Аннотация: Сказка для школьного возраста. Сказка о людях и русалках, посвященная празднику Ивана Купала номинирована на конкурс Детская литература Памяти Николая Носова
Дашутка сидела на крыльце и любовалась ниточкой коралловых бус, которую братик Иван как-то привез ей с ярмарки. Tакой у нее хороший братик - добрый, сильный, а красавец какой - загляденье! Недаром, как проходит Иван мимо, все девушки стыдливо улыбаются, краснеют да подмигивать начинают. Только ему до них дела нет - Ивану всех милей Марьюшка, что на соседнем хуторе живет. Дашутке Марьюшка тоже нравилась - и красавица, и к тому же, скромная, работящая, добрая девушка.
Только вот в последнее время неладно что-то с братцем стало. Стал он приходить с поля и с рыбалки усталый, сердитый. Как стемнеет, не идет в дом - сядет у ворот, печальный, смотрит вдаль куда-то. И мама, и Дашутка попробовали было расспросить его, узнать, в чем беда. Но не стал Иван ничего рассказывать, покачал лишь головой и промолвил:
- Не поможете вы мне, матушка, не поможешь ты мне, сестричка. Не спрашивайте меня, не могу вам сказать я, о чем думаю.
А дальше - еще хуже: стал Иван беспокойным, по целым дням пропадал куда-то, а возвращался - лица нет на нем. Да и Марьюшка запечалилась, похудела, побледнела, стала реже у них в поселке появляться. Не иначе как поссорились они с Иваном. Растревожилась Дашутка, очень хотелось ей братику помочь, да вот только как...
Тут как раз поспела в лесу земляника, и позвали Дашутку ее подружки, Аленка и Ульянка, ягоды собирать. Думали девочки с утра сходить, да не вышло, дела по дому задержали, пришлось им идти после обеда. Но и то хорошо: роса на листиках просохла, лес солнечный, светлый, все ягодки видать - а их полным-полно, так что даже пахнут спелой земляникой прогретые полянки. Набрали девчушки полные лукошки, да и полакомились заодно сладкой ягодой. Притомились, присели отдохнуть среди сиреневых колокольчиков и веселеньких ромашек - и не заметили, как заснули. Очнулись только к вечеру, когда тени стали прохладнее, а солнышко начало спускаться к горизонту.
- Как же это нас так разморило! - воскликнула Аленка. - Нужно домой спешить, пока светло еще.
Вышли на широкий луг, оттуда по дорожке вдоль реки до поселка рукой подать. Ульянка споткнулась нечаянно, а земляника из ее лукошка и просыпалась. Принялись подружки помогать ей ягоды собирать. Вдруг Дашутке стало жарко-жарко, кровь к щекам прилила, и в глазах затуманилось.
- Подождите меня здесь, у дороги, - говорит. - Подойду к речке, водой лицо ополосну.
Тут и тропинка как раз маленькая к берегу ведет - через перекати-поле и полынь, по обрыву вниз, к камышовым зарослям. Спустилась Дашутка, наклонилась, зачерпнула водички, выпрямилась... и обомлела.
На верхней ветке огромной коряги возле противоположного берега сидела то ли женщина, то ли девушка молоденькая, не разобрать. За ее спиной пылало розовым светом закатное небо, поэтому ни лица, ни одежды женщины толком нельзя было разглядеть. Зато ее длинные-длинные волосы спускались до самой воды, и она расчесывала их гребнем. Было в ней что-то очень таинственное, и Дашутке стало очень страшно. Хотела назад побежать, к девочкам, но тело словно онемело, она не могла пошевельнуться и лишь продолжала изумленно смотреть на незнакомку.
- Даша, где ты? - раздалось за спиной. Дашутка обернулась и увидела спешащих к ней Ульянку и Аленку. - Тебя так долго не было, что случилось? Тебе плохо? - взволнованно наперебой спрашивали подруги. - Пойдем, солнце уже совсем низко.
Даша посмотрела на реку, но на коряге никого не было. Неужели померещилось - стоит ли говорить девочкам? Они все вместе направились к поселку, но чувство страха не отступало.
- Мне тут привиделось..., - и она вкратце рассказала им о таинственной женщине.
К ее удивлению, ни Аленка, ни Улянка не смеялись и не возражали.
- Тут места нечистые, - сказала Аленка. - В прошлом году на Зеленой неделе старый Мирон утонул.
