Илюкевич Сергей Аркадьевич : другие произведения.

Поход обреченных

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    что если бы вы проснулись и с удивлением узнали бы, что за время долгого сна минуло столько эонов, что даже очертание материков изменились и никто уже не помнит о эпохе в который вы жили... /обновление 21,02,2012

   Пролог на небесах
  
  -- Иные шевелятся, они готовы к вторжению.
  -- Да, Барьеры слабеют.
  -- Ну вот! Мы же договаривались с ними.... Что Им миров мало?
  -- На что Им миры? Надо будет, ещё наделают. Не хотят. Созданиям их неймётся, а путей в другие миры больше не знают - вот и лезут в наши.
  -- А Эти чего не вмешиваются? Мы же договаривались с Ними.
  -- Слушайте, а может, и пусть лезут? Хоть какое развлечение будет...
  -- Так ведь Мир жалко - долго трудились над ним.
  -- Трудились, трудились. Да закончили, договорились же не трогать больше ничего, даже Чёрный согласился.
  -- А что я? Ну, подумаешь, спустил на Средние земли свои легионы, ну пожгли чуть-чуть - так ведь всё восстановили, как было. Сами же говорили, что давно не было такой веселухи.
  -- А ты мне восстановил Поющие Сады?
  -- А ты мне сделай вначале Тёмный Портал, или Лярву. И вообще, в той истории, я больше всех пострадал.
  -- Успокойтесь вы. У всех нас есть шедевры, которые не повторить, потому мы и не устраиваем катаклизмов, что бережем их. Но вот, теперь лезут отродья Иных, а их вторжение сами знаете чем обернётся. Нельзя их пускать.
  -- О то дайте, я своим молотом вдарю.
  -- Вдарит он. А потом придут Иные. Развлечение, конечно, будет, да потом миры заново собирать... оно тебе надо?
  -- Ну, давайте кликнем Их - пусть заберут своих.
  -- Погоди. То же не дело - скучно ведь. Наверняка потому и лезут креатуры, что Иным тоже скучно.
  -- А давайте, не будем вмешиваться? А что? Пусть смертные разбираются сами. А мы посмотрим. Только договорится, чтоб Иные тоже не вмешивались - побеждает сильнейший и всё такое.
  -- Сравнил. Смертных же расплющат сразу, не вмешайся мы.
  -- А герои на что?
  -- В общем так: ты Ивэт, договоры всё вспоминаешь, вот и договаривайся с Иными, чтоб прямо не вмешивались и мы не будем. Только, чур, если порушат чего - не ныть.
  
   пробуждение
   Была тьма и тишина. Долго была. Как хорошо что "голые" души не вполне воспринимают происходящее: у них нет ни чувств, ни желаний, они не осмысливают происходящее - просто ждут воплощения. В противном случае я бы сошел с ума - долго, ох долго мой амулет лежал погребённым в топи.
  
   .... От Бессмертной Тысячи осталось чуть больше сотни и уже, даже с помощью Героев, она не в силах удержать напирающего врага. Некогда гордый титлах в панике, визжа, как перепуганная женщина, отдаёт бессмысленные команды. Грохот, лязг, крики людей и животных, от непрерывных раскатов грома стою полу оглохший, шатаясь. Носом течёт кровь, а одежда дымится - только что тут было сошествие в адову бездну: тройка колдунов пыталась покончить со мной. Всё словно в тумане: не знаю, как отбился, не вполне понимаю, где нахожусь. Под ногами хлюпает и чавкает жижа - болото? И, тем не менее, совершенно ясно осознаю, что это конец, нет возможности выжить. Можно было отступить и дать бой в другом месте. Можно было бежать, когда дрогнули фаланги гвардии - тогда бы спаслись бы хоть некоторые. Теперь только смерть впереди и нет никакой надежды уцелеть.
   Трижды вострубили горны, и вражеские полки отступили слитно, словно тысячерукое, тысяченогое чудище, блистая чешуёй доспехов - от его топота содрогается земля. Да, я знал, что так будет, видел иным зрением, что готовится невиданная волшба и только вопрос времени, когда она будет пущена в ход. Мог бы попробовать помешать и даже, возможно, мне удалось бы это. Но приказ титлаха... безумный приказ человека, которого ненавижу до глубины души, связывает меня как путы, собственно это и есть путы, сбросить которые невозможно. Это и есть мой протест, моя борьба с ними: не делать то, что не приказано и пусть погибну, но моё бездействие погубит и Гордеца.
   А потом вокруг, словно тысячи адских труб взревели визжа и грянул с небес ливень из бесчисленных молний. Словно владыка недр Мафет, спьяну, добывая огонь прикурить, лупит своим молотом, разнося целые горы в мелкий щебень - тяжко бьют молнии, перемешивая людей с грязью болота. Хрустят кости, боль и темнота забвения.
  
   Теперь что-то новое: в темноте вспыхивают зарницы, проскакивают странные молнии - таких ещё не видел: они идут, раскалывая тьму небес, горизонтально. Шум в ушах, что-то смутно знакомое. Вода шумит? Водопад? И снова нахлынула боль. Нет, не огромные молоты, перемалывающие плоть - мириады игл вонзаются в каждую клеточку тела. Пытаюсь кричать, но горло исторгает лишь хрип. Помимо шума в ушах появляется жужжание, словно шмель, размером с собаку, кружит где-то в шаге от уха. А затем опять забытье.
  
  -- Ваше Величество! Ещё не поздно бежать, Тысяча нас прикроет, а через топи погоня не пройдёт. Ну же, решайтесь - битва проиграна - нас ждёт, в лучшем случае, плен и позор.
  -- Атакуйте собаки! Вперёд трусливые шакалы! Пусть Тысяча атакует! - титлах визжит сорванным голосом, его щегольская бородка заплёвана, а парик съехал на бок.
  -- Безумие - гвардия разбита, Тысяча уже сражается, но долго не продержится - надо спешить - воин, несмотря на седину в висках и богатую отделку доспехов, в помятой кирасе и пропыленном плаще - консул? - терпеливо, словно неразумному ребёнку, объясняет титлаху.
  -- Трусы и предатели! Я вырву ваши сердца и скормлю псам! В бой! - титлах яростно размахивает руками, глаза безумно вытаращены - за сколько купили тебя, Варий?
   Словно росчерк молнии сверкнул кинжал, вонзаясь в горло полководцу. Хороший удар, мастерский - такой удар визитная карточка ассасинов: под подбородок, в горло снизу вверх, так чтобы острие, перебив позвонки, вышло у затылка.
  -- а ты чего стоишь Рус? - в бой! В бой, сучьи потрохи!
   Чувствую, что ненавижу титлаха всем сердцем, до самой глубины души, но словно рыбу крючок рыбака, меня тянет приказ. Приказ, который не могу не выполнить.
  
   На этот раз самочувствие почти нормальное, только странные покалывания по всему непослушному телу. Не помню ничего, даже своего имени... Мысли путаются, но, кажется, тело, спинным мозгом и всеми потрохами, само знает что делать: затаится и разобраться в ситуации.
   Ну, встать и осмотреться всё равно не получилось бы - тело окаянное совершенно не подчинялось - так существуют иные возможности ориентироваться в мире. Объяв мир, сразу почувствовал, что нахожусь в просторной комнате не один, а странное жужжание вдруг расчленилось как речь.
  -- что скажешь о нашем герое?
  -- Догадки и домыслы - ничего более. Не расспросить, ни допросить, - лежит пластом.
  -- Давай, не стесняйся. Не зря же о тебе идёт слава, как о прозорливом мудреце?
  -- Хорошо, потом посмотрим верно ли угадал. Телосложение крепкое, кость широкая, но мышц не чрез меру - не воин. Но и не тощ как маг - те медитациями истощают телесно свой организм. Жилист, ноги крепкие. На ладонях мозоли, но не такие, как у селян, и не такие как у воинов. Между пальцев мозоли говорят, что он часто из лука стрелял, но всё же не это было его ремеслом. Быстрый, ловкий с ножом и луком, но нет потёртостей от доспехов, да и мышцы немного не так развиты, как у воина или лучника - скорее как у атлета. Сила есть у него, но не много - мой подмастерье посильнее будет. Однако странное дело: аура сжата и ментально "шумит" даже меньше обычного человека. Пожалуй, такого, в толпе и не признаешь за колдуна. Я в замешательстве, если честно. Итак: немного кинжальщик, немного колдун, причём колдун необычный - такого на расстоянии по отблеску Силы не обнаружишь. В наши дни, ближе всех к описанию, только Тени. Но они более развиты физически, причем, как гимнасты и слабее магически. Не может долгое время прийти в себя, тело плохо подчиняется ему, мыслительные процессы нарушены. Это, скорее всего, оттого, что душа "отвыкла" от тела. Его давно не воскрешали. Очень давно. Это древний Герой - может не моложе Марка-демоноборца. Но тот никогда надолго не пропадал. Никто из Героев надолго не уходит.
  -- Напустил туману. Ты дело говори: какова мощь его в Силе, какие способности, таланты. Таким как ты, одного взгляда достаточно, что бы всю подноготную раскрыть о человеке. А ты про то, что любой, имеющий глаза, скажет.
  -- Так то про человека. А это Герой - волшебник огрызнулся - говорю же, не могу прочитать: его ментосфера необычна - разум ещё не работает должным образом.
  -- Он не безумен? Может это Дерак? Его амулет вполне могли бросить в болото. Даже если это не Дерак, то и от другого безумного Героя нам проку не будет.
  -- Нет, не Дерак точно. По описанию не подходит. Остальное не знаю. Сейчас для меня он как новорождённый - ещё не известно как разовьётся и кем станет. Долго он не возрождался, не слышал про такое диво, чтоб амулет несколько столетий бездействовал. Его мозг не правильно работает, дух структурирован хаотично - его токи искажены. Скорее всего он не осознаёт себя - это, должно быть, выглядит как пребывание во сне. Однако отличия в упорядочении духа и работе мозга довольно значительны. Картина несколько похожа на то, как выглядят токи духа безумца в стадии навязчивых галлюцинаций, когда связь с реальностью разорвана. Пожалуй, он, скорее всего, сейчас переживает череду бредовых видений, или болезненных воспоминаний. Дезориентирован и потерян в видениях... Проблема усугубляется тем, что он не осознаёт себя, плюс ко всему искаженная структура духа оказывает влияние на работу тела: ассоциативные связи нарушены, прохождение нервных сигналов по отделам мозга искажено...
  -- Стой, стой, стой! Ни хрена я не понимаю в этой тарабарщине, скажи ясно: он чокнутый или нет. Если чокнутый, то может просто глотку вскрыть а амулет обратно в болото? - нетерпеливый голос прервал ментора с занудный тоном.
  -- Глотку вскрыть мы всегда успеем - менторский тон стал осуждающим - В таком состоянии он не опасен. Я не договорил. Ранее я тебе пояснял почему возрождённый герой перестраивает тело реципиента так, что оно становится точной копией тела героя, но ты пропустил всё мимо ушей...
  -- Ты дело говори, а не витийствуешь. Нам польза будет от этого героя или он так и будет бредить пока у меня от старости зубы не выпадут?
  -- Душа героя, неизменное ядро, то что мы называем Я, перестраивает под себя тело и дух того в которого вселяется. И этот не исключение: медленно но таки происходит упорядочивание и перестройка духа. Иногда наблюдаются, словно вспышки озарения - в эти моменты он почти здраво осознаёт себя. Со временем, думаю, он придет в норму. Однако, считаю, нам необходима помощь кого-то намного более сведущего в душевных вопросах, нежели я. Арадель, к примеру, будет подходящая.
  -- Нам лишние люди ни к чему - затем после паузы - я подумаю над этим.
  
   "Англик. Несомненно, говорят на англике, но таком искаженном, что почти ничего не понять. Сколько же лет был я мёртвым? Кто я? Стой! Что такое англик и почему я думаю, что говорят на нём?"
   Не много понял из сказанного, но главное было понятно: я воскрешен, а значит вновь в рабстве, новые хозяева уже имеют планы на мой счёт, а значит, так просто не отпустят на волю...
   И тьма беспамятства вновь поглотила меня.
  
   Странное дело: казалось, что тело качается словно на волнах, а под глаза кто-то насыпал песок и кругом темнота. В коротком испуге пытаюсь открыть глаза, но темнота не уходит - лишь боль становится сильней. А затем понимаю, что видеть нечего: здесь просто темно - очертания предметов смутно проступают из тьмы, но и только. Каждая клеточка безвольного тела болит, но вгоняет в отчаяние не это: я не могу вспомнить не только как здесь оказался и что происходит, но даже кто я такой - вообще ничего... Жутко болит голова и кажется, что она изнутри пузырится и меняет форму, будто кто-то сильными пальцами мнёт глину. Не помню ничего, но безошибочно знаю, что надо делать сейчас, словно некто здравомыслящий где-то глубоко засел в голове и тихим, уверенным тоном нашептывает, как поступать: "Расслабься. Закрой глаза и попытайся заснуть. Воспоминания сами придут. Со временем. Расслабься. Спи. Жди".
   Закрываю глаза и расслабившись, какое то время созерцаю цветные вспышки а глазах, пытаясь заснуть.
  
   Словно сквозь запыленное стекло проступили воспоминания, сначала смутные и не отчетливые, затем видение сделалось ясней:
  -- послание от титлаха! - пропыленный гонец стоит с безучастным видом - это его работа такая доставлять депеши, не его дело знать, что в них написано. На простецком лице только и написано ожидание, когда же его высокородие соизволит, кивнув головой, отпустить его восвояси. Там "придавить на полглаза" хотя бы часок, пожрать да в терму, да потом к бабе..."
   Не глядя, принял депешу, кивком головы отпустил гонца и вновь повернулся к легату - суровому мужчине в годах.
  -- Завоевание этого дикого края растянулось слишком надолго, дикие степняки никак не хотят смирится и принять культуру и цивилизацию, к которой, по доброте, решил титлах Анжи их приобщить. Мы строили дикарям дома, но они разрушали их, отправляли наставников учить их ремеслам и земледелию, но они убивали их...
  -- Марк, мне интересно ваше видение ситуации.
  -- Не понимая тех благ, что несёт с собой цивилизация Империи, дикари с твердолобым упорством противились всему тому, что принес собой имперский консул. Этот глупец не нашел ничего умнее, как нести цивилизацию на острие мечей легионов - вся степь напоминает собой разворошенное осиное гнездо. Напоминала. Теперь же, отчасти моими стараниями, она, в значительной степени усмирена.
  -- Значит, вы считаете, что все проблемы оттого, что консул начал не верно проводить политику по присоединении земель?
  -- Я солдат, а не политик, титл. Не мне судить о правильности политики - моё дело выполнять приказы - сказал, как отчеканил, выдубленный ветрами и дождями ветеран.
   Сразу видно осторожного человека: титл приехал с инспекцией и уедет, а ему здесь служить. Ну, снимут нынешнего консула, так следующий приедет и припомнит ему участие в отстранении предшественники. Однако и смелость суждений понятна - хочет показаться независимым, чтоб вместе с консулом, в случае чего не сняли.
  -- какой бы вы дали совет по преодолению сложившейся ситуации?
  -- Оставить краснокожим их поганые степи и уйти отсюда. Здесь нет ничего, что могло бы быть полезно империи. А дикари никогда не станут верными поданными - от них только неприятности можно ждать - на этот раз было похоже, что легат сказал искренне именно то, что думает.
  -- Благодарю вас, легат - можете быть свободны.
   С вздохом сломал печать на депеше и развернул тиснёную бумагу.
  
   Дорогой друг! Сложившиеся обстоятельства требуют твоего возращения из инспекции. Без промедления возвращайся в столицу - мексы дают знать, что готовы подчинится нашей власти - мне требуется лично посетить их для ведения переговоров.
   За твои старания я приготовил для тебя сюрприз: по твоему прибытию тебя ждёт достойная награда за проделанную работу.

Титлах Анжи Август

  
   Почти две недели бешеной скачки смазались в неясный набор ощущений едкой пыли, запаха пота и горячего ветра на лице. Мчался, загоняя коней, от почтовой станции к станции, останавливаясь там на время не большее чем нужно, что бы пересесть из одного седла в другое.
   Моя свита безнадежно отстала не в силах выдержать тот сумасшедший темп, что сам себе задал - всё ради того, что бы как можно быстрей добраться до столицы. Ведь если мексы запросили мира, то значит надо хватать удачу за хвост, пока они не передумали. Определённо, как можно скорей Анжи должен отправиться для ведения переговоров. Не имеет значения, что из охраны со мной лишь три таких же смертельно уставших гвардейца - сейчас скорость служит большей защитой, чем целый легион гвардии: пока обгоняю любые слухи о том, что титл рехнувшись возвращается в столицу в одиночку, мне не грозят "тёплые встречи" обиженной властью титлов знати.
   Не сменив пропыленной одежды поднимаюсь по ступеням императорского дворца в свои покои - пусть титлах следит за внешним лоском - он придаёт большое значение всей этой глупости с титулами и прочей мишурой - мне же сейчас важнее как можно скорее войти в курс дел.
  -- сюда высокородный господин - дворцовый распорядитель угодливо указывает и без него прекрасно известный путь.
   Разум ментальным лучом машинально обшаривает окружающее - постоянная готовность к опасности уже въелась - не вытравить ничем. К тому же, никогда не стоит исключать возможность интриг и заговоров. Лучше быть постоянно готовым - расслабившиеся имеют дурную привычку открывать глаза уже в ином мире.
   В комнате за дверью никого нет, вокруг ни каких следов агрессии или враждебности, токов и средоточий сил поблизости нет.... открыв дверь, делаю шаг за порог и успеваю ощутить только страшный удар, перерубивший тело по полам. А затем тьма и беспамятство.
  
