Аннотация: О проблемах, связанных с содержанием животных, бабах за рулем и странном подборе группы
Проснулась я уже ближе к полудню с Астрой на животе. Очевидно, она вернулась домой уже после того, как я заснула, влезла в открытую по традиции форточку и улеглась со мной.
Собираясь в дорогу, я совсем позабыла о своей кошке.
Плохая из меня хозяйка...
Понятное дело, что я и так не слишком о ней забочусь, но все-таки Астра может вернуться домой, когда захочет, и здесь всегда найдется немного кошачьего корма в миске, теплое местечко для сна и приятельское общение с хозяйкой. Если бы речь шла о недельной поездке, я бы просто купила огромный мешок сухого корма и оставила его на кухне, не особо беспокоясь о своей совершенно самостоятельной питомице. Но цели и планы нашей командировки были настолько размыты и неясны, что пребывание в таинственной деревне под названием Агаповка могло растянуться как на месяц, так и на все лето.
Обычно в таких случаях просят друзей, соседей или просто знакомых приютить животное на время. Я потянулась было к телефону и тут же вспомнила, что отдала его сегодня утром Олегу.
Кому бы я позвонила?..
Кали мертва уже неделю. Мертва. Это значит, что не будет больше озорных кудряшек, дерзкого смеха и безумных историй о любовных похождениях. Больше никто не будет опустошать мой холодильник. Я сжала виски, пытаясь избавиться от пульсирующего в голове слова "мертва". Кали и смерть - это слова с противоположным смыслом, и тогда, выстояв против головорезов Варгора, я не смогла узнать в холодном, изломанном, испачканном кровью и грязью трупе свою подругу. Мне казалось, что из моего тела вырвали кусок, и рана уже зажила, оставив уродливый шрам, и все, чего я хотела, - это забыть о том, что когда-то его не было, что когда-то у меня была подруга, что у меня был небольшой шанс ее спасти.
Что сделали с телом? Передали родственникам для похорон?
Я представила мать Кали, такую же рыжую, кудрявую и бесшабашную, как дочь; и отца, маленького и скромного человечка, так и не научившегося справляться с двумя бестиями. А может, они вовсе не такие - ведь я никогда не видела их. После обряда инициации было принято брать себе новое имя, и для большинства это означало отказ от прошлого. Мы никогда не обсуждали, кем были в прошлой жизни, чем занимались, кто был с нами рядом, и старались забыть это как можно скорее. В собственном прошлом мы казались себе слабыми, никчемными существами, которым не было места в новом мире. Но после смерти все вставало на свои места, и Кали, выходя из игры, вернулась к своим родителям, в том теле, которое подарили ей они. Только мертвая и холодная.
Я тоже бросила своих родных - мать и сестру - желая оградить их от опасности окружающего меня мира, а себя - от излишней опеки, от ненужной привязанности, от обязывающей любви. Они считают, что я безмерно далеко, на краю света, заснеженная и заброшенная в место, где нет телефонов и интернета, и даже почтовых ящиков. Интересно, есть ли действительно в мире такие места? Вслед за Каем, да и ради получения оказавшегося ненужным теперь образования, я переехала из областного городка в центр, и, хотя те, кто любил меня, оказались лишь в паре сотен километров, вся связь между нами - это несколько лет прошлой жизни и редкие письма или звонки. Очень редкие. Я говорю, что выбралась в ближайший город за продуктами, у меня все отлично, не могу вырваться ни на день, прости, плохо слышно, пока. Безумие, потому что однажды я встречусь с ними или какими-то общими знакомыми, и не смогу ничего объяснить. Однозначно, мне нужно уехать в другое место, лишь бы не слишком далеко от Круга. Мне не нужна была забота, любовь, семья; холодная, одинокая свобода - вот к чему я стремилась. Могу ли я сказать, что оно того стоило? Не знаю... После смерти Кали у меня не оставалось никого, а я даже не знаю, считала ли она меня своей подругой.
Впрочем, у меня была еще кошка, которая стремилась, как и я, к независимости и свободе, и я уважала это. А может, просто не желала брать на себя излишние заботы?
Куда мне деть Астру? Кто-то должен приглядывать за ней и кормить, пока меня не будет. Что, если она вернется с выбитым глазом или сломанной лапой? Кто понесет ее к ветеринару?