- Я думала, он не в этом месте утонул, - добавила Ульянка. - Но бабушка говорила, что здесь раньше русалок было много, люди боялись реке ходить. Потом как-то пропали они, перестали воду баламутить, а нынче опять вроде появились. Да и вода в реке потемнела, мутная стала.
- Ты думаешь, это русалка была? - спросила Дашутка. - Я подумала, просто женщина, но странная какая-то, может, не в себе...
- У нее ноги человеческие или хвост рыбий? - спросила Аленка.
- Не видела, - призналась Дашутка. - Волосы очень длинные, до самой воды.
- Точно, русалка. У нас ни у кого в поселке таких длинных волос нет - да и кто выберется на ту корягу? Там ведь место топкое, у берега все тиной затянуто, - добавила Ульянка...
Дашутка долго не могла уснуть в этот вечер, все думала о странной женщине на реке. Может, и правда, всего лишь привиделось? Мало ли что бывает, стало ей жарко, вот и померещилось... Но вдруг это действительно русалка... А тут еще Аленка про старого Мирона вспомнила. Он утонул в прошлом году, как именно - никто не знает, но обнаружили его на песчаной отмели там, где река резко поворачивает. Видели его последний раз как обычно, пьяным, шел он в сторону реки, но в другом месте, ниже по течению, возле бывшего мельничного пруда. Как его вынесло выше по реке - неясно, да и выглядел он странно. Дашутка не видела, конечно, но говорили, что нашли его лежащим с улыбкой на лице - никаких признаков, что захлебнулся или задохнулся.
Через несколько дней происшествие казалось уже просто сном. Никто в поселке о русалках в эти дни не говорил - по крайней мере, до Дашутки слухов не доходило. Впрочем, люди рассказывали, что в соседнем поселке будто бы целое стадо коров отказалось заходить в реку на водопой. Животные мычали и упирались, и в воду не шли, без какой-либо видимой причины... Ну а небылицы-то, конечно, всегда находилось, кому плести. Вон сосед дед Андрей вечно рассказывает то о чертиках в кухне, то о рогатых чудовищах в огороде - особенно по большим праздникам. Он же якобы видел у реки маленькую девочку в венке из одуванчиков, странную незнакомую девочку в легком платьице, которая, завидев его, шмыгнула в камыш - и след простыл. Но россказням деда Андрея никто не верил: мало ли, что это за девочка была, может, люди из города в поселок приехали.
Как-то раз Иван ушел с утра на рыбалку, рано-рано, а Дашутка с мамой хлопотали в огороде и в саду, собирали спелую черешню и смородину. Уже и обеденный час настал, а брата все нет и нет.
- Наверное, большую рыбу вытянуть хочет, - шутит мама. - Сходи-ка ты, Дашутка, на реку, отнеси ему обед, а то голодный там, небось, сидит.
Понесла Дашутка брату покушать. Хороший денек выдался - в небе плыли огромные белые облака, кузнечики весело стрекотали в траве, синие глазки цикория вперемешку с желтыми зонтиками пижмы приветливо встречали девочку на полевой дорожке. Дашутка не знала, где точно искать Ивана, но решила проверить его несколько излюбленных "рыбных" мест на реке. Сначала отправилась к бывшему мельничному пруду. Старую мельницу давно снесли, но остался пруд, заросший тиной и камышом, совсем не страшный, зеленый, спокойный. Но там Ивана не оказалось. Затем Дашутка проверила мшистый пригорок под раскидистой старой ветлой, где всегда прозрачная вода, и в ясный день видно рыбок, резвящихся на мелководье - но и там никого. Тогда пошла девочка вдоль реки к тихой заводи чуть выше по течению. Знала она там красивое, тихое местечко в камышах, переплетенных диким вьюнком - весной там распускаются ирисы и пестреет калужница. Идет-идет, вдруг слышит - в камышах кто-то разговаривает... Да ведь это же голос Ивана!
Хотела было Дашутка окликнуть брата, но что-то ее остановило. Показалось ей, что голос брата звучал как-то странно, очень серьезно и печально:
- ...скажи, - говорил он, обращаясь непонятно к кому, - скажи, что я должен сделать? Я исполню, исполню, ты только скажи.
- Ой, не знаю, сумеешь ли. Дело это не простое, - отвечали ему. Голос женский, очень сладкий, певучий.
