- Вот еще, буду я руки марать, - с презрением в голосе ответила она, - сам. Понимаешь, на молоденькую потянуло. Инфаркт. Это часто бывает, мне прозектор сказал.
- Ты уже и в морге побывала?
- Конечно, должна же была я удостовериться, что это - он!
- Удостоверилась?
- О да! - с мстительной радостью произнесла молодая вдова.
Мне стало неприятно: какой бы ни был, он был ее мужем. Еще вчера они строили планы на будущее, собирались путешествовать. И на тебе - такая неприкрытая ненависть!
- Тонь, а завещание есть?
- Какое завещание? Мужик за сорок, с чего бы это он вдруг о смерти думал? Нет, конечно!
- Ну, обычно мужчины, имеющие достаточно денег, недвижимость, да еще и взрослых детей от первого брака, составляют завещание. Ты позвони его адвокату. Узнай.
В трубке повисло недоуменное молчание. Потом, в легком раздумье, Тонька произнесла:
- Я, конечно, позвоню. А ты приезжай, а? Плохо мне тут одной, в этих хоромах.
- Хорошо, Тонечка, приеду.
Я вообще легкая на подъем, а тут еще и беда у подруги. Я понимала, как она ни хорохорится - ей плохо. Уже через полчаса я вводила свой Мерседес в открытые ворота Тонькиного двора. Здесь оказалось неожиданно многолюдно: стоял милицейский потрепанный Рафик, толпилось несколько человек в форме, да парочка в штатском.
- Мадам, вы кто? - обратился ко мне один из блюстителей закона.
- Я подруга.
- Чья?
- Антонины Владимировны, - я с трудом вспомнила Тонькино отчество.
- Приехали поддержать безутешную вдову? - усмехнулся он, - ну, ну, проходите. Она в доме.
Мне очень не понравилась ирония, с которой он со мной говорил, но выяснять отношения с людьми в погонах я не привыкла. Прошла в дом. Тонька, вся в слезах, с опухшими глазами, жевала носовой платок и всхлипывала постоянно. Она сидела в мягком, удобном кресле около фальшивого камина, в соседнем кресле сидел, как я поняла, оперативник. Увидев меня, Тонька взвыла:
- Светуль, ты спросила меня о завещании, я решила посмотреть в его кабинете. Зашла, а там! - она надрывно взвыла, - взгляни!
Но опрашивавший ее оперативник остановил меня:
- Нет, туда нельзя! Там криминалист работает, - и добавил уже Тоньке, - Распишитесь вот здесь. И здесь, и здесь, а здесь, напишите: "С моих слов записано верно, мною прочитано", и снова - роспись.
Тонька, ничего не читая, послушно подмахнула бумаги, проводила глазами уходящего в кабинет сотрудника опер группы.
- Что там, рассказывай! - потребовала я.
- Там кошмар! Все верх дном! Сейф открыт, ключи в замке, ни денег, ни бумаг внутри нет. Все разбросанно по полу. Я сразу вызвала милицию, ни к чему не прикасалась! Я же понимаю все!
- Да, что тебе прикасаться или нет!? - мне стало смешно, - это же твой дом. Здесь везде твои отпечатки будут!
- Да? - удивилась она, - а я-то старалась не наследить.
- Да ты все правильно сделала! Могла бы стереть следы преступника.
Мы прошли на кухню, Тонька приготовила кофе, потом вышли на открытую веранду, уселись в кресла-качалки, замолчали. Во дворе и в доме возились чужие люди, что-то вынюхивали, высматривали, искали. Говорить не хотелось. Да и о чем можно говорить с человеком, только что потерявшим опору? Постепенно Тонька успокоилась, перестала всхлипывать, заговорила:
- Я там несла сегодня утром, ты извини, Свет! Злая я была. Понимаешь, тут - то одно, то другое! Владик заболел, Анечка из лагеря вернулась, а он - по бабам, да еще и - помер! Вот ужас-то! Я такая была злая! Даже стыдно сейчас!
- Тонь, а где дети? - вспомнила я.
- У соседей. Вдруг внимание и доброту проявили! Спасибо им.
