Аннотация: О том, как одомашнить зверя, и как стать оборотнем.
Шаман с усмешкой глядел на меня.
Он посадил меня на цепь! Как собаку! Меня - на цепь!!!
Ярость взметнулась во мне, взрываясь по всему телу, ускоряя сердце, поднимая волосы дыбом. Я бросилась на по-прежнему ухмыляющегося мужчину, натягивая цепь за спиной, желая только одного - разорвать его, превратить его тело в лохмотья и раскрасить стены чертового подвала в цвет внутренностей этого ничтожества.
Не достать... Мои когти с шипением драли воздух возле его лица, не имея возможности причинить хоть какой-нибудь вред. А он просто стоял и улыбался. Я захлебывалась собственным рыком, ошейник намертво перехватил деформировавшееся горло и не позволял сделать ни вдоха, и все равно - рвалась вперед, к нему, из последних сил пытаясь достать до самодовольного лица.
В глазах непроглядная тьма, уши словно заложены ватой. Сознание возвращалось вместе с ноющей болью в руке и горле, живот тоже крутило; я поняла, что валяюсь на полу лицом вниз, безвольная и растоптанная, рывками глотающая воздух. Мягкие шаги, Шаман опустился рядом со мной на корточки, бережно перевернул на спину, отвел спутанные волосы с лица. Я не сопротивлялась и не открывала глаз, пытаясь не зареветь от бушующих внутри меня негодования, обиды и... Он вел себя как Ру. Властно, уверенно. Тот, кто не боится оборотня, внушает опасение.
- Опять повредила руку, - недовольно произнес Шаман и быстрыми движениями снял лубки и размотал бинты. Невольно открыв глаза, я мельком успела увидеть неестественный излом предплечья и кровь на уже начавшей заживать ране. - Незачем было так беситься.
С этими словами он обхватил ладонями покореженную руку и крепко сдавил. Мне лишь оставалось сжимать зубы и кулаки, чувствуя, как куски кости становятся на свои места. Боль нахлынула горячей волной, но быстро утихла; рука ныла. Пока я переводила дух, мой костоправ перебинтовал предплечье и снова вложил его между лубками.
- Жить будешь, - Шаман дружески похлопал меня по плечу здоровой руки, деловито ощупал мой живот под повязкой, удовлетворенно хмыкнул и снова уселся на недосягаемый для меня стул. Я отодвинулась подальше к стене, к которой была прикована, и устроилась на расстеленном одеяле, бережно поддерживая левую пострадавшую руку правой. Уже и так видавшая виды футболка была безнадежно разорвана в ходе трансформации, джинсы тоже пошли по швам. Жалкое же зрелище я собой представляла.
- Зачем цепь? - угрюмо спросила я, избегая смотреть в глаза своему тюремщику.
- Чтобы удержать тебя здесь, - пояснил он мне и так очевидный расклад.
- Да какого черта ты это делаешь?
Злость снова закипала во мне, но я старательно сдерживала ее; от напряжения подрагивали кончики пальцев, раздувались ноздри. Все это не скроешь, как ни старайся.
- Нравишься ты мне, - он фыркнул и тряхнул головой, отчего пара косичек скользнула на лицо. - Будешь моим домашним зверем.
Медленно вдохнуть. И так же медленно выдохнуть.
- А что за чушь про Ван Хельсинга?
- Тебя не обманешь, - в насмешливом тоне проскользнули игривые нотки. - Да не знаю я, что это за псих. Я просто проходил мимо и спас тебя. Поблагодаришь потом.
Я пристально посмотрела на него. Кто он? Чего хочет от меня? В чем тут подвох?
- Ну да, соврал тебе сначала, - продолжал Шаман. - Хотел, чтобы ты видела во мне собрата по несчастью - я ведь тоже неплохая добыча для охотника за нечистью. Впрочем, не так уж много в этом неправды. Он - действительно охотник, а ты и я нечисть. И меч у него колдовской, и сила есть - сама заметила. Ван Хельсингом я его просто так назвал. Забавная ассоциация.
Да уж...
- Хочу курить, - заявила я. Пачка сигарет осталась в кармане куртки, болтающейся теперь на суку, там, где я ее оставила. А может, кто-то уже носит мою куртку и дымит моими сигаретами.