- Нет для меня преград! Скажи только, я выполню..., - Дашутка испугалась. Никогда таких речей от брата ей прежде слышать не доводилось. Она осторожно отодвинула рукой веточку ракитника, и попыталась рассмотреть, с кем Иван беседовал.
Брат стоял у самой воды. Неподалеку на траве лежали удочки. А прямо перед ним, на мелководье стояла высокая стройная незнакомая девушка, с длинными черными волосами до самой воды, одетая в зеленое тонкое платье, ниспадающее красивыми складками. Дашутка не могла разглядеть ее лица, но даже с такого расстояния можно было увидеть глаза незнакомки - огромные и светлые, но словно сверкающие странным огнем. Красивая, да было в ней что-то недоброе, неприятное. Говорила она медленно и со смешинкой в голосе:
- Так слушай меня, Иван. Коль уж так хочешь, чтобы я была твоей, добудь мне в купальскую ночь папоротника цветок. Отыщи его в чаще леса и принеси на Седую поляну в полуночный час. Ровно в полночь буду ждать тебя там на берегу. Достанешь для меня цветок этот - стану твоей навеки, если захочешь, заберу тебя к себе, целый мир нам станет не нужен. А не отыщешь, о чем прошу - можешь вовсе не приходить боле, не увидишь меня никогда и не услышишь обо мне. Да не вздумай сказать кому, хоть словечко промолвишь - нам не свидеться больше, - с этими словами красавица сделала шаг к камышам... и исчезла. А Иван остался стоять как вкопанный, глядя невидящими глазами в темную воду.
Поняла Дашутка, что, наверное, эту женщину она и видела накануне на реке - похожа, волосы густы и длинны... Неужто и правда русалка? Видно, это она всю радость брата высосала, из-за нее и кручина на него напала... Подойти, что ли, к Ивану? Сказать ему, что слышала разговор? Только не станет он говорить об этом, ни словечка не промолвит - видно, полюбил красавицу речную...
Ах да, обед, обед же остынет, голоден Иван, с самого утра здесь.
- Ва-ня! - окликнула сестричка. Иван вздрогнул и обернулся.
- А-а, это ты, Дашутка, - спокойно и грустно сказал он.
- Я тебе обед принесла, матушка велела передать. Ты так долго сегодня, - сказала девочка. - Много ли рыбы наловил?
- Да так, кое-что. Спасибо, не голоден я, Дашутка.
- Назад не понесу. Поешь, а не хочешь - пойдем-ка тогда домой, Ваня, маме помочь нужно.
Иван оглядел безмолвную реку, подождал минутку и сказал:
- Да, пойдем, пожалуй.
Всю дорогу он не говорил с сестрой, думал о чем-то о своем. Но и Дашутка молчала, было ей горько, и немножко страшно. А пуще того - обидно, что русалка злая брата приманила, да и не отпускает. Конечно, приворожила она его - разве захотел бы он по доброй воле их с мамой да всех своих друзей оставить, уходить к русалке в омут жить? Что же делать?
Думала Дашутка, думала и надумала. Матушке говорить не стала, а решила сходить к бабушке Агафье, что на краю поселка живет и травами людей от злых недугов лечит. Взяла для старой гостинец, пирожок сладкий и варенья черешневого горшочек. Вон и дом бабушки виднеется - старая ель возле него растет, а забор весь сплошь диким шиповником увит. Калитка тихонько отворилась, и попала Дашутка в тенистый сад. Видит - отдыхает старая Агафья на лавочке, кошка на коленях у нее свернулась и мурлычет. Увидала бабушка Дашутку, улыбается.
Дашутка и говорит:
- Здравствуйте, бабушка.
- Здравствуй, милая. Вижу, беда у тебя приключилась?
- Беда, бабушка, - и так сердце вдруг защемило Дашутке, слезы на глаза набежали, и рассказала она Агафье обо всем. Как стал ее брат кручиниться и чахнуть день ото дня, как увидела женщину длинноволосую на реке, как услышала сегодня случайно разговор на берегу, как поняла, что хочет Иван их оставить, уйти к русалкам...
Выслушала ее старая Агафья и говорит:
- Дело тут серьезное. Проходи в дом.
