очень похоже на правду.
В свете вновь открывшихся обстоятельств, прошлое моего отца предстаёт в довольно неприглядном свете. Получается, работал он, вернее служил не где-нибудь, а в НКВД, да и в немалых видимо чинах. Обычных гражданских служащих, как я понимаю, там попросту быть не могло. Правда, отец закончил Рабфак, а потом и ПромАкадемию и, по-видимому, был неплохим инженером, поэтому не исключено, что был он в этом учреждении человеком случайным. Хотя, кто знает? Не берусь судить...
...И вот, судьба провела меня по тем же местам, как когда-то моего отца. Как только я увидел казахскую степь, тут же вспомнил отцовские рассказы, хотя местность немного изменилась с тех пор - исчезли зубастые волки, да и как им было устоять против автомата Калашникова, а именно с ним любят охотиться советские офицеры. Да ещё не верхом на лошади, а стоя в кузове бортовой
"ГАЗ-66", прямо над кабиной.
А потом знаете, когда ночью едешь по степи, свет фар образует некий световой тоннель, образующий, как бы непроницаемые стены. Любая живая тварь - заяц, волк или какой-нибудь сайгак, попав в этот тоннель, бежит только прямо вдоль светового луча, никуда не пытаясь свернуть. Это и делает зверя прекрасной мишенью для охотника. А пострелять в ночной степи из автомата находилось много желающих. Речь идёт, конечно, и исключительно только об офицерах Советской Армии, про солдат на этот счёт у меня такой информации нет, и если вам кто-то будет рассказывать о своих охотничьих подвигах во время срочной службы в армии, не верьте. Что положено Юпитеру, то не положено быку.
Поэтому мне ни разу не удалось увидеть никаких зверей в степи ни днём, ни ночью. На память не приходит никакая встреча с животным миром. А такие подробности я знаю по рассказам старших офицеров, которые никогда нас, солдат особо не стеснялись, они попросту нас как бы и не замечали. Солдат для них - это такая штука, вроде ослика или лошадки, которую надо, к сожалению, иногда кормить и давать возможность удовлетворить свои физиологические потребности, правда, не очень часто, слава Богу.
Ну что сказать о казахской степи? Назвать её красивой будет несправедливо. Картины цветущих маков и тюльпанов - это не про неё. Красивые (конечно же, на вкус) ковыльные просторы - тоже. А вот редкие "перекати-поле" - это она, родная. Плоская, как блин, степь безо всяких пригорков, холмов и оврагов, только так называемые сопки, изредка оживляющие пейзаж. Вся кочковатая, идти в сапогах невозможно, ноги моментально подворачиваются, а из растительности - только то, вышеназванное.
По весне восточно-казахстанская степь не зеленеет травой - ей просто негде расти, потому что почвы, как таковой, там нет. Только тонюсенький слой пыли и ещё каких-то мелких камушков, разносимых по окрестностям могучими ветрами - в основном северными. Как известно, Семипалатинская область граничит на востоке с Китаем и Монголией. А там, в общем-то, совсем немаленькие горы. Со всех остальных сторон света никакой защиты, и поэтому роза ветров в основном - север, запад, и очень редко юг, но уж ещё реже - восток. Климат там - резко континентальный.
Вспоминаю тридцатое апреля 1973 года - подъём, как обычно в 6.00, пытаемся открыть дверь казармы, чтобы выбежать на зарядку - куда там, такое впечатление, что кто-то пошутил и заколотил дверь гвоздями. Проходим на противоположную сторону казармы, там дверь открывается нормально, выбегаем и оказываемся в снегу почти по колено - за ночь нанесло столько снега, что ту нашу дверь просто завалило. Причём только с подветренной стороны. Днём засветило солнышко, градусов 12 - 15 тепла, искрится подтаявший снег, а на следующий день 1-го мая мы маршируем по плацу, пыль
столбом, а снега как не бывало. Это - Казахстан.
Говорят, что здесь вызревают даже арбузы, но чего не видел, о том не скажу.
Вспоминаю, что вроде бы когда-то я ел арбузы размером чуть больше теннисного мяча, но было ли это в армии, не помню. Хотя чем чёрт не шутит, пока Бог спит. А вообще, под ногами скальный грунт, причём такого цвета, как будто эту скалу накаливали на адском огне, а потом бросили в холодную воду. Очень близко к цветам "побежалости" у закалённой стали.
Вот так я и оказался на Центральном полигоне испытаний ядерного оружия.
Надо сказать, в ту пору это был объект, страшной, я бы даже сказал чрезвычайной секретности. Например, нам рассказывали, что только год назад эта местность стала называться "Семипалатинск-22", а до этого, почтовый адрес был: "Москва-22", представляете, что думали бедные родные? Сын, слава Богу, где-то рядом, под Москвой.
