Аннотация: Рассказ, в числе прочих десяти, вошел во второй тур позорно провалившегося конкурса "Лишний индиго".
Дети за стеклом беззаботно чирикали и изучали новые игрушки. Кто-то уже раскачивался на розовом пони, кто-то энергично загребал маленькими ручками в сухом бассейне с шарами, кто-то лихо съезжал с пластиковой горки. У всех возраст примерно 3-5 лет. Обычные дети, обычные игры. Разве что они видят меня сквозь непрозрачное с их стороны стекло. Возможно.
- У этих человечков великое будущее! - возбужденно стрекотал Лешка. Сегодня у него приподнятое настроение. - Представь: ясновидение, левитация, телекинез! Все это было сказкой, легендой - только потому, что невозможно было доказать, невозможно изучить! Все это скоро станет реальным, может даже нормой. Найдем геном, отвечающий за сверхспособности; изучим скрытые возможности мозга. Человечество перейдет на новый уровень!
По сути сказать, Лешка мог бы с успехом изучать и самого себя - страсть к познанию открылась в нем еще с детства и с тех пор упрямо толкала его все глубже и глубже в научные дебри. Все началось когда-то давно, с препарирования дохлого воробья, отобранного у кошки, и, очевидно, закончится невероятными достижениями и открытиями. Лешка уже и сейчас подавал большие надежды, достигнув довольно серьезного статуса в научных кругах, - шутка ли, добиться финансирования и государственной поддержки своего проекта, когда тебе всего двадцать три.
В школе он слыл вундеркиндом, в институте - просто сумасшедшим. Горячо увлечься новой идеей и торчать в лабораториях сутки напролет, забыв о еде, сне и личной гигиене, - это для Лешки норма. Только вот записывать за собой он никогда не умел, а какое исследование, какое открытие может быть без статьи в научно-популярном журнале?
Для этого у Лешки есть я. С постоянной включенным диктофоном и блокнотом наперевес, ловящая каждое его слово, уже почти такая же сумасшедшая от попыток вникнуть в то, что он говорит. Сначала он старательно пытается объяснять все на простом обывательском языке, но от воодушевления быстро забывается и скатывается на терминологию, а мне остается только хлопать глазами и следить, чтобы в диктофоне не сели батарейки.
- Ты собираешься евгеникой заняться? - неуверенно спросила я. Мне сложно представить, как удивительные качества детей-индиго можно перенести на обычных людей.
Смеется.
- В какой-то степени. Почему одни дети рождаются обычными, а у других - аура индиго? Почему одни в семь лет не понимают правил умножения, а другие в три года считают лучше, чем бухгалтер с двадцатилетним стажем? Что-то влияет на них, что-то заставляет активировать скрытые возможности, задействовать "спящие" участки мозга. Что? Я должен выяснить. Когда узнаю - смогу вывести формулу сверхчеловека.
Он повернулся к стеклу и, в задумчивости теребя рукав давно не стираной рубашки, уставился на детей, словно одно созерцание их непритязательных игр способно привести его к вожделенной формуле.
Лешка верит, что миру крайне нужны сверхлюди. Потому что тогда больше не будет крушений самолетов и терактов в метро, ошибок в прогнозах погоды и неизлечимых болезней. Ясновидение, левитация и телекинез - все можно применить во благо человечества. Чистый голос и идеальный слух делают из ребенка звезду, гибкие суставы - гимнаста или балерину, сила воли - моряка. Ребенок - как поток воды, нужно только направить его в нужное русло. Что, если направить в нужное русло умение предвидеть будущее, воздействовать на предметы без контакта с ними, читать чужие мысли?
"Рейс Москва-Пекин отменяется в связи с предупреждением Бюро Предсказаний о возможности аварии" - вещает ровный голос в аэропорте, и пассажиры понимающе кивают и покорно ждут следующий самолет. Или устраивают скандал, возмущаясь, что предупреждение вынесли так поздно.
"Ученые индиго действительно спроектировали машину времени. Первое испытание назначено на конец месяца", - пестрят заголовки газет и мельтешат дикторы с экранов телевидения.
Наверное, так и должно быть, если человечество действительно обладает таким потенциалом. Лешка в это верит.
- Знаешь, как трудно было оторвать их от мамашек, - насмешливо говорит он, не отрывая взгляда от детей за стеклом. - Сначала сами приводят, прославиться хотят, думают, их в передаче какой покажут или в элитную школу определят. Вон у той девочки со светлыми косичками мамаша вообще чуть с ума не сошла, выкрасть пыталась. Будто мы их детей в рабство забираем.
Девочка со светлыми косичками уныло раскачивалась на пластиковых качелях, прижимая к боку старого синего зайца. Наверное, скучает по родителям. Ведь у детей индиго тоже есть родители...
- Кстати, ее Вера зовут. Я ее называю Вера-рентген. Покажешь ей закрытую коробку - а она не глядя говорит, что внутри. Научи ее - на раз будет наркотики определять, оружие, взрывчатку. Или сапером первоклассным станет, сразу будет резать нужный проводок.
А это Сережа. Почти не говорит, но уж если скажет... Мне про зонтик напомнил - и правда, быть бы мне с пневмонией, если б не он. Я на это дело скор. Его родители рассказывали, что смерть деда он за полгода предсказал, а потом по кошке плакал за неделю до того, как ее камаз переехал. Он даже свое участие в проекте предсказал, уговорил родителей отдать его "без слез и паники".
А вон там, в шариках, весь потный уже - он тут самый маленький - это Паша. Вроде лечить умеет, но пока случая проверить не было. У него бабка знахарка, но я пока на его счет не уверен.
- А это кто? Вон, на стульчике один, - указала я на долговязого для своего возраста, вихрастого мальчишку. Он сидел на стуле ровно-ровно, будто палку проглотил, руки на коленках, выражение лица отсутствующее. И в стенку смотрит без отрыва.
- Это Миша. Он говорит, что видит слои. По-моему, он просто в своих фантазиях застрял. Лишний, короче, отправлю его к родителям обратно, скорей всего. Какой прок от фантазий и слоев?
Я кивнула: действительно, какой прок от слоев?..
- Ну ладно, мне тут еще кое-что подготовить пока надо, а ты можешь к ним зайти. Пообщаешься. Для отчетов это тоже нужно, наверное. Главное, не бойся. С ними, как со зверями, - почуют твой страх и пиши пропало.
- Разорвут, что ли? - невесело усмехнулась я, уже взявшись за ручку двери.
- Да нет, - фыркнул Лешка. - Задавят авторитетом!
Ну что ж, не бояться так не бояться. И думать только хорошее, вдруг кто-то тут мысли читает?
Я вошла и дети разом повернули свои взлохмаченные головки ко мне. В глазах - интерес и настороженность. Только мальчик, созерцающий стенку, остался сидеть неподвижно.
- Привет, - старательно улыбаясь, сказала я и помахала обеими руками. Часть детей тут же отвернулись с явным презрением на лицах. Да уж, не умею я ладить с маленькими - говорят, пока своих не заведешь, не научишься.
- Привет, - недружно ответили мне некоторые. Девочка в клетчатом платье неуверенно подошла поближе и замерла, заложив руки за спину.
- Я познакомиться, - честно призналась я, не зная, что говорить дальше. - Я Света.
- А я Лена, - с готовностью ответила девочка в клетчатом платье. - А это Саша, Вера, Катя, Алёша, Сережа...
Она поочередно тыкала маленьким пальчиком и быстро перечисляла имена, а я натужено старалась запомнить. Еще трое, заинтересовавшись, подошли к нам.
- Я буду писать про вас книжку, - сообщила я. - Алексей Михайлович считает, что люди должны знать своих героев в лицо.
- Герои - это Алексей Михайлович? - спросила Лена, и в ее голосе мне послышался сарказм.
- Вообще-то, вы. Пока вы маленькие герои, но Алексей Михайлович хочет помочь вам стать большими героями.
Мальчик, которого Лена назвала Сашей, хихикнул, а Алёша ответил:
- Мы и так станем большими, без помощи.
Резонно.
Разговор не клеился, и дети быстро разбежались по своим пони и качелькам. Я уже собралась выходить, как увидела Мишу - он все так же сидел один на стуле, лицом к стене, одинокий и тоскливо неподвижный. Лишний, как сказал Лешка.
- Привет, - я подошла к нему. - Что показывают?
Он повернул голову и смерил взглядом огромных карих глаз.
- Я смотрю слои, - ответил он.
- Что такое слои?
Он долго не отвечал, будто забыв о моем присутствии. Видимо, стена его интересовала больше.
- Рабочие сначала хотели покрасить стены в голубой, - вдруг сообщил он. - Но месяц назад передумали и покрасили в белый. Они принимали решение и стало два слоя. В одном слое стена голубая, а в другом - белая.
- Перекрасили, то есть?
- Нет, - помотал он головой и снова заглянул мне в лицо своими шоколадными глазищами. - Стена белая сразу. Но в другом слое - голубая.
Я пожала плечами.
- В этом слое вы есть, а в другом - нет. Потому что ваши родители захотели вас не рожать. А еще в другом слое вас нет потому, что вы в пять лет не подождали маму и попали под машину. А еще в другом - вы сочиняете книжки, потому что решились в две тысячи восьмом году отправить рукопись издателю.
Он замолчал. Я медленно опустилась на корточки рядом. Я ведь и правда мечтала когда-то писать - рассказы, романы, а не отчеты строчить вслед за Лешкой. Мечтала издаваться большим тиражом, мечтала подписывать собственные книжки читателям. И почти отправила рукопись - в две тысячи восьмом году. Но не решилась. Зачем? Все и без меня давно написано... Значит, не все..?
Из детской комнаты я выходила в чувствах еще более странных, чем когда входила. Слои? Или просто детская болтовня, фантазии?
А если не фантазии - как это применить на благо цивилизации, как использовать, кому продать?.. Кому нужны эти слои, если все равно мы все живем в одном, сделав когда-то выбор раз и навсегда? Если не нужны - значит, индиго лишний, коммерчески неэффективный, не пользующийся спросом товар? А те, нелишние? Маша, Паша, Сережа и Саша? Они больше не дети, потому что смогут отличать проводки или предсказывать погоду? У них больше не будет родителей, они не пойдут в обычную школу и разучатся радоваться мороженому или походу в зоопарк? Может, им всего этого и не нужно, они же особенные, они - ИНДИГО. Или мы переживем все это, и экстрасенсорные способности войдут в норму, так же, как звонкий голос, идеальный слух и гибкие суставы. Призовые места, олимпийские медали, музыкальные премии - все это не должно отменять право на детство. Не должно быть лишних индиго и индиго, которых можно выгодно продать.
И, наверное, каждый сам вправе выбирать нужное русло.