Один человек, по имени Вячеслав Андреевич очень хотел стать танцором. А работал он, надо сказать, слесарем, но хотел работать танцором. Возможно и в связи с тем, что работа слесаря его не вполне удовлетворяла в материальном смысле, а в духовном не удовлетворяла вовсе. И представлял он каждый вечер, по приходу с работы, как он, в белой рубашке и черных обтягивающих колготах, выбегает на сцену, кланяется, а все ему аплодируют, в том числе и симпатичные девушки.
Но при этом перспектива обучения искусству танца Вячеслава Андреевича никоим образом не прельщала, поскольку работа слесарем истощала все его внутренние ресурсы.
В связи с этим Вячеслав Андреевич решил обратиться в соответствующую организацию, и обратился. Там ему выразили готовность посодействовать, но в качестве оплаты услуг запросили, как полагается, душу. Он попробовал было возмущаться, что, мол, это за произвол - требовать с трудящихся столь немыслимые цены, но ему предъявили официальные прайс-листы, спущенные сверху и заверенные всеми необходимыми подписями и печатями.
А, следует отметить, что хотя Вячеслав Андреевич и был в некотором смысле атеистом и в существование души не очень-то верил, но все же отдавать ее вот так просто, за колготы и аплодисменты, не собирался. Поэтому он придумал очень хитрую штуку.
Первым делом он поинтересовался в этой организации, а нельзя ли вместо своей души им чужую подкинуть? Ну, мол, не все ли им равно, чью душу в качестве оплаты принимать. На это ему ответили, что, оно конечно можно, но только для этого требуется личное согласие владельца. "О!", - обрадовался Вячеслав Андреевич, - "у меня как раз есть на примете человек, который всей душой за то, чтобы я стал танцором!"
А человеком этим оказалась родная теща Вячеслава Андреевича, Вероника Ивановна, которая, возможно, и не очень желала, чтобы Вячеслав Андреевич скакал по сцене в одних колготах, но зато была полностью парализована, и говорить не могла.
Когда пришел служащий из организации, он стал ее спрашивать, согласна ли она отдать свою душу за то, чтобы Вячеслав Андреевич стал танцором? А тот подсел к ней, и, делая вид, будто ее обнимает, на самом деле стал одной рукой дергать ее за подбородок, и противным старушечьим голосом говорить, что, мол, да, согласна, и даже более того, давно уже мечтала отдать душу за любимого зятя. Получилось очень натурально, во всяком случае, служащий вроде как ничего и не заметил. Только кивнул и передал Вячеславу Андреевичу договор, чтобы тот подписал его в соответствующем месте. Вячеслав Андреевич договор прочитал и со всем согласился, и лишь слово "танцором" попросил переправить на "хорошим танцором", что и было сделано незамедлительно.
На другое утро Вячеслав Андреевич уже в полной мере осознал себя служителем Терпсихоры, и по этой причине на работу не пошел. А пошел, наоборот, в театр, слегка волнуясь, поскольку был не в курсе, выдают ли в театре колготы, или нужно приносить свои. В театре его успокоили - сказали, что ничего приносить не надо, тут же выдали колготы соответствующего размера и проводили в гримерку - переодеваться. Вот тут-то Вячеслав Андреевич с ужасом и выявил пропажу.
В момент переодевания брюк, он обнаружил, что вся его мужская гордость - та, ради которой ему бы стали аплодировать симпатичные девушки, начисто исчезла! Он, конечно, страшно перепугался. Забегал по гримерке, заламывая руки (точь-в-точь как какой-то танцор, которого Вячеслав Андреевич видел в телевизионной передаче) и ушибся ногой об стул. И возможно даже, на какое-то время потерял голову, если это образное выражение уместно в данном случае (поскольку мы уже знаем, что потерял он вовсе не голову).
Но вскоре способность здраво мыслить в какой-то мере вернулась к Вячеславу Андреевичу, он сообразил, что за разъяснениями следует отправиться в ту самую организацию, с которой он заключил договор. Он натянул, что первое попалось под руку, (это оказались те самые колготы) и побежал в организацию.
Там ему сказали, что все работы были выполнены согласно договору, в котором ясно прописано: организация обязуется сделать из Вячеслава Андреевича хорошего танцора. А хорошему танцору ничто мешать не должно!
Вячеслав Андреевич, ясное дело, возмутился, сказав, что раньше ему ничего и не мешало, но служащие резонно заметили, что раньше он танцором не был.
"Но ведь другим-то не мешает!", - кричал Вячеслав Андреевич, на что ему возразили: "Они работают с другой организацией. У них свои методы, у нас - свои".
"Ну хотя бы верните мне все на место, черт с ними, с танцами!", - взмолился Вячеслав Андреевич, и получил ответ, что плату вносила третья сторона, которая в настоящее время принять ее обратно не в состоянии.
"Как это не в состоянии?", - изумился Вячеслав Андреевич.
"Очень просто", - ответили служащие, - "сегодня, в двенадцать часов тридцать две минуты по московскому времени Вероника Ивановна скончалась, и ее душа, согласно договору, была передана в нижележащую организацию".
Вячеслав Андреевич как-то весь смешался от этого сообщения и даже слегка потерял дар речи. Нельзя сказать, что он когда-либо особо любил свою тещу, но эта весть его ужасно огорчила. "Я к вам еще вернусь!", - вскричал он, наконец, - "Я буду жаловаться!", - и побежал к себе домой, где и жила мать его жены.
Там уже собрались все родственники Вероники Ивановны, в том числе и жена Вячеслава Андреевича. Как оказалось, Вероника Ивановна принять обратно плату по договору действительно не может. Вячеслав Андреевич вновь ужасно огорчился этому факту, хотя и был к нему готов, если можно так сказать. Из глаз его потекли слезы, и он, рухнув на колени перед лежащим на диване телом Вероники Ивановны, запричитал, заубивался, заплакал, все присутствующие ошеломленно смотрели на него, а одна женщина даже сказала: "Дай Бог каждой такого зятя!"
Вячеслав Андреевич продолжал плакать и когда все гости ушли, несмотря на уговоры удивленной жены. А потом он плакать вдруг перестал, и, почему-то твердя: "Они у меня все вернут!", выбежал на улицу. Через некоторое время он добрался до того места, где, по его мнению, находилась организация, и стал стучать в двери, несмотря на то, что времени уже было около десяти вечера, и на работе, понятное дело, никаких служащих быть уже не могло. Вячеслав Андреевич долго продолжал стучать, крича: "Верните мне! Верните мне его, слышите!!!", но ответа не дождался, а дождался милицейского патруля, который и переправил орущего человека в колготах в ближайшее отделение.
Через некоторое время Вячеслава Андреевича признали психически ненормальным, поскольку он утверждал, что заключил договор с дьявольской организацией, которая убила его тещу и украла его мужское достоинство. При первом же осмотре выяснилось, что достоинство находится там, где ему и положено быть, а по адресу, который указывал Вячеслав Андреевич, располагается детская поликлиника. Поэтому его, как могли, успокоили и переправили в соответствующее заведение, а колготы вернули обратно в театр.