Промелькнула мысль о Ру. Он предлагал приютить мою кошку вместе со мной... но к нему я обращаться не буду, хватит и того раза, когда я имела глупость остаться у него на ночь. Он мне никто, и я не хочу быть ему чем-то обязанной. В любом случае, номер остался в старом телефоне.
Выходило, что у меня нет другого выбора, кроме как взять кошку с собой.
На следующее утро, когда я явилась в назначенное место к назначенному времени с переноской в руках, ожидавшие меня Пашка и незнакомая мне девочка-подросток были сильно удивлены.
- Это что? - вздернув одну бровь, указал Пашка на переноску, в которой возмущенно мяукала Астра.
- Это моя кошка, - как можно более невозмутимо и твердо ответила я. - Мне некому ее оставить, и она поедет со мной.
- Не поедет, - уверенно заявила спутница Пашки высоким, щебечущим голоском. Она была ниже меня на полголовы, это при том, что я и сама не могла похвастаться высоким ростом, до прозрачности худенькая, со светлыми глазами и волосами, выбритыми на висках и всклокоченными на затылке. Она напоминала одуванчик, вот только смотрела на меня так, что и любой удав позавидовал бы.
- Никакие кошки не будут ссать у меня в машине, - задиристо продолжила девочка-одуванчик. - И вопить.
С каких это пор Круг берет в дело малолеток? Она смотрела на меня своими наглыми, сияющими глазами, а я пыталась определить, что она такого умеет, если ее отправили на задание вместе с оборотнем и вечно молодым старцем.
- Это Лера, это Илу, - представил нас Пашка друг другу, подарив обеим по укоризненному взгляду. Она насмешливо пялилась на меня, упершись задом в капот гигантского автомобиля, чистого и блестящего на утреннем солнце. Я прикидывала, каким образом отстоять свое право на перевоз Астры.
- Где четвертый? - только успел спросить Пашка, как откуда ни возьмись явился Олег.
По всей видимости, он серьезно отнесся к моей просьбе привести себя в порядок, и выглядел сейчас не в пример лучше, чем вчерашним утром. Темные волосы с проседью, вымытые и тщательно расчесанные, были убраны в хвост, борода старательно, хоть и не слишком аккуратно, пострижена. И никакой вони. Светлые, заношенные джинсы висели на нем мешком, но смотрелись вполне прилично, как и старая, видавшая виды кожаная куртка. Только ужасающая худоба и тоска в глазах никуда не делись. Я заметила, что Лера с интересом рассматривает четвертого участника.
Мужчины обменялись рукопожатиями, белобрысая девчонка услужливо открыла багажник перед Олегом, чтобы тот смог уложить туда свою длинную спортивную сумку. Я немедленно подумала, что там наверняка спрятан тот кривой меч и потайной кинжал. Хотя кинжал он вполне мог спрятать в рукав, кто знает, что у него на уме. Нужно быть начеку.
Я попыталась было сунуть и свой рюкзак в багажник, но злобный одуванчик с ехидной улыбкой ловко захлопнула дверь перед самым моим носом.
- Кошку нужно оставить, - покачал головой Пашка. - Я не представляю, где и как мы будем жить, и тебе наверняка будет не до нее. Не каждый пустит к себе чужое животное в дом.
- Ей и не нужен дом! - воскликнула я. - Она привыкла к улице, будет гулять, ловить мышей...
- Это она по своей улице гулять привыкла, - возразил Пашка. - А там все совершенно чужое. Она забьется на три дня в какую-нибудь дыру...
- Не забьется!
- ... а в худшем случае попадется собакам.
- Я не поеду без моей кошки! - упрямо заявила я, вызывающе встречая Пашкин взгляд. Я злилась, он - нет.
- Значит, едем без тебя, - встряла писклявая Лера. Я посмотрела на нее своим самым страшным взглядом, но девчонку, похоже, это не впечатлило. Она улыбалась одной половиной рта и даже не подумала хотя бы сделать шаг в сторону.
- Я знаю, кого можно попросить, - вдруг подал голос Олег.
- Моя кошка поедет со мной! - прорычала я, и Олег зачем-то добавил:
- Это священник.
Как будто это что-то значило!
Все дружно переглянулись, меня вместе с переноской запихали на просторное и высокое заднее сиденье, Олег назвал адрес. Девчонка уверено прыгнула на водительское, Пашка устроился на пассажирском с ней рядом, и я в очередной раз подумала, что малолетки стали как-то слишком много на себя брать, впрочем, уже начиная сомневаться в своих способностях определять возраст по внешнему виду. Насколько я знаю своего учителя, он никогда не пустил бы за руль несовершеннолетнего. Или, может, я и его плохо знаю?