- Курить вредно, - равнодушно ответил Шаман.
- Хочу курить! - с нажимом повторила я.
С презрительным выражением лица он достал из кармана своей толстовки одну сигарету и спички и бросил мне. Надо же! Носить в кармане сигареты поштучно. Как это оригинально.
Курить тут же расхотелось, но я упрямо сунула сигарету в рот, чиркнула спичкой и затянулась. Марка похожа на мою, но никогда мне еще дым не казался таким противным. Почему все так странно? Почему в Круге меня ждала встреча не с Наставницей, а с тем сумасшедшим? Кто он? Почему преследует меня? Как такое возможно, что он знает о существовании нечисти, не являясь ее частью? Знать - значит верить, верить - значит быть причастным, быть причастным - значит выбрать себе вторую шкуру, чтобы выжить. Так было всегда. Но этот человек бросил вызов оборотню, не имея никакого преимущества, и победил. Или просто я так мало еще знаю, так плохо еще чую, что не смогла различить этих его преимуществ?
Прошло трое суток - о времени я могла судить по свету из окошек под потолком. Живот практически зажил, на лбу от ссадины остался только бардовый след, но снимать лубки Шаман еще не позволял. Вообще в этот раз все срасталось необычайно медленно, причин этому я понять не могла. Может, и правда, какой-то силой обладал тот человек, Ван Хельсинг, - силой, которую я не почувствовала и не поняла.
Просыпаясь, я неизменно обнаруживала себя в объятьях Шамана.
Я никак не могла понять, что ему от меня надо. На вопросы, зачем я ему, почему он держит меня здесь, он отвечал, что ему так нравится. Что это? Особой формы садизм? Тогда где унижения, плетки и насилие? Все это время он заботился обо мне: регулярно проверял повязки и лубки, приносил еду, снабдил меня новой одеждой взамен порванной во время последней трансформации. В общем, вел себя как хороший, черт возьми, хозяин, добросовестно ухаживающий за своим питомцем. Эта мысль бесила меня зверски, но до поры до времени нужно было держать себя в руках.
Когда он отлучался из подвала - это происходило частенько - я несколько раз исследовала пол и стены вокруг, насколько это позволяла моя унижающая привязь; попыталась дотянуться до окон и поняла, что это невозможно. Внимательный осмотр цепи показал, что звенья мне разомкнуть не удастся, так же, как и ошейник - даже перекинувшись. Тем более, что во время прошлой трансформации я едва не задохнулась. Кольцо, намертво вмонтированное в стену, не оставляло мне никаких шансов. Что ж, значит, попробуем действовать по-другому.
Утром третьих суток я открыла глаза - еще засветло. Горло и грудь сжимались от рыданий, но глаза были сухими. Шаман, как всегда, лежал сзади, плотно прижимая меня к своей груди. Сегодня я была практически благодарна ему за это... Гнетущее, тянущее сердце чувство одиночества и безысходности быстро утихли, позволяя дыханию выровняться.
- Мне снился Кай, - негромко сказала я вслух, будто пытаясь оправдаться. Шаман ничего не ответил, только прижал меня покрепче.
Я тогда представить себе не могла, что во мне понравилось Каю. Моя унылая физиономия? Или, может быть, та идиотская шапка, которая была на мне в день нашего знакомства?
Я, как всегда, спешила из школы домой. У ворот стояли ребята из моего класса - а на уроке их не было, с ними еще пара неизвестных мне, постарше. Конечно, не обошлось без выкриков в мою сторону, что, мол, заучка идет, где очки потеряла, и за это за презерватив у меня на голове. Один преградил мне дорогу, я не знала, что делать, как вдруг сзади голос:
- Ребят, да что вы к ней пристали? Дайте пройти.
Кая пропустили и меня вместе с ним. Никто даже ничего в спину не сказал. Он учился в параллельном классе, но я его почти не знала, хотя мы частенько виделись по дороге в школу. В тот день мы познакомились во второй раз, всю дорогу до дома обсуждая невесть что: кажется, философскую составляющую какой-то книги. Боже, ведь с тех пор я совершенно забросила чтение...