Прошла Дашутка в темную кухню, села на стул деревянный. А тем временем Агафья поставила воду на огонь, поснимала со стен какие-то мешочки, вынимает из них травы, порошки, да по щепотке в кипящую воду бросает. Долго всматривалась бабушка в воду, а потом сказала:
- Пролетала в этот год по небу огненная птица, пронесла в клюве огненную звезду - и появилась в наших краях русалочья королева. Похоже, Дашутка, она братцу твоему встретилась на Зеленой неделе, да и присушила его. Страшен взгляд ее глаз пламенных - кто увидит ее, с кем заговорит она, тот пропал навеки, ни дня ни ночи ему не будет, только и станет думать о ней и тосковать. Так и выпьет она ему всю кровушку, иссушит тело и душу, а потом несчастному или утопиться в омуте ее, или помереть с тоски.
- Что же делать, бабушка? Можно ли помочь Ване?
- Ох, девонька, непросто все это. Недаром русалка попросила его в купальскую ночь папоротников цвет принести ей - у цветка того сила огромная волшебная. Получит она свой цветок, и еще могущественней станет, утянет твоего Ивана на дно речное, да еще скольких загубит потом. А не принесет он ей, что просит - либо в чаще дремучей сгинет, либо от тоски на берегу умрет. Выйдет на Седую поляну, станет звать ее, сердце и остановится.
- Неужели нет против нее силы никакой? - вскричала Дашутка.
- Силы, говоришь... Сила королевы русалок - в ее гребне. Том самом, которым она волосы свои по вечерам расчесывает. Выйдет из воды, сядет на корягу, начнет причесываться - силы ей прибывает. Если гребень у нее тот отнять да уничтожить, пропадет колдовство ее, да только кому такое под силу. Ивану у нее гребешок не отобрать: заманят его русалки речные, защекочут, заберут в пучину, и поминай, как звали. Скольких парней загубили они, окаянные....
- Бабушка, а обмануть их нельзя как-нибудь? Может, подойти к ним, попроситься в их хоровод на купальскую ночь - да и выкрасть гребешок? - спросила Дашутка.
Посмотрела на нее Агафья и сказала:
- Вижу, любишь ты братца, помочь ему хочешь. Есть способ один, Дашутка, есть, да опасный он.
- Не боюсь я ничего! Мне б Ивана вызволить, не хочу, чтоб погиб он от козней русалочьих, - твердо сказала девочка.
- Можно, конечно, попробовать и выкрасть гребешок. Только если ты к русалкам подойдешь, они мигом тебя на дно утащат. Нужно, чтоб они тебя за свою приняли.
- Как же это сделать, бабушка? - в тревоге спросила Дашутка.
- Зелье есть одно, я сварю я его тебе в купальскую ночь. Как выпьешь его - сразу в реку ныряй, русалки подумают, что ты утопленница, и позовут тебя с ними хороводы водить на Седой поляне. Ты с ними только не говори, пока песни петь не начнут.
- Спасибо, бабушка! Не боюсь я русалок проклятых, все сделаю, как велишь.
- Погоди, это еще не все. Самое главное - гребешок забрать у королевы. Как русалки напоются, наиграются в хороводы да побегушки, увидишь: сядет королева волосы расчесывать перед тем, как к братцу твоему выйти. Вот тогда ты должна гребнем завладеть, а как - я уж не знаю, придется тебе, девонька, самой смотреть. Чтобы гребень тот силу потерял, тебе нужно будет им свои волосы причесать, но гляди, чтобы русалки тебя не заподозрили и не узнали в тебе человека. Но опасное это дело, девонька. Сумеешь русалок обмануть - спасешь братца и сама спасешься, не сумеешь - пропадете оба.
Согласилась Дашутка. Страшно, конечно, да братца жаль, не хочется его к русалкам отпускать.
В вечер накануне Ивана Купала, как покатилось солнце к горизонту, запылали костры у реки. Вышли хороводы водить девушки и парни, далеко разносятся в чистом воздухе звонкие песни, смех и веселый шум. Прибегали подружки звать Дашутку с собой на гулянья, но не пошла она - спряталась за малинником, а потом потихоньку, чтоб никто не увидел, побежала на край поселка. Там Агафья уж сварила зелье оборотное, ждет Дашутку, держит в руках маленький кувшинчик.
- Ступай девонька, ступай, милая. Будь осторожна. Пойдешь через Гнилой луг, чтоб тебя никто не видел. Помни: нужно тебе гребнем волшебным волосы свои причесать, пропадет волшебство его - но и зелье мое действовать перестанет, нужно тебе выбраться успеть, убежать от русалок. И возьми вот это на всякий случай, да не раскрывай прежде времени, - и подала ей Агафья что-то в сумочке холщовой.