Мы промчали несколько кварталов, и, по-моему, на каждом перекрестке нам посигналили недовольные водители.
- Я давно его знаю, - тихо сообщил мне сидящий рядом Олег. - Он наверняка согласится. Я бы ему и мать родную не побоялся оставить.
Я хмыкнула, и Охотник неуверенно улыбнулся. Он все еще думает о том, как загладить его вину передо мной?
- С кошкой - не возвращайся! - ультимативно бросила мне Лера, и зеркало заднего вида окинуло меня враждебным, по-прежнему насмешливым взглядом.
- Пошла ты, - шикнула я и вышла следом за Олегом.
Мы довольно прилично отъехали от города, и этот район я не знала. Улица была разбитая и узкая, вперемешку застроенная деревянными избушками пятидесятилетней давности и совершенно новыми двухэтажными аккуратными коттеджами. Буржуи среднего достатка потихоньку отвоевывали себе территорию, выселяя стариков и старушек на тот свет. Олег подошел к старому, но добротному свежевыкрашенному деревянному забору и позвонил, нажав на черную кнопку допотопного звонка. Через неплотный частокол блестящего зеленой краской штакетника я разглядела небольшой домик, скромно прячущийся в кустах зацветающей сирени, и аккуратный - видно, что кто-то с душой заботится - огородик. Скрипнула дверь и на пороге появился пожилой мужчина. Конечно, он был не в рясе с тяжелым, бликующим на солнце крестом наперевес, а в обычных джинсах и легком, растянутом на локтях свитере.
- Олег?
Мужчина заулыбался и, торопливо сбежав по немногочисленным ступенькам, бросился отпирать калитку. Олег улыбался в ответ застенчиво и дружелюбно, и я подивилась, мысленно сопоставив его сначала с разъяренным психом, кидавшимся на меня к Круге, потом с унылым, затравленным бомжом возле церкви.
Священник был священником разве что глазами - спокойными, пытливыми и с тем самым выражением "подставь правую щеку", да еще, совсем как Олег, носил аккуратную окладистую бороду и не слишком длинный тощенький хвост седых волос. Я терпеливо ждала в стороне, пока хозяин заросшего сиренью домика обнимал Олега и все радостно приговаривал:
- Ты хорошо выглядишь! Ты как? - и, бросив на меня подозрительный взгляд, добавил уже тише: - Он не беспокоит тебя?
- Я... Я хорошо, - выговорил Олег и тоже посмотрел на меня, явно смущенный. - Отец Валентин, я, вроде того, работу нашел. Посылают в командировку...
Он кивнул на меня, как будто я была его персональным работодателем. Настоятельница обещала оплатить поездку, так что Олег не слишком соврал своему другу.
Мужчина, названный отцом Валентином, по-отечески обхватил олегову голову руками и некоторое время молча вглядывался в его глаза, сияя любовью и заботой, потом коротко ответил:
- Я рад, Олег. Я очень рад, - и, выпустив того из объятий, повернулся ко мне и представился: - Я Валентин.
Я неприлично кивнула в ответ, постеснявшись назваться непонятным и чужим для людей именем Илу и не догадавшись почему-то использовать свое прежнее, человеческое имя.
-Зайдете?
- Нет-нет, - замотал головой Олег. - То есть я зайду - обязательно зайду, отец Валентин, но только после возвращения. Я к вам с просьбой. С кошкой.
И он указал на переноску в моих руках.
- Это Астра, - представила я кошку сиплым голосом, прижимая переноску к себе. Кошка внутри смирно сидела, уткнувшись носом в сетку и с интересом изучая открывающийся ей обзор на новые окрестности.
- Приглядеть? - с пониманием уточнил отец Валентин, заглядывая через сетку в переноску. Кошка, завидев его, неожиданно мяукнула и замурлыкала.
- Она уличная, - сообщила я, все еще не выпуская сумку с кошкой из рук. - Ей ничего не надо такого. Если у вас есть сарай - она могла бы спать там, и мышей бы заодно половила.
- Сарай и мыши найдутся, - кивнул священник, уверенно забирая у меня переноску. Мне очень не хотелось ее отдавать, но отец Валентин казался заботливым хозяином: добрые глаза, свежеокрашенный забор, ухоженный огород. Похоже, моя кошка будет тут как дома.