Помнится, ещё во время карантина у нас, "молодых", взяли подписку о неразглашении чуть ли не на 10 лет, а может и больше. Правда, это не помешало мне в 1978 году, всего через четыре года после службы, впервые покинуть пределы Советского Союза. Я просто не указал в анкете, что давал какие-то подписки и всё. Просто, нельзя было всерьёз относиться к Советской власти со всеми её маразмами и прибабахами, и тогда очень многое становилось смешным, а не страшным. Это мне и помогало выживать в том чудовищном мире...
...Итак, несколько слов о Полигоне. Не так давно появилось даже движение "Невада-Семипалатинск", правда, как-то подозрительно быстро заглохло. Интересно почему? Сравнительно недавно, году в 2003-м, по телевизору показывали передачу про этот самый Полигон в Семипалатинской области. Многое было мне известно, некоторые сведения оказались внове, но, в общем-то, представление о действительном положении дел как-то не сложилось. Уж очень невнятно звучал авторский текст, как-то очень уж неконкретно. Во-первых, прозвучала мысль о том, что от этого злосчастного полигона очень пострадало местное казахское население. Вот уж это, простите - полная ерунда. Ни одного гражданского лица, тем более казахской национальности за все два года службы мне ни разу не удалось увидеть. Во время наших многочисленных поездок по степи мы так ни разу и не наткнулись ни на одну "кошару" с каким-либо скотом. Ни с крупным рогатым, ни с мелким или безрогим.
Хотя, помню один случай: как-то раз, осенью, нас, нескольких солдат комендантского взвода послали куда-то в степь за сеном, чтобы укрыть на ночь свежезалитый бетон. Ехали мы довольно долго на нашей машине ГАЗ-66, не могу сказать в какую сторону географически. Примерно через час подъехали к каким-то небольшим стожкам с сеном. Это было совсем другое сено, не такое,
как у нас в России. Мы стали грузить его вилами в нашу бортовую машину. Я стоял в кузове, как вдруг боковым зрением увидел, что неподалёку от машины, где-то справа от меня стоит всадник на небольшого роста лошадке. Скосив взгляд, я как мог, разглядел его. Это был меднолицый казах с совершенно неподвижным "индейским" лицом.
Лошадка его была коренастая, очень гривастая, тёмно-коричневая и тоже совершенно неподвижная. Они стояли буквально, как завороженные. Я продолжал укладывать сено в кузове машины и когда поднял голову в следующий раз, их уже не было. Куда они провалились? Деться-то им было абсолютно некуда! Всё это происходило днём при ясном небе, солнышко ещё вовсю светило, никаких деревьев в округе, естественно, не было. Чудеса!
Вокруг меня были одни солдаты, солдаты, солдаты. С большим трудом мне верится, что какие-то гражданские лица могли попасть под непосредственное воздействие радиации. Во всяком случае, за два года моей службы (1972 - 1974) было произведено только одно подземное испытание термоядерного заряда. Ведь скрыть испытание невозможно, как невозможно скрыть землетрясение. И хотя нахождение этого полигона теперь, в двадцать первом веке, за границами нашего отечества вроде бы и не должно нас тревожить, но сердце и душа не на месте. Теперь, во времена бурного развития IT, нет никаких проблем, чтобы определиться на местности или посмотреть на любую, самую секретную местность со спутника, а тогда в самом начале 70-х нас как-то раз заставили красить асфальтированную дорогу, ведущую к "объекту". Причём, красили мы её разведённым битумом, а весь "объект", занимающий площадь примерно с четыре гектара, закрывали маскировочной сеткой.
И тогда, в 74-м, это уже вызывало у меня смех. Представьте, небо над восточным Казахстаном почти всегда безоблачное, совсем как в Испании, и сделать чёткие фотографии со спутника "враги" могли уже сотни раз, тем более что "объект" наш строился уже много лет. Смех, да и только. А тем более красить асфальтированную дорогу среди грязно-жёлтой степи в чёрный цвет. Правда, красить заставляли в виде коровьих пятен, чтобы с высоты рисунок дороги разбивался. Понятно? Вот такая, блин, маскировочка!
Представляете, как хохотали американские наблюдатели, когда смотрели на то, как мы, как какие-то муравьишки красим битумом дорогу к "объекту"? Ведь уже тогда по "вражьему голосу", как тогда называли мы радиостанцию "Голос Америки", я лично слышал, что из космоса можно сфотографировать человека, читающего газету и, мало того, можно прочесть даже газетные заголовки.
Что же, остаётся предположить, что у нашего верховного главнокомандова-ния не было хороших импортных радиоприёмников, и они не могли слушать "вражьи голоса", или же им просто "не докладывают". Теперь остаётся только пожалеть страну, армию которой возглавляют люди, которые просто "не в курсе" возможностей противника. Где проходит граница некомпетентности,
мне до сих пор непонятно, но кажется, люди с генеральскими погонами уже "ни в зуб ногой" почти ни в какой области человеческих знаний, по общеизвестному принципу: "как надену портупею - всё тупею и тупею!".
Такова, видимо, "цена успеха". Опять же, приходится только пожалеть страну, где генералом может стать дирижёр "парового" оркестра, а сама система подбора и расстановки кадров так и осталась прежней с приснопамятных сталинских времён.