Мы быстро сблизились, он начал за мной ухаживать. Я не могла поверить своему счастью, как впрочем, не мог и никто из одноклассников, считавших меня занудой. Но мне тогда на всех было наплевать, я ссорилась с мамой и убегала из дома, лишь бы быть с ним. Подарки, цветы, нежные слова, ненавязчивые объятия и поцелуи - я все больше уверялась, что мы не можем друг без друга.
Но счастье быстро стало рушиться. Он грубил, а потом просил прощенья; звонил и умолял о встрече, чтобы потом предпочесть меня вечернему фильму. Это больно задевало; хотелось все бросить и скрыться от него, спрятаться, умереть, чтобы никогда больше не видеть и не помнить о нем. Но он звонил, или вламывался в квартиру, или ловил на улице, чтобы вымолить очередное прощение и потом отвесить новую пощечину.
Выпускной отмечали в загородном доме. Кай привел меня в наглухо увитую диким виноградом беседку, самоуверенно усадил на стол и грубо полез под подол, игнорируя все мои просьбы остановиться. Может, мне и самой этого хотелось... или просто было интересно, как это - первый раз. Это было - больно, а потом - еще больнее, когда он, сплюнув, бросил: "Бревно!", застегнул ширинку и ушел. Всю оставшуюся ночь Кай танцевал с другими девушками, не обращая на меня никакого внимания, и если б он только танцевал... Я жалась по углам, с трудом сдерживая истерику; казалось, что все вокруг знают о том, что произошло в беседке, что я теперь - другая, оскверненная, грязная, и всем это видно. Хотелось исчезнуть - но тогда пройти пешком несколько километров до города, находящегося в неизвестном направлении, в вечернем платье и на шпильках было для меня невозможным.
Невероятно, сколько всего я вытерпела от Кая, прежде чем он добился своего. Бил меня во время секса, унижал, выставлял на всеобщее посмешище - и все равно каждый раз добивался прощения.
Закончила мои мучения Кали. Может, мне нужно было ее поблагодарить?..
Кай уговорил меня отправиться на пикник за город, на берег реки. Он заехал за мной, как было условлено, но на переднем сидении рядом с ним почему-то сидела незнакомая мне рыжеволосая девушка.
- Кали, - представил он ее мне. Она снисходительно кивнула, а я, удивленная ее присутствием и необычным именем, молча села сзади. Я надеялась, что ее просто нужно подвезти, но Кали не собиралась уходить.
Прежде чем собирать импровизированный стол и разжигать костер, было решено искупаться. Кали бессовестно красовалась обнаженным телом и злила меня все больше и больше. Кай посмеивался надо мной и всем видом давал понять, как заинтересован рыжеволосой. Не помню, что она мне сказала, но, пожалуй, впервые я не стала молчать. Наверное, не хотелось быть посмешищем в глазах Кая, и я опрометчиво вступила в перепалку с Кали, простодушно и наивно поддавшись на ее провокацию.
Она насмехалась надо мной, а Кай подливал масла в огонь. И мы начали драться. Не знаю, в какой момент я ощутила, как ярость рвется наружу, что я готова и хочу убить.
- Ну давай, покажи коготки, - прошипела Кали, таская меня за волосы.
И я показала.
Она тоже была оборотнем, и, конечно, тогда дралась со мной не в полную силу. Она заставила меня выйти из себя и принять звериное обличье, нос носом столкнула меня ту и меня эту, что всегда сидела под замком.
Конечно, не было никакой любви - в нее просто сыграли со мной. Ру выбрал меня, почувствовав, что робкая зажатая школьница прячет внутри себя. А Кай должен был раскачать: привязать меня к себе, чтобы сделать потом больнее, расшатывая мое внутреннее равновесие, пробивая сдержанность и зажатость, вытаскивая на свет разрушающие, звериные начала. Как я позже узнала, это пытались сделать и без Кая - когда издевались в школе, когда хулигански приставали на улице. Я ведь даже не помню этого, настолько я привыкла к подобным выходкам со стороны одноклассников.
Не знаю, справился бы Кай без Кали. Он старался, как мог, но я тогда была способна вытерпеть от него все.
В посвящении он не участвовал, и лишь спустя несколько дней после того, как Ру принял меня в клан, подошел и равнодушно извинился. Даже зная цель всех его игр, до одури больно было понимать, что никогда я больше не увижу на его лице выражения нежности, обращенной ко мне. Только эти равнодушие и насмешка в глазах. Потом я пыталась выдрать эту насмешку вместе с его карими глазами, но силы были неравны; что ж, хотя бы шрам ему остался на память обо мне.
Зачем я рассказала все это Шаману? Рассказала то, что не рассказывала никогда и никому. Рассказала чужому, что никогда не рассказывала самым близким: родителям, сестре. Мне не нужно было ни сочувствия, ни понимания - просто я говорила, а он слушал.
На седьмой день Шаман наконец-то освободил мою левую руку. Кость полностью срослась, и даже рубец стал совсем незаметным - но он скоро исчезнет, как и все другие до него. На память мне останется лишь едва заметная неровность на предплечье - мой костоправ оказался не слишком профессиональным.
- Сама виновата, - назидательным тоном заявил Шаман. - Не нужно было перекидываться раньше времени.
Еще пару дней я занималась своей выздоровевшей рукой: мышцы и связки работали нормально, гибкость не нарушилась, место перелома не беспокоило. Никогда я еще так не беспокоилась о своих конечностях, но ведь никогда еще раны не заживали так медленно. Кроме того, завтра я должна быть во всеоружии.
Утром десятого дня моего томления в подвале Шаман в очередной раз ушел куда-то по своим шаманским делам.
Время пришло.
Я не могла разомкнуть кольца или ошейник, не могла разрушить стену, к которой была прикована. Я не могла трансформироваться в зверя, но могла - в кошку. Это требовало огромной концентрации внимания и энергии, ярость здесь не помогала, поэтому все действия и детали были продуманы заранее.
Полчаса медитации, чтобы полностью перестать ощущать свое человеческое тело, и еще полчаса - чтобы почувствовать, как подушечки лап упираются в холодный, жесткий бетон, как уши и ноздри приобретают необычайную чувствительность, как ловят воздух усы, как расслабленно откинут хвост. И как тяжело, неуклюже давит на плечи ошейник.
Теперь я свободно могла бы пройти через него, в то время как раньше не могла просунуть голову.
Не отвлекаться... и ни о чем не думать.
Вскочила на стоявшей у стены стул, приметилась, напружинилась, метнулась вверх, к зарешеченным окошкам. Недолет. Мягко шлепнулась на все четыре лапы, отошла обратно к стулу, присела. Пролезет ли голова меж прутьев? Допрыгну ли? Снова вскочила на стул, тщательно подобрала лапы, задержала дыхание, не отрывая взгляда от цели. Третья попытка оказалась удачной, но увы - просвет между прутьями решетки оказался слишком узок даже для кошки.
Чуткие теперь уши уловили шаги - мягкие по едва видной тропе, хрусткие, шершавые по обломкам кирпича и бетона. Тихо открылись и закрылись какие-то двери наверху. Шаман уже спускался по лестнице - конечно, он ведь никогда не отлучался больше, чем на час. Я в панике заметалась по крохотной комнатке, пытаясь найти укрытие или лазейку. Только не отвлекаться, только не терять концентрации! Тело по-прежнему легкое, лапы упруго пружинят, запахи и звуки обволакивают тело новой реальностью.
Ключ проскрежетал в замке. Я замерла, прижавшись к полу. Дверь отворилась, вошел Шаман и, подняв брови, уставился на лежащую на полу цепь и опустевший ошейник. Мигом, быстро перебирая лапами - успеть, успеть! - я ринулась к двери и проскочила мимо ног своего тюремщика, вбежала по жестяной лестнице вверх.
Черт! Дверь! Еще одна, и тоже заперта.
Сзади, тихо рыча, поднимался по ступенькам Шаман.
Скорее, если дверь не на замке, то я...
Дверь мгновенно уменьшилась в размерах, звуки и запахи испарились, голую спину защекотала разлохмаченная коса. Я остервенело дернула за ручку - раз, другой...
- Далеко собралась? - прогремел голос над самым ухом. Я мгновенно развернулась, лихорадочно соображая, что делать дальше. Шаман стоял передо мной, огромный, высокий, губы крепко сжаты, ноздри раздуваются от гнева. Его собака сорвалась с цепи...
Эта мысль всколыхнула волну ярости, адреналин разрядом прошел по всему телу, кожа ладоней разошлась под напором вылезающих когтей. Чувствуя, как трещат кости от невероятно быстрой деформации, как вздыбается загривок, я бросилась вперед, ощерив мигом выросшие и заострившиеся зубы. Теперь ты не усмиришь меня ошейником, тварь!
Он перехватил меня еще в прыжке за горло и с силой швырнул вниз, на нижние ступеньки. Я скатилась в подвал, где он держал меня, и тут же вскочила, почти не чувствуя боли. Шаман спускался ко мне, когда я кинулась второй раз. Придавила к перилам, наваливаясь всем весом, одновременно стараясь разорвать его живот когтями и впиться зубами в горло. Он зарычал, крепко вцепившись одной рукой мне в гриву, другой удерживая лапу, и с силой несколько раз ударил ногой. Я повторно скатилась вниз по ступенькам, снова вскочила - он уже был наготове и атаковал первым. Получив пару ощутимых ударов по морде, я снова бросилась на него. Шаман увернулся, успев добавить к инерции моего прыжка дополнительное ускорение, стараясь впечатать меня в стену. Приняв бетон на лапы, я пружинисто оттолкнулась, снова метя когти в лицо противника.
Оглушающий удар, я валяюсь на полу, усыпанная обломками стула. Не так уж стар он был, этот стул, вполне еще крепенький... Не успела вдохнуть, как Шаман придавил меня к полу, зажав лапы коленями, сдавил горло, не давая поднять головы. Я извивалась под ним, пытаясь сбросить, но он держал крепко.
- Успокойся! - прорычал он.
Ярость бушевала во мне, как никогда. Нет уж, больше ты меня не посадишь на цепь! Я рванулась с удвоенной силой, почти вырвавшись из его захвата.
- Успокойся, - повторил свой приказ Шаман и с силой ударил в живот - туда, где недавно побывал клинок охотника. Боль наполнила меня, в глазах потемнело. Рвущая мышцы сила мгновенно исчезла, тело осело на пол, снова став обычным, хрупким. Голова гудела, резь в животе медленно утихала. Щелкнул замок на ошейнике - я снова была на привязи, я снова просто ручная собачка.
Цепь натянулась и резко дернулась вверх, заставляя открыть глаза - это Шаман поднимал меня с пола. Он протащил меня к стене и грубо, жестко прижал к ней, удерживая цепь над моей головой так, что я почти висела в своем ошейнике. Пальцы ног едва касались пола, и все равно он нависал глыбой надо мной. Я попыталась оттолкнуть его, но он перехватил мое запястье, больно сжав; приблизил свое лицо к моему так, что косички щекотали мне щеки и губы.
- Хочешь свободы? - он говорил тихо, но четко, и ужасающе спокойно. - Знаешь, что я с тобой сделаю?
Его глаза были чернее ночи и горели ненавистью. Отвернуться бы - но не было сил даже дышать. Три длинные кровавые полоски на его плече, оставленные моими когтями, затягивались на глазах
- Я отдам тебя тому охотнику, пусть убьет тебя, - его зубы хищно блеснули между приоткрывшимися в улыбке губами. - Раз тебе не нравится такой хозяин, как я. Ты хотела знать, зачем я спас тебя? Затем, чтобы получить продолжение этой игры. Давно я так не веселился!
Он отпустил цепь, и я едва не рухнула на пол.
- Я дал ему меч и стилет, чтобы хоть как-то уровнять ваши силы, - Шаман отошел от меня, ярость в его глазах потухла. Он снова насмешливо улыбался. - Я организовал вашу встречу на Камне, чтобы твоя ярость не давала тебе преимущества. Но я не думал, что ты продержишься так мало! Пришлось вмешаться.
Он окинул меня цепким взглядом прищуренных глаз.
- Оденься, - бросил он, указав кивком на скомканное платье на одеяле, сброшенное мной, чтобы перекинуться в кошку. Я совсем забыла, что все это время была неодета. - Не буду мешать твоему отдыху. Ужина сегодня не жди.
Бросив на меня последний презрительный взгляд, он ушел, до самого вечера оставив меня одну размышлять об услышанном.