Я стащила со спины рюкзак и достала упаковку кошачьего корма. Рюкзак тут же заметно полегчал. В кармане куртки оставалось немного последних денег - этим утром я потратила все, что давал мне Пашка, на оплату квартиры и на новые телефон и кроссовки - я достала смятые бумажки и, оставив себе пару сотен, протянула священнику. Тот отмахнулся переноской:
- Если она и вправду ловит мышей, я сам готов доплатить! - я вопросительно посмотрела на Олега, но тот лишь плечами пожал. - Езжайте уже, вон, ждут вас.
Он попрощался за руку с Олегом, подмигнул мне и перекрестил нас, когда мы уже развернулись спиной и направились к машине - я видела это в отражении тонированных стекол. Мне было неуютно от того, что священник не взял денег. Нужно обязательно расплатиться, когда вернусь за кошкой, и если он снова откажется, то найду другой способ отблагодарить его.
- Интересные у тебя друзья, - отметила с переднего сиденья Лера, обращаясь к Олегу. Она завела машину и тронулась довольно плавно, вольготно развалившись на водительском сидении. Похоже, о ремнях безопасности она никогда не слышала. Пашка показательно пристегнулся. - Ты и сам небось священничек.
В ее голосе я снова уловила ехидство. Твою ж мать, что ж за сучку Пашка привел! Неужели больше машину достать было негде?
- Я не священник, - коротко ответил Олег, Лера бросила на него взгляд с зеркала заднего вида и отстала.
- Твоей Астре будет хорошо у отца Валентина, - тихо сказал мне Охотник через некоторое время. - Он добрый человек.
Олег сидел рядом со мной на заднем сидении, тихий и скромный, и я все никак не могла привыкнуть к тому, что он не желает мне смерти и не тычет разными железками. Очень хотелось поговорить с ним, спросить, почему он выбрал меня объектом своей совершенно безумной охоты, и почему так кардинально сменил гнев на милость. Хотелось больше узнать о его демоне, который, по словам Олега, играл его разумом, заставлял гоняться за мной, требовал убить. Как получилось, что мы оба оказались втянуты в игру Шамана, и не был ли Шаман тем самым демоном, что выбрал тело Охотника своей куклой? И, наконец, откуда он знает Ульяну? Чем он успел провиниться и перед ней? Он спросил, жива ли она, - значит, ему что-то известно про ее смерть. Я чувствовала, что мы многое можем прояснить друг для друга в простой откровенной беседе.
Мне очень надо было с ним поговорить, но мы были втиснуты вчетвером в одну, хоть и довольно просторную, но коробку мчавшегося по дороге автомобиля, и я понятия не имела, кто такая эта Лера, почему она выбрана четвертой, что она знает обо мне и что имеет право знать. Для Олега же вообще я была единственной знакомой - притом, бывшим врагом, противником, объектом его охоты.
Пашка, совершенно невозмутимый и благодушный, как и всегда, увлеченно читал свою электронную книгу на переднем сидении, и я завидовала ему неистово. Книги были моей жизнью, пока я не разделила ее на "до своры" и "после своры", а свое тело - на человека и зверя. Конечно, начав обучение в Круге, я быстренько выбила себе разрешение посещать монастырскую библиотеку, но книги там были довольно тяжелыми для понимания, чтобы просто почитать часик перед сном после очередной тренировки. Пашка составил мне список рекомендаций по моей просьбе, но времени вечно на это недоставало, а читать что-то для удовольствия, честно говоря, даже не приходило в голову. А теперь этого времени было - зачитайся, а я даже не подумала захватить с собой хоть одну книжку, или попробовать установить читалку на новый телефон. Плеер надоел очень быстро, да и батарейка там почти села. Как-то раз, во время остановки, пока Пашка ходил до кустов, я успела стащить его умопомрачительный девайс, но - к моему огромному разочарованию, - все залитые книги были на иностранных языках. Ни одной, черт возьми, на русском!!! Я попробовала было читать на английском, но поняла, что со времен института в моей памяти сохранились разве что "хеллоу" и "хау ду ю ду". Ощущая себе абсолютным ничтожеством, я положила читалку обратно, и Пашка так и не узнал, что я пыталась одолжить ее. Очевидно, стоит еще поднять вопрос с изучением иностранных языков, хотя кому нужен оборотень, умеющий лопотать по-английски? Хватит с него и умения убивать...