- Бабушка, а как же Иван? Вдруг он в чащобе пропадет?
- Не бойся, милая, не волнуйся. Главное - гребень у русалки отобрать.
Поблагодарила Дашутка бабушку и отправилась на реку тропкой через Гнилой луг. Этот луг так прозвали из-за того, что всегда вода в нем низко стоит, оттого зелень буйная так разрастается, что ни пройти, ни проехать. И сколько ее не коси - только больше вырастает. Пахнет мокрая трава вечерняя, звездочки по одной загораются в темном ясном небе.
Вышла Дашутка к берегу, сняла с себя одежду, распустила косу длинную, и осталась в одной сорочке, но сумочку, что Агафья дала, на плече оставила. Уж и страх прошел - ночь такая волшебная, песни и голоса звучат вдалеке - а здесь, у реки, квакают лягушки, мерцают таинственные огоньки да сверчки ночные что-то тирликают. Открыла Дашутка кувшинчик и одним глотком зелье выпила. Тут видит девочка - веночек к берегу прибило. Видать, гадали девушки, а чей-то веночек далеко не уплыл, не ждать той девушке жениха к зиме. А веночек красивый, пахнет травами душистыми и цветами луговыми. Надела его Дашенька на свои волосы золотистые, смотрится в воду, но не видит своего отражения - стали руки тоненькие, прозрачные, тело легче перышка, а волосы, светлые пшеничные Дашуткины волосы засверкали в отблесках вечерних огоньков, заструились по плечам. Ступила девочка в воду, вошла чуть дальше, все глубже, глубже.. и не заметила, как в самой глубине оказалась.
Вот оно какое, волшебное зелье бабки Агафьи - под водой все видно, и дышится легко! Хоть и темно, но мигают огоньки под водой, шевелятся густые водоросли и тоже пение слышится - но не такое, как у веселых костров, а тягучее и гулкое. Притаилась Дашенька, видит - выплывают из глубины стройные девушки в светлых одеждах и выходят на берег по одной. Впереди их - темноволосая красавица-королева, та самая девушка, что с Иваном на берегу разговаривала. Как последняя девушка промелькнула перед ней, так Дашутка выплыла из-за водорослей, выпрямилась и за ними пошла. Обернулись русалки.
- Ой, глядите, новенькая!
И все хором, наперебой:
- Новенькая!
- Ты сегодня первый раз тут?
Молчит Дашутка, помнит, что Агафья велела не говорить ничего до песен. Обернулась и королева русалок, окинула Дашутку взглядом глаз своих огненных и говорит:
- Пусть новенькая идет с нами хороводы водить! Сегодня такая ночь!
Вышла Дашутка с русалками на Седую поляну. Долго они хороводы водили, песни напевали - только песни эти русалочьи грустные, тоской-кручиной сердце наполняют. Но Дашеньке не до грусти - как там Иван? Пошел ли за папоротником в лес? А вдруг ему в чащобе зверь дикий или нечисть какая попадутся? Иван, конечно, смелый, но ведь околдовала его русалка проклятая, сам не ведает, что делает.
А Иван тем временем отправился в лес за цветком папоротника. Где его искать, он не знал, и решил пойти сначала по привычной тропке, а там будь что будет. Старался обходить других искателей - не один он ночью в лес отправился за счастьем, все ведь знают - папоротника цветок волшебное свойство имеет: может клад указать, а может одно заветное желание исполнить. Постепенно стала тропка незнакомой, кустарник по бокам все гуще нарастает, если бы не светлячки да в руках палка крепкая, то недолго и сбиться с пути. Так и шел Иван, на цепочку светлячков глядя, и вышел на маленькую полянку, густо поросшую папоротником. Звезды ярко горят, луна уж показалась, и видит он - на полянке круглый пень, а на пне том кто-то сидит. Не зверь, вроде, но и не человек вроде, не разобрать.
Выхватил Иван палку и говорит:
- Кто ты, назовись! А не то по-другому с тобой разговаривать стану!
- Постой, постой, Ванюша. Не признал? - раздался старческий голос.
Подошел Иван чуть ближе, смотрит, а это маленькая старушонка на пне сидит.
- Не признаю что-то, - говорит он.
- А я знаю, что ты ищешь. Только палка твоя не поможет тебе папоротников цвет обнаружить. Он не каждому откроется, цветок волшебный.
