Я медленно иду по пустынной вечерней улице. Кажется, где-то слышны чьи-то голоса, но никого поблизости нет.
Навстречу из-за угла дома идет Илу.
Одно мгновение - я закрываю глаза, а когда открываю, на меня несется огромное чудовище с горящими глазами и разинутой клыкастой пастью. Это разъяренный кровожадный зверь и одновременно Илу, моя подруга. Я хочу закричать, побежать, хотя бы закрыть лицо руками, но тело словно превратилось в вату, кисель, оно просто застыло посреди улицы, а острые когти уже рвут его, разбрызгивая кровь, раскидывая куски плоти... "Скорее умереть..." - пронеслось у меня в голове, и в глазах начал расплываться мрак.
Вдруг я поняла, что смотрю в пустоту широко открытыми глазами, лежа в своей кровати.
Сон...
Ну и сон!
Мы шли с учебы, по-весеннему шлепая сапогами по жидкой вездесущей грязи. Каждый думал о своем.
- Мне сон снится странный, которую ночь уже, - сказала я. Хотя и не собиралась рассказывать.
- Что снилось? - беззаботно, но заинтересованно откликнулась Илу.
Я рассказала.
- Смешно, да? Ты кровожадный злой оборотень и рвешь меня на куски! - я засмеялась, но где-то по спине пробежал легкий холодок. Уж очень четко вспоминался сон...
Илу молчала. Некоторое время мы шли без разговоров, потом она сказала:
- Раз уж нас отпустили сегодня раньше, да и не так холодно, пошли посидим в скверике. Расскажу, что я думаю о твоем сне.
II. Левая сторона улицы
Я зверь. Я оборотень. Я живу рядом с вами, но одновременно и в другом мире.
Можно идти по улице и смотреть только направо. И то, что вы будете видеть, будет правдой. Но если смотреть еще и налево - вы увидите, что там уже другая правда, которая хоть и не противоречит правде, что справа, но все же уже - другая.
Мы та правда, что слева. Если вы не хотите нас видеть - не увидите. И нас не будет существовать в вашей правде, в вашем мире. Но мы сами смотрим и влево, и вправо...
Та зима была особенно бурной. Мы сражались стаями и поодиночке, с вампирами и с ангелами-летунами, ночью и даже днем; снег быстро скрывал все кровавые следы. Впрочем, вы бы их и так не увидели бы - верно?
Тем вечером мы шли домой после учебы, как всегда. Было уже темно, и, хотя приближалась весна, ночи стояли морозные. Наташа и я. О чем-то говорили, обсуждали преподавателей, музыку, - уже и не помню.
Вдруг все вокруг будто легко дрогнуло. Мы остановились и замерли, прислушиваясь.
Волки. Я зажмурила глаза и глубоко втянула свежий воздух, легко оттененный запахом волчьего меха. В тот же момент снег ближайшего сугроба вздыбился, взорвался белыми искрами в ночь, и крупный, крепкий зверь вырвался из него и бросился на нас. Я кинулась навстречу, чувствуя, как начинает деформироваться мое тело, как трещит по швам платье и расходится молния на куртке. Мы сцепились и покатились по снегу.
Сквозь вихрь взбаламученного снега я видела, как Наташа, стоявшая рядом, тряхнула головой и спокойно отправилась домой. Конечно, ее психика подавила осознание происходившего на левой стороне улицы; она шла домой, твердо уверенная, что мы только что попрощались и что сегодня я иду домой немного другим маршрутом. Это хорошо, так и должно быть - пока она человек, ей мало грозит движение на левой стороне улицы. В конце концов, и на правой хватает происшествий...
Но этот ее сон... значит, она ВИДЕЛА тогда меня, видела драку... Она в состоянии воспринимать этот мир, в состоянии смотреть на левую сторону улицы. Как объяснить ей все, как рассказать, как заставить ее не только видеть, но и верить - и в себя тоже. Только собственное убеждение делает человека кем-то более сильным здесь, на этой стороне улице, в этом мире.
Я могла бы объяснить ей ее сон просто, так, чтобы это вписывалось в обычный человеческий мир - в движение правой стороны улицы, и все осталось бы как прежде. Но я не утерпела. Это было чертовски сложно - не показаться сумасшедшей и не испугать, но однажды меня точно так же сделали оборотнем. Если человек настроен психикой, сознанием, характером на эту волну - он поверит и увидит. Она поверила и увидела, увидела, кем я могу быть, и как много еще таких же скрывается под личинами обычных людей. Только вот выбрать ей шкуру мы не успели...
III. Второе рождение
Агрессивный, буйный образ жизни затягивает. Уже нечего бояться и, кажется, нечего терять; это готовность перенести любой удар, чтобы нанести свой, и залечить любую рану, чтобы получить новую. Повод и причина начинают так далеко стоять друг от друга, что их уже невозможно сравнивать. Оборотни, будучи одними из самых буйных во всех уровнях нечисти, всегда найдут повод утолить свою кровожадность.
Несколько месяцев той зимы оборотни соперничали с ангелами-летунами, некрупными летучими вампирами с легкими кожистыми крыльями. Кто-то пустил слух, что у одного из сильнейших ангелов есть артефакт, когда-то принадлежавший оборотням. Это был клык одного из живших далеко впереди известного своей свирепостью оборотня, много разговоров ходили о силе и могуществе этого зуба; впрочем, ничего существеннее разговоров и не было. Но доказательства никому не были нужны, и оборотни организованно напали на ангела, чтобы присвоить зуб себе. Клык был добыт и перешел во владение оборотней.
По роковому стечению обстоятельств в ту ночь клык был у меня.
И, наверно, стоило смирить свою гордость и жадность, когда орда ангелов-летунов один за другим спикировали с ночного неба, чтобы забрать свое. Нужно было подумать о уязвимой теперь подруге, послушно отдать добычу, пусть даже решение было бы принято за всех добытчиков.
Но не для гонора оборотня это решение...
Рык, негромкий, но бурлящий ненавистью и яростью, и вот уже не девушка, а чудовище бросается вперед, уворачиваясь от взмахов когтистых кожистых крыльев, от цепких пальцев, от острых клыков, чтобы выплеснуть свою злобу в бросках, ударах и укусах.
Но слишком много их.
Злоба порождает силу, а страх отнимает ее, страх делает слабым. Чувствуя неравенство в силах, я теряла свою злобу, в сознание, в мышцы, в когти медленно просачивался страх. И да, в этот раз я боялась не только за себя.
Я подумала бы, что уже мертва, если б не эта способность - думать. Сквозь пелену боли я скосила глаза - Наташа лежала в окровавленном снегу. Нет, не Наташа... истерзанный шматок мяса, полувыпитый улетевшими вампирами. Они взяли свое, и даже больше.
Местами четко, местами смутно я помню, как волокла едва хранящие жизнь останки тела к главе клана.
Восстанавливаясь, я часто теряла сознание, но в его проблесках я видела, как нас поднимают на вершину какой-то горы, или несут по воздуху, или бросают в пропасть, случайно встряхивая на неровностях пути.
Не знаю, сколько времени прошло вне сознания, вне этого мира, когда я открыла глаза и поняла, что в очередной раз перешагнула через смерть. Один из приятелей и соратников по нашим воинственным вылазкам зашел проведать меня и передать подарок - небольшой осколок голубого полупрозрачного камня. Он рассказал мне, что произошло, пока я была без сознания.
Нас доставили к некоей Хранительнице Камня. Я уже не нуждалась в срочном лечении, в моем случае кризис был преодолен и нужно было лишь время. А вот Наташа теряла жизнь, теряла связь со своим телом, с этим миром. Хранительница поняла, что есть лишь единственный способ продолжить жизнь Наташи - это привязать ее существо к камню, лишив ее уже нежизнеспособной телесной оболочки. Теперь она была духом голубого осколка, пленником маленького камня.
Но она осталась жива.
И она осталась в этом сумасшедшем движении левой стороны улицы.