Минуты в дороге сливались в одну тягучую, густую, липкую массу, из которой, казалось, уже никогда не выбраться. За окном мелькали картинки, условно обозначая, что мы вроде бы куда-то движемся, перемещаемся в пространстве, но это казалось дешевой, набившей оскомину иллюзией. Чтобы почувствовать пройденное расстояние - нужно бежать самой, перемещать тело собственными ногами, а не везти на колесах. Конечно, я бы не угналась за машиной, особенно учитывая, с какой скоростью гнала ее Лера. Но, пожалуй, обратную дорогу стоило бы обдумать: нам ведь не обязательно ехать всем вместе, да и спешить больше уже будет некуда. Надо только изучить карту получше. Можно даже не огибать города, а гостить в каждом по нескольку часов, если на это будет хватать полученных от Круга денег. Отдых, перекус, небольшая прогулка по улицам, может быть, даже знакомство с местными оборотнями. Оборотни ведь в каждом городе водятся?..
Пашка меня поймет, а этой белобрысой я ничего не обязана объяснять. Пусть думает, что я боюсь ехать с ней. Ахаха: боюсь! Ехать с ней! Хотя причины были.
Как-то раз она устроила гонки с каким-то промчавшимся мимо придурком. Мы неслись с довольно приличной скоростью, но ему, видимо, этого казалось мало: он рванул обгонять нас по встречке, рискуя встретиться лоб в лоб с летящими в противоположном направлении машинами. Лера восприняла это как личное оскорбление и так придавила педаль газа, что машину закачало, и мы следом за тем придурком выпрыгнули на встречку и нырнули обратно прямо перед его носом - и перед носом несущегося на нас длинномера.
- Что ты вытворяешь? - крикнул Пашка, но девчонка даже внимания на него не обратила. Вызов был брошен, принят, и противник метался сзади, часто мигая дальним светом, норовя снова проскочить по встречке. Я обернулась и посмотрела на него через заднее стекло сверху вниз: ну и взгляд!
- Прекрати! - орал Пашка, а Лера виляла по дороге, опасно раскачивая высокую, тяжелую машину, закрывая обзор болтающемуся сзади сопернику, не пропуская его ни слева, ни справа. Пашка было попытался перехватить у нее руль и силой удержать автомобиль в своей полосе, но девчонка умудрялась вертеть баранку в нужную ей сторону. В какой-то момент мне показалось, что Пашка справился: мы начали терять скорость, машина поехала ровнее, прижавшись к правой обочине, и придурок, еще не поняв, с кем связался, снова рванул слева на обгон. По встречной полосе приближалась очередная фура, и тут Лера снова прибавила газ. Мы летели вровень, Пашка матерился, как, наверное, и соперник в соседней машине, и водитель длинномера на встречке, и Лера то притормаживала, то снова разгонялась, не давая автомобилю слева проскочить ни вперед, ни назад.
Я думала, столкновение неминуемо, и эта оторва не собиралась уступать. Длинномер сигналил протяжно и гнусаво, безуспешно пытаясь снизить скорость, водитель, на свою беду вступивший в поединок с этой безумной блондинкой, выжимал газ до последнего, и лишь уже у самой морды несущегося на него чудовища сдал. Пронзительно заверещали тормоза, и наш соперник тут же оказался прилично позади. Фура, ужасающе раскачиваясь, вторя визжащими тормозами, метнулась на узкую обочину, чудом удержавшись на дороге и не кувыркнувшись в кювет; легковушку швырнуло обратно в нашу полосу, развернуло почти на триста шестьдесят градусов и, наконец, остановило. Водитель, видимо, в тот день понял, что родился в рубашке: выскочил прямо из-под колес своей смерти, и не перевернулся, и следом никто не ехал.
- Останови машину! - рычал Пашка, а Лера бросила на нас с Олегом взгляд через заднее стекло - гордый, горящий огнем, задорно смеющийся, кровожадный, - и я поймала себя на том, что скалюсь улыбкой в ответ.