Вздрогнул Иван, а старушка продолжала тем временем:
- Только истинной, крепкой любви волшебство цветка покорится. Знаешь ли ты, Ваня, что делаешь?
- Знаю, знаю, матушка, только нужно мне этот цветок сыскать. Не мил мне свет белый, не могу я в тоске жить больше.
- Как начнет папоротник распускаться, так вся поляна меняться станет, светлячков налетит, огней лесных разных. Тут цветок разглядеть надо - для этого зелье волшебное нужно.
Видит Иван - и правда, все больше светлячков на поляне, таинственные огоньки между деревьями быстро-быстро мелькают, ярко и светло стало на поляне. Вдруг в середине самого пышного папоротникового куста появился бутон на тонкой ножке, сначала крохотный, потом все больше, растет, вот-вот распустится - и пропал из виду: засияло, засверкало все вокруг, пляшут искры в глазах, голова закружилась...
- Выпей вот! - вскрикнула старушка, и чувствует Иван, что в руку его какой-то пузырек вкладывают. - Глотни скорей, пока не распустился!
Выпил Иван глоток из пузырька, пошатнулся - но пропало пестрое мельканье. На его глазах раскрывается бутон, распускается прекрасный, ярко-красный огненный цветок, вот оно, принесет он цветок своей возлюбленной, и прощай тоска-кручина, будет она навеки его женой, вечно будет длиться веселое, пьянящее счастье... Протянул Иван руку, чтобы сорвать цветок, но тут старушонка подскочила и загородила куст.
- Иван! - говорит строго. - Ведаешь ли ты, что делаешь?
- Не мешайте мне! - гневно воскликнул Иван. - Дайте цветок сорвать! - и хотел было оттолкнуть ее, но старушка изловчилась, выхватила у него пузырек из руки и плеснула остатки зелья Ивану в лицо.
Вдруг запахло вокруг свежей мятой, горькой полынью, подмаренником... Остановился Иван, вдохнул полной грудью, так спокойно стало ему. Закрыл лицо ладонью - и видит два огненных сияющих глаза в обрамлении мерцающих темных волос, слышит голос певучий. Убрал ладонь, протянул руку еще раз.
- Хорошо ли ты подумал? - спрашивает старая женщина еще раз.
Хорошо ли он подумал? Вот он папоротников цвет, вот он прекрасный. Не за этим ли он шел в чащу, чтоб сорвать этот цветок - с огненными лепестками, с сердцевиной, словно выложенной драгоценными бусинами. Блестящими, ярко-алыми, совсем как кораллы, что купил он Дашутке на прошлой ярмарке... Вдруг встала перед глазами другая картина - крохотная тоненькая, ужасно знакомая фигурка, что промелькнула нынче вечером вдали от веселых купальских костров, на дальнем краю Гнилого луга.
- Хорошо подумал, - сказал Иван и сорвал цветок.
А Дашутка все с русалками играет, уже совсем легко среди них себя чувствует. Сначала хороводы водили, потом в побегушки играли, песни пели, венки из кувшинок плели. Громче всех поет русалочья королева, и русалки все вторят госпоже. Все сильней блестят глаза ее темные в свете луны и звезд. Но ни разу еще она не достала гребень свой волшебный, как Дашутка ни присматривалась к ней.
Звезды ярко горят, скоро полночь близится. Перебрались русалки с поляны на мелководье плескаться, а королева и говорит
- Спойте, милые подруги, песню про лебедушку. Скоро мне свидание предстоит с другом сердечным, причесаться надо. Принесите зеркало!
Принесли русалки зеркало большое, водорослями и незабудками увитое, поставили перед королевой. Принесли и заколки перламутровые, и перстни жемчужные. Окружили королеву, песню затянули. Достала их повелительница гребень, стала волосы расчесывать. Видит Дашутка, как темные пряди русалочьих волос все ярче и ярче становятся, словно темным серебром наливаются. Что же делать, как же гребень забрать - скоро Иван придет, если жив.
Но к королеве не подступиться - плотным кольцом стоят вокруг нее русалки, уж и другую песню начали. Задрожала Дашутка, пытается придумать, как гребнем завладеть. Вдруг вспомнила о сумочке, что Агафья ей дала. Раскрыла ее - а там тоже гребень лежит, но какой! - золотой, узорчатый, камнями драгоценными обсыпанный, красоты невиданной. Дашутка даже обомлела, любуется гребнем, петь перестала вместе с русалкам. А королева заметила это и говорит:
- Что петь перестала, милая? Что там у тебя, покажи!