   Кто-то бьёт по щекам, яркий свет просвечивает сквозь веки. Где-то рядом говорят, но смысл ускользает, с трудом хватаюсь за нить разговора.
  -- Ты уверен, что он полностью будет подчинён и не сможет отомстить - голос титлаха сквозит опаской.
  -- О та, высокий! Моя колдовства сильный на разум действие имеет: вы связали себя с амулета и он связан душа с амулета. Он буде подчиняться, ваша высокость - гортанный выговор с ужасным акцентом мне незнаком и не приятен.
   Открываю глаза и вижу над собой склонившегося титлаха.
  -- Написал же, что по возращению, ты получишь достойную награду - в качестве Героя ты меня устраиваешь больше, чем в роли соправителя - ехидный смешок титлаха переходит в утробный хохот, когда он видит отчаяние на моём лице.
  
   Рывком пробудившись от сна, с трудом разлепил непослушные веки и молча лежу, созерцая темноту ночи: редкие огни фонарей на широких улицах города, свет чадящих факелов у ворот богатых домов и ночное небо заполненное мерцающими звёздами которые упорно не складывались в знакомые(?) созвездия. Какое-то время смотрел на звёзды, паря над городом, а затем пришло откуда-то осознание того что, собственно не могу видеть звёзды, потому как лежу в какой-то палате прикованный к постели и тут же вновь рухнул в темноту беспамятства.
   Это были странные дни: периоды полного забытья чередовались странными, чаще всего смазанными видения - воспоминаниями прошлой жизни. Те воспоминания были разрознены и путаны и никак не складывались в единое целое... Порой периоды провалов в беспамятство, чередовавшихся с бредом сменялись состоянием в котором сознание прояснялось настолько, что начинал почти здраво рассуждать. В такие моменты пытался осознать происходящее, разобраться с ним, но затем сознание ускользало и вновь проваливался в беспамятство чередующееся с бредом.
  
   ... Я был тенью - невидимый, сокрытый мраком и мороком присутствовал на тайных собраниях и советах, а иногда и просто глядел на одиноких людей, занимающихся своими делами. Находился и в роскошных покоях дворцов и жалких, ветхих лачугах; ресторациях и альковах борделей. Просто смотрел или подслушивал, иногда незаметно подсыпал яд в еду или питьё, бывало, что нежданный, нападал на сговаривавшихся людей и вырезал их прежде, чем они, ошеломлённые, могли осознать что происходит...
   Во многих видениях представал надменный гордец, со следами многочисленных страстей на уже немолодом лице - титлах Анжи I, прозванный гордецом. Во множестве других видений он незримо присутствовал за моей спиной: большинство поступков были вызваны приказами титлаха. Я был его правой рукой, десницей карающей - я был начальником тайной службы. Я был его личным героем - бесправным рабом, одно упоминание которого всех пугало до колик. Я был палачом. Все эти воспоминания были, словно ядом, наполнены ненавистью к Гордецу. Странное дело: не могу вспомнить своё имя, забыл мать, но отчётливо помню каждую черточку лица первого и последнего титлаха огромной империи, что мы когда-то создавали вдвоём.
   Но это последние двадцать семь лет моей жизни - время существования огромной империи Амрика. От создания и до падения под топорами закованных в прочные латы неисчислимых орд врагов - Анжи за время своего царствования нажил немало врагов. Двадцать семь лет от момента когда беглец очнулся на берегу океана чужого для него континента, до смерти в зловонных топях болота Манчак. Не скажу, что даже этот период полностью вспомнил - нет, воспоминания не последовательны и путаны, в них зияют многочисленные пробелы, но можно хотя бы восстановить, в общих чертах, последовательность событий. Что же было раньше? От чего я бежал и кем был до того как связался с бездомным авантюристом Анжи? На эти вопросы у меня по-прежнему не было ответов.
  

Начало пути

  
  
  -- Это он? - с любопытством спросила женщина средних лет, едва войдя в комнату.
  -- Да это он. Я рад тебя видеть вновь, Арадель - произнёс глубоким голосом седобородый мужчина в смешном колпаке.
  -- Потом будете любезничать - вначале работа - брюзгливым тоном пропищал мужчина в богатом камзоле, единственной примечательной чертой которого было лишь объёмное брюхо.
  -- Расскажите всё сначала - поджав губы начала деловито Арадель.
  -- Селянин на торфоразработках вырыл медальон и продал за бутыль браги старосте, тот продал его ювелиру. Ну у ювелира, после консультации с уважаемым мастером Карнелием, - кивок в сторону седобородого волшебника - мой управляющий его выкупил и преподнёс мне в дар - эквит Кретик Аспенас Лукро прям таки лучился самодовольством - как раз в это время злодея приговорил к повешению, ну мы и его того... В него возродили.
   Затем помолчав, зачем-то добавил:
  -- Разбойничал он, шестерых свёл, подлюка, пока поймали - в смысле злодей, на которого нацепили медальон - толстяк окончательно сбился и замолчал.
   Не то - безапелляционно бросила женщина - что мне проку знать сколько браги получил какой-то селянин? Точное место где был найден медальон, на какой глубине он залегал? Были ли ещё помимо медальона разного рода находки? Подписан ли медальон? Есть ли какие знаки на нём? Что известно о герое, говорил ли он что ни будь, как себя вёл...- перевела дыхание - ну и так далее.
   Волшебник с дородным эквитом переглянулись.
  -- Мне бы помогло в работе знать как можно больше о пациенте, о его жизни и характере, той среде в которой он жил.
  -- Это очень древний герой, не возрождавшийся по крайней со времён Искупления - я не нашел никаких упоминаний о смерти героев и потере медальона в этих краях. Ты главное его имя узнай - с нажимом, произнёс Корнелий и усмехнулся.
   Женщина удивлённо облизнула губы а затем плавно приблизилась к ложу и одним движение осторожно откинула покрывало, полностью обнажая усохшее тело.
  -- кто ухаживает за ним?
  -- Да нанял я в госпитале сиделку. Три раза в день приходит. Кормит там, подмывает, растирает - ухаживает в общем - Кретик растерянно повел рукой - она что-то не так делает?
  -- Да нет, всё нормально. По крайней мере пролежней нет.
   "Так вот ты какой, герой" - пробормотала целительница себе под нос и провела ладонью по короткому ёжику жёстких, полностью седых волос. Окинула ещё раз взглядом худое тело и не найдя ничего примечательного вздохнула:
  -- А по виду ничего особенного.... Даже Силы особой нет. Ладно приступим - нечего время терять - всегда мечтала исследовать героя.
   Эквит с волшебником молча отошли, что бы не мешать целительнице начавшей совершать странные пасы над лежащим недвижимо телом. Губы её шевелились шепча не понятную тарабарщину:
   "... видим акроцианоз, астения... глаза: анизокория". После краткой вспышки света: "... реакции на свет нет, нарушение глубоких рефлексов... Идём дальше. Вазомоторно-вегетативные расстройства, брадикардия... Это интересней: одновременно парестезия и гиперестезия. Проявления на фоне плегии и избирательного пареза не заметны... Желудочно-кишечная дискенизия... Далее: торможение коры, преобладание подкорковых функций... Конвергенция нервных соединений... Аментивное состояние? Да. Распределение спектра линий Духа схоже со спектром наблюдаемом при аменции, однако картина смазана...Пожалуй, для начала, надо пробудить ассоциативную память..."
  
   Владетель тронул за локоть Корнелия и прошептал тому в ухо:
  -- ты уверен, что без неё не обойтись? - короткий кивок в сторону женщины
  -- конечно. Мои познания в области душевных расстройств не достаточны. Она наш единственный шанс - после паузы - не большой шанс. Пошли, перекусим, она здесь надолго.
  
   На этот раз было действительно нечто новое: вздымающиеся до небес гранитные скалы без единого следа растительности, кругом, точно клыки исполинского дракона, торчат острые камни и всё это расцвечено кроваво красным небом в багровые оттенки. "До чего странное место..." - мелькнуло в голове, точно сомнамбула, обернулся кругом оглядываясь.
   Ощущение некой неправильности лишь усилилось, при этом появилось смутное ощущение что нечто подобное уже было. Нет, был совершенно уверен в нереальности происходящего, но это что-то напоминало. Напоминало что-то важное. Где-то рядом происходило нечто важное. Прислушался к ощущениям: гнетущая обстановка вызывала тревогу, пойман словно насекомое в банке и кто-то с любопытством разглядывает свой трофей...
   Ощущение важности происходящего усилилось, однако в безжизненном мире ничего не происходило. Нет. Мир начал меняться: словно высоко в небесах подул сильный ветер - кроваво-красные облака пришли в движение; сквозь ярко алое небо, точно зловещий глаз, проступило янтарное солнце. Точно исполин глянул с небес - тяжелый взгляд ощутимо начал давить, вызывая беспокойство и желание спрятаться куда ни будь поглубже, подальше. Ноги сами понесли к скалам - там среди камней наверняка есть где укрыться.
   Я бежал по каменистой земле а камни вокруг дрожали в странном мареве, абсолютно всё, на что падал глаз, начинало напоминать что-то смутно знакомое: так камни казались людьми застывшими в танце, в изломе грубой формы скал проступали черты лиц, в тенях скрывались тысячи фигур, которые занимались различными делами. Весь мир сошел с ума показывая мне бесчисленное множество наслаивающихся друг на друга картин и историй; лучи солнца, словно руки, стали касаться спины, а облака, перемешиваемые друг с другом ураганным ветром, в каждом порыве рождали бесчисленное множество переплетшихся между собой картин. Каскады образов сменялись бесчисленными сценами, на которых стремительно разыгрывались множество событий...
   Земля под ногами пошла уклон вверх и начала становится всё круче и круче. Вскоре каждый шаг начал порождать оползни и обвалы камней срывавшихся в низ и чем дальше, тем трудней и трудней становилось идти. Движение замедлилось, но калейдоскоп взбесившихся ассоциаций начинал вертеться всё быстрей, пока наконец не утратив силы выдерживать это безумие не закрыл глаза и не полез на кручу, на ощупь.
   Тщательно ощупывая одной рукой скалу в поисках опоры, лез всё выше по скале уже давно ставшей вертикальной стеной. Об острые камни давно были содраны в кровь все руки и ноги, но открыть глаза всё равно не осмеливался - лишь раз, не найдя опоры за которую можно было бы ухватится, открыл глаза и тот час же чуть было не рухнул в низ, туда где копошились тени: от множества образов хлынувших в сознание закружилась голова.
   Сила тяжести изменилась и начала вести себя странно: ноги норовили соскользнуть оторваться от, с таким трудом, найденной, трещины или выступа. Это ощущалось как будто исполинский магнит за спиной, на уровне ног, притягивал к себе. С каждым движением этот магнит поднимался всё выше и выше, притягивая всё сильнее и сильней, пока двигаться не стало не возможно: все усилия уходили лишь на то чтобы уцепиться, удержаться от того чтобы не сорваться и не полететь на встречу притяжению. Тогда, решившись, приоткрыл один глаз и быстро глянул, пытаясь оценить обстановку: корчившийся множеством лиц камень передо мной вверху, а снизу, под спиной, бездонная пропасть. Это не магнит меня притягивал к себе, а сила тяжести тянула вниз. Потрясённо зажмурился, прижимаясь грудью к шершавому камню скалы, ощущая как обессилившие пальцы начинают разжиматься. Вскоре бездна рванулась навстречу.
   Трудно описать пережитое в тот момент. А что бы вы чувствовали сорвавшись в пропасть? Это был взрыв чувств, взрыв выворачивающий душу на изнанку, трансцендентный прорыв.... Мир перевернулся и земля стала небом, а небо землёй под ногами. Реальность вспыхнув погасла, сжавшись до сингулярности и развернулась опять, наполненная новым содержание, новым качеством осознания её. Подстегнутый разум вышел на новый уровень и качество работы. В тот момент безвестный, безумный Герой умер, сгорел и, подобно фениксу, из пепла родилась обновлённая суть нового Героя.
   Мир вначале раздвоился, а затем а затем ещё раз умножился. Возникшее было удивление тут же прошло: так и должно было быть - это не Мир разложился на наслаивающиеся составляющие, а разум приобрёл несколько фокусов сознания, каждый из которых воспринимает свою грань Мира.
   Падение в мире адской пустоши остановилось не долетев до земли повис в воздухе уже не подвластный законам притяжения этого Мира. В конце концов это мой Мир, отражение моего Я, принявшее визуальное воплощение. С интересом оглянулся, новым взглядом рассматривая пейзаж: "брр, плохи мои дела, совсем в разнос пошел...." Под ногами, клубясь, стремительно мчались красно-рыжие облака, над головой щетинился острыми клыками скал тяжкий небосвод. Тени по прежнему мельтешили множеством образов, но в этом уже чувствовался смысл, чувствовалось давление чуждой мне воли - кто-то грубо и бесцеремонно вмешивался в мой внутренний мир.
  
   Словно клубы дыма, смешивались линии духа, взаимопроникая и влияя друг на друга. Словно безжалостное янтарное солнце своими лучами пронзало каждую пядь моего мира; сгусток огня выбрасывал в меня обжигающие протуберанцы; душный туман обступил кругом, проникая в каждую пору тела; предвечная тьма своим зрачком глядит в душу и вымораживает само естество своим ледяным дыханием; исполинский молот бьющий по тончайшему кружеву; женщина, неопределённого возраста, положив узкую ладошку на лоб лежащему мужчине, что-то тихо и не разборчиво шепчет... Так это выглядело на разных планах бытия.
  
   "Довольно! Если это продолжится смерть моя будет окончательной!" И каменное небо выпустило тысячи острых шипов пронзивших солнце и облака под ногами; клубы дыма стали ворохом колючих шипов; ажурная сеть, сплетённая из нитей духа, завибрировала перестраиваясь и усложняясь. Тяжелый молот по-прежнему пытался обрушиться на лёгкое плетение паутины, но та начала ускользать из-под удара.
   Борьба не была войной, но это выглядело похоже:
   Небеса ополчились на землю и солнце: каменные шипы пронзали огненные облака и стремились опутать солнце, то, в ответ, тысячами раскаленных лучей выжигало тянущиеся к нему шипы, а так же прожигало в камне небосвода зияющие бреши, в прочем, тут же затягивающиеся....
   Ажурная вязь потянулась к мечущемуся молоту, ежесекундно уворачиваясь и протянув к нему щупальца десятков нитей, начала оплетать. В ответ, молот распался на множество острых, как бритва ножей, которые начали рассекать тонкие нити. Однако чем глубже лезвия проникали, тем сильнее вязли в ворохе сплетенных нитей...
   Мужчина, в рваной хламиде не определённого цвета, чеканя шаг по дымчатому стеклу, бывшему здесь вместо пола, размахивал узким клинком, делая выпады. Второй участник странной дуэли - женщина в ультрамариновом плаще, ловко уворачиваясь от выпадов, время от времени выпускала из рук радужные всполохи, которые начинали рассерженными шмелями кружиться вокруг мужчины и тогда уже он отступал яростно отбиваясь от них....
  
   Арадель, уподобившись статуе напряжённо сидела в трансе у изголовья Героя, лоб её покрылся бусинками пота.
  
   Так продолжалось долго, пока, наконец, потускневшее солнце не оставило попыток выжечь каменное небо и не начало, постепенно уступая, бороться с камнем сковывающим плавающие в огне облака. Бесчисленное количество каменных шипов вонзилось в пламя земли и, переплетаясь друг с другом, начали сковывать землю, точно лёд водоём...
   Клинки прекратили вгрызаться в спутанный клубок паутины и выщербленные, потускневшие, рванулись прочь, яростно выворачиваясь и рубя опутывающие их нити...
   Женщина прекратила запускать сполохи и начала непрерывно отступать уворачиваясь от клинка, со свистом вспарывающего воздух всё ближе к телу. Всё чаще, не успев уклониться от удара, она прикрывалась своим глянцево твердеющим плащом, от которого клинок с лязгом отскакивал. Впрочем после удара в плаще таки оставалась прореха, а под ним кровоточащая рана.
   Целительница покачнувшись упала на пол подле ложа, её губы растянулись обнажая оскал до скрежета сжавшихся зубов, носом хлынула кровь а на висках пульсировали набухшие вены...
   А затем всё изменилось:
  -- Остановись! Я хочу тебе помочь! - закричало тусклое солнце которое начали опутывать каменные шипы
  -- Остановись! Я хочу тебе помочь! - взвизгнули окончательно запутавшиеся в цепкой паутине ножи
  -- Остановись! Я хочу тебе помочь! - взмолилась упавшая женщина в изрубленном плаще при виде острия клинка нацеленного на её беззащитное горло.
   И дрогнул мир: камень уже готовый сковать, погасить укрощенное солнце, судорожно дёрнувшись последний раз, остановился.
   Нити опутавшие пленённые клинки сжавшись в последний раз чуть ослабили хватку.
   Острие клинка начавшее последние удар замерло у самого горла своей поверженной жертвы.
   Мигнуло. Мигнуло. Мигнуло.
   Багровая пелена ярости и азарта спала. Трезвая мысль, точно молния в ночи озарила: "Собственно а зачем мне спешить убивать ценный источник информации о мире в котором очнулся? Она и так в моей власти: для душезнатца на удивление неуклюжа и неумела - никуда не уйдёт"
   Арадель вдруг обнаружила себя стоящей перед роскошным троном в пышно драпированном зале, большую часть которого скрывал сумрак: множество горящих свечей бессильны были рассеять полностью темноту. Страх и отчаяние, сжавшие было горло, стремительно отступили - остался лишь холодный разум.
   "Интересно. Похоже он полностью контролируют мой разум...". Начавший было вновь подниматься волной страх, тут же стремительно исчез, подобно тому как вытекает вода из дырявого ведра. "Что ж, похоже он хочет, что бы у меня голова была ясной...". Где-то глубоко, внутри сознания, словно почка лопнула выпустив росток смысла:
   "Чувства мешают. Эмоции искажают смысл".
   Неясный силуэт на троне шевельнулся и Арадель вздрогнула: мгновение назад там было пусто. Или нет? Может быть она просто не заметила сидящего?
   "Однако, какой качественный морок... Пожалуй не смогла бы внушить такую целостную иллюзию без подготовки" - мелькнула мысль у целительницы. Прислушалась к ощущениям: пол под ногами был твёрд, ткань одежды имела свою фактуру и плотность - даже шуршала подлинно; потрескивание свечей, ощущение лёгкого сквозняка на коже и естественная смесь запахов в воздухе. Глубина и достоверность внушенной иллюзии потрясала. "У меня есть преимущество: я осознаю, что это всё не реально и способна мыслить критически - значит могу преодолеть внушение и рассеять морок".
   Закрыла глаза. "Надо найти подлинные ощущения и сконцентрироваться на них. Запах? Ветерок на коже? Нет, глубина внушения такова, что затронуты все чувства...". Прислушалась к внутренним ощущениям тела и уловив стук сердца начала погружаться в его размеренный стук, одновременно концентрируя силу чуть ниже солнечного сплетения. Пульсирующий в такт биения сердца огонёк, начал расти, лучится наружу, формируя защитный кокон, одновременно ручеёк жидкого тепла потёк выше - в голову и сформировался в шар света. Внутренний огонь всё усиливался, подпитываемый уже целым потоком шар своим слепящим сиянием заполнил всё пространство разума и с долгим выдохом, резко вспыхнув, вырвался изнутри головы во вне.
   Открыв глаза женщина обнаружила что ничего не изменилось: она по-прежнему была в полутёмном зале, перед ней по-прежнему на троне сидел смутный силуэт - попытка преодолеть внушение провалилась.
   "Хорошая попытка, но это не было внушением. Это индуцированная реальность" - из глубины естества всплыл новый смысл: "Мне тяжело поддерживать контакт находясь на девятом уровне воздействия. Буду краток. Будь кратка. Время на раздумья нет. Много вопросов. От твоих ответов зависит твоя жизнь. Все пояснения потом. Ты готова отвечать?"
   Арадель облизнула пересохшие губы.
   "Меня зовут Арадель Титос. Я целитель, пытающийся тебе помочь выйти из безумия. Кто ты? Как тебя зовут?"
  