Лера остановила машину на обочине, будто нарочно прижав ее правым боком к самому краю, так, чтобы Пашке пришлось на цыпочках пробираться мимо крутого обрыва в кювет, рискуя соскользнуть вниз, в канаву, заполненную стоячей водой с лягушками. Он был неимоверно зол - никогда его таким не видела, и девчонка уступила ему водительское сидение беспрекословно, ловко перебравшись через ручник на соседнее сидение.. Я думала, что он непременно отвесит ей подзатыльник - черт возьми, мне бы отвесил! - но он молча сел на ее место и пристегнулся, сдержанно дожидаясь, пока она пристегнется тоже. Защелкивая замок ремня безопасности, она оглянулась на меня снова - дерзко, с вызовом, блестя глазами и скривив пухлые розовые губы в кривой ухмылке. Я по-прежнему была без понятия, что она умеет такого, что ее взяли четвертой в нашу поездку, но кое-что я поняла: она была такая же чокнутая, как мы. Как я.
Олег, которого я вообще-то тоже записала в чокнутые, нашей эйфории не разделял: белый, как полотно, он застыл, вжавшись в спинку сиденья и крепко сжимая подлокотник двери. Только теперь, глядя на него, я осознала, что мы рисковали не меньше того придурка, оставшегося далеко позади. Его машину могло бы бросить на нас, да и легкого толчка хватило бы, чтобы перевернуться или, еще хуже, оказаться под колесами тяжеловесного монстра, мчащегося по встречной. Я бы выжила, безусловно, но осталась бы валяться с переломанными костями в груде искореженных обломков, глядя, как утекает с кровью жизнь моих спутников, неспособная ничем им помочь. Пашка бы тоже выжил - или просто переродился бы, ведь он привязан к Камню. Может быть, и Лера привязана, хотя, судя по ее сумасшедшим горящим глазам, она рисковала собой не меньше своего соперника, ввязавшегося в этот глупый дорожный поединок. Олег бы, безусловно, погиб. Что бы сказала мне на это Ульяна?..
Весь остаток дня машину вел Пашка, и Лера даже не пыталась спорить. На коротких остановках они не перекинулись и парой слов, зато девчонка стала льнуть ко мне, видимо, почуяв своего в моей улыбке, которую я не сумела спрятать после нашей победы в гонке.
- Классно я его? - спросила она, когда мы спускались вниз по склону дорожной насыпи, намереваясь добраться до единственного куста, растущего почти на середине огромного поля. Пашка, видимо, решил наказать нас - Леру за подвиги, меня за улыбку. Сам-то он вместе с Олегом отлично пристроился за машиной. Впрочем, я была не против прогуляться, ноги уже начали отекать и задница ныла от бесконечного сидения. Я даже была бы не против, если бы куст рос еще дальше - так мне не хотелось возвращаться в машину.
- Безрассудно, - ответила я. - Мы могли бы погибнуть.
А в мыслях добавила: ты могла бы. Олег мог бы.
- А ты боишься смерти? - в вопросе звучал вызов, ну тут она споткнулась о какую-то ямку, и голос дрогнул. И она добавила, уже дружелюбнее: - Я же видела, тебе понравилось.
Я ничего ей не ответила. Я ведь уже давно не ребенок. У меня серьезный учитель, который прожил двести лет и учит меня серьезным вещам, мне некогда развлекаться всякими детскими забавами. Мне вовсе не понравилось. Я подавила улыбку, отлично понимая, что в восторге от этой бесшабашной гонки, и что если б не она, я бы погибла точно - от тоски.
На ночь мы остановились в маленькой гостинице в тихом городке, разбитом на две неровных половины проходящей через него трассой. Я рассчитывала, что смогу выбраться ночью хотя бы на короткую прогулку, но одноместных номеров не было, и мне пришлось поселиться в одной комнате с Лерой - это означало, что ускользнуть незамеченной не удастся. Впрочем, после освежающего душа жизнь начала мне казаться намного приятнее, и стервозному одуванчику даже удалось вытащить меня в бар перед сном. Пашка, проведя за рулем последние несколько часов, конечно, ушел спать, а может, просто предпочел свою электронную книжку нашему обществу. Олег также остался в номере, и я даже не стала предлагать ему посидеть внизу и поболтать, прекрасно понимая, что никакого разговора не получится в присутствии Леры. По-моему, она его смущала своими выходками и издевками.