Замерла Дашутка а русалки вторят своей госпоже:
- Покажи! Покажи!
Достала Дашутка гребень свой из сумочки, засверкали в лунном свете камни драгоценные.
- Что ж ты такую красоту прятала! - воскликнула королева, не в силах отвести глаз от прекрасного гребня. - Дай-ка я им причесаться попробую!
Делать нечего, протянула Дашутка королеве свой гребень. Так он русалке понравился, что положила она свой, волшебный гребешок на лист кувшинки, а волосы принялась расчесывать золотым. Остальные русалки восторженно смотрели, как переливаются на нем украшения, и как мерцают темные волосы повелительницы.
- Какой красивый! Где ты взяла его?
- Где взяла, там уж нет, - усмехаясь, отвечает Дашутка, а сама тем временем протянула руку к листу, схватила волшебный гребень и крепко зажала в руке.
- Стой! Что ты делаешь! - переменилась в лице королева. - Отдай сейчас же мой гребень!
Дашутка отбежала на несколько шагов к берегу и воскликнула:
- Не отдам я тебе гребень твой! Не будешь ты, злая, больше молодых ребят присушивать и счастье и радость жизни у них отнимать! И брата моего отпустишь теперь, змея подколодная!
- Отдай гребень! - взмолилась королева. - Отпущу я твоего брата, только отдай! - а сама движется к ней, руки протягивает.
Но не верит ей Дашутка - видит, что русалки уж окружают ее, подбираются, хотят гребень отнять и госпоже своей вернуть. Стала девочка к берегу пытаться подбежать, насколько можно, да не успеть - вязнут ножки в скользком, тягучем иле, путаются в водорослях. А русалки все ближе и ближе. Вдруг заблестело что-то со стороны берега. Видят девочка и русалки - это Иван вышел из леса, а в руке его - ярко-красный цветок. Тогда сдернула Дашутка с волос венок, высоко занесла руку с волшебным гребнем.
- Не отдам вам, ведьмы, душу брата своего! Не бывать ему твоим, злая королева! Не видать тебе цвета папоротникова! - и провела русалочьим гребнем по своим пшеничным волосам.
Взвыла русалочья госпожа, скорчилась, посерела от злости и начала на глазах слабеть. Позеленели жемчужные лица русалок, бросились речные девы к Дашутке.
- Стой, нечисть! - крикнул Иван. Подбежал к воде, поднял руку с цветком и говорит:
- Пусть исполнит папоротника цвет одно желание мое - чтоб сгинула ты, нечисть, из реки нашей, перестала людей честных пугать да в омуты заманивать, чтоб не боялись ни рыбаки, ни ребятишки к воде ходить! Чтобы снова стала вода чистой, а вашего и духу здесь не было!
Вспыхнул цветок огненным светом, озарил все вокруг, чуть не ослепило брата с сестрой. Смотрят - а русалок больше нет, только венки по воде плывут.
Обнял Иван Дашутку, помог ей из воды выбраться, и пошли они домой.
- Спасибо тебе, сестренка, что выручать меня кинулась. Прости, что не в себе был все это время...
- Что ты, Ваня, какое счастье, что ты жив из лесу выбрался, да что не забрали тебя русалки в свое царство подводное, - устало и радостно говорит Дашутка.
Вот уже и крыльцо родное. Вошли в избу - а там уже сидят мама, бабушка Агафья и Марьюшка, их дожидаются.
- Ой, бабушка Агафья! Спасибо, все как вы велели, выполнила! - вскричала Дашутка.
- Молодец, Дашутка. И братика выручила, и сама не пропала, - улыбается старая.
Все сами не свои были от радости. Извинялся Ваня долго перед всеми, что русалочий морок глаза ему застил, да никто и не винил его. Хорошо, что они с Дашуткой живы-здоровы выбрались. Только у Дашутки после русалочьего гребня волшебного косы длинные отпали - стали волосы короткими, как у мальчонки. Но бабушка Агафья приготовила для нее особый отвар, и за всего лишь месяц волосы отросли и стали еще пышнее и красивее, чем прежде. Осенью Иван с Марьюшкой сыграли свадьбу и стали жить весело и дружно. А к реке с тех пор никто не боялся ходить, и вода снова стала чистой и прозрачной.