   Нежданым всплыло воспоминание:
   Властный человек стоит в богато отделанной комнате со сводчатым потолком и лицо его темно от гнева.
  -- Пошевеливайся Рус - титлах ревёт в ярости - сделай так, что бы эти бунтовщики пожалели, что родились на Свет! Пусть умоляют о смерти!
   Хочется крикнуть в это потное и злое лицо "Нет!", но приказ душит, точно удавка. В глазах темнеет, тщетно напрягаю лёгкие, силясь сделать хоть вздох, но они словно парализованы - я задыхаюсь. Ко всему начинает пульсировать адской болью голова, так, что кажется: от малейшей мысли разорвётся на части. Не удержавшись на ослабевших ногах падаю на мозаичный пол и тело содрогается в конвульсиях.
  -- Проклятый! Ты пытаешься сопротивляться?! - титлах больно бьёт ногой в живот, а затем начинает пинать по всему телу без разбора - куда попадёт - повинуйся Рус!..
  
   "Рус. Меня зовут Рус" вплыл в сознании Арадель очередной смысл.
   Смутный силуэт на троне стал чуть чётче, плотнее, вещественней. "Царица Небесная! Да он не осознаёт себя телесно!.. Это отражение его представления о своём облике!.."
   "Это так. Ты пыталась убить меня. Не понимаю что происходит - ответь" - послания всплывали толчками, порождая странную дрожь расходящуюся по всему нутру.
   "Ты Герой. Твой медальон нашли и попытались воскресить тебя. Однако ты воплотился с искажениями Духа - как следствие твоё новое тело не работает должным образом, твой разум повреждён и ты на грани безумия. Без моей помощи ты умрёшь вновь телесно и, на сей раз, окончательно как личность. Прошу не сопротивляйся лечению - я хочу лишь помочь - так будет лучше"
   "Помочь? Ты чуть было не убила меня. Ты воскрешаешь меня? Для чего тебе нужен? Тебе нужен раб исполняющий малейшие прихоти? Ищешь власти или признания? Или мести? Что ты хочешь от меня?" появляющиеся смыслы стали тяжелее и начали дребезжать угрозой.
   "Тебя воскрешает эквит Кретик Аспенас Лукро. Точнее, по его указанию волшебник Корнелий Камина Цереброс. Меня же пригласили как целителя - ты в очень плохом состоянии и без помощи нет шансов на полноценное воплощение"
   "Кто такой Эквит Кретик?"
   "Эквит это независимый, высокородный владетель земель. Он подчиняется напрямую лишь сенату. Эквит Кретик Аспенас, соответственно, владетель земель на которых нашли твой медальон"
   "Расскажи о Корнелии"
   "Корнелий, это мой старый знакомый. Собственно это он настоял на моём участии. Очень сильный волшебник стихии воздуха. Поговаривали даже, что он равногеройный. Видимо из-за этих разговоров он уехал из столицы сюда, на окраину. Довольно умён и проницателен. Принципиален. Амбициозен. Несколько самолюбив и независим. Ах да, бывает мстителен. Весьма изощрённый ум. За это и получил своё прозвище"
   "Если Корнелий самолюбив и амбизиозен, то почему из-за слухов о своей силе сбежал в глушь? Значит ли это, что сильных волшебников преследуют? Он опасался, что его попытаются сделать Героем или убьют?"
   "Твои способности к анализу в гораздо лучшем состоянии, чем я ожидала"
   "Отвечай. Мои возможности по манипуляции высшими сферами ментала не беспредельны, скоро не смогу продолжать удерживать столь глубокий контакт, коей необходим для поддержания общения. К этому времени должен решить: убить тебя или же отпустить. Для меня ты можешь быть в равной степени как полезна так и опасна. Однако, даже если отпущу, помни: любая попытка вмешаться в мой разум будет расценена как агрессия и решительно пресечена. Отвечай"
   Арадель с большим трудом удержалась от множества вопросов: судя по всему этот древний Герой был гораздо более сведущ, чем она, в тех умениях, которые всю жизнь самостоятельно осваивала, оттачивая своё мастерство. До недавнего времени целительница полагала себя лучшей, в этой области и теперь было обидно осознавать свою неумелость. Но встреча с Героем, помимо унижения, давала также и возможности узнать много нового.
   "В последнее время быть сильным волшебником опасно. Император Сувилий, в последнее время, проводит активную внешнюю политику по расширению империи. Под его давлением сенат постановил, что Герои могут принадлежать лишь империи, медальоны всех личных Героев должны быть переданы казне. Также все сильнейшие воины и волшебники должны пройти проверку, на способность стать Героем. За достоверные сведения о не принадлежащем империи Герое, или о том кто может стать им, назначена награда в один аурелий, укрывающий героя подлежит проскрипции".
   "Значит эквит вместе с беглым волшебником, рискуя оказаться вне закона, пытаются получить Героя в личное владение? Плохо. Мне нужна будет твоя помощь. Скоро перестану поддерживать индукцию, поэтому отвечай быстро: ты поможешь мне избежать подчинения владельцу? Поможешь бежать? Поможешь?"
   Рискнёт ли она своей головой и наживёт двух могущественных врагов в придачу к гневу Императора? Да ей во всей Священной Империи не сыскать безопасного уголка после такого. И всё же она не колеблясь ответила:
   "Помогу, при условии что ты меня будешь учить. Но ведь ты это и так знал, при таком то глубоком проникновении в мой разум?"
   "С первой попытки в чужом разуме, не зная языка, не зная ничего? Не преувеличивай мои способности. Стоило огромных трудов поддерживать общение на уровне чистого смысла, вневербально... Всё. Рассчитываю на тебя. До встречи"
  
   В глазах Арадель потемнело, а затем, постепенно прояснилось: оказалось, что она лежит обессиленная на полу в неудобной позе. Ужасно болела голова и хотелось пить.
   "Не преувеличивай мои возможности" - скривилась - "как будто то, то что он сделал, не было само по себе чем-то экстраординарным".
   Подавив стон, ухватилась за ложе и держась за него встала. Бросила взгляд на героя: тот лежал по-прежнему не движимый, на первый взгляд изменений с ним не произошло, впрочем, на второй взгляд их так же не было. Всё то же худое, недвижимое тело, всё те же синюшные кисти и стопы - как будто и не было её борьбы с пробужденным разумом героя.
   "Он говорил, что вмешательства в разум не потерпит, но я ведь не буду вмешиваться - только посмотрю..." - положила ладонь на лоб и мысленно присвистнула: токи духа упорядочились и прежде хаотично-вялое их течение сменилось упорядоченным движением, по сложности и скорости течения потоков на порядок превосходившим всё что она до этого видела.
   "Царица Небесная! Кого же мы пробудили?!"
   Это была её последняя мысль прежде, чем ослабевшие ноги подкосились и она вновь упала в обморок.
  
   Полдень плавно сменился вечером, стража у покоев героя успела трижды смениться, а на небе появится первые звёзды, прежде чем целительница отошла от постели своего необычного пациента. Серая тень легла на побледневшее лицо, под глазами пролегли тёмные круги, от слабости её буквально шатало, а пальцы дрожали.
  -- солдат, позови Корнелия - устало произнесла разом постаревшая женщина и привалилась спиной к стене - чтобы не упасть.
   После того как часовой, стоявший в дверях как истукан, никак не отреагировал на её слова, зашипела, рассерженной кошкой:
  -- позови хоть кого ни будь болван! Сигналы подавать то ты можешь, придурок.
   Солдат равнодушно глядя, как обессилившая женщина медленно сползает по стене на пол, наконец потянулся к малому рожку, висящему на поясе и, с некоторым колебанием, дунул в него.
  

Семена недоверия

  -- Проснулась таки. Можешь снова баиньки - без тебя справимся.
  -- Вот уж чьим мнением забыли поинтересоваться...
  -- Кали-Смерть, остановись! Ты всё испортишь!
  -- А то что?
  -- Ты нарушишь договор. Начнётся война с Иными в Сущем. Впрочем ты же воплощение хаоса, разрушения и смерти... Ты этого добиваешься?
  -- Ты меня утомляешь, Ивэт-Жизнь: даже будь я в Круге, ты не могла бы требовать от меня отчёта в моих действиях.
  -- Мы тебя остановим.
  -- Знаешь, я пока не могу тебя убить - в самой сути твоей нет смерти - но однажды, что ни будь придумаю, пока же мы друг другу не можем ничего сделать, так что исчезни.
   Возникшая пульсация структуры Мира заставила спорщиц отвлечься от выяснения отношений и углубиться в Силу. Само мироздание задрожало от множества Сил, собравшихся на столь малом участке пространства и, наконец, спустя бесконечно малое время, начали появляться Владыки.
  -- Кали, прежде чем попытаться нарушить равновесие, тебе лучше объяснить нам для чего ты это делаешь?
  -- Тандэр, я не обязана никому ни в чём отчитываться - ты это прекрасно знаешь.
  -- Да это правда. Но правда и то, что мы также не должны отчитываться тебе о причине по которой мешаем тебе воплощать твои замыслы. Тем не менее, вместо того что бы противостоять, спрашиваем что ты задумала. Для чего ты вернулась и пробуждаешь Тамира?
  -- Каждый из вас для Игры выбрал себе чемпиона, я тоже хочу участвовать.
   Подобно шуму прибоя слились в единый гул голоса Владык, а затем Владыка-Гром изрёк.
  -- мы согласны на твою помощь, но выбери кого ни будь другого - пробудив своего любимчика ты подойдёшь вплотную к нарушению договора и условия Игры будут пересмотрены Иными. Нам это не надо.
  -- А чем он отличается от ваших чемпионов? Все герои потенциальные Владыки
  -- Тем, что Тамир в шаге оттого, что бы стать из потенциального реальным Владыкой - голос Тандэра громыхнул так, что от отзвуков раската грома треснули и рассыпались окрестные скалы.
  -- Ваши избранники тоже могут в любой момент осознать себя равными вам - обманчиво тихий голос Смерти зашуршал точно клинок покидающий ножны.
   Тишина зазвенела от количества Силы стягиваемой в эту плоскость Мира, фигуры Владык расплылись в смутные силуэты танцующие в дрожащем мареве. Дрогнула земля, зазмеились трещины и комья земли отрываясь плавно начали падать вверх - от могущества собранного на столь малом участке пространства, реальность стала рваться в клочья, грозя разрушить Срединный Мир, замершем на краю катастрофы в шатком равновесии. А затем раздался гром в небесах - Тандэр рассмеялся.
  -- Пусть будет так. Но мы станем следить, что бы договор не был нарушен и пресечем любые попытки нарушить наши планы. Помни: тебе нет веры.
   Владыка-Гром так сказал и исчезли все Великие - как и не было их
  
   Я скользил по особняку эквита и наблюдал, никем не замеченный. Пытался сориентироваться в происходящем, понять что ожидать в будущем и на что рассчитывать. Разумеется, тело моё по-прежнему лежало недвижимо в тщательно скрытой от посторонних глаз комнате и всё так же оставалось слепым и глухим. Можно было бы заняться исцелением, навести порядок в хаотических токах жизненной силы, восстановить нервные связи и ассоциации... Но на это потребовалось бы не мало времени, времени которого и так почти не осталось. Дилемма прям таки: стать здоровым героем или оставаясь немощной развалиной, будучи ни на что неспособным, бежать до того как свяжут вновь узами. В другое время я бы выбрал компромиссный вариант и мало-мальски став на ноги попытался бы разобраться с проблемой. И то, как бежать если даже ходить не можешь, а тело лишь жалкий полутруп висящий гирей на искалеченной душе? Но, лопни моя печень, чувствую, что не успею восстановиться до такой степени, что бы быть способным как-то сопротивляться.
   Бежать. А потом, спрятавшись в какой ни будь глуши, можно заняться и восстановлением. Арадель. Была бы полезна как проводник, пока не начну ориентироваться в обстановке и как целитель она на голову выше меня, но можно ли ей доверять? Впрочем, она не единственная что меня интересует: эквит Кретик, например, или маг воздуха Корнелий... Да сейчас буквально всё интересует - в том числе стражи находящиеся в особняке и порядок несения ими службы не в последнюю очередь. Поэтому, вместо того что бы заняться восстановлением, создал зонды - аналог пронизывающих весь дом следящих форм Корнелия. Надо сказать, у него получились довольно искусные, хотя и грубоватые следящие сети, но это вряд ли сильно сказывается на эффективности их работы - стоило некоторого труда обойти их.
   Вообще же, судя по всему, Корнелия опасно недооценивать и дело даже не в силе - гораздо важнее изворотливый ум, способный эту силу применить должным образом. А у воздушного мага он был. И, насколько можно судить о таких вещах, был довольно таки изощрённый. Везде где проходил зонд я видел следы его деятельности: следящие сети, передающие связи, защитные плетения, атакующие формы, пространственные карманы набитые под завязку энергией - своего рода аккумуляторы питающие всё это сложное сплетение активных и пассивных форм. За короткое время Корнелий превратил дом эквита в крепость. Притом крепость, в которой он был тайным, но единовластным хозяином. Здесь его было бы очень трудно элиминировать. Если действовать прямо, сила на силу.
   Кретик. Еще одна неизвестная величина. Какого его положение и роль в существующей социальной иерархии? Каковы устремления и желания? Имея ответы на эти вопросы можно было бы предполагать и его планы на будущее. Пока известно, что он шишка на каком то количестве земель и довольно амбициозен.
   Какая жалость, что не смог связь с Арадель удержать дольше! Хотя как сказать, быть может и к лучшему, что связь вовремя разорвалась? Что лучше: получить больше информации, возможно бесполезной и сжечь ей мозги, или получить союзника которому нельзя доверять?
   Что толку задаваться бесполезными вопросами? Пока же просто, методично обследовал комнату за комнатой и смотрел, что говорится в оба. Разумеется не знание разговорного языка и письменности сильно затрудняло дело. Но не настолько, что бы совсем ничего не понимать - как раз то многие вещи понятны и без слов: по беспорядку в кордегардии и состоянию оружия стражи можно смело судить о никудышном состоянии стражи эквита и о их низком моральном духе.
   Как бы не пыжился и не пытался казаться важной шишкой Кретик, в первую очередь, состояние службы показывало на его место в иерархии здешнего мира: захудалый помещик на задворках империи. Возможно, навощенный деревянный пол и стены, увешанные гобеленами и производили впечатление. На, скажем, деревенщину живущую в грубо сколоченном сарае с земляным полом. Для меня же мусор по углам, курица забредшая со двора и теперь с важным видом ходящая по дому, ревущие прямо под окном ишаки расставляли всё по своим местам. Две неряшливого вида девицы - из обслуги - поставившие подносы с едой на пол и теперь, в полголоса, о чём-то беседовавшие, служили лишь дополняющим штрихом.
   Пожалуй, Кретик не та величина, что бы беспокоится о нём всерьёз, а вот Корнелий, чем больше наблюдал за обстановкой и происходящим вокруг, тем больше он меня беспокоил. Судя по всему, он и был тем кто стоит за всем происходящим, искусно прикрываясь эквитом, точно ширмой.
   В следующей комнате в постели лежала Арадель, и вяло разговаривала с молодой девицей. Точнее, преимущественно говорила девица, а целительница лишь вяло отвечала. Причем девица говорила с нажимом, даже с угрозой.
   Девица как девица - таких десять на дюжину. Да только платье вполне приличное, осанка правильная и вид гордый; в ушах серьги золотые и браслеты на руках серебряные. Это не служанка и не какая ни будь ремесленница или даже вольная - для хозяйки дома молода, для любовницы хозяина слишком горда и не зависима. А вот для дочери Кретика - в самый раз. И сходство фамильное имеется: форма носа, ушей, разрез глаз...
   "Видок у Арадели конечно бледный, но нервное истощение это ещё не самое страшное, что могло с ней приключиться, гораздо интересней, о чем они говорят..."
   Здесь явно зреет заговор - печенью чую, ну или, если хотите, нюхом. Распознавать заговоры, милостью Анжи, было моей профессиональной обязанностью. Кого-кого, а всякого рода карбонариев не мало перевидал и, чего греха таить, извёл этой братии так же изрядно. Со стороны: ну вроде говорят и говорят - что такого? Ан нет - это служанки, забыв про службу, просто говорили эти же заговаривают. Если не ошибаюсь, сейчас Арадель пытаются склонить к сотрудничеству грубым давлением - тупиковый путь - она для этого слишком сильна и умна.
   "Тебе бы, девчушка, ещё подрасти чуть-чуть, опыта набраться... А то молоко на губах не обсохло, а туда же - интриги разводить... Этак селянок подневольных только запугивают, мозгокрутом же не сильно поманипулируешь - те сами манипуляторы отменные".
   Думаю, не сильно ошибусь, если она папашу подвинуть пытается. А что тут такого? Заезжему колдунчику вполне такое можно, а ей нельзя? Конечно внешность обманчива и о людях судить по первому впечатлению глупо, но, хоть убей - не произвёл на меня впечатление Кретик. Недалёкий властолюбец идущий на поводу своего желудка... Но чу - даже дураки, оставленные без внимания, способны удивлять, причём не приятно. Впрочем пора и к нему наведаться, посмотреть чем занимается, а затем и к Корнелию - любопытно посмотреть на мага воздуха попристальней. Есть конечно некоторый риск, что обнаружит, но не такой высокий, что бы обходить такого важного человека стороной.
  