Бар, конечно, был совершенно унылым заведением, особенно в сравнении с "Гадюкой", где я сама совсем недавно имела честь работать. Вытертые мебелью и ногами посетителей полы, дешевые пластиковые стулья и столы, убогий ассортимент. Играла какая-то музыка из радиоприемника, и, уж конечно, о выступлении живых групп не приходилось и мечтать. Однако Леру все это ничуть не смутило. Походкой хозяйки жизни она подошла к барной стойке и без долгих раздумий потребовала бутылку не самого дешевого портвейна. Бармен - грузный пожилой мужчина - потребовал предъявить паспорт для подтверждения возраста, и я не думаю, что он был чрезвычайно законопослушным гражданином, просто покупательница, невысокая, худенькая, с взъерошенными светлыми волосами и без косметики выглядела не больше, чем на пятнадцать лет. Лера смерила бармена презрительным взглядом, но спорить не стала, молча кинув на стойку выуженное из заднего кармана шортов водительское удостоверение. Я проследила взглядом за маленькой пластиковой карточкой, пытаясь прочитать фамилию и дату рождения, но безуспешно. Спрятав удостоверение обратно в задний карман и ухватив увесистую бутыль за горлышко, Лера потащила меня к самому дальнему столу в уголке.
Мне не хотелось с ней пить, тем более портвейн, тем более в зашмыганной забегаловке, но впереди была длинная, по-летнему теплая ночь, а спать вовсе не хотелось. Я подумала, что если позволю ей хорошенько напиться, то смогу улизнуть из нашей общей с ней комнаты и отправиться немного погулять по чужим незнакомым улицам или даже выбраться за город, побегать зверем.
Говорить нам было не о чем. Я попыталась вызнать, почему она едет с нами и что знает о конечной цели, кто она вообще такая, что умеет и сколько, в конце концов, ей лет, но Лера на все вопросы отвечала уклончиво, несмотря на то, что уже успела осушить добрую половину бутылки и была прилично пьяна. Она и мне подливала, но я не слишком спешила вливать в себя это пойло, и в худшем случае выпила полстакана.
Лера болтала без умолку, но о совершеннейшей ерунде: какие-то истории, анекдоты, сплетни, а потом вдруг умолкла и странно посмотрела на меня.
- А не пойти ли нам спать? - задала она мне поистине долгожданный вопрос, и я с облегчением кивнула. Наконец-то ее накрыло!
Но радовалась я рано.
Мы отправились в номер, причем Лера забрала с собой практически пустую бутыль портвейна и прикладывалась к ней по дороге, раскачиваясь и норовя опрокинуться в кусты. Сделав глоток, она передавала бутылку мне, и я просто несла ее в руке, а моя пьяная подруга даже не замечала, что я не пью. Затем она снова забирала у меня бутылку, и снова отдавала, прямо-таки по-сестрински делясь последним, и шатало ее все больше, так, что мне приходилось ее поддерживать на поворотах. В конце концов, она отдала мне опустевшую бутылку и жалобным голосом пояснила: "Кончился!", очевидно, имея в виду портвейн, в то время как мне хотелось, чтобы кончилась она сама. Я опустила пустую бутылку в ближайшую урну, а через пять шагов Лера потребовала ее обратно, напрочь забыв, что алкоголя в ней больше нет.
Это была длинная дорога. Но наконец мы пришли.
Я плюхнула свою собутыльницу на ее кровать, не утруждаясь снять с нее хотя бы кеды, и улеглась сама на соседнюю койку. Полночи было потрачено впустую на бессмысленное сопровождение практически незнакомой мне алкоголички, оставалось несколько часов до утра, и я стала сомневаться, стоит ли вообще высовываться из номера. Чтобы хоть немного побегать зверем, нужно выйти на окраину города, оставить одежду, а потом вернуться за ней и снова пешком добраться до гостиницы. Невероятно соблазнительным было бы раздеться здесь и махнуть прямо из окна, и возвращаться обратно тоже зверем - но так меня могла увидеть Лера, да и другие случайные люди. Среди них могут быть оборотни этого города, и я не знаю, как им это понравится, а могут быть просто способные видеть сверхъестественное. Большинство людей не умели замечать что-то ненормальное, выходящее за рамки их представлений об окружающем мире, и они спокойно проходили мимо двух грызущихся оборотней или даже целой своры, не видя их. И все же частенько встречались те, у кого вдруг открывались глаза, и картинка часто была пугающей и дикой. Согласно негласному кодексу чести, показавшийся человеку нелюдь должен взять на себя ответственность за обучение и выбор второй шкуры для новичка. Впрочем, оборотни не так уж свято чтили это правило, и поглазевшие на звериные стычки люди нередко сходили с ума или, неуклюже, по собственному желанию и интуиции вступившие в новый мир, быстро погибали, не успев обзавестись второй шкурой.