Среди великолепия цветущих пионов и яблонь поселилась скорбь. У Тоньки появилась глубокая морщина в углах рта. "Подумать только, - пожалела я ее, - одна с двумя детьми в тридцать лет!" Вышел оперативник, раскланялся:
- Мы все осмотрели, если понадобитесь, вызовем.
Ушли.
- Тонь, а твои украшения? - вспомнила я.
- Они у меня в спальне, - быстро ответила Тонька.
- Ты ж говорила, он запирал их на ночь в сейфе, - удивилась я.
- Так он не пришел на ночь, - прошипела подруга.
Наконец, я поняла, что лишняя здесь. Тонька явно тяготилась моим присутствием. Я уехала домой, пообещав вернуться часа через два.
Похороны прошли в торжественной обстановке, народу была масса. Отпевал настоящий священник, хотя никогда Тонькин муж особой набожностью не отличался. Помянули в приличном ресторане. Проводить отца пришли взрослые дети от первого брака и бывшая жена. Тонька злилась, но близко к ним не подошла. Потом Тоньку несколько раз вызывали в прокуратуру. Оказалось, что в крови ее мужа обнаружили следы клофелина. Говорили, что труп был обнаружен в ближайшей гостинице, куда он привел проститутку. Но никого не нашли. Тонька постепенно вступила в права наследства, прибрала к рукам фирму мужа вместе с ее совладельцем. Дела у нее шли хорошо. Новый муж был почти ровесником, дети быстро стали называть его папой. Виделись мы с Тонькой редко. Осенью она пригласила меня в кругу семьи помянуть безвременно ушедшего первого супруга. Новый муж, с которым отношения еще не узаконили, был за границей по делам фирмы. Гости постепенно разошлись. Мы остались вдвоем. Тонька решила похвастаться новой шубкой. Она была великолепна. Тонкой выделки голубая норка переливалась на плечах, бриллианты сверкали в ушах и на пальцах. Тонька была счастлива. Выпив еще коньяка, вдруг сказала:
- Дело закрыли.
- Тонь, ты о чем?
- Знаешь, играть проститутку в моем положении было сложно.
- Тонь, ты что?
- Да ладно тебе! Меня пока таскали по прокуратурам, я уже думала - сдамся, не выдержу. Но дети, как вспоминала о них, так и сдерживалась!
- Тонь, не рассказывай мне, я боюсь.
- А сколько можно было терпеть? Как выпьет лишнего, так к проституткам! Уж чем они его манили, не знаю! И это при живой жене! Я же на двадцать лет его моложе была. Что не хватало? Скажи! Я и проследила, где он их снимает. Тогда было тепло. Я купила прикид уже давно. Он уехал в ресторан, я уложила детей, оделась. Машину поставила в двух кварталах от гостиницы. Натянула парик и вышла на дорогу. Спряталась чуть впереди от настоящих жриц любви, смотрю, едет мой благоверный, выскочила прямо перед машиной. Ох и рисковала же я! Если бы он меня не подобрал, сутенеры меня бы убили. Они уже направлялись в мою сторону. Но он меня увидел и сразу: "О, ты новенькая, никогда раньше не видел! Поедем со мной", я села. Клофелин в бутылке растворила еще дома. Прошли мимо горничной, та и не обернулась. В номере я сразу налила ему полный стакан коньяка. А потом, пока он засыпал и отходил в мир иной, вытерла все поверхности в номере. Коньяк и стаканы забрала с собой. Эти вахлаки опять не взглянули даже в мою сторону, проскочила к своей машине, переоделась, сняла парик и отправилась домой. По дороге избавилась от улик. Повезло - горел костер в мусорном баке перед каким-то домом. В огонь и бросила и юбку с топиком, и парик, и бутылку со стаканами. А дома стала искать завещание. Представь, нашла! Эта сволочь, мой благоверный, нам с детьми завещал только дом, да проценты с капитала, остальное все своим детям от первого брака! Представляешь? Нет, я ни о чем не жалею! Ни о чем!
- Тонь, это же смертный грех!
- Ладно, покаюсь... В старости. А теперь, давай выпьем и - забудем.