   Со стороны могло показаться, что волшебник Корнелий находится в медитативном трансе, как и его подмастерье, сидящий рядом. И в обоих случаях возникшее впечатление было бы обманчивым.
   Корнелий же, точно паук в паутине, сидел опутанный сходящимися на него следящими сетями и следил за происходящим в замке. Слишком далеко всё зашло, чтобы, понадеявшись на удачу, пустить всё происходящее на самотёк - это было бы верхом безрассудства. И потому он, не жалея сил, следил за всем происходящим в особняке эквита и его окрестностях.
   Воздух неуловим, не ощутим, но при этом вездесущ, что даёт огромные возможности тому, кто знает как им управлять. И потому волшебник слово стоял за спиной Лидии - дочери Кретика, когда она угрозами и лестью склоняла Арадель помочь ей овладеть разумом отца. Впрочем волшебник не был единственным, кто подслушивал в этом доме: увидев невзрачного человека пристроившегося за дверью комнаты Арадели, Корнелий лишь внутренне усмехнулся.
  
  -- отец мой совсем выжил из ума: собирается возродить героя и думает, что с его помощью сколотит себе маленькое княжество - девица передёрнула плечами - не с его мозгами начинать такое предприятие. Он только всё испортит - тут нужен кто-то более молодой, с более изощрённым и гибким мозгом. Всё шло хорошо: папик делал всё, что мне надо было и даже не понимал этого. Пока не появился этот старый хрыч - Корнелий Камина - чтоб его ветром разорвало. Помоги папику вправить тот кусок сала, что по недоразумению, служит ему мозгом. Так, что бы он вновь стал ко мне прислушиваться. Ну что тебе стоит - ты же с лёгкостью можешь разум, хоть на изнанку вывернуть. А я тебе золотом заплачу. Много дам, ты столько не унесёшь сама - нервно облизнула губы - Ну так как, поможешь?
  -- зачастую, судьбой уготовано нам нечто весьма отличное от того, что мы ожидаем - устало проговорила целительница - одних колесо судьбы возносит вверх, иных опускает вниз. Само же катится дальше - так как ему надо. Желающие многого от судьбы, но не обладающие силой это удержать, рискуют быть раздавлены оборотом её колеса не достигнув и малого; вознесшиеся в высь, но желающие получить больше, чем способны принять, низвергаются в низ. Судьба прихотлива и переменчива - она капризная дама: зачастую даёт всё и даже сверх желаемого лишь для того, что бы в следующий момент обрушить своего фаворита и отнять всё что у него было...
  -- И в чём мораль твоей сентенции? Ты согласна помочь? - в нетерпении Лидия даже несколько подалась телом вперёд, наклонившись над лежащей в постели не молодой женщиной.
  -- Смири гордыню и обуздай свои чувства. Следующий велению своих страстей подобен слепцу правящему колесницей, что мчат взбесившиеся кони. Отделивший истинные побуждения от прихоти сиюминутных желаний, становится видящим свою судьбу. Бесстрастно глядящий, воистину прозревает - для таких все пути равно хороши, ибо все начинают вести его к цели. Отринувший соблазны, становится хозяином своей судьбы и потому прокладывает он сам себе путь.
  -- Это я что ли слепая? Ты еще скажи, что слишком молода, для того что бы поступать так, как мне хочется! Слушай, я с тобой по-хорошему, а ты меня в ответ оскорблять удумала?! - лицо Лидии от злости пошло пятнами - да вы все у меня знаешь где?! Вы все у меня в кулаке - затрясла худеньким кулачком в воздухе.
  -- Как можешь ты управлять судьбами других, если не властна над собой? Как ты увидишь лучший путь для действия, если взор твой застят страсти? Девочка, научись вначале владеть собой, потом думай о владении другими.
  -- Умная, да? Вот попадёшь в проскрипционные списки за укрывательство и помощь герою, тогда посмотрю как запоёшь...
  -- Герою? Где ты видишь героя? Лично я здесь по приглашению твоего отца, для лечения душевной болезни его воспоследователя. Больше мне ничего не известно. Дитя, ещё раз повторюсь, так что бы ты поняла: в силу рождения тебе дарованы некоторые привилегии, но прежде чем ими распоряжаться, надо вначале научится быть достойной их.
   Взбалмошная дочь эквита, на некоторое время, словно завяла задумавшись над словами Арадели, а затем тихо выдавила из себя:
  -- Так научи. Стань моей компаньонкой. Будь при мне наставницей и советницей. У отца есть Корнелий, у меня будешь ты - вместе мы всему миру покажем!
  
   "Самонадеянная девка... тебе, прежде чем начинать во все эти игры играть опыта бы набраться... Лет через двадцать может и стала бы тем, кем хочешь быть сейчас. Нет, с твоими амбициями тебе не прожить столько. Однако вскоре может стать угрозой: с неё станется черкануть пару строк префекту дескать героя мы прячем. На нас с Кретиком проскрипция, она же хозяйкой становится. Вот же, наградил тебя Господь Всевышний мозгами, да не дал разума - не дело женщине политикой заниматься - им только в постели править.
   Ладно, потом разберусь с тобой - подумать надо как лучше "естественную смерть" тебе подстроить". "Адское пламя тебе в глотку! Кретик что-то задумал сейчас, надо внимательней с ним..."
   И перед внутренним взором Корнелия картинка с Лидией поблекла и съёжившись отступила на задний план, впрочем не пропав окончательно. Комната с Кретиком, перед глазами, увеличилась и обрела чёткость, послышались звуки.
   Эквит, в винном погребе, переходя от бочонка к бочонку дегустировал вино и что-то бормотал себе под нос - видно разговаривая сам с собой:
  
   ...Они думают, что я дурак. Да? Думают, что можно вертеть мной как им угодно? Пусть думают...
  
   Толстяк эквит быстро глотнул из кратера неразбавленного вина и скривился
  
   Кислятина. Продать в харчевню - пусть чернь лакает. Господа волшебники достойны лучшего. Хе-хе. Пусть напоследок хоть попробуют достойного винца....
  
   Раздался тихий стук о дверной косяк и вниз, по короткой лесенке спустился невзрачный служка. Для всех он играл роль виночерпия, являясь, на самом деле в тайне, особо доверенным лицом эквита.
  
  -- принёс? - тихо спросил повернувшись всей грузной тушей к виночерпию Кретик Аспенас, прозванный обжорой.
  -- Конечно - завернутый в темно-коричневую тогу порученец протянул два маленьких фиала - в красном противоядие. Его надо выпить минут за десять до приёма яда: если выпить раньше, то он перестанет действовать, выпить позже - не успеет подействовать.
  -- Он точно не имеет ни запаха, ни вкуса? - обеспокоено спросил кретик.
  -- Я сам пробовал. В вине он совершенно не заметен.
  -- Хорошо, принеси мне бумагу и письменный прибор - письмо префекту писать будем. Хе-хе. Одним ударом двух зайцев убиваем: зачем мне чокнутый герой и волшебник, который пытается мной крутить? Мозготраха туда же отправим - целый заговор волшебников. А мы что? О пользе Империи радеем...
  -- Господин... - наперсник замялся - ваша дочь...
  -- Что там Лидия опять учудила?
  -- Она подговаривает заезжую внушить вам послушание перед ней. Грозилась донести префекту на помощь герою...
  -- Вот дурища! Вся в мать!... - Кретик взревел в ярости - сгною в монастыре!!
   Виночерпий просто стоял потупившись и ждал когда пройдёт вспышка гнева хозяина. Он не боялся что тот в ярости что-то с ним сделает, как с гонцом доставившим скверные вести, но всё-таки лишний раз привлекать к себе внимание в такие моменты не следовало. За годы службы эквиту он достаточно изучил его характер и знал, что тот скоро остынет, а его решение будет взвешенным. Вот и сейчас, выпустив пар, эквит глубоко вздохнув произнёс:
  -- а эта мозготрах, чего - согласилась?
  -- Да Сатанас её знает - заумь какую то говорила про судьбу - я ничего не понял. Вроде ни да ни нет. Её слушать, то рехнуться мозгом можно и всё равно не поймёшь про что она говорит - наверное от долгого общения с психами сама сошла с ума.
  -- Не важно. До вечера со мной ей не встретится, а там не до того будет - толстяк побарабанил пальцами по бочке и продолжил - кого уже успела Лидия прибрать к своим рукам?
  -- Кормилица её, первая советница - ну это господин и так знает - в основном челядь, начальник стражи Керакс, распорядительница, прокуратор.
   Эквит выпил вина из кратора и обхватил свою голову руками
  -- пора пресекать эти игры. Кормилицу - старую каргу - должны поймать на краже и показательно засечь на смерть - для урока прочим. Как ты это устроишь, твоя забота. Лидию завтра же отправлю к святым сёстрам на перевоспитание, пока присмотри за ней, что бы не сбежала. Керакса отправим гонцом к префекту - если вернётся уже не будет у него поводов нарушать присягу. Тащи бумагу, будем писать.
  -- Куда вам принести, господин?
  -- А вот прямо сюда и принеси, чтоб никто не догадался, что-то происходит. Хе-хе, обжора Кретик вино дегустирует...
  
   "ух как все зашевелились... Так, письмо попасть к префекту не должно, это точно. Скоро, скоро всё завершиться. А вино ты сам у меня выпьешь, без противоядий всяких".
   Вдруг Корнелия пробрал озноб - появилось стойкое чувство тяжелого, пристального взгляда в спину. Моментально переключился на обзор своей комнаты, в поисках источника раздражителя начал лихорадочно перебирать концы следящих сетей, что опутали паутиной весь дом. Пусто. В комнате никого, рядом с комнатой никого, никаких следов чужого волшебства - вообще ничего. Никаких, даже самых тончайших возмущений сенсорных нитей следящих сетей. Но беспокойство только возросло: за долгие годы старый волшебник привык доверять своим чувствам и то что он не мог ничего обнаружить сейчас лишь служило сигналом опасности.
   Поспешно сформировал поисковую сеть и заполнил ей всю комнату, обратился к памяти воздуха - снова ничего. Даже бесплотный дух вызвал бы искажение энергетический матрицы поисковой сети, а значит был бы обнаружен. Вязь поисковой сети значительно усложнилась и она как бы провалилась в себя - стала тоньше перейдя вновь на иной, более тонкий уровень реальности - туда где ауры взаимодействуя друг с другом оставляют свои следы. Можно замаскировать свой дух, подчистить следы оставленные в материальном мире, но следы ауры всё равно останутся, их вытравить практически не возможно, так же как и скрыть. Но на сей раз не было посторонних следов и потому Корнелий, на миг усомнился в своём рассудке: "может, показалось? Никто не мог следить за мной не замеченным".
  
   "герой"... Тот час же ожили линии мыслеформ в комнате героя. И новое разочарование: кроме сиделки, подмывавшей недвижимое тело, никого там не было. Он не двигался с места и не творил никакой волшбы иначе следящие сети уловили бы даже самые ничтожные возмущения Сил. Чувство взгляда прошло, но беспокойство и тревога остались. Родилось и окрепло убеждение что как можно скорее надо заканчивать с пробуждением героя - благо Арадель, при всей своей неожиданной бесполезности таки смогла узнать имя его.
  
   Рус - Корннелий произнёс в слух диковинное имя, а затем открыл глаза и начал подниматься. Поток воздуха уплотнился и стал столпом поддерживающим его затекшее тело, отделившаяся прядь потока сформировалась в дубинку тут же опустившуюся на плечи нерадивому подмастерью:
  -- заканчивай притворять что медитируешь, бездарь ленивая - срочное дело есть - беззлобно произнёс волшебник
  -- Да мой учитель - резво вскочил на ноги подросток, одновременно потирая ушибленное плечо.
  -- Найди Кретика и Арадель. Да передай, что б не мешкая шли в госпитальные покои - будить больного будем. И пошевеливайся - спали тебя адское пламя - времени совсем не осталось.
  
  
   Ритуал
  
   Статный воин откинув за спину красный шерстяной плащ, начал пристёгивать седельную сумку к каурому жеребцу. Затем по очереди проверил подковы на копытах и что-то сказал юноше в грязном рубище, что вертелся вокруг него. У этого воина где-то под потертым кожаным нагрудником лежало письмо написанное Кретиком.
   Я не знал что в том письме и куда отправляется этот воин, но мне это очень не нравилось. Самое обидное, что всё что могу - это только смотреть, как судьба пристраивает мне петлю на шею и готовиться затянуть её покрепче. Не надо иметь три головы, что бы сложить всё одно к одному: бесполезный герой висящий гирей на шее эквита, слишком самостоятельный и не зависимый маг Корнелий, чье присутствие рядом с Кретиком уже словно острый нож у его горла. Возможно я еще больший псих, чем думаю и мне мерещатся заговоры всюду, но... Почему-то думается, что в пузырьке, который принесли моему толстощекому благодетелю, находится яд. И им травить будут отнюдь не обнаглевших мышей. А письмо которое передал этому вояке тот подозрительный тип - доверенный эквита - явно не любовное послание первейшей красавице в его селе.
   Совсем не трудно поставить себя на место кого-то вроде Кретика: надо просто представить себя зажравшимся простаком, что мнит себя хитрым ловкачом, притом с имперскими амбициями. Ну да, что может быть проще, чем сдать бесполезного героя, что не оправдал надежд, получить своё звонилово в награду и признательность кого-то повлиятельней и позубастее чем ты? Притом, что оставив меня у себя он рискует головой. Нет, не тот случай что бы заглядываться на монаршую птицу летящую в небесах, когда цыпленка поймать проще. А господа волшебники пьют яд и всё шито-крыто...
   Хотя, надо признать, что Кретик не безнадежен: отправить офицера вместо гонца - что может привлечь внимание еще больше? Что отправляющийся воин именно офицер, причем не из последних видно и не вооруженным глазом - вид уж больно, внушительный - не чета тому отребью, что здесь за стражников находятся. А серебряная гривна, позолота на нагруднике, красный плащ, меч висящий на поясе слева это лишь так, детали. Ну ни как не мог Корнелий прозевать такое явление! Он и не прозевал - вон, не видимая обычным взглядом, следом за посланником струится змейка воздушной волшбы. Остроумная кстати мыслеформа: по запаху будет следовать за жертвой, пока нити силового каркаса, оставшиеся без подпитки, не разрушаться и тогда бамц - лишенная силы её ограничивавшей, голая стихия вырывается наружу. Этакий смерч взорвавшийся на шее жертвы - гонца просто разорвёт на куски. Что ж, это соответствует моим интересам: может в послании про меня и нет ничего, но всё же спокойней будет если это письмо не дойдёт до адресата. Хотя не важно чем этот вояка не угодил Кретику, раз тот его заведомо под удар подставляет, потому что, никем не замеченный, настоящий гонец уже ускакал. Тот самый тип из подвала, налегке, без припасов и писем, просто сел на коня пасущегося за особняком и тронулся не спеша. Вроде бы далеко не собирался уехать, потому как даже еды с собой не взял. Однако ох не спроста на шее висит у него на шнурке личная печатка эквита, а послание можно и устно передать, если есть чем подтвердить слова...
   Эх Корнелий, опасный ты человек: всё то у тебя предусмотрено, всё уже просчитано на десять шагов вперёд и спланировано; силен и искусен в силе, но тем интересней тебя будет переиграть. Всё ж таки и ты, волшебник стихии воздуха, допускаешь промахи и не в курсе всего происходящего. Тем не мене вся надежда на то, что всерьёз не воспринимаешь бедного, больного, слабого на голову героя. Я для тебя лишь добыча, которую надо взять, обманом или хитростью обойдя конкурентов. Впрочем, довольно предаваться созерцанию, надо подготовится к приходу хозяев: сиделка покормила моё тело и заканчивает его обмывать - скоро уйдёт, а из разных концов особняка уже двинулись в сторону моих покоев все игроки этой партии.
  
