На московских дворах не играют теперь радиолы.
На последней войне рядовыми легли короли.
А надежду убили в Гражданку, и только веселый
Марш трубач доиграл и упал на колени в пыли.

И, казалось бы - все! Но в лесу под березой живою
Врос кузнечик плечом в пламя скрипки, забыв времена,
И романс городской закружил над продрогшей землею,
И арбатским романсом в апреле дежурит струна.

И родилось дыханье еще неизведанных песен,
И в бессмертном полку никогда и никто не умрет.
А с бобинников вдруг новый голос сорвался, надтреснут...
Но уже умер Галич, и скоро Володин черед.

А потом дураки собрались оголтелою стаей
И Арбат заселили, на свой переделав манер,
И бродил эмигрант, только розу на память оставив,
И глядел, удивляясь, на их обезьяний вольер.

Но разлука смертельна, и поздно искать виноватых.
Так уходит эпоха, так на небе гаснет звезда.
Белый ангел московский взлетел над безумным Арбатом.
Черный ангел парижский милосердия песней не дал.