Замёрзшее озеро, санки, фиолетовые облака.
Мокрый шарф, снежный ветер, скорость.
Другие остаются позади, а он летит вперёд. 
Невозможно поджидать, когда зовёт Зима.
Вперёд, вперёд, к кромке тёмного леса у другого берега,
к серебрящейся Луне, к чёрной неизвестности, откуда родом холод.
Туда, где никто не бывал.

Тёплый камин, вязанье в руках, петля за петлёй.
Свитер для Кая.
Герда рассеянно поглядывает в окно, петли путаются. 
Длинные пальцы распускают неровно связанное. 
Морозные узоры на стекле. 
Две розы в горшках на подоконнике - белая и красная.
Герда смахивает слёзы.
Она уже давно не ходит на каток.

Экипаж сверкает, словно присыпанный бриллиантовой крошкой.
Серебристый мех, точёные запястья, холодный и пристальный взгляд - 
притягивающий, завораживающий. 
Взрослый. 
Ближе, ещё ближе. К ясному и чёткому. К холодному и зовущему. 
К белой коже, к белой Луне, к чёрноте за Луной. К свободе. К рабству. Как посмотреть.
Кай вкладывает свою руку в её - тонкую, изящную. Сжимающую его пальцы, как капкан.
Кай поднимает глаза и усмехается.
Королева вздрагивает.
Королева смеётся.

Герда спешит изо всех сил.
Она задыхается, ей жарко. 
Бой городских часов - стрелки завершают оборот.
Слишком поздно. 
Она бежит и бежит и бежит, потому что каток далеко - там, где кончаются улицы.
За зиму её отсутствия он стал ещё дальше. Она боялась его не найти.
"Я иду к тебе, Кай!"
Герда останавливается на краю замёрзшего озера.
Никого уже нет. Как будто никого и не было, никогда.
Луна холодная, как лёд.

Мусор выброшен. Каю легко. 
Он разогнул спину и вспомнил, как дышать.
Кристальная чёткость и прозрачность. 
За его плечами трепещут, зарождаясь, крылья метели.
Причины и следствия. Спокойно и в такт. Красиво и чисто.
Танцующие узоры из льдин - оно, то самое, то, что важнее.
Иногда он вспоминает о ней. 
Далёкий отголосок. За гранью.
Иногда ему становится её жаль. 
Потом он вспоминает, что свободен.
У свободы нет места для сожалений. 
Он отворачивается и не думает о ненужном. 

Ей больно. 
Она не может отделить боль от тепла.
Она почти перестаёт верить в тепло.
Герда разговаривает об этом с Огнём в камине. 
Огонь слушает. 
И греет.
Она подолгу стоит на мосту над рекой и смотрит вниз. 
Когда она приходит в последний раз, лёд трескается.
Она улыбается и не прыгает.
В мае она отвязывает лодку и плывёт в ней.
"Я иду к тебе, Кай!"

Быть духом зимы - совсем не то, что быть человеком.
Кай больше ни о чём не вспоминает.
Кай молча следит за тем, как умирает человек.
Зима огромна, как космос.
Она поёт.
Она проходит сквозь него - как свет через кристалл, как лавина по склону горы.
Он летит с ней, она говорит с ним.
Звонким молчанием утра, нечеловеческой нежностью инея,
белой кожей, красными губами, снежинками в волосах, 
холодом, который перестаёшь чувствовать так, как было привычно.

Она не помнит, как здесь оказалась. 
Не помнит, сколько прошло лет.
Лилии, розы, незабудки, заячья капуста и клевер, чертополох и сонная трава.
Она была каждым из них, она потерялась среди них, она выслушала их истории.
Истории лета.
Истории о жарких днях, о вечном щебете, о языках листвы и дождя. 
О тепле. О том, что им не является.
Когда она просыпается в саду, лето уже закончилось.
"Я иду к тебе, Кай!" - говорит дитя лета.
И ёжится, когда пожелтевший лист падает прямо в ладони.