   Кретик нарочитым жестом легко склонился махнув рукой - дескать проходите первыми гости дорогие, а я после вас.
   Пожилая рабыня, склонив голову, тихонько прошла следом за господами, так же незаметно поставила на низкий столик плетёную корзинку с вином и лёгкой закуской, сервировала на троих и беззвучно удалилась из комнаты.
  -- давайте выпьем за успех предприятия! - добродушно потирая ладони Кретик, как радушный хозяин, собственноручно разлил по кубкам вино.
  -- После будем пить, сейчас не время - на всякий случай я наполнил эти покои мощными активными формами, не хотелось бы потерять контроль над ними. Боюсь, уважаемый Кретик Аспенас если что-то пойдёт не так - от нас с вами и вашего гостеприимного дома ничего не останется - с многозначительной улыбкой Корнелий, не глядя на эквита, делал пассы руками.
  -- Вы обезумили! Корнелий Камина это возмутительно! - наигранным жестом, будто бы неловко взмахнул рукой, рассерженный хозяин дома опрокинул кувшинчик и кубки с вином - ай-ай, какая жалость...
   На бесстрастном лице Арадели нельзя было прочесть ничего, демонстративно она скрестила руки на груди и ровным тоном произнесла:
  -- Корнелий Камина, объяснитесь - что всё это означает?
  -- О, всего лишь подстраховка, от всяких случайностей - быстрый взгляд на эквита - герой есть герой - каким бы слабым и беспомощным он не казался. А наш к тому же, возможно безумен - несмотря на все старания нашей уважаемой целительницы - лёгкий кивок в сторону Арадели.
   Вдруг комнату наполнили воздушные потоки, быстро ставшие тугими вихрями и, словно живые, разлетелись по периметру комнаты. Побледневший эквит, нервно сглотнув, уставился на стремительно мечущиеся вдоль стен и потолка марево. При виде появившихся с тихим треском рукотворных молний заслонивших дверь его глаз дернулся.
  -- как это понимать? - настойчиво повторил свой вопрос обеспокоенный эквит.
   Воздушный волшебник невозмутимо повернулся к хозяину дома и тот разлетелся кровавыми ошметками по сторонам. Впрочем, не долетая до Корнелия, они отскочили, словно наткнулись на прозрачную стенку.
  -- давно хотел это сделать... - удовлетворенно произнёс волшебник - ты со мной или хочешь присоединиться к жирдяю?
  -- Ты сошел с ума! - прокричала забрызганная кровью Арадель - что ты задумал? Зачем было его убивать?
  -- Вино было отравлено, и как думаешь, для чего он отправил гонца к префекту?
   Корнелий вытащил из рукава белоснежный платок и галантно протянул его Арадели:
  -- Вытрись. Если ты в состоянии сейчас здраво размышлять, мы обсудим сложившуюся ситуацию.
   Арадель наконец осознавшая чем забрызгана, поспешно начала вытирать лицо
  -- Убив эквита ты всё равно окажешься вне закона. Герой всё лишь усугубит - ты его тоже убьёшь? - дрогнувший голос, не смотря на попытку сохранить невозмутимость всё равно с головой выдавал состояние целительницы.
  -- А вот это мы сейчас решим с тобой - голос волшебника приобрёл стальные ноты - для начала расскажи мне всё то что утаила о герое.
   Целительница закрыла глаза выполняя упражнение на сосредоточение, а затем, с выдохом, резко открыв глаза взглянула на волшебника. Тот тотчас же, избегая встречаться с ней взглядом отвёл глаза.
  -- Арадель, предупреждаю: если хочешь жить не пытайся использовать свои штучки - при попытке повлиять на меня ты умрёшь в любом случае.
  -- Даже если твой разум будет взят под полный контроль и память будет выжата подобно винограду, процежена и обращена против тебя самого? - небрежно спросила целительница, словно и не находилась в смертельной опасности; будто они с Корнелием поменялись местами и он из охотника стал жертвой.
  -- Тебе это не по зубам, я защищен силой. А чары не подействуют достаточно сильно, что бы не успел разобраться с тобой.
  -- А что насчет героя? - Арадель усмехнулась - ты уверен что с ним сможешь справиться, если он пробудится? Ты ведь еще не связал себя с ним?
  -- Арадель, за что я тебя уважал, так это за твою способность быстро ориентироваться в происходящем. Я не ослышался? Ты торгуешься?
  -- Я не хочу быть использована в тёмную. Если попадать под проскрипцию - на что толкаешь ты, то хотя бы сознательно, зная что происходит. В противном случае можешь убить меня сразу - это будет... не столь мучительно. Я не знаю что ты задумал делать с героем, но без меня тебе не обойтись.
   Корнелий, заколебавшись, призадумался. Потоки воздуха, став множеством плотных вихрей, закружились по комнате подхватывая мелкие предметы. Сильные ветры дули развевая одежду, драпировки в комнате, целительница прижав руками подол задирающегося платья не выдержав напора воздуха отступила на шаг. Тем временем капли крови, части тела разорванного эквита кружились в безумном хороводе вперемешку с кубками, закусками к вину; лавка закружившись в воздухе разломалась на части, а затем и части распались на щепки; драпировки сорванные со стены быстро кружились в вихрях раздираясь на всё более мелкие части. Воздух, ставший яростным чудовищем, словно пожирал всё до чего смог дотянуться и вскоре в комнате кроме голых каменных стен, волшебника, растрёпанной целительницы и кровати с героем ничего не осталось - всё растворилось в воздухе. От Кретика же не сохранилось даже пятна на полу или стене.
   Арадель невозмутимо начала поправлять одежду и прическу, впрочем уверенности у неё поубавилось.
  -- вы сделали большую ошибку возродив его in latro, в теле психически больного человека. Структурные повреждения его духа, наложившись на органические изменения коры головного мозга реципиента, лишь усугубились, полностью исказив личностную матрицу. В свою очередь, искажение линий духа привело к нарушению работы мозга отразившееся на его физическом теле. Разум его находился в состоянии глубокого нарушения ориентации в окружающей обстановке и собственной личности...
  -- Ты сказала "находился"? - Корнелий грубо прервал речь целительницы
  -- В результате моего вмешательства его сознание смогло обрести опору в реальности. Он начал осознавать себя и различать где действительный мир, а где его галлюцинаторный бред. Теперь, не смотря на ужасное состояние его тела, разумом он находится в состоянии близком к сознательному, что может быть очень опасно для окружающих. Однако многочисленный расстройства психики требует еще большой и долгой работы, прежде чем он полностью вернётся в норму - подумав немного Арадель продолжила - тело восстановить займёт меньше времени, чем вылечить психику, но это вполне возможно.
  -- В чем его опасность? - от волнения Корнелий подобрался, точно гончая ставшая на след.
  -- Возможно агрессивное оборонительное поведение неадекватное обстановке. Теперь твоя очередь рассказывать. Что ты задумал?
   Корнелий некоторое время поколебался а затем, глядя под ноги Арадели начал рассказывать:
  
   Однажды жил-был не в меру любопытный волшебник, которого незаслуженно называли "мозгами"... И вот в одно не прекрасное утро, пытаясь стать придворным волшебником, он решил удивить императора создав необычайно искусную волшбу: прямо на глазах у пораженных зевак, он создал в саду императорского дворца воздушный замок. В смысле, буквально из воздуха. Красивый получился замок - недаром модному архитектору за проект были заплачены такие большие деньги. Пока прелестные dominas в восторге охали и ахали восхищаясь, их мужья - первые нобили империи уже строили планы по практическому применения подобного умения. И не важно кто первым подумал, что волшебник способный делать такие удивительные вещи, должно быть, равногеройный, а значит должен пройти испытание. Важнее, что самые влиятельные люди империи вдруг озаботились судьбой безвестного волшебника.
   Что ж, хорошо что у этого глупого волшебника хватило мозгов пойти к начальнику тайной службы и попросить защиты не дожидаясь, пока мысли об испытании окончательно укореняться в многочисленных головах. Оно конечно получить героя в казну было бы не плохо, но ведь куда больше шансов просто убить превосходного волшебника. А если учесть, что преданность и полная зависимость этого волшебника покупается столь малой ценой, то становится ясно, почему Жейк Фалькон не долго думая принял в штат тайной службы перепуганного Корнелия. То что тот из рода Камина лишь добавило пикантности ситуации. Знатность знатностью, а влиятельность и власть не всегда ей сопутствует. Вот и пришлось нобелю самых наиголубейших патрицианских кровей безропотно прислуживать какому-то плебею.
   Почему не сбежал, едва запахло жаренным, а пошел просить защиту у Жейка - Сокола? Тогда все бы вконец и уверовали в равногеройность глупого волшебника, потому как с чего бы иначе ему убегать? Можно было бы бежать, да только не привык Корнелий Камина, прозванный Церебра, прятаться, точно крысе какой, по щелям, постоянно дрожа от страха при мысли, что каждый встречный может опознать и выдать его. А что искать бы стали его - это всенепременно.
   А там жизнь завертелась... Нет, никто его не дёргал почем зря, да и не разумно было бы отправлять его на низовую работу - с его то познаниями, опытом и умениями, хотя работы хватало - не когда было скучать. Впрочем, тайная служба на то и называется тайной, что о ней никто знать не должен. Скажем просто, всякое было: и кропотливый анализ чужих отчетов, и люди мешающие естественному ходу событий, что умирали от удушья. Была и негласная охрана значимых особ, был и шпионаж за этими самыми значимыми особами.... Подслушанным же разговорам и вовсе нет числа. Даже несколько раз в войне пришлось поучаствовать. Это когда они в десятках лиг за спиной армий, честно дерущихся железом, громили из засад обозы с провиантом и ранеными, да колоны подкреплений, спешащих к полям сражений.
   Так длилось уже без малого десяток лет, как раз с восшествия на престол Сувилия и начала претворения в жизнь его идей о великой и могучей империи от побережья до побережья. Десятилетие сплошных войн, распрей, мятежей. Прежде чем начинать завоевание мира, новому императору пришлось заставить, для начала, всех склониться перед его властью, навести порядок в стране, заставить признать всех его слова высшим законом. Ликторы, не покладая рук, трудились на помостах розгами и топорами, клещами и огнём усмиряя граждан империи и приводя их к порядку, назначенному Сувилием Альта. Патрициев и эквитов казнили наравне с чернью, всех кто не подчинялся новым законам безжалостно карали. Городские когорты и армейские легионы крепкой рукой сшивали разрозненные лоскутья в единую империю, возрождаю былое. Не меньше на этом поприще потрудилась и тайная служба - там где нужна была тонкость, которую не могла обеспечить армия.
   Зачем я вам, дражайшие пересказываю эти банальности, всем известные? А что б вы поняла суть происходящего здесь и сейчас. Имей терпение, уже перехожу к сути.
   В конце концов, когда все явные внутренние враги были изжиты, пришел черед внешних врагов - легионы двинулись покорять новые земли, а также присоединять утраченные и отпавшие. И тут император столкнулся с неявными внутренними врагами: нобили, публично поддерживающие его с похвальным рвением, тайно же грызлись между собой деля посты, деньги, влияние - естественно в ущерб государственным интересам. А некоторые, какие наглецы, даже осмеливаются тайно противодействовать наместнику Небесного Отца на земле - императору Сувилию Альта. Тут-то и вновь нашлось применение тайной службе: кому еще разорять, порочить и убирать неугодных чужими руками, как не им? Умным наука и пример, как делать не надо; дуракам же... что ж, дураки и есть те дрова, что летят в топку плавильной печи, где сплавляется единая империя.
   Одним из таких дураков был и эквит Кретик Аспенас Лукро. Видишь ли он думал, что раз его владения на окраине империи, то и законы империи не действуют здесь. Полагал, что может устроить себе личное царство, героя личного пригреть пытался.... Как раз пример иным подходящий. А герой это крючок с наживкой, про что иным знать и не обязательно. Смотрите умники до чего интриги доводят: решил скудоумный эквит ослушаться отца нашего - императора: пригрел на свою голову героя, думал устроить себе личное царство на окраине империи и чем всё закончилось? Взбесился герой и нет уже ни эквита ни семьи его, ни поместья. А владения его и всё состояние отошли империи - будете баловаться с героями - всё плохо закончится. Нашел медальон - сдай куда следует - gloria imperium!
   Такой вот расклад. Виновные наказаны, умные предупреждены, а император не причем. Герой? А что ему сделается? Послужит еще во славу империи - в конце концов для героев смерть это всего лишь временные неудобства. По секрету: по окончанию миссии обещан он был волшебнику по имени Корнелий Камина, прозванным Сerebro. Вот и охота этому самому волшебнику распорядится своим имуществом, к сожалению испорченным, наиболее разумно. Вот для этого ему и нужна целительница разума Арадель Титос. А если она иные имеет виды на своё будущее, то станет, следом за эквитом Кретиком, следующей жертвой безумного героя, потому как знает уже через чур много, для того что бы жить.
  
   Что ж, волшебник Корнелий полностью оправдал наихудшие опасения: не зная толком с чем ему придется столкнуться он подстраховался по полной программе. Признаться, я надеялся что он ко мне менее серьёзно отнесётся - малая сила, беспомощен и к тому же без сознания.... Вместо этого имеем множество чрезвычайно мощных, многослойных, самонаводящихся убийственных мыслеформ. Как всё запутанно... Razdzary jamy cherci dupu! Его защита переходила и встраивалась в многоуровневые плетения пронизывающие весь дом, кроме этого, словно свора цепных псов на коротком поводке, параллельно висели активные формы непосредственно направляемые волей волшебника. Ну и куча защитных экранов, призванных не допустить/не выпустить из комнаты никого и ничего. Для меня нынешнего всё это было близко к непреодолимому.
   С мрачным удовлетворением я наблюдал, одним из аспектов духовного зрения, как массивная туша хозяина дома разлетается кровавыми брызгами. Мне отчетливо было видно все стадии формирования и действия плетения воздуха от которого, за неуловимо малый, для обычно человека, промежуток времени газы растворённые в крови Кретика выделились - буквально взорвав каждую мельчайшую клеточку его тела. Просто и элегантно. Хотя и грязно. Popelu u' krou'! Этот парень вынуждает меня совершить самоубийство! Но лучше окончательная смерть чем новое рабство.
   И сердце забилось как сумасшедшее гоня кровь по бесполезному телу, разум же буквально взорвался устремившись вовне. Многочисленные аспекты восприятия, управляемые множеством фокусов сознания, обрели запредельную четкость, само время замерло - послушно давая возможность не спеша разобраться во всех хитросплетениях сил, что создал волшебник.
   "Я сжигаю себя, но выхода нет - по другому мне не выйти свободным..."
   Okh, cjazhka mne! - столько работы....
   Где-то там, в комнате не спеша зазмеились по воздуху нити силы - они, словно черви ходы прогрызали, медленно, натужно текли, ветвясь, разрывая плоть воздуха - это рождаются новые вихри. Но пока они сформируются есть еще масса времени, что бы оценить их угрозу и, если надо нейтрализовать её. Потом. Сразу несколько фокусов сознания вгрызаются в сплетения токов сил, прослеживая их и разбираясь в структуре. Часть разума, воспринимающие тонкие планы духовного мира, вглядывается в пульсирующий клубок нитей духа Корнелия и Арадель. На этом уровне бытия не отображаются материальные вещи, поэтому мне ничего не мешает неподалеку видеть тусклые вспышки разумов охранников и домочадцев - впрочем пока они без надобности - просто игнорирую их. Я не видел мысли, как могли бы подумать профаны: очень трудно включить свой разум в чужое сплетение нитей духа, а затем согласовать их токи, объединив, пусть на какое то время, но всё же в единое целое свой разум с чужим. Еще сложнее правильно понять то, что ты ощущаешь, но это возможно, хотя и опасно. Другое дело по ауре определить душевное состояние и эмоциональный фон. Впрочем, мне нет сейчас нужды лезть в чужой внутренний мир. Для воздействия на разум достаточно будет, при необходимости, просто грубого воздействие на токи линий духа. А это гораздо проще чем прочитать чужие мысли или проникнуть в память. Хотя на этом пути есть так же множество ограничений: как раз тот случай когда сила силу ломит - ведь, в конечном итоге, на чужие линии духа я буду воздействовать своим духом.
   Наконец растекшись по воздуху нити силы завибрировали, возбуждая и направляя частицы воздуха. Опасное плетение, впрочем оно старательно обтекло, оставив не затронутым участки комнаты где находилось моё ложе, сам Корнелий и Арадель. Хоть прямая угроза мне не грозила, всё же выделил слой сознания, сформировав своё плетение духа наложившиеся сверху. Страховка в таком деле лишней не будет.
   Послойно проникнув в структуру автономных форм разобрался с их устройством и принялся исследовать управляющие сплетения.
   Проследив все нити плетения активных форм нашел управляющий узел и теперь на выбор мог или рассеять их без труда или, оборвав управляющие нити силы тянущиеся от волшебника, перехватить управление активными формами под свой контроль.
   Щиты ограждающие комнату оказались полностью повешенными на энергетический каркас силовой сети, пронизывающей дом, и не управлялись Корнелием напрямую, лишь несколько сигнальных нитей шли к нему. Их блокировать будет не сложно. А щиты накоротко замкнуть в силовую параллель, перегрузив её - не проблема. Правда при частичном разряде энергетических карманов, питающих сеть, если окажутся рядом, пострадают люди.
   Сенсорная сеть.... С ней проблема: сложнейшая автономная мыслеформа запитанная от всё той же силовой сети и интегрированная в неё. Отключить можно только вместе с ней. Саму силовую сеть мне грубо с наскока не разорвать - силёнки не те. А в обход разрушить - не разобрался еще с управляющими контурами. Работаем. К слову, своими манипуляциями уже неоднократно зацепил сенсорную сеть - нет времени её избегать, слишком велик фронт работы, а большую активность и скрыть трудней. Но, надо признать, у Корнелия крепкие нервы: пусть и не понимая, что именно я делаю, всё же чувствует мою активность на тонких планах бытия. И пока ничего не предпринимает, лишь аура выдаёт возросшее напряжение с толикой тревоги. Впрочем еще слишком мало времени прошло, для того что бы он смог осознать весь масштаб моей активности: вихри воздуха, обратившиеся мириадами бритвенно-острых лезвий лишь начали лениво перемалывать содержимое комнаты, что не было защищено волшебником.
   Оставалась еще одна мощная мыслеформа - накачанная силой по самое не могу. Её стабилизировала и подпитывала всё та же силовая сеть, а управлял ей непосредственно седой дядька в забавном сюртуке - Корнелий Камина. Ничего сложного и изощрённого в ней не было, в случае чего и разрушить её смог бы без особого труда. Если бы не оставалось бы никаких абсолютно шансов на спасение. Потому как при разряде высвободилось бы энергии достаточно для того что бы буквально распылить весь особняк эквита и опустошить окрестные земли вокруг на несколько тысяч двойных шагов. Что это - последний козырь при поражении? Трудно сказать, но совершенно примитивный переключатель высвободит всю разрушительную мощь плетения при обрыве управляющей нити идущей от волшебника. Более того, эту нить он удерживает самостоятельно - случись с ним что ни будь и будет большой бум. Воздействовать на разум? Тогда точно нить контроля будет упущена. Zvon cjabe u' nutrо! Похоже это самая большая проблема.
   Мгновения растянувшиеся на секунды, секунды ставшие минутами... И всё равно времени катастрофически не хватает... слишком велика нагрузка на больной организм - еще чуть - чуть и или сердце остановится - разорвавшись, или разорвутся сосуды в мозгу вызвав обширный инсульт. Скверно. Надо спешить.
   Тем временем, судя по отблескам аур, Арадэль и Корнелий основательно увязли в споре. Тем лучше. Ах, целительница, вне зависимости оттого, что ты добьёшься, ты уже оказала мне неоценимую услугу: просто выгадав дополнительное время - не зря оставил тебя в живых, не зря.
   Наконец, структура управляющего контура следящей сети "раскололась", а следом и сеть накопителей, пронизывающая весь особняк, перешла под мой контроль.
   Из носа того полутрупа, что нынче мне служит телом, обильно потекла кровь - не выдержав начали лопаться кровеносные сосуды. Что ж, моё время подходит к концу, а проблема с последней страховкой Корнелия еще не решена. Впрочем, если нельзя разорвать связь, то может быть усилить её? Тем более что теперь у меня есть доступ к огромным запасам силы, что волшебник заботливо копил здесь долгое время. А заодно пора подумать над тем как быстренько убраться отсюда.
   Нить чистой энергии оплела связь волшебника с его оружием возмездия.
   Аура Корнелия потемнела от злости и раздражения, Арадель же собралась, лишь её ауру заставляет дрожать подавляемый страх.
   Сформировавшись прядь её духа лениво потянулась к клубку разума волшебника и коснувшись его медленно распалась.
   "Глупо. Но смело, хотя и бесполезно: очень трудно грубо воздействовать на дух сильных волшебников - это всё равно что ножом резать проволоку. Хе-хе, нет ничего храбрее глупости".
   Где-то, вне стен (во дворе? - с этого плана восприятия трудно различить материальные предметы) - из уплотнённого воздуха, щедро питаемая энергией накопителей Корнелия, сформировалось несколько многослойных камер, примитивный аналог насоса начал активно засасывать воздух в одну из полостей мыслеформы. Теперь, когда следящая сеть под контролем, уже можно не опасаться что волшебник обнаружит мои активные действия, впрочем, столь резкий отток энергии из накопителя скрыть всё равно не удастся.
   Частицы воздуха задрожали стремительно накапливая заряд.
   "Что-то вроде мощного разряда молнии. Арадель сделала всё что могла и сейчас бесполезна. Дать ей умереть или понадеяться на её полезность в будущем?"
   В конвульсии дёрнулось моё тело, пришлось выделить один из потоков сознания и, усмиряя его, спеленать полностью силой.
   "Нет, всё же придется еще понадеяться на тебя, лекарь: этак могу и помереть и тогда кто знает кому достанется мой медальон? Раз он уже был найден, то уже не затеряется никак".
   Budz prakliaty, suchchjа trybuchа! Еще один поток сознания переключился на этого неугомонного старика и сплёл жгут из нитей тьмы, что соединил силовой каркас мыслеформы волшебника и нити силовой сети. Большая часть энергии ушла через пробой и погасла в накопителях, оставшегося хватило лишь на то чтобы бледная сеточка разрядов, оплетшая целительницу, смогла чувствительно ударить, впрочем, даже не лишив сознания Арадель.
   Корнелий, выхватив медальон, бросился к ложу с моим телом - быстро сообразил что надо делать, да поздно уже - слишком медленно он движется - никак ему не успеет приложить диск к моему лбу. Тем более его же активные формы мной были брошены ему на встречу.
   Серия взрывов слилась в один, плеснули в стороны молнии и ударная волна, словно куклы раскидала людей находящихся в комнате - да, в общем то и не рассчитывал, что защита Корнелия будет пробита его же мыслеформой. Но хоть он отброшен к стене оглушен - и то дело. Хуже что Арадель пострадала, но вроде кроме ушибов ничего серьёзного, скоро самостоятельно придёт в чувство; моему телу и то меньше повезло: от удара о стену сломалась ключица и треснули рёбра - про ушибы и вовсе молчу. Дверь в комнату и та, не выдержав удара, вылетела в коридор. Впрочем это не важно: словно марионетка управляемая духом, тело рванулось к волшебнику. Краткий бросок через воздух, ставший ураганом бившим в лицо, и руки сомкнулись на голове старика, быстрым рывком сворачивая её на бок. Тело Корнелия еще не успело упасть на пол, а я, выхватив медальон из его руки, уже подхватив Арадель мчался прочь из комнаты.
   Прочь из дома, как можно быстрей! Потому что связующая нить Корнелия постепенно гаснет, теряя напитавшую её энергию и скоро сработает последнее плетение, уже покойного волшебника.
   Только бы хватило сжатого воздуха в моей мыслеформе - он накачивался не так уже и долго!..
   К счастью, нырнув с телом целительницы в одну из камер активной формы, с резким рывком был выброшен воздух - точно ядро катапульты. А затем начал вырываться наружу сжатый воздух - порождая стрелу урагана несущего линзу с нашими телами. Не так далеко мы улетели, как за спиной вдруг весь небосвод озарился ярчайшим светом - энергия из контролирующей нити окончательно иссякла и активная форма наконец разрядилась. А затем, с оглушительным рёвом, ударная волна нас настигла и, словно пёрышко, подбросив и завертев потянула за собой дальше.
   Это было последнее, что ощутил перед тем, как один за другим начали гаснуть фокусы сознания и в глазах окончательно потемнело.
  