Так было с одной моей подругой... Я только-только стала оборотнем и вела двойную жизнь, не желая отказываться от прежних человеческих планов и привычек. Я поступила в институт, мы оказались за одним столом сначала на лекциях, потом в столовой, и быстро подружились. Мне стоило бы подумать о том, что ей опасно общаться с оборотнем, но я эгоистично не хотела ни о чем заботиться и наслаждалась нашей дружбой. А потом я поняла, что она видит, кто я. Еще не осознает, не понимает, но уже видит. Нужно было срочно проводить инициацию, делать ее оборотнем или выбирать ей какую-то другую шкуру, но весь мой опыт состоял в недавней безответной любви к Каю, и я не знала, как использовать этот опыт в отношении своей подруги. Я так ничего и не успела сделать. Ее буквально разорвали во время очередного нападения на меня. Тогда нам здорово помог Ру, доставив нас в Круг. Тогда я впервые о нем узнала. Подруга все-таки получила свою шкуру - стала духом камня, а потом я весьма удачно выдала ее замуж за вампира (боже, только со мной такое может случиться). Меня саму долго поднимали на ноги в Круге, и я почему-то до сих пор ни разу не задумывалась о том, чем расплачивался Ру за ту услугу, даже начав обучение в монастыре и узнав их расценки за помощь.
- Ты не спишь? - прошептала с соседней кровати Лера, и я повернула голову. Что-то было в ее шепоте... странное. Она села и неуклюже стащила майку, обнажив худенькое подростковое тело. Было заметно, что она все еще пьяна, но от прежней невменяемости не осталось и следа.
Не дождавшись моего ответа, она встала, подошла и улеглась рядом со мной. Не успела я и глазом моргнуть, как девчонка сунула мне руку под футболку и недвусмысленно погладила живот.
- Раз тебе тоже не спится, может, мы.., - прошептала она, горячо дыша перегаром мне в щеку, и ее ладонь скользнула выше.
Придя в себя, я рывком выдернула ее руку и спихнула Леру на пол.
- Совсем охренела? - рявкнула я, и бросилась одевать кроссовки, лихорадочно прикидывая в голове, где телефон и рюкзак, и стоит ли вламываться к ребятам с просьбой приютить. Невероятно быстро для пьяной Лера вскочила с пола, ухватила меня за косу и рывком уложила обратно на кровать. Не стоило поворачиваться к ней спиной.
Какое-то время мы возились, путаясь в одеяле и разбрасывая подушки, и девчонка вдруг оказалась сверху, прижав мое левое запястье коленкой, навалившись всем весом и больно выкрутив мне пальцы правой руки. И возле горла я неожиданно почувствовала холодное острие ножа.
- Знаешь, так мне даже больше нравится, - прошептала Лера, склонившись, и я подумала, что в очередной раз недооценила ее. Надо же, сколько силы в таком щуплом тельце! Еще и ножик откуда-то достала. Ловко, ничего не скажешь. Она потянулась губами, я отвернулась, чувствуя влажный горячий язык на щеке, и пришла к мысли, что выбор у меня небольшой.
Она даже не поняла, что случилось: просто кубарем скатилась на пол, выронив нож. Пара мгновений - и я вернулась обратно в человеческую форму, так что Пашка мог бы мной гордиться. Футболка, конечно, пошла по швам, но джинсы к моей удаче остались целыми и невредимыми. Я подскочила к неудачливой соблазнительнице, быстро поднимающейся с пола, но все же уступающей мне в скорости, вывернула ей руку и, под возмущенные протестующие вопли, вытолкала ее за дверь. Она принялась орать и ломиться, и, конечно, собрала бы за пять минут персонал гостиницы и всех постояльцев. Я как можно быстрее разделась, затолкала одежду в рюкзак, оглядела напоследок комнату, убеждаясь, что ничего не забыла. Пододвинула к двери тумбочку и повернула ключ. Лера по ту сторону, услышав звук открывшегося замка, на секунду притихла, и я, не теряя ни минуты, нырнула в уже открытое окно, успев различить за спиной звук отодвигающейся тумбочки и злобный возглас. Может, она успела что-то разглядеть, может, и еще кто-то успеет, пока я добегу до окраины городка. К черту! Нужно было с этого начинать. Утром Пашка объяснит мне, на кой черт нам сдалась сумасшедшая лесбиянка-алкоголичка.