Самые неожиданные сюрпризы жизнь подкидывает тогда, когда ты безоговорочно во что-нибудь веришь. Такая вера отключает ум и притупляет бдительность. Каждый, покопавшись в своей памяти , обязательно найдет этому подтвержденье, я же хочу рассказать об одном случае , произошедшем со мной.
Мы плыли на байдарках по одному из притоков Оби в ее нижнем течении, в приполярной области, притомились, и решили сделать дневку. Река в этом месте спокойная, местность равнинная. День был пасмурный: ни ветерка, ни солнца. Мои товарищи кто крутился у костра, кто что-то чинил, кто занимался рыбалкой, я же решил пройтись и, сказав, что пойду на час, другой в тундру, одел патронташ, повесил на плечо ружье и, посмотрев на компас, отправился в направлении примерно перпендикулярном к берегу реки.
Тундра здесь - сплошной, до полуметра высотой кочкарник. Сухо. Не густо, но сплошь растет лиственница, более напоминающая кустарник, чем дерево. Толщина ствола не более двух сантиметров, высота один- два метра. Видимость маленькая. Ориентиров никаких и потому иду по азимуту, то и дело поглядывая на компас. Ягодников нет, какой-либо представляющей интерес живности тоже не видно, изредка прошмыгнет лемминг, да пропищит какая-то мелкая пичуга. Так, не спеша, я шел примерно полтора часа. Окружающая местность нисколько не менялась.
"Что тут делать: подумал я, поверну-ка обратно". Остановился и посмотрел на компас. Выбрал направление и снова посмотрел на компас. Стрелка смотрела совсем в другую сторону. Я потряс его. Стрелка устанавливалась в любом направлении, или вообще тыкалась куда попало, как слепой кутенок. Снял ружье с плеча, а вдруг оно притягивает стрелку, поставил его к дереву и отошел. Результат был тот же. Мне стало немного не по себе. Только сейчас я понял, что все время шел не в заданном направлении, а куда попало. Мало того и начальный азимут не имел ничего общего с действительным азимутом.
Первое правило в ситуации, когда алгоритм действий не определен, гласит: не суетись, сядь и спокойно все обдумай. Я так и поступил.
Итак:
-компас в этой ситуации бесполезный и даже вредный прибор;
-неизвестен начальный азимут, а значит и направление, в котором надо возвращаться обратно;
Что делать?
Первое, надо хотя бы грубо вспомнить расположение реки на карте в месте нашей стоянки.
Здесь мне помогли некоторые задатки фотографической памяти. Однажды она мне уже помогла, когда я, приехав в командировку в Тулу, обнаружил, что забыл записную книжку и не помню ни адреса, ни телефона организации, в которую прибыл. Сосредоточившись, я воспроизвел в памяти нужную страницу, а с ней и номер телефона.
С картой задача попроще. На карту я глядел множество раз.
Теперь надо было определить истинное направление на Север.
В тундровой части Севера наилучшим объектом для этого являются муравейники. Здесь они имеют конусообразную форму с плоским срезом от вершины к основанию, при этом плоскость "среза" достаточно строго ориентирована на Юг.
Итак, нужно найти муравейник. На это понадобилось минут пятнадцать. Хорошо. Вот он муравейник. Вот направление возвращения, но как его поддержать - муравейников - то мало. Я опять сел на кочку и задумался. Самый надежный способ подержания заданного направления - это створы. Нужны ясно видимые предметы на максимальном удалении, которые должны располагаться по линии движения.
Я достал из кармана носовой платок и разорвал его на узкие ленточки. Первую привязал на самой высокой вершинке ближайшей к муравейнику лиственницы и отошел, стараясь строго выдерживать выбранное направление, метров на пятьдесят, после чего привязал еще одну ленточку. Теперь мне надо было просто совмещать их в поле зрения, чтобы двигаться по - прямой. Легко сосчитать, что на километр надо примерно двадцать ленточек, а всего получилось восемнадцать - маловато.
Но был бы выработан алгоритм. Остальное - проще. Уже на следующих отрезках я стал навешивать другие, ясно видимые предметы: пук травы, кусок коры, просто надламывать вершинку...
Час уходил за часом, а река все не появлялась. Только когда совсем завечерело, вышел я к реке. Вышел и тут же поднял стайку уток. Два выстрела- пара уток. "Ну вот, хотя бы ужин есть" - подумал я. Спустя секунд тридцать, услышал два едва различимых выстрела. Это мои друзья, обеспокоенные моим долгим отсутствием, дали знать, что они услышали мои выстрелы. Слышать то я слышал, но это мало чего дало мне в определении того направления, в котором мне надо идти: вверх по течению, или вниз. Дело в том, что слышу я только одним ухом. Этого достаточно для того, чтобы слышать, но мало для определения направления источника звука
Ладно, пойду вверх против течения, а там посмотрим. На речку вышел, теперь никуда не денусь. Пройдя минут двадцать, я выстрелил снова и услышал в ответ явно различимый ответный выстрел - значит иду правильно.
Вот так то, ушел на полтора часа, а вернулся через одиннадцать. И это все потому, что слепо верил в надежность компаса.
--
Вода, вода, кругом вода...
Спроси любого человека, что такое вода? Девяносто девять из ста снисходительно улыбнутся и ответят: " Жидкость, кипит при температуре сто градусов по Цельсию, замерзает при нуле и вообще, что тут спрашивать? Кто не знает, что такое вода?"
Так то оно так, но вот кажется знаешь ты человека "тысячу" лет, знаешь вдоль и поперек, хороший, положительный, а он вдруг выкинет такое коленце, которого ни ты, да и никто не ожидал. Так и вода. Ну чего мы про нее не знаем? Ан нет, и вода может вдруг предстать совсем другой , неожиданной стороной.
Умные люди говорят что в воде есть какая-то переменная кристаллическая структура. В талой воде она одна, в кипяченой другая, а в водопроводной третья... Разные колдуны, или как теперь их называют - экстрасенсы, "заряжают" воду, или придают ей какие-то необыкновенные свойства; вода также бывает тухлой, мертвой, живой, ... в общем какой только не бывает.
Я же хочу рассказать совсем о другом, о том, какой она становится, когда бешено мчится и скачет по перекатам и порогам, особенно, если река полноводная и достаточно широкая.
Осенью 1964 года мы совершали байдарочный поход от Ловозера до Белого моря. Это практически через весь Кольский полуостров. Сначала против течения по реке Афанасия от устья в Ловозере до истоков ( это около сотни километров), затем переволок в устье реки Поной, по которому около четырехсот пятидесяти километров до Белого моря. Плавание на байдарке - один из наиболее привлекательных и приятных способов путешествия, особенно тогда, когда оно спланировано так, что в основном сплавляешься вниз по течению. Медленно "проплывают" перед тобой все новые и новые места. Таежный глухой лес сменяется кустарником или широкими языками болот, сбегающими до самой воды. Иногда налетают стайками или поодиночке утки, маленькими глиссерами проносятся семейки крохалей, изредка можно увидеть лося, оленей и даже медведя. В приглянувшемся месте покидаешь блесну ...
Но не всегда реки текут по равнине. На их пути встречаются горные массивы, скальные выходы, просто каменистые россыпи.
В таких-то местах и образуются пороги, в которых вода, сжатая в каменных объятиях, становится дикой и грозной. Грохот падающей и дробящейся на струи, струйки и мелкие брызги воды нарастает по мере приближения. Даже когда стоишь на берегу и смотришь на мчащуюся массу воды, чувствуешь неимоверную мощь этой беснующейся стихии.
Тогда же, когда на утлой лодчонке, отделенный от этой стихии всего лишь куском материи, натянутой на хлипкий скелет из тоненьких трубочек и палочек, мчишься среди волн, брызг, пены и грозно оскалившихся каменных лбов, времени на осмысливание происходящего нет. Точнее время деформируется по участкам: то мчится с неимоверной скоростью, то как бы останавливается, фиксируя кадр за кадром отдельные мгновения. Полностью передать словами это состояние трудно, иди даже невозможно, но воспроизвести ход событий я все- таки попытаюсь.
Река Поной, протянувшись почти через весь Кольский полуостров с Запада на Восток, впадает в Белое море рядом порогов, самый крупный из которых "Бревенный". Назвали его так видимо потому, что бревна в нем ломаются будто спички. Ширина реки в этом месте составляет 150 -200 метров. Берега - высокие, метров под сто, в основном это скалистые обрывы, между которыми с грохотом, через огромные каменные валуны, несется пузырящаяся и пенящаяся масса воды, образуя отбойные стоячие волны, каверны и воронки с косыми струями и завихрениями ... Порог состоит из трех каскадов на длине около километра. Третий - самый мощный.
Еще издали, услышав мощный гул, мы осторожно, вдоль берега, подошли к нему, высадились, привязали байдарки и пошли на разведку. Первые два каскада показались проходимыми по воде и потому я вошел в порог. То, что казалось с берега не очень-то страшным и опасным, здесь, в пол сотне метров от берега оказалось совсем другим. Течение вдруг ускорилось, маленькие, с берега, волны оказались высотою более метра и повсюду за ними прятались каменные лбы валунов. О том, чтобы пойти намеченным с берега " оптимальным" путем не было и речи. Задача состояла лишь в том, чтобы увернуться от несущихся на тебя каменных выступов. Вода стала вязкой и густой, и чтобы совершить гребок требовалось приложить такое усилие, что гнулось весло, байдарка же стала такой неповоротливой будто потяжелела во много раз. Впрочем и действительно она здорово потяжелела, так как каждый раз, проходя через стоячую волну, принимала изрядное количество воды. Трудно передать ощущение, когда нос байдарки вдруг повисает над каверной, а потом втыкается в практически вертикальную водяную стену, а затем и ты проходишь через нее, при этом вода накрывает тебя почти полностью. Ощущение такое, будто ты прыгнул в воду плашмя и при этом ударился об нее животом, грудью и лицом, но "переживать" некогда, только проскочил водяную стену и опять стало возможным взглянуть вперед, как открылось новое препятствие и вновь с такой силой жмешь на весло, что оно гнется, а в голове только одна единственная мысль - только бы оно не сломалось ....Но всех твоих усилий хватает только на то, чтобы лишь немного изменить направление. Каменный лоб, на который ты наплываешь, стремительно надвигается, кажется все, столкновение неизбежно, но отбойная струя вдруг подхватывает нос, следует резкий боковой рывок и только чиркнув кормой байдарка проскакивает мимо, а то, что корма задела за камень, оказалось весьма кстати, так как иначе байдарку кинуло бы поперек струи и тут же перевернуло, а так она выскочила на затишек за камнем и хоть на мгновение, но образовалось время оглядеться и кое-какие возможности для дальнейших маневров. Тут же включились и обычные чувства: и то, что промок до нитки, и что сидишь в воде по самые..., и ..., но впереди уже очередное нагромождение камней, и опять включаешь все силы, чтобы направить байдарку в лазейку между ними.
И вдруг все кончилось. Вода стала спокойной, байдарка управляемой, да и берег - вот он, рядом -два взмаха веслом.
Подошел Алексей :
- Переоделся бы, простудишься. С берега наблюдать за тобой было просто страшно. Временами байдарка скрывалась в воде и, казалось, уже больше не вынырнет. Хватит, больше мы так рисковать не будем". Я ничего не ответил, взял рюкзак и стал переодеваться в сухую одежду.
Как ходить по азимуту?
В наше время высшее образование стало всеобщим достоянием. Мало того, плюс к нему есть еще кандидаты, доктора наук и другие ученые люди, которым почему-то не сидится в их кабинетах, лабораториях или каких-либо других помещениях, набитых всякими наиновейшими штучками типа компьютеров, сканеров , модемов, кондиционеров, которых чем больше , тем менее загружены мозги а потому в этих, истосковавшихся по настоящей жизни головах, рождаются всякие устремления , никак не связанные с их профессиональной деятельностью.
Одни собирают водочные этикетки, другие сидят на диване и смотрят телевизор, есть и такие, которым не сидится на месте- им подавай природу, при том не какую-нибудь окультуренную , а самую что ни на есть дикую, таежную.
Но что отличает таких вот ученых человеков от обычных смертных, так это упрямство. Можно даже сказать, что чем упрямей человек, тем он ученей.
Может быть и наоборот, но все-таки главное- это упрямство!
Судите сами. В некое время, ближе к осени оказались на Кольском полуострове два ученых ( по крайней мере по дипломам) человека- я и мой товарищ Алексей . Идут они себе и идут вдоль по речке Пялице, идут хорошо, мирно. Грибы собирают, рыбу ловят, уток и прочую дичь стреляют- люди как люди. Но вот пришла им в голову идея: перейти с речки Пялица на речку Чапому. Как люди научного склада ума они конечно же стали искать оптимальный вариант по минимуму затрат труда и времени. Учет таких факторов как расстояние. болотистость, погода и пр. позволил наметить маршрут, который определился исходной точкой на реке и направлением, исчисляемым в угловой мере по компасу- азимутом.
Практически при движении азимут строго выдержать невозможно, так как при этом ты натыкаешься на озера, непроходимые болотистые участки, и прочие "прелести" неизведанного пути, которые приходится обходить, накапливая при этом ошибку от заданного курса. Таким образом . человек движется по некой ломанной кривой, состоящей из отдельных отрезков с существенно разным азимутом. Задачей опытного навигатора является такой учет отклонений от курса на каждом участке, с исправлением не последующем, чтобы с минимальной ошибкой попасть в заданную точку на местности.
Итак, азимут задан, мы в пути. Первым идет Алексей, я - за ним. Он поглядывает на компас, я - тоже. Час, другой ... и тут мне начинает казаться, что он все время забирает к Северу. " Алексей, так не пойдет, так мы придем на Северный полюс"- говорю я ему. " Нет, я иду правильно, туда, куда надо, по азимуту"- ответил он. Даже не для ученого человека ясно, что этот спор на местности, не имеющей явно определяемых ориентиров, безрезультативен Однако сомнения в навигаторских способностях Алексея, по крайней мере для меня, казались справедливыми. Поэтому был выработан компромисс: час впереди идет Алексей, час я. Каждому казалось, что он ближе к истине, к тому же дело пошло на принцип, усиливаемый тем вышеупомянутым, "необходимым" для научного работника элементом, именуемым упрямством.
Когда впереди шел Алексей, я учитывал его стремление склоняться к Северу, и компенсировал на своем отрезке пути смещением к Югу. Он поступал так же и компенсировал мои уходы. Теперь наш путь состоял из практически перпендикулярных друг к другу отрезков: Алексей к Северу, я к Югу.
Час шел за часом, погода резко ухудшилась, задул порывистый холодный ветер с дождем и снегом. Мы же продвигались вперед словно маятник: Юг- Север, Юг-Север с результатирующей , определяемой гипотенузами этих треугольников. Открытая, заболоченная тундра, резкий ветер с дождем и снегом, мало влияли на решимость каждого идти своим путем. Прошло 12 часов, и через каждый час курс менялся не менее чем на 45 градусов, река же никак не появлялась. Через серую пелену дождя со снегом из низкобегущих облаков не видно было и леса, растущего по берегам реки. Каждый из нас имел собственное мнение об умственных способностях оппонента. Его можно было прочитать по стиснутым зубам и мрачно блестящим из-под насупленных бровей глазам. Не было произнесено ни слова, но молчание только подчеркивало невысказанное: ну что с него взять, разве он понимает человеческую речь, баран да и только, а что такое азимут вообще не знает!
Меж тем надвигалась ночь, силенки быстро убывали, а передохнуть хотя бы несколько минут было невозможно. Давно насквозь промокшая одежда держала необходимое для жизнеобеспечения тепло только на ходу. Остановился, и сразу же леденящий ветер с дождем создавал полное впечатление, что ты окунулся в ледяную воду. И вновь рюкзак на спину, ружье на плечо и чавк, чавк по кочкарнику, по хватающей за ноги карликовой березке, по скользким каменистым выходам, по пузырящейся болотной жиже...
Сил давно уже нет. Есть только одно упорство и такое жесткое "надо". Можешь ты или не можешь - надо. За тебя эту работу не сделает ни кто. Надо.
Мозг отупел. Нет ни злости, ни тревоги, ни желаний. Есть только путь в несколько шагов перед тобой. Внезапно накатывается такая усталость, что рюкзак, кажется, переломит спину. Сейчас сброшу его, сяду и пусть будет, что будет. Пусть идет дождь, пусть дует ветер, пусть холодно... Сознание раздваивается между "надо" и желанием сесть, лечь, но ноги, дрожащие, натруженные ноги продолжают месить этот бесконечный путь. Они умнее головы, они знают, что двигаться надо, и они двигаются...
Внезапно прямо из серой мглы появились деревья, и послышался шум бегущей воды. Река? Нет, ручей в неё впадающий. Бог мой, мы зашарашили километров на 10 к Северу и нам еще несколько километров до реки. Но тут деревья, нет этого леденящего ветра и можно хоть немного передохнуть.
Через час, когда мы все- таки добрались до реки, поставили палатку и, не разжигая костра, только сбросив мокрую одежду, забрались в спальники, в затуманенном мозгу билась одна зыбкая мыслишка: утянул таки меня к Северу Алексей. Недооценил я его упрямство, это настоящий научный работник.
Ночью мне снился азимут. Прямым и светлым лучом пересекал он тундру. Держась за него, я шел уверенно и свободно. Видимо и во сне ноги совершали свою привычную работу
.
--
Дождь Ну чего нового можно сказать о дожде? Казалось бы, что мы знаем его, как облупленного. Радуемся ему, когда он является в роли спасителя, орошая иссушенную и измученную землю; клянем его, кода он своей нудной болтовней омрачает наше существование изо дня в день. А в общем то- это обыденное, привычное явление. И вот именно эта обыденность зачастую притупляет наше внимание, заслоняя от нас некие нюансы, последствия не учета которых иногда трудно предугадать. Есть на Кольском полуострове река Чапома, на которой мы как- то с моим сыном проводили отпуск. Конец июля, ночи, как таковой, практически нет. Места фантастические. Небольшая река, бегущая в скалистых берегах с галечными перекатами и чистейшей водой. Высокие, стройные северные ели, причудливый березняк, стые выходы болот... Никого, только мы двое. Как- то мне не спалось, Да и как заснуть, если не поймешь: где ночь, где день? Круглые сутки светло. Солнце погуляет по краю горизонта и вновь поднимается вверх. Сын сопит рядом. Покрутился я, покрутился в спальнике, да и решил пройтись, пока он спит, глядишь чего-нибудь и добуду. Было часа два ночи. Светло. Край солнца еле-еле виднеется на вершинами деревьев, по небу плывут редкие облака, над рекой стелется зыбкая туманная дымка, журчит. перекатываясь по камням, вода. Никаких посторонних звуков. Не спеша, прислушиваясь и приглядываясь, бреду вдоль берега против течения реки. Прошел с полчаса и наткнулся на болотину, широкой полосой уходящую от реки. Зеленое и ровное как биллиардный стол полотно мелкой травки. Ни кочки, ни, тем более, деревцев. Такое болото - самое коварное: на вид весьма привлекательная лужайка, а на самом деле это тонкий слой дернины, образованный сросшимися корнями травы. Проткни ее, там слой жижи, а какой глубины - сверху не видно. По такой лужайке не пойдет ни лось, ни олень, ни другие крупные животные. Они знают - это гибельное место и даже в минуты опасности, убегая от какого- либо врага, они постараются миновать его. Но человек тем и отличается от животных, что у него нет безусловных табу. Он гомо-сапиенс, он думает. А как известно думать - это еще не значит знать. Потому я поленился обходить эту "лужайку" и сделал шаг, другой. Держит. За несколько минут я пересек ее, оставив ясный след своего неповиновения законам природы, и двинулся дальше. Тем временем, как это часто бывает на Севере, набежала тучка и пошел дождь. Чего мокнуть зря, и я забрался под густую ель, удобно устроился и, подремывая, стал ждать, когда он окончится. Под елкой сухо. Плотно прижатые к стволу "лапы" не пропускают ни капли. Хорошо отсюда наблюдать за лесной жизнью . Вот пара леммингов устроила беготню по упавшему стволу дерева. Совершенно не обращая внимания на густо падающие капли, они, то стремительно неслись друг за другом, то, вдруг остановившись, вставали на задние лапки, точнее сидели на своей кургузой попке и, глядя друг на друга, смешно поводили мордочками. После, разом сорвавшись, вновь неслись друг за другом. Я пошевелился, они насторожились и тут же исчезли. Потом я заметил маленькую полярную сову. Она сидела на голом суку и, не обращая внимания на дождь, внимательно оглядывала окрестности, при этом ее голова медленно вращалась в одну сторону примерно градусов на сто восемьдесят, а затем резко возвращалась в исходное положение, чтобы начать движение в другую, тем самым обеспечивая практически круговой обзор. Интересно, она обслушивает, или обглядывает местность? Я поцарапал ногтем ложе ружья. Голова тотчас повернулась в мою сторону. Подождал, когда она начала опять вращать головой и помахал руками. Никакой реакции. Значит сначала слух, зрение вторично. Потом я стал наблюдать за муравьями, благо муравейник был рядом. Но тут дождик прекратился, я посмотрел на часы. Ого, уже девятый час, мой отрок проснулся и думает, куда это я подевался? Быстрым шагом я направился обратно и минут через десять был у той самой болотины. Мои следы были ясно видны и я, не раздумывая, пошел по ним. Пройдя метров тридцать, я вдруг почувствовал что почва, точнее верхний покров болотины, уходит из-под ног, а образовавшаяся воронка тут же наполняется коричневатой густой жижей. " Что будет делать Сережка"- мелькнуло у меня. Серьезность ситуации, в которую я вляпался в буквальном и переносном смысле из-за спешки и собственной глупости, для меня была вполне очевидной. Широко раскинув руки, я плюхнулся плашмя. Но даже при существенно увеличенной площади опоры мое тело стало постепенно погружаться. При падении я инстинктивно сорвал с плеча ружье. Перехватив его одной рукой за шейку приклада, а второй за ствол и, используя ружье как опору, я сделал несколько бросков. Получилось. Бросок за броском приближали меня к твердой земле. Оставалось всего несколько метров, и я оказался в густой жиже, в которой и опереться было не на что. Нет, теперь меня не возьмешь! И я заработал ружьем словно веслом, используя приклад, как лопасть. Тело двинулось вперед, а сапоги, наполнившись вязкой жижей, начали сползать с ног. Теперь, когда до берега было рукой подать и уже было ясно, что я таки выберусь, стало ужасно жалко их потерять. На миг прекратив движение, я подтянул сапоги, согнув колени поднял ноги и с удвоенной энергией заработал своим "веслом".
--
Выбравшись, я сел на кочку, глубоко вздохнул и сказал болоту:
--
" Ну что, не получилось, даже сапог - и то не досталось. Однако спасибо за науку. Постараюсь, чтобы второго такого раза не было".
--
Болото молчало. На его ярко-изумрудной зелени уродливо выделялась широкая коричневая дуга- след, который еще долго будет удерживаться в моей памяти, как предостережение на тот случай, если вдруг еще раз в голову придет желание нарушить табу.
--
Сняв сапоги, я вылил из них содержимое, натянул их обратно и направился реке. Там, выбрав место поглубже, как был, во всем бросился в воду. Понадобилось минут пятнадцать, чтобы смыть с себя и одежды следы моего барахтанья в болоте...
--
Когда я подошел к лагерю, там горел костер, на котором стояла сковорода с рыбой. " Куда это ты запропастился, я уже рыбы поймал, нажарил, а тебя все нет". "Дождь прихватил, видишь промок до нитки. Сейчас переоденусь и давай завтракать. Сегодня у нас будет долгий день и длинный путь".