  
  

Память

  
   Плеть безжалостно свистит и рассекает кожу - ужасно больно, хочется кричать, но кляп не даёт этого сделать. Тело, подвешенное на крюку, содрогается, словно свиная туша у мясника. Надетый на голову вонючий кожаный мешок не даёт видеть, остаётся лишь по звукам догадываться о происходящем вокруг. Волхвы давят на разум, точно тиски, сжимающие голову - вот - вот она, не выдержав, лопнет. Как же тяжело!
  -- Спрысни его горилкой.
   Словно жидким огнём окатили спину - тело само, словно живёт независимой жизнью, точно раненый зверь задёргалось, пытаясь освободиться, сбежать от боли. Но в колодках и с гирей на ногах разве сбежишь? Даже в транс полноценно не уйти - не дают.
   Ведун много что может, но для того в пыточной и дежурят волхвы, что бы я ничего не сумел. Впрочем, кое что, еще можно сделать, что бы облегчить страдания: выйти разумом во вне тела, взглянуть на себя со стороны - наблюдателем и оставаться снаружи, пока каты терзают беззащитное тело - это тоже не мало. Но и не много - всё что могу.
  -- Отвечай, вражье семя, кто подговорил супраць кнэся злоумышлять? - и уже кому-то еще в комнате - ну что там, волхв?
  -- Хочет что бы мешок с головы сняли и кляп вытащили - произнёс глубокий звучный голос.
  -- Ага, а венец кнэский на голову возложить ему заодно не надо? - хриплый смешок сухо щелкнула плеть и дёрнулось тело, закачалось на крюку - мыслью отвечай погань.
  -- Невинный, оклеветали - мыслит - после паузы, вздохнув, волхв продолжил - виновный он: укрывательство мыслей от волхва - мыслеходца, уже есть деяние вину подтверждающее. Казните за измену и дело с концом - молю не мучайте более - всё зря - ничего иного не скажет.
  
   "Что, не по нутру тебе в допросной выпытывать? Не по нраву в одной шкуре с катованым быть, его боль как свою ощущать?"
  
  -- А я и не брался еще за него по-настоящему. Ты, главное, ворожить ему не давай, да в, этот, как его там - трянс уходить, а там он всё расскажет. Пазуры драть начну, небось как птаха запоёт.
   А затем, после паузы, видать обдумывал посетившую его мысль, кат с подозрением в голосе произнёс:
  -- а чего это ты не даёшь дознание весть, повесить советуешь? Уж, не в сговоре ли вы и ты так концы в воду упрятать хошь?
  -- Что ты мелешь? Да разве ж доверил мне кнэс в дознании участвовать, если б сомневался в моей верности?
  -- То-то и оно, что тот змей жалит сильней, что на груди пригрет - смотри у меня - я кат в третьем поколении, за кыламер измену чую.
   Снова моё тело начала хлестать плеть.
   "Может вы и связали меня, лишили возможности говорить и видеть, но не сломали еще и разума не лишили. Всё что остаётся это думать, крепко думать"
  -- солью его - а затем чуть позже - да за ноги держите олухи, что б не раскачивался так сильно.
   "Адски больно! Шкуру что ли содрали? Еще чуть-чуть потерпеть, чтоб поверили и клянусь, если всё пройдёт как надо, вам мало не покажется, сучьи потрохи... Вы не верите друг другу, но вынуждены доверять? Использую это против вас, ублюдочные отродья... Прячь, прячь свои мысли глубже - волхв - Ясноглазый? - не дремлет. Копается в голове, словно в сумке своей. Мы подсунем ему то, что надо..."
  -- Ну что, ворожей клятый, с кем в сговоре был?
  -- Сам - мыслит - никто не подговаривал. Мстил за сестру, что кнэс згвалтавал - говорит волхв.
   Шелестит перо писаря, записывающее каждое слово.
  -- Во! Начало есть - довольный голос ката. Так и видится, как довольная ухмылка рассекает щербатый рот - но чую, брешешь: не мог сам действовать.
  -- Сам был - мыслит - сухой голос волхва.
   "А ведь это Ясноглазый, а никто иной..."
  -- может глаза выпалить ему? - пауза, словно кат ждёт какой-то реакции, а затем - на дыбу его.
  -- По уложению о дознании, никак не можно сейчас использовать средства телесно калечащие - сухо проговорил волхв.
  -- Слушай, ты, коровья колючка, кто здесь ведёт дознание? Твоё дело мысли читать, а не учить меня ремеслу.
  -- Буду ходатайствовать перед церковным советом о рассмотрении нарушений в дознании.
  -- Не, ну точно соумышленники! Закончу с ним - за тебя возьмусь. Ладно, хрен с тобой пока, пёсья морда. Никита, тащи клещи. Да не те - ногти рвать.
  -- Как ты смеешь так разговаривать с духовным лицом - от возмущения волхв перешел на свистящий фальцет.
  -- Это ты то духовное лицо? Да тебя бы давно уже сана лишили бы, каб не кнэс. Да и то, он боронит только потому, что ты ложишься под него - гнусный смешок ката перешел в испуганный взвизг. А затем раздался топот ног, звук свалки и шлепки тумаков.
  -- Врёшь, не таких видывали! - звук оплеух - Ах ты волшок - сучок! На меня калдувать удумал? Я тебе дам! - ярится кат.
  -- Может хватит Вакула? Забьешь ить яго. Потом кнэсю отчет давать - подал голос помощник ката.
   Еще звуки ударов, что бы показать, что увещевания на него не действуют, однако чувствуется, что кат бьёт уже лишь для проформы.
  -- Окати водой яго - зло процедил кат - еще - не жалей
   Плеск воды, звук пощечин - видно крепко приложили волхва, раз в себя прийти не может.
  -- Еще раз удумаешь ворожить на меня - башку оторву, а кнэсю скажу, что так и было. Уразумел?
  -- Уразумел - слабым голосом ответил волхв.
   Я даже не надеялся что ментальные щиты пропадут: помимо Ясноглазого еще трое волхвов за стеной держали щиты. Однако, с потерей сознания Ясноглазого, тиски, сжавшие разум, чуть разжались: в стене ментальных щитов появились, нет, не бреши - всего лишь трещины. И всё что смог сделать это "вбить клинья" в эти трещины, уцепиться за них, а затем не дать вновь сжаться тискам до прежнего состояния. Но это пока. Так капля точит, или нежный росток ломает каменные плиты. Тень надежды это все, что есть у меня сейчас - не выжить, так хотя бы отомстить, обратить мучителей друг против друга.
   Скольжу над теменью боли - где-то там мучается моё тело: один за другим вырывают ногти клещами. Очень больно, отголоски боли доходят даже сюда. Это не полноценный транс, но уже что-то близкое к нему - большего не сделать даже с полученным послаблением. Мог бы даже, на манер упырей - агхори, боль обратить в силу - когда-то видел, как они это делают, но прирост силы заметят волхвы, и кто тогда знает, как на это отреагирую мои мучители?
   Нет, пока могу только думать - это единственное моё оружие. Причем мыслеходца Ясноглазого можно несильно опасаться - это неумеха только и может, что на ощупь шариться по верхним слоям мыслей. Сильно сомневаюсь, что он знает, как увеличить скорость восприятия или управлять мыслями.
  
  -- Да что же это такое! - сквозь пуховое одеяло тьмы, едва пробиваясь сквозь звон, доноситься приглушенный женский голос.
  -- Не смей умирать! Если ты умрешь, я тебя шею сверну!
   "Забавно. Похоже, я умираю. Всё-таки тело не выдержало нагрузки, как глупо - все усилия были напрасны"
   Тьма слегка прояснилась, немного отступила, разделившись на мрачные угловатые громадины, различающиеся лишь плотностью, среди них блеклыми мазками в темноте проступили штрихи силуэта тянущего под руки абрис другого тела.
   Тьма вновь стала тьмой и, мягко накатив, словно волной закрутила, мягко убаюкивая. Из темноты вновь проступили яркие образы и ожили, затянув в свою реальность и там растворив в переживаниях.
  
  -- Ну что там магысь?
  -- Кричит. Дюже больно ему.
  -- Это и сам знаю. Думает что?
  -- Ничего не думает - больно ему.
  -- Э-э, так он откинется скоро. Никита, лёд с ледника тащи.
  
   Недостаток ускоренного сознания в том, что кажется, что время замедляется, а чувства становятся более насыщенными. Минуты боли растянулись на годы и эта боль не притуплялась, напротив, казалось, что она всё усиливается и усиливается, так что с трудом удаётся отстраниться от неё.
  
   "А волхв то с нежным нутром - даже отголосков чужой боли не может терпеть, к тому же слаб и неопытен. Зато в доверии у кнэся. Почем он здесь? Почему не присутственных волхв, а фаворит кнэся? Почему человек, помогавший ему, всячески намекал на связь с братом кнэся? Ведь нет же иных свидетельств того, кроме его намёков. Почему его схватили, а не убили? Почему его вообще схватили? В чем ошибся, где оступился? Охрана явно была готова к нападению... Дурень - тебе на границе бы сидеть, да нежить крошить, а не лезть в кнэские интриги - что, отомстил за Лесю?
   Кнэсь получил венец не за умения, а по праву первородства. Беспутный, глупый, жадный - такого боярам хорошо иметь. Народ ропщет - задавил податями, бесчинствует - нет на него ни суда, ни управы. Однако ж младший брат любим посполтыми, но не кнэскага складу: книжный человек, ласков да добр. Всё больше соборы да ремесленные цеха строит, переписчиков нанял, диковины скупает... С чего ему на место брата метить? Да ведь власть штука такая... От желания обладать ею многие звереют.
   Волхв - мыслеходец. А ведь тот сподручник принуждён был, качественно так, не вдруг заметишь, не сразу поймёшь... Всё я готов".
  
  -- Н что, злочинец? Будешь говорить? - орёт кат, наверняка брызжа слюной, но это не мешает ему ловко подцепить клещами новый ноготь.
   Ему даже не понадобился ответ волхва толмача - так яростно закивал головой.
  -- Скажет. Во всём сознается, только умоляет не мучить больше - тянет из себя волхв слова, точно зуб больной.
   Знаю, чувствую - кат косится на Ясноглазого, но молчит.
  -- Отож. У меня все бают - недаром же кат в третьем колене, яще дидку мой, таких як энтот, злоумышленников дознавал. И уже явно ко мне - Кто подговорил тебя, ведун? Кто глава заговора? Кто еще в сговоре?
  -- Кнэся Ольгерда требует - ему каяться хочет. Мол, заговор глубоко проник, не уверен, что его сказки до кнэся верно донесём. А тот, может, и помилует его душу.
   Пауза.
   "Купятся или нет?" Сердце предательски ёкнуло.
   Но вскоре кат больно пинает под рёбра:
  -- Слышь, суччи потрах, если ты набрехал и только зазря кнэся кликну, то такое дознание тебе устрою, что всё что было тебе мамчиной лаской скажется - и уже в сторону - Ей! Кто там поближе? Пошлите за кнэсем Ольгердом.
  
