Ранние декабрьские сумерки крадучись заполняли кабинет. Последний луч солнца проскользнул сквозь прореху в низких снеговых тучах, поджег маковку далекой церкви. Она вспыхнула и тут же погасла. Я отошел от окна. Повернул выключатель, осветив безобразие кабинета: крашеные масляной краской голые стены, стеллажи с пыльными папками, вялые цветы в кашпо по окнам. Занял свое место за столом. Женщина сидела напротив строгая, прямая. Всем своим видом напоминала вдовствующую королеву: умелый неброский макияж, ухоженные ногти, тщательно уложенная прическа, изысканная одежда. Любой вопрос вызывал болезненную гримасу. Несмотря на все презрение, что она излучала, мне было ее жалко.
- Валентина Вениаминовна, давайте все же поговорим. Я понимаю, как вам сейчас больно и трудно, но чем раньше мы разберемся во всем этом, тем лучше. Расскажите, что вы знали об отношениях вашего мужа и секретарши? Когда это началось?
Совершенно бесцветным, безликим голосом она ответила:
- Об их отношениях я не знала. Вот, - она протянула конверт, - это было в почтовом ящике несколько дней назад. Скажу точнее - ровно неделю.
Пухлый конверт, без адресов, без марок. Кто-то просто зашел и бросил в ящик.
- У вас нет домофона? В подъезд может войти любой?
- Как же, есть и домофон и консьержка круглосуточно.
- Вы не поинтересовались у нее, кто мог подкинуть этот пакет? - спросил я, извлекая содержимое.
- Зачем? Нет. Я выше этого. Единственное, что я сделала, это попросила найти частного детектива, чтобы последить за парочкой. Но не успели мы.
В пакете оказалось два фото и два, сложенных вчетверо, листа бумаги. Я взял фотографии. На песчаном берегу реки красивая и очень молоденькая девушка с заколотым на макушке хвостом пышных светлых волос и мускулистый, подтянутый мужчина среднего возраста, оживленно беседуют, сидя на махровом полотенце. Поблескивают в лучах солнца капли воды на загорелой коже обоих. Видимо, только что плавали. Второе фото сделано поздней осенью. Эта же парочка на открытой площадке кафе на набережной. Низкие снеговые тучи и серая река никак не располагают к отдыху на улице. Девушка в вязаной шапочке, дутой куртке, он в пальто. Перед обоими чашки с кофе, над которым поднимается пар. Она вытирает слезы, он огромной ладонью накрыл ее маленькую ручку и что-то говорит, пытаясь заглянуть ей в глаза.
- Это, наверное, совсем недавно? - задал я, как считал, риторический вопрос.
- Это конец октября. Там и подтверждение есть. Можно даже примерно число определить, - ответила она, указывая на пакет.
- Ничего себе! А что, в фирме вашего мужа деньги получались так, наличкой? Все стремятся перевести оплату на карточки.
- Да, у них тоже на карточки. Но тут, видимо, надо было срочно дать отступные.
- Если это отступные, то почему все произошло? - произнес я, разворачивая очередную бумагу.
Всего одна строка отпечатанного на принтере текста: "Получи. Вот он, твой верный-благоверный!"
- Я не знаю, что сказать детям? Как они перенесут весь этот позор? Они-то ни в чем не виноваты, - заговорила она.
- А вы, Валентина Вениаминовна? Вы ни в чем не виноваты?
- О чем это вы? - брови гневно взлетели вверх. - В чем я тут могу быть виновата?
- Вы так сказали, что дети не виноваты. Вот вопрос и возник. Извините.
- Ну, был у меня романчик, так ерунда. Я ему не изменила, просто пококетничала немного год назад.
- С кем, если не секрет?
- Секрет. Это к делу не относится, - твердо сказала посетительница, потом вдруг встрепенулась и добавила: - Думаю, у вас больше нет вопросов. Где и как меня найти знаете.
- Да, вы вряд ли понадобитесь. Криминала нет. Назовем это несчастным случаем, если вы, конечно, не напишите заявление на расследование попытки шантажа. Разрешение на получение тела и захоронение дадим сразу после вскрытия. Вскроют завтра утром. Примите мои соболезнования.
Мне, правда, было жаль эту гордую женщину. Получить такую "посмертную" оплеуху от мужа! "Удивительно, - подумал я, - обычно в гаражах погибают совсем молодые. Как мог бизнесмен, человек богатый, так умереть? Странно, очень странно. Что было не снять квартиру для интима? Жадность? Может быть..."
Она высоко подняла голову, встала и походкой хорошо знающей себе цену женщины, вышла. Я выглянул в окно. Пока мы беседовали, начался снегопад. Было безветренно, в лучах фонарей танцевали снежные хлопья. Она вышла, и из припаркованной у тротуара машины выскочил мужчина, открыл переднюю дверцу. Я узнал его. "Тень директора" - так называли сотрудники заместителя ее мужа. Практически незаметный, он казался бесцветным. "Семен Владимирович Слипкин, поддерживает, - подумал я, - да, сейчас ей очень нужна поддержка".
Вернулся к столу. Достал фотографии с места происшествия. Огромный гараж. Машина с все еще работающим двигателем. Сиденья откинуты и на них два обнаженных тела. Хозяина и директора фирмы по торговле недвижимостью - Звинцева Якова Борисовича и его секретарши - Синеоковой Анны Викторовны. Милицию и скорую вызвал все тот же заместитель - выгуливал собаку, а та завыла около ворот гаража. Да, дело можно закрывать. "Все-таки странно, - опять всплыла мысль, - почему в гараже? Почему не снял квартиру? А, черт с ним!"
Утро принесло совершенно неожиданную новость. Позвонил судебно-медицинский эксперт и сообщил:
- Знаешь, Слав, очень странное самоубийство.
- Самоубийство? И мысли такой не было. С чего это ты?
- На место происшествия выезжал я, и, насколько помню, гараж был закрыт изнутри? А вторая дверь заварена? Значит, убийством здесь не пахнет? Но в крови обоих погибших метгемоглобина меньше, чем клофелина. Понимаешь? Это отравление. Они умерли, не успев, как следует, надышаться. И еще. Семенной жидкости не было. И алкоголя почти нет. Так чуть-чуть. У него следы коньяка в желудке, у нее - вина. Но тоже, только следы. В крови настолько мало, что сразу приходит мысль - специально для клофелина пили.
- А я уже и дело закрыл. Вот, справку подготовил, - растеряно ответил я.
- Рановато закрыл. Рановато.
- Да, самоубийство придется расследовать. Спасибо, удружил.
- Ну, не обессудь, друг... Чем могу...
Значит, начинаю сначала. Разложил на столе материалы дела. Еще раз убедился, что никто в фирме не знал о связи шефа с секретаршей. Вопросы о жене Звинцева натыкались на упорное молчание. Я вызвал оперативников. Они приехали быстро, ