Над городом Атланта, штат Джорджия, вставало солнце. Начинался новый день.
Утро - самое плохое изобретение Бога. Если бы для Элис Дойл Страшный Суд наступил именно в этот момент, то к Всевышнему у нее был бы только один вопрос - почему я должна просыпаться в такую рань целых пять дней в неделю?
Тем не менее, деваться особо было некуда. Если кто-то действительно считает, что всегда существует выбор и безвыходных ситуаций не бывает, тот явно никогда не работал в американских банках. Эти старые добрые организации славятся тем, что выжимают все соки не только из своих клиентов, но и из собственных сотрудников. За те десять лет, которые Элис проработала в Мэрилл Линч Бэнк, она убедилась в этом лично и могла сказать наверняка.
Трагедия сотрудников банковской системы (конечно, кроме тех, кто занимает более высокие должности) состоит в том, что человек не может увидеть воочию результаты своей кропотливой работы. Каждый день любой заурядный бухгалтер имеет возможность проводить по счетам гигантские суммы денег, но никогда не сможет увидеть эти деньги вживую или хотя бы подержать их в руках. Для него они-не более чем определенный набор чисел, который он каждый день в определенном порядке заносит в столбцы и колонки компьютерной программы.
Впрочем, давайте вернемся к Элис. За это время она уже смогла проснуться настолько, чтобы подняться с кровати и подойти к зеркалу. Из зеркала на нее смотрела тридцатипятилетняя женщина с огненно-рыжими волосами, слегка по-детски вздернутым носом и ярко-голубыми глазами. Назвать ее красавицей было бы преувеличением, но я убежден, что в молодости её окружало достаточное количество поклонников. Это можно объяснить тем, что существует определенный типаж женщин, которые одинаково привлекают как профессоров престижнейших университетов, так и начинающих игроков сборных команд колледжей по баскетболу. Без всякого сомнения, Элис принадлежала именно к этой категории женщин.
Но, сегодняшний день определенно не был похож на остальные дни, когда Элис ходила на работу в банк. Он отличался уже хотя бы тем, что после того, как она закончила приводить себя в порядок и отправилась пить утренний кофе, в голове тем временем появились кое-какие четкие мысли. Не смейтесь, пожалуйста! Если есть такой промежуток времени, когда человек ни о чем не думает, то это момент, когда он пьет кофе утром. Это факт. Но сегодня Элис была исключением из этого правила. И мысли ее были совсем невеселыми.
Они, эти мысли, находились далеко за пределами крохотной однокомнатной квартирки в Атланте. Элис снова было семнадцать, и она снова сидела на большом и мягком диване в гостиной дома ее родителей, Марка и Эжени Дойлов. После окончания средней школы (с довольно высокими отметками) Элис предстояло выбрать свою дальнейшую специальность, свою будущую профессию или называйте это как вам будет удобно. Правда, с большой натяжкой можно было сказать, что от Элис что-то зависело. Свой выбор она в душе давно уже сделала, но, если честно, с ним особо считаться никто не собирался.
Существует такое мнение, что не бывает людей, у которых не было бы каких либо своих особенных талантов, пусть даже иногда спрятанных настолько глубоко, что о них можно и не подозревать до окончания жизни. Но любой, кто знал Элис Дойл в период от пяти до примерно двадцати двух лет, мог сразу назвать ее главный талант. Элис была великолепной художницей. Конечно, большинство девочек от природы наделены определенным даром в этой области, но Элис дала бы фору девяноста девяти процентам из всех начинающих художников. В изобразительном искусстве не существовало стилей, в которых ей было бы тяжело работать. Пейзажи, натюрморты, портреты - все это выходило у Элис настолько быстро, легко и реалистично, что учитель из художественной школы называл ее не иначе, как "десятая муза". Любой новой техникой она овладевала примерно в 5-6 раз быстрее своих одногруппников. Другие дети ею восхищались и, конечно, втайне завидовали. Но, не смотря на это, у нее сложились хорошие отношения со многими ребятами, которые учились вместе с ней. С одним из них, Лео Мартинесом, она сдружилась особенно крепко. Лео не обладал и десятой толикой таланта Элис, но брал свое терпеливостью и старательностью. Они изредка встречались и довольно регулярно переписывались, вплоть до окончания университета. Но, в конце концов, и этот контакт последовал примеру тех связей, которые соединяют детство со взрослым миром, и плавно сошел на нет.
С самого детства Элис знала, что слово отца - это закон и возражать ему было неконструктивно и почти бессмысленно. Марк Дойл, военный офицер, никогда не поднимал руку на дочь и почти никогда не повышал на нее голоса. Тем не менее, в нем ощущался некий стержень, который позволял добиваться успеха как в продвижении по карьерной лестнице, так и в построении семейных отношений. Марк не препятствовал обучению Элис в художественной школе, но постоянно обращал ее внимание на то, что живопись - лишь хобби, которое не может стать работой для девушки из такой респектабельной семьи как Дойлы. Так что никто из знакомых особо не удивился, когда Элис уехала на дальнейшее обучение отнюдь не в Академию Художеств Нью-Йорка, а прямиком в Пристонский университет для прохождения курса по обучению банковскому делу.
У человека есть много важных и замечательных качеств, но самое важное, на мой взгляд - это умение приспосабливаться к окружающей среде или определенной ситуации. Так случилось и с Элис. Учеба в университете была трудной, но она с ней справилась. К сожалению, свободного времени оставалось все меньше и меньше, а кисти и краски доставались все реже и реже. В самом начале учебы Элис казалось, что вдали от дома давление родителей ослабнет, и она сможет скинуть с себя те невидимые цепи, которыми ее аккуратно, но методично опутывали Марк и Эжени Дойлы. Но этого не случилось. Элис все больше и больше погружалась в мир чисел и статистических данных, а иногда ей казалось, что в жизни никогда и не было никакой художественной школы, а подзабытый запах красок - только игра воображения.
За свою жизнь у Элис было много мужчин, но по-настоящему она была влюблена лишь однажды. Пирс Стюарт, старшекурсник из университетской команды по баскетболу, стремительно ворвался в ее жизнь и так же стремительно ее покинул. Ничего более прекрасного и волнующего с Элис не случалось ни до, ни после этого. Ощущения, которые испытывает влюбленная девушка, трудно выразить на бумаге. Да и вообще, в самом понятие "любовь" есть своя, сакральная магия, до конца понять которую не под силам даже самым мудрым из нас.
Можно только гадать, как сложилась бы дальнейшая семейная и профессиональная жизнь Элис, если бы водитель грузовика был достаточно трезв, чтобы успеть затормозить прежде, чем случится непоправимое. Но этого не случилось, и Пирсу Стюарту пришлось предстать перед Всевышним гораздо раньше, чем он мог себе это представить. Смерть любимого стала для Элис эмоциональным потрясением, от которого она не смогла избавиться даже через семь лет после несчастного случая. После Пирса у Элис были другие мужчины, но все ее романы оставались незначительными и мимолетными, а сама она подавленной, холодной и замкнутой.
"К чему я пришла за эти годы? - мрачно рассуждала взрослая Элис, попивая свой утренний кофе перед работой. - Мне тридцать пять, я бухгалтер в заурядном банке, живу на двести баксов в неделю, детей у меня нет и не предвидится. Отлично, дорогуша. Мы ведь об этом мечтали с тобой? Мы действительно мечтали о том, чтобы всю жизнь копаться в потертых бумагах, заполнять пустые клетки странными цифрами и разговаривать с идиотом-начальником, который смыслит в банковском деле не больше, чем я в сельском хозяйстве?
А моя квартира? Нет, она конечно нравится мне уже тем, что заработать на нее я смогла сама, без посторонней помощи. За сколько? За пять лет? А толку? Квартира без детского смеха - склеп.
А живопись? Скажи-ка мне, дорогая, когда ты в последний раз брала в руки кисти и краски? Не помнишь? А я скажу тебе: это было еще тогда, когда Пирс был жив, и ты рисовала его портрет? Тогда казалось, что во всем мире наступило абсолютное счастье, если только оно действительно существует на свете. Он улыбался...
А что теперь, Элис? Что будет дальше? Ежемесячные визиты в дом родителей? Очередная попытка заняться спортом, которая все равно не протянет дольше месяца? И так всю жизнь: считать дни до выходных, как будто остальные пять дней- просто для количества. Что будет дальше, Элис?". С такими мыслями она и вышла из пустой квартиры.
-Элис! Элис! Элис!
От неожиданности Элис остановилась прямо перед входом в "Мэрилл Линч Бэнк". К ней спешил невысокий коренастый мужчина в ярко-красной рубашке и широких черных джинсах. На расстоянии вытянутой руки, словно силуэт из прошлого, перед ней возник чуть постаревший, но все еще легкоузнаваемый Лео Мартинес, друг той Элис, которая когда-то училась в художественной школе города Риверсайд.
-Лео! Неужели это и вправду ты?- улыбнулась Элис. Они обнялись, как обнимаются друзья после разлуки в пятнадцать лет: деликатно и осторожно. - Вот так встреча! Как ты тут очутился? Как твоя жизнь, Лео? Чем ты занимаешься?
-Ну, с тех пор, как мы перестали общаться, случилось много чего, - усмехнулся Лео.-Ты ведь знаешь меня, Элис. Я испанец, а значит я упрямый.
-Знаю. Жаль, что я совсем не такая, - пожала плечами Элис.
-Не прибедняйся. Так вот, пять лет назад мне улыбнулась удача. Удалось продать одну мою картину Хавьеру Мариасу, известному испанскому писателю. От этой продажи я получил гораздо больше, чем просто деньги, черт возьми! Я получил возможность успешно продавать другие мои картины. И вот итог: два месяца назад я открыл свою собственную художественную школу в Мадриде.
-Боже мой! Это ведь просто здорово, Лео!- воскликнула Элен. Она действительно так думала.
-Я тоже так считаю, - улыбнулся Лео.- Но теперь возникает серьезная проблема.
-Какая проблема?- спросила Элис.
-Мне нужна помощница,- без обиняков сообщил Лео. - Я объездил всю Европу, Элис, познакомился со многими из современных художников и художниц, и, признаюсь честно, мало кто из них мог бы сравниться с тобой в таланте. Я хочу, чтобы мы поработали вместе хотя бы год, а потом, я уверен, ты могла бы двигаться дальше и одна. Ты столько времени угробила в своем чертовом банке, Элис! Нельзя так поступать со своим талантом!
-Но как ты нашел меня?- спросила Элис. Откровенно говоря, ничего более умного в тот момент не пришло ей в голову.
- Я ездил к твоим родителям в Риверсайд. Они и дали мне адрес твоего банка, поскольку твоего домашнего адреса у них почему-то не было. Мне даже показалось, что они были даже рады, что я хочу тебя найти. Во всяком случае, я так думаю.
Какое то время оба стояли молча.
-Ну вот что,- прервал молчание Лео. -Вот что мы сделаем: я оставляю тебе свой адрес в Мадриде и телефонный номер. Если ты почувствуешь в себе желание поработать со мной, то приезжай. Я уверен, Элис, что тебя ждет большое будущее. Тебе ведь всего тридцать пять. Для художника это еще даже не молодость. А сейчас мне пора на поезд. Жду тебя в Мадриде!
С этими словами Лео достал из своего кейса визитку и протянул ее Элис. Она взяла ее кончиками онемевших пальцев.
-До встречи в Мадриде, дорогая! С этими словами Лео чмокнул Элис в щеку и заспешил вниз к улице, которая вела к железнодорожному вокзалу Атланты.
С того момента, как Лео предложил Элис поработать вместе, она потеряла контроль над своим телом. Элис будто бы видела со стороны, как берет визитку из рук Лео, а ноги медленно, но хладнокровно ведут ее к входной двери "Мэрилл Линч Бэнк". В этот момент в голове у нее закружились какие-то обрывки мыслей, которые обычно приходят в голову утром: "Я... Мадрид... Лео... Картины...". А затем в голове словно ударил набат: "Девушки из приличной семьи так не поступают, Элис! Твоя живопись-просто развлечение для тебя и для матери! Вспомни что ты Дойл, Элис!!!". Она даже не почувствовала, а скорее увидела, как ее длинные пальцы неторопливо разрывают визитку, этот шанс начать жизнь с нового листа, тот шанс, которого она ждала восемнадцать лет. Элис снова зашла в двери, в которые заходила последние десять лет каждый день с понедельника по пятницу. Двери за ней закрыл услужливый охранник.
В "Мэрилл Линч Бэнк" закончился очередной рабочий день. Город Атланта, штат Джорджия, был покрыт темным мраком беззвездной ночи.