   Заскрипел ворот, зазвенела цепь - меня вновь на крюке вздёрнули к потолку и повесили гирю на ноги в двое тяжелей против прежней. Тело натянулось как струна - еще чуть-чуть и начнут рваться жилы, расходиться суставы. Кажется, я был близок к полной потери сознания: мой мир сжался до крохотной коморки, которую еще не смогли раздавить тиски воли волхвов. Но затем рядом появилась мощная аура силы, тело окатили ледяной водой и раздался новый голос:
  -- так это и есть тать? - лёгкая хрипотца в голосе наводила на мысль о разгульном образе жизни.
   "Таки кнэсь пожаловал"
  -- А чего с мешком на голове?
  -- То накрыли, ворожея клятого, бо мае велькую силу над розумом - гипнотэзэр, вот. Я подручным: "пяты желязом калёным жгите", а те ему путы распускают - так бы и сбежал подлюка. Но не даром я кат в третьем колене - не таких видывал - вмиг окротил.
   "Ага, спасибо скажи волхвам: если б они не всполошились, пекельника рогатого бы ты ланцухом по хребту огрел, а не меня"
  -- А ты чего с мордой мятой? В кабаке, что ли, подрался опять?
  -- Ну... С лестницы сверзился, ступени носом счёл - нехотя ответил кнэсю Ясноглазый.
  -- Ясно. Ну, с этим что? Что такого сказать мне хочет?
  -- Признание сделать - угодливо пролепетал кат.
  -- Ну то пусть делает - я слушаю
  -- Мыслит: кляп вынуть надобно, в слух говорить будет. Дескать, в сговоре были и волхвы, а он не знает не есть ли я один из них - короткий смешок - боится мысли буду неверно толмачить - елейным голосом пересказывает мои мысли Ясноглазный, точно преданный пёс к хозяину лащится, только что в зад не лижет. А может и лижет, наедине когда.
  -- Ну, то достаньте кляп, послушаю, что баить буде.
  -- Кнэсе, ты что же, кормилец, мне не веришь? Да я ради тебе в огонь шагну и бездну ацкую - завизжал волхв - никак не можно ни очей ему отворять, ни кляпа доставать - очарует лиходей, погубит, погубит твою милость.
  -- Меня не очарует. Мешок не снимать, кляп вытащи, кто ни будь.
   В кнэсе шевельнулась сила, он изготовился - что ж, учитывая кто его пленник, разумная предосторожность.
   Подручный ката, с опаской, приподнял мешок и, потянув за завязки, резко выдернул кляп и отскочил в сторону.
  -- ну и что за волхвы с тобой в сговоре были? - с ленцой в голосе спросил кнэсь.
   "Ну давай... Посмотрим на тебя, позже..."
   Во рту было солоно: кляп до крови разодрал дёсна и язык, ныли челюсти, распухший язык с трудом ворочался, но, пожалуй, могло быть и хуже.
  -- Я только с одним волхвом встречался, но ты же сам знаешь: где один, там и другие сыщутся. Не секрет, что волхвы давно спят и видят, как правят кнэсями и кнэствами. Тот держался как подручный, делал вид, что не он глава сговора. Может и так. Только волхвы умеют и чужие планы обращать к своей пользе.
  -- Имя сказывай - пролаял кнэс.
  -- Это волхв к тебе приближенный - Ясноглазый.
   "посмотрим, как после этого ты волхвам верить будешь"
  -- Оговор! Брешешь стервец! - завизжал волхв
   шум потасовки, а затем перед внутренним взором замелькали огни извивающихся потоков силы кнэся.
  -- Нож заберите. Вязать и на крюк. Потом разберёмся, пока пусть рядом повисят. Да не бойтесь Ясноглазого - держу его.
   Завозились каты, связывая обездвиженного волхва, скрипнул ворот, поднимающий связанного.
  -- У, вражья харя - то-то всё дознанию мешал. Я ж чую дело не чисто, не даром кат в третьем колене - измену за кыламер чую.
   Силён кнэс. Мне о мощи такой даже не мечтать. Только не его эта силушка - наследная. Не пестовал он свой Дар, не растил его, не собирал по крупицам ни знаний, ни силы. Враз получил всё от старого кнэся как правопреемник. А тот получил от отца своего - так копится сила кнэская не одно поколение уже. Да разве ж в одной мощи дело? К ней и разумение и умение, и мозги шустрые нужны. Вот и получается: силён силою кнэсь, да опытным магысям он не чета.
  
  
   Словно ураган прошелся по лесу, оставив за собой настоящую просеку: чахлые, кривые деревья были поломаны и повалены, точно по ним валялся пьяный великан; борозда развороченного мха и вывернутой земли уродливым шрамом рассекала опушку леса, являясь явным следом для ищеек, которые, наверняка, будут их разыскивать. Это понимала даже целительница, ошарашенная свалившимся ей на голову приключением и потому старалась убраться с места падения как можно быстрее и подальше.
   Арадель, закусив губу, с трудом, по хлюпающей под ногами и заросшей густым мхом земле, обхватив под мышками, тянула волоком в густые заросли пребывающего в беспамятстве героя. Обессилив, выпустила его и, оглядевшись по сторонам, неловко обломала несколько веток, тут же рядом с бесчувственным телом брошенных наземь, а затем, тяжело, с вздохом, опустилась на подстилку, вяло отмахиваясь от полчищ насекомых, так и норовивших сожрать её живьём. Стучало сердце, тряслись натруженные руки и ужасно хотелось пить. А еще целительнице было страшно: она не так представляла себе развитие событий и теперь, находясь с тяжелораненым героем в глухом лесу, среди болот, к тому же, наверняка кишащими змеями, диким зверьём, прочими "мерзкими гадами", совершенно не представляла, что делать дальше.
  
   Аура кнэся вновь налилась злым свечением, по ней судорожно пробежали волны, в одном месте набух сгусток, а затем ярко вспыхнул. На разум обрушился мощнейший удар - какого селянина, таким ударом, кнэсь сделал бы до конца жизни безвольным идиотом. Только ментальные атаки не молодецкий бой на кулаках, да даже и там выигрывает не тот, кто сильнее под дых может дать. Поэтому не удивительно, что весь удар кнэся мимо прошел - только чуть подправил путь его, подобно тому, как опытный вой лёгкой саблей тяжкий меч в сторону уводит. Кнэсь только хмыкнул - видно сам не очень рассчитывал на успех.
  
   "Нет, не быть тебе никогда мыслеходцем: этим искусством враз не овладеешь и помимо упорств талант еще иметь надобно. Впрочем, учитывая давление волхвов на разум, эта атака могла быть успешной".
  
  -- Бай дальше, кто еще соумышленник? Кто глава сего сговора?
  -- Все приказы получал через Болеслава, сподвижника и наперсника кнэсича Аскольда.
  -- Ты уверен, что Болеслав глава? - настороженным тоном переспросил кнэсь
   "чуть больше дрожи в голос добавить, хныкающих ноток... купится кнэсь, уже купился"
  -- Болеслав не раз намекал, что действует по воле кнэсича Аскольда. Не ведаю, может и брехал.
  -- Дальше. Кто еще участвует? - коротко пролаял, несильно то и удивлённый заговором брата кнэсь
  -- В палац пропустил глава кнэской стражи Лексий...
  -- Как Лексий? А начальник городской стражи Тимоша? - в голосе кнэся впервые почувствовалось удивление - похоже, события начали развиваться не потому сценарию, что он наметил. А тут еще, оказывается, его сообщники против него тайно сговорились. Вот и думай, что делать, что б они на него свидетельств не дали.
  -- Не, Тимоша не винен. Накануне Болеслав сказал, что волхву не удалось подчинить его и потому меня пропустит Лексий. А что бы избежать ему подозрений я его связал и сделал внушение, что он не винен.
   "пусть повозятся, пытаясь снять то, чего нет, может, заодно, еще чего интересного выудят из его головы"
   Сильно сомневаюсь, что начальник городской стражи был совсем уж невинной, кроткой овечкой, однако Тимоша когда-то командовал гарнизоном на рубеже, так что хоть и сволочь, а всё ж свой - порубежник. Тем более его действительно подставили безвинно. Пусть живёт, растравить волчью стаю, натравить хищников друг на друга, важнее.
   Кнэсь призадумался.
   "Что, прикидываешь уже кому доверять можешь? Раздумываешь, кто схватит твоего дружка - собутыльника Лексия, вместо того, что бы донести ему на тебя?Ай, зашатался кнэсе, того глядишь и рухнешь.
   Думал брата своего сжить, теперь думай, как шкуру свою спасти. Конечно, можешь меня, ката с подручными и дружков своих под нож пустить, сделать вид, что ничего не было. Но долго ли ты протянешь без сотоварищей, подозревая всех в сговарах и с разозлёнными волхвами за спиной? Можешь продолжить как задумал: брата на плаху, дружков покрыть - так веры уже не будет у вас, перегрызётесь же, порежите друг друга. Опять же, свидетели нужны надёжные, чтоб кнэсича обвинить. Меня хорошо бы удавить да под лёд, что б лишнего не сболтнул, но без моих свидетельст не выйдет у тебя ничего. Есть, для тебя еще один путь: чуть план подправить одним махом и кнэсича под топор подвести и от соучастников избавиться. Ох, знаю к чему склоняешься, что обдумываешь. Да только этот путь и есть самый гиблый для тебя.
   Ясноглазый и Лексий уже мертвецы - кнэсь не допустит их дознания. Слова остальных уже не будут иметь никакого веса. Ему только и думать, как меня умаслить, чтоб верные слова сказал. Можно и так всех на нож надеть: де владца я здесь - хочу сам казню, хочу сам милую, да только если так сделаешь, тебя следом бояре порешат. Этак что же получается: сегодня ты обидчиков своих, а завтра всех кого захочешь? Нет, должен быть суд."
  -- Кнэсе, пощади - рыдая умоляю кровопийцу
   "интересно, как он будет вести себя на моём месте?"
  -- Так ведь ссильничал сестру твою. Ты даже убить меня хотел - жестко отвечает кнэс - не до того ему, только и мыслей как и шею спасти и со всеми угрозами разобраться.
  -- Дурной был. Что там бабе сделается? А ты честь оказал дуре, сама виновата, что не поняла того. Пощади кнэс - всё для тебя сделаю.
  -- Если всё это расскажешь на суде, посмотрим - бросил кнэсь, как милостыней одарил.
   Пару раз прошелся, тяжело ступая, затем видно принял какое-то решение:
  -- Вакула, могу тебе доверять?
  -- Самую жись, кнэсе - кат, гордый от доверия, наверняка сейчас расплывается в улыбке.
  -- Если замешан Лексий, то страже веры нет. Беги, позови ко мне воеводу и под любым предлогом замани в острог и замкни начальника кнэской стражи. Да, и с воеводой, заодно, начальника городовой стражи кликни - уже явно ко всем присутствующим - а вы голуби, рты на замок и забыли всё что видели и слышали. Кто чего вякнет - вмиг свинца через лейку в глотку залью. Волхвам, ни под каким видом сюда не заходить, с наружи стражу нести. А теперь все вон.
   "Вам бы сейчас на коней и, куда глаза глядят, прочь из кнэства. Недолго жить всем дознавателям. Единственно кнэсича Аскольда жаль: похоже, он единственный, кто пострадает безвинно. Да даже если и переживёт суд кнэский и таки сам станет кнэсем - сожрут его бояри да иные кнэси. Это если, в том котле, что заварю, вообще кто живой останется. Кнэс на кнэсича, бояре на волхвов - те уже всем поперек горла; волхвы же поднимут селян на бояр..."
   Видно кнэс о том же думал, тяжкими шагами меряя прознаточную палату. Вот подошел к Ясноглазому и, вытащив кляп, отбросил его в сторону - слышно как стукнула деревяшка о каменный пол.
  -- Ну что, Ясноглаз? Что скажешь?
  -- Ольгердушка, что ты? Токмо тебе и верен был всегда - опамятуйся - запричитал волхв.
  -- Сговаривался с Аскольдом супроть меня? - голос кнэся холоден и безжалостен.
  -- Что-ты? Я и на особицу с ним не был никогда!
  -- Намедни конюх видел тебя с ним и Лексием.
  -- Верно обознался конюх - не могло того быть - занервничал волхв.
  -- Метресса Аскольда, Инка, купленна мною и уже год как наушничает, о каждом шаге братца доклад делает. Она не раз видела тебя с ним.
  -- Да дура - баба, верно Аскольд перекупил её, или сама розум потеряла и присохла по кнэсичу - должно быть кнэсинкой стать марыць. Только хотят они тебя слуги верного лишить.
  -- А скажи, волхвам какая выгода с наших дел? Ведь ты им всё рассказал?
  -- Помилуй! Они б удавили меня тот час же - чтоб не позорил церковь святую.
  -- А дознанию почто мешал?
  -- То боль его невтерпеть было - от испуга Ясноглазый, еще немного, точно ягнёнок блеять начнёт.
  -- Складно брешешь. Только сам пойми, нет веры всё одно - что так, что так. Что свой умысел у тебя в деле был, то давно понял. Не понять только было, что ты задумал - голос кнэся неумолим.
  -- Ольгердушка, милый! Невинен я! То ведун клятый рассорить нас решил! Не губи, одумайся - вернее пса служить буду! - взмолился волхв.
   Глухой стук тумака и сдавленный вскрик.
  -- Боль, баешь, невтерпеть было? - в бешенстве кнэс заорал - посмотрим, курва, что запоёшь, когда тебя на дыбе рвать станут!
  -- То нешта на брата у пана рука подымется? - говорю не пряча издёвки.
   Это раньше-то кнэсь был в гневе? Я ошибался.
  -- что ты мелешь, пёс? - истошно заверещал кнэс.
   Тут же на моё тело обрушился град тяжелых ударов. Захрустели суставы выворачиваемые подвешенными гирями. Мой крик прервался лишь после того, как, не выдержав боли, мозг отключился - для посторонних, утратив сознание, тело безвольно обмякло.
   Какая-то часть меня по-прежнему скользила над болью, глядя на бессознательное тело извне. Я не шаман, мне никогда не удавался их трюк с полным выходом духа из вещественной оболочки, но частичное отстранение так же имело свои преимущества. Разумеется, любой волхв, удерживающий щиты, не купился бы на вид бесчувственного ведуна, но кнэсь поверил: удары прекратились.
  
  

Вопросы долга

  
   Лучи заходящего солнца коснулись закрытых век женщины. Арадель, прислонившись спиной к болотному кипарису, спала тем самым беспокойным сном, после которого проснувшись, нельзя точно сказать: спал ты или дремал. Наконец веки затрепетали и открылись. Целительница, утомлённая суматошным днём, окончательно проснулась, но всё еще никак не могла встать, несмотря на то что её тело, находившееся в неудобной позе ныло и болело.
   С наступлением вечера и без того многочисленные в заболоченном подлеске насекомые, по меньшей мере, утроились в своём числе: если бы не выставленный Араделью защитный полог, то не то что бы подремать - долго усидеть на одном месте она бы не смогла. Впрочем, она и так провела слишком много времени на одном месте, но двигаться дальше уже сил не было.
   "Нет смысла куда-то идти на ночь глядя, к тому же почти наверняка герой не переживет эту ночь. Пусть хоть умрёт спокойно. Да и я слишком выбилась из сил"
   Отгоняя более неприятные мысли, Арадель, едва сдержав стон, встала на ноги, сделала несколько поклонов и помахала руками, разгоняя кровь по затекшему телу. Дико хотелось есть и пить. Но еды не было, а затхлая, мутная водица заполнившая борозду в земле, что они оставили при падении, внушала серьёзные опасения.
   "Ну и дура же я! Взялась помогать сумасшедшему герою и теперь где я? Что делать? Обереги меня Всевышний, если не сожрут медведи да крокодилы, как пить дать, схватят охотники и тогда буду жалеть что не съели звери..."
   Тряхнула головой, прогоняя черные мысли и, прикрыв глаза, опустилась на колени перед лежащим на толстой подстилке из веток и мха героем, начав медленно водить ладонями над его телом.
   Это было словно на ощупь исследовать сложное плетение из различных по текстуре и плотности нитей, к тому же различающихся между собой еще и по температуре. Здоровое тело это сложной формы тканый ковёр: ниточка к ниточке подобраны и лежат ровненько, образуя гармоничный узор, приятный на ощупь.
   Болезнь или рана ощущается точно некий изъян, будто волокна неровно сплелись, а то и вовсе разорваны. Тогда их надлежит расправить, разгладить, приводя в гармонию в соответствии с их природой; разорванные нити срастить, а если это невозможно, то поставить заплатку закрывающую прореху в сплетении.
   Герой же, сейчас, был набором перепутанной как попало пряжи, с торчащими во все стороны концами оборванных нитей. Впрочем, после падения с небес, когда она, едва придя в себя, бросилась к нему, это был вовсе спутанный клубок из обрывков. Тогда её руками словно водило само провидение: еще никогда она не творила столь быстро столь сложное исцеление. Сказать по правде, теперь Арадель сомневалась, что смогла бы повторить подобное, даже если бы от этого зависела её жизнь.
   Ладони медленно скользили над телом и, над тем местом где они проходили, перепутанные и разорванные нити срастались и расправлялись. По крайней мере, самые крупные из них, те что, не будь соединены немедленно, приведут к смерти героя в ближайшее время.
   Разорванные жилы, разорванные мышцы, повреждённые кости и множество внутренних кровотечений - вот что означали её ощущения.
   "Проклятый безумец - что бы это ни было, большей частью, ты сам сотворил это с собой. Но как? Как смог бежать из поместья если не мог даже пошевелиться? И при этом захватив меня с собой?".
   Ладони сместившись к голове замерли над нею, целительница поморщилась - то что она только что проделала с телом было лишь прелюдией к основной работе: обширное кровоизлияние в мозг убило бы героя на месте, не подоспей она вовремя с лечением и не соверши тогда настоящего чуда. Впрочем, судя, по тому что она сейчас ощущала, вылечить это можно только вторым чудом, как совершить которое Арадель не имела ни малейшего понятия.
  
   Я не мог пользоваться глазами, но иным зрением прекрасно видел кнэся как клубок переплетенных сил, видел и Ясноглазого сгустком поменьше, побледнее. Видел струи и потоки сил проходящих вокруг - точно натянутые, огненные струны, дрожащие в такт вибрациям Космоса. Впрочем, благодаря волхвам, чувствительность восприятия оставляет желать лучшего, как и глубина взгляда. Но сейчас, не раздумывая, променял бы все свои аспекты и слои видения на обычное зрение, что бы знать о происходящем вокруг. Потому что, не имея возможности видеть вещественный мир, остаётся только догадываться о том что делают населяющие его люди: быть может сейчас кнэс вострый нож - засапожник готовит, примеряется как половчее вскрыть мне глотку? С него в таком состоянии станется - чувствую, чересчур далеко зашел в своей провокации Ольгерда.
   Что они братья, это даже не догадка - наобум сказал, что бы мотив создать Ясноглазому, если тот невинен. Хотя, быть такого не может, что бы волхв ничего не умышлял. А так и понятно: нагулял старый кнэс сына ублюдка, а теперь тот сживает со свету законных наследничков и себя объявляет следующим кнэсем. Волхвы, в таком случае поддержат его - покривляются, поплюются, но никуда они не денутся, поддержат - уж больно случай хорош посадить на столь кнэский одного из своих. И Ясноглазый никуда не денется: волхвы как накинут свою петлю на шею, то потом уже не ослабить её. Но каков замысел красивый! И делать ничего не надо: кнэсичи сами передерутся, ему только руки подставить, в которые венец сам упадёт. Слишком красиво и заманчиво для волхвов, что бы этой догадке нибыть, хоть отчасти, верной. Но времени мало: кнэсю надо быстро действовать, что б не запутаться в тенетах этого клубка интриг. Он уже понимает, что каждый его поспешник свою интригу плёл и как они теперь ему отольются один Бог знает.
   Шевельнулись потоки силы у кнэся, тяжкими глыбами нависли над Ясноглазым, паучьими сетями оплели волхва, сотнями нитей прошили его.
  -- То правда, что эта курва наплела? Отвечай как есть - ты брат мне, пся крэв? - голос кнэся был как зимняя стужа холоден.
   Сухо щелкнула плеть и сдавлено вскрикнул Ясноглазый.
  -- Это правда? Ты думал, мы с Аскольдом перебьём друг друга и ты по телам нашим на столь кнэски влезешь и венец наденешь? - буквально рычит кнэс - Отвечай!
   Удар плетью и вскрик волхва.
  -- Отвечай! Запираться будешь?
   Плеть начинает яростно хлестать и её жертва уже непрерывно кричит. И с каждым новым ударом следует хлесткое "отвечай!" Страшен кнэс в гневе, страшен своей беспощадностью.
  -- Да! Да! Во мне течет поганая кнэская кровь! Ненавижу! Я должен был стать кнэсем, я один достоин сей посады!.. У-у-у-у, если б мог, вас всех в колыбели бы еще удавил!.. Придет еще ваш черед!.. - волхв, как бесноватый, извивается на крюку и сыплет проклятиями.
   И рухнули горы зависшие над разумом Ясноглазого; сети стянулись, рассекая тонкие тела на сотни частей; огненные нити вошли в его жилы - кнэс привёл в действие свои мыслеформы, что невежественные люди именуют заклятиями. Кажется, недооценил я кнэся: нанести одновременно удар по трём аспектам на разных уровнях бытия это уже мастерский уровень. Упырям качественней не убить: теперь даже они не смогут допросить волхва - не осталось ни малейших остатков огня силы, там где был Ясноглазый.
   Что это? Кнэс плачет? Плеск воды. Умывается? Тычок под рёбра.
  -- Ну что, злочинец, всё слышал? - голос кнэся уже спокоен - хорош притворяться: я знаю, что ты слышишь меня.
   Да, недооценил кнэся. Что ж тем лучше.
   Вновь возвращать дух и обживать настрадавшееся тело было мучительно, приходилось прикладывать неимоверные усилия только что бы не закричать от боли и не меньшие для того что бы просто думать.
  -- Слышал кнэс
  -- Вон оно как бывает: веришь людям как самому себе, а они так и норовят тебе нож в спину воткнуть...
   Молчу стиснув зубы и слушаю, что кнэс дальше скажет.
  -- Откуда прознал про Ясноглазого?
  -- Похожи вы. Форма носа, ушей, разрез глаз... Большая вероятность родства. В этом случае были бы объяснимы цели и мотивы Ясноглазого. Нет, я не знал - предположил и не ошибся.
  -- А про Лексия что скажешь?
  -- Какие бы вы планы вместе не строили, он выполнит волю Ясноглазого. Впрочем, не знаю точно - уж больно глубокое и подчинение было на нём - сомневаюсь, что Ясноглазый смог бы такое наложить
   Мои слова для Лексия смертный приговор: слишком опасно при себе держать подчинённого - как знать какие команды внедрены в его разум?
   Не слишком кривлю душой, подписывая еще один приговор для дружков кнэся: глава кнэской стражи слишком удобная фигура, что бы, копнув поглубже, не найти на нём никакого подчинения.
   Судя по звуку шагов, кнэс ходит, тяжко ступая, по палате из угла в угол, точно загнанный зверь. Затем и вовсе вышел из палаты, гулко лязгнув дверью. Вскоре в наступившей тишине послышался шуршание на соломе и писк осмелевших крыс.
   Трудно сказать сколько времени прошло, пока не послышался скрежет открываемой двери и в поле сил не возникло искажение от дара кнэся.
  -- Значит так. У тебя есть три выхода: вместе с Аскольдом и его приближенными сесть на кол, за измену и злоумышление, с попыткой покушения на живот кнэся. Можешь прямо здесь сдохнуть: сейчас глотку отворю, что б лишнего не болтал. А можешь не только на волю выйти, но и в почете ходить: помилую, к себе приближу, обласкаю. Что сестру згвалтовал, то женюсь на ней - будет кнесенкой ходить, ты, стало быть, уже кнэским родичем станешь - мне нужны пообруч толковые люди - кнэс решил поставить всё и сыграть по крупному.
   "побольше в голос стона и страха"
  -- что мне нужно делать?
   "Лесю за тебя замуж? Лучше уж сразу на плаху. А как быть с остальными тобой ссильничаными? Их куда денешь?"
  -- На суде перед боярами всё по правде рассказать. Что Аскольд тебя подослал меня убить; что волхвы сговорились Ясноглазого на столь кнэски посадить, после того как Аскольда обвинят в сговоре - кнэсь вновь занервничал, его речь зачастила.
  -- А с верой как быть? Как мне поверить, что потом по слову твоему будет? Да и ты мне верить никак не можешь - тяну слова с сомнением в голосе.
   Молчание. Кнэс выжидает, я же молчу, наигрывая страх.
   "мне бы не выжить, а тебя со свету сжить..."
  -- Всё равно выбора нет - тяну обречено.
  -- Вот и ладно, вот и договорились. Договорились? По рукам? - кнэс себя явно себя уверенней чувствовать стал.
  -- Договорились. Я б ударил по рукам, да не могу - пустил толику сарказма в голос.
  -- Ну, еще потерпеть надо будет. Посидишь в остроге до суда. Лекаря кликну сейчас, но уж извини - мешок снимать не буду.
   Раздался приглушенный толстой дверью стук кольца и вновь скрежет открываемой двери.
   "проходной двор прям, а не прознаточная палата"
  -- Кнэсе, помилуй - провинился я! - кат ревёт, как топтун дикий - недоглядел: Зарезался лексий!
  -- Как зарезался? - недоуменно вопрошает кнэс.
  -- Заманил его в кандальную, как твоя милость велел, вязать начал, а он точно вьюн вывернулся и давай смертным боем биться - обоих сподручников насмерть забил. Добро еще я выскочить успел из клети вон, да замкнуть её. Тут ён, гэты висляк кляты, ровно под бороду себе кинжала и всадив.
  -- У дурни дурныя - ничего вам доверить нельзя! - рассерженный кнэсь орёт дурным голосом - как вы в своих ногах не спотыкаетесь только? Всех на кол пересажаю! - и уже тише, успокаиваясь - что Тимоша? Тоже зарезался? Или бежал?
  -- То не, кнэсе - за дверью стоит, вместе с воеводой - от перепуга, мало что не заикаясь лепечет кат.
  -- То зови их сюда, каналья. А потом лекаря моего сыщи срочно.
   Дробный топот ног - кат бегом бросился исполнять полученные распоряжения.
   Мерные шаги уверенных в себе людей, затихающий топот бегущего по коридору ката.
   "решил расторопностью загладить свои промахи? Всё равно не жить тебе"
  -- Горе Тимоша пришло к нам - печально тянет кнэс - скажи кому верен ты?
  -- К чему вопросы? Городовая стража ответ держит лишь перед кнэсем. Ну и боярскому вече отчитывается. Кому верен? Не моё это дело лезть в политику, мне надо за порядком следить, злочинцев ловить, воров всяких. Охранять ремесленный и купеческий люд, да глядеть каб мертвяки потравы не сделали.
   Тимоша уверен в себе и непоколебим: долгая служба на рубеже и постоянные стычки с безжалостным врагом, избавили его от трепета перед начальствующими и не привили тяги к интригам - не до того там, на непрекращающейся никогда войне.
  -- Сей час время такое, что никому нельзя быть в стороне. Заговор и измена укоренились в кнэстве: брат мой умышляет на меня, волхвы супроть нас обоих, бояре тоже, в мутной водичке, кусок пожирнее отхватить не прочь. Кому верить, если начальник кнэской стражи и то в сговоре супроть меня? Ты нужен Тимоша: без верности твоей смута будет. А так на корню задушим злодеев.
  -- Моё дело порядок хранить, а не верность кнэсям или боярам. Коли в правде своей уверен - собирай вече и суд суди кнэский. А прядок моя забота - не будет в Пинське бунтов и лиходеев.
   "Да, именно за своеволие и независимость тебя убрать хотели. Для человека на твое посаде быть принципиальным и независимым очень плохо: это сокращает продолжительность жизни"
  -- Это хорошо. Храни порядок, а с врагами я сам разберусь. Охрану бы мне только - после предательства Лексия, сам понимаешь, кнэской страже веры нет.
  -- Охрана будет тебе, кнэс - веско проронил Тимоша.
   "Такой как сказал, так и сделает"
  -- ну то иди, охраняй покой места - короткий смешок кнэся отчего-то вышел невесёлый.
   Звук удаляющихся шагов заглушил скрежет закрываемой двери - видно кнэс воеводе подал знак прикрыть её.
  -- А ты, Сав, что скажешь?
  -- А что говорить? Командуй, кнэс. Только, если поперек городской стражи пойдём, худо будет: та самая усобица и смута пойдут - толковый воевода всегда чует когда по ветру повернуться надобно, а когда и толковый совет дать. А Сав опытный - еще отцу нынешнего кнэся служил.
  -- Я уверен был, что на тебя можно положиться. Замени кнэскую стражу своими молодцами. Сам отбери тех кто понадёжней, чтоб проверенный был. Да и накажи им пусть приглядывают за теми, кого пришлёт Тимоша, чтоб без каверз. После зайдёшь ко мне подробней всё обсудим.
  -- Всё будет в лучшем виде - отчеканил воевода и вышел, прикрыв дверь за собой.
   "прям кнэские покои - туда сюда шмыгают... Попросить что ли чтоб петли смазали, а то уж больно скрип противный? А кнэс умно придумал: пока дружина приглядывает за стражей, а те за дружиной, каверз можно не опасаться, даже если и те и те зуб точат на него. Только разве что стража с дружиной еще вместе сговорятся - прежде невиданное дело, не было такого, всегда они друг на друга косились. Хитёр кнэс, хитёр, да только как бы тебе самого себя не перехитрить"
  -- Ты уж извини, не розумею в целительстве - помог бы, да, боюсь, убью своим неумением. Потерпи, скоро лекар прыйде - в голосе кнэся слышится почти искренняя забота. Почти.
   "Его сейчас волнует только чтоб сведка не помер, да позже, на суде кнэском, поведал что надобно. Поведаю, кнэсь. Поведаю, не сомневайся"
  
   А затем в сопровождении нескольких дружинников пришел лекарь и начал лечить, причиняя муки едва ли не большие, чем кат. С самой чёрной, подсердечной руганью в адрес прознатчиков он вправлял мне суставы, соединял и сращивал разорванные жилы. Спина, смазанная едким бальзамом, горела огнём, совсем как тогда, когда её обсыпали солью, а может даже сильнее. В глазах потемнело и я вновь отстранился от тела.
   А всё это время, должно быть, дружинники стояли с мечами наизготовку - договор договором, а вдруг сбежать попытаюсь? Ага, задушу лекаря, замордую воев и, как есть, с разорванными жилами и вывернутыми суставами убегу из острога.
   Пришел в себя окончательно уже в камере: лежащим нагим на соломенной подстилке, с руками и ногами прикованными цепями к скобам, намертво вбитым в каменный пол. Как нестранно, чувствовал себя почти нормально: даже отбитое нутро почти не болело, разве что пальцы, под бинтами, ныли тупой, пульсирующей болью, да была странная слабость - точно тело одеревенело. Наверное результат действия снадобий лекаря. И всё тоже давление на разум - волхвы со своими щитами никуда не делись. Есть не хотелось, но рот окончательно пересох, да и нужду справить бы не мешало, но стражи, оставив меня в покое, словно вовсе забыли, что есть у них такой арестант.
   Попытался крикнуть, но, кроме тихого стона ничего вышло.
  
  -- Эй, Рус, очнись...
   Женский голос слышится как сквозь пуховую подушку. Ощущения одетого мешка на голову, боли в пальцах поблекли и отдалились. Толчком возникло ощущение раздвоения сознания: одна часть его была в камере острога, другая... не понятно где. И там темно - кожаная торба на голове затянута и не пропускает света, и здесь темно - отчего-то глаза не видят. Тело болит одинаково: там каты постарались, здесь же отчего-то так же отбито нутро и ноют вправленные суставы и сращенные жилы.
   "Это волхвы воздействую на разум? В надежде сломать мою защиту, перемешивают явь и морок. Так уже было... Было? Когда? Неважно. Что бред а что реальность? Как отличить? Сконцентрироваться на боли, ощущениях - наваждение не может быть абсолютным"
  -- Да очнись же наконец! - женский голос настойчиво пробивается сквозь пух подушки.
  -- Come te the sanses, Ruse - тот же голос стал отчетливей, и перед внутренним взором проступили линии и сплетения чужой силы.
   Словно проблеск молнии пришло осознание происходящего, вспомнились предшествующие события: неудачное пробуждение, неудачное бегство. И, судя по всему, падение тоже было неудачным. Похоже, от гибели спасло только своевременное вмешательство Арадели, но, честно говоря, если всё пустить на самотёк, шансов выжить не будет. С другой стороны, шоковое состояние переключило сознание на переживание забытых воспоминаний о давно прошедших событиях. Что ж, у сознания, разделённого на самостоятельные потоки, есть свои преимущества: можно заняться собой и одновременно погрузиться в воспоминания.
   Попытался развернуть полностью все свои фокусы сознания и картинка зарябила, а затем распалась. Словно струны, завибрировали линии духа и начали рваться. Нематериальный дух не испытывает боли, но кто сказал что он неуязвим и неподвержен изменениям?
   "xolera, u pecla tvaju dupu"
   Незримые руки протянулись десятками нитей, переплетаясь и сцепляясь с концами обрывков, которые выскальзывали, словно густо смазанные маслом. На какое-то время всё зависло в шатком равновесии: кружевное сплетение моего духа престало расползаться, однако стянуть и соединить разрывы не получалось - все силы уходили лишь на их удержание.
   Предательски мелькнула и тут же была задавлена мысль отпустить вырывающиеся сплетения. Нет уж - бороться - так до конца, еще только чуть-чуть поднатужиться... Разумеется распад духа меня не сможет убить, всего лишь погибнет повреждённая оболочка. Ну да, вместе с моим сознанием. Голая душа привязана к медальону и потому могу быть им возрождён вновь. Вопрос лишь кем и когда. Ну еще в каком состоянии - не забываем что, за истёкшее время, толи медальон стал неправильно работать, толи душа повредилась - свидетельством тому моё неудачное воплощение. Но как же трудно просто удержать то что есть, не дать расшириться разрывам!
   Надо признать, помощь, со стороны целительницы, пришла весьма своевременно: часть её ауры вытянулась и накрыло спутанное кружево расползающегося духа, сразу стало легче удерживать и собирать разорванные нити.
   "Слишком слаб. У духа не хватает силы для полноценного поддерживания даже одного потока сознания"
   Наверняка с повреждениями духа приходилось сталкиваться и раньше, потому что я знал что надо делать: душа содержит в себе образец правильного узора сплетений духа и проникнув в столь глубокие слои реальности, взаимодействуя напрямую с душой человека, можно запустить процессы восстановления структуры духа. Не считая сложности, у этой методики был еще один существенный недостаток: дух человека естественно меняется с течением времени, по мере накопления опыта и привычек, а быстрое, без постоянных коррекций, возвращение к первоначальному виду, приводило к утрате всего накопленного опыта и знаний. Вместо смерти, стать младенцем во взрослом теле то же не слишком приятная перспектива.
   Пропали все те куцые чувства и ощущения, что были. Погасло внечувственное восприятие мира и наступила тишина и тьма. Не задумываясь о том что делаю, погасил остатки мыслей и начал погружаться глубже во тьму.
   Это не та тьма, когда просто темно из-за отсутствия света. Когда знаешь, что стоит протянуть руку и шагнуть вперёд и ты, рано или поздно, чего ни будь коснешься, пусть и невидимого из-за темноты, но от того не менее реального. Знаешь, что под ногами у тебя низ, потому что ощущаешь землю, а значит сверху находится верх; чувствуешь где твое лицо и в той стороне находится "перед" и знаешь, что в противоположной стороне будет "сзади". Эта же тьма была отсутствие всего, здесь даже не было тела. Будь активным сознание, оно бы стало населять эту тьмы привычными образами и чувствами, вводя в заблуждение разум и Тайна, испуганная излишними движениями разума, бежала бы прочь без оглядки. Но не было разума, пытающегося анализировать ощущения и расчленять их на части, в попытке выстроить понятную картину мира и потому тьма и была всем миром, она была Богом - это была душа.
   Песчинка, попавшая в перенасыщенный раствор, становится центром кристаллизации, прикосновение к душе запустило процесс обновления духа. Суть Изменения подхватила слишком грубую для души сущность и вытолкнуло назад, в сферу духа. Пусть мистики прозревают о природе души и сути происходящего, мне же достаточно было видеть разрастающиеся, словно из ниоткуда нити духа, они тут же принялись сплетаться в многоярусное кружево, заменяя старые, грубые структуры.
   Мне не надо было полное обновление, достаточно было бы восстановить повреждение, но разве можно остановить разливающуюся в половодье реку? Зато можно насыпать дамбы и поставить плотину, что бы направить течение воды в нужном направлении. Сейчас мой дух слишком слаб, что бы полноценно работало сознание, но, ослепшее, оглохшее, оторванное от внешнего мира, оно вполне еще может сгодиться на роль тех самых дамб, управляющих разливом реки.
   "Как же я устал... Арадель, зачем ты возишься со мной? Что ж, оставлю своё тело тебе, а мне же еще надо разобраться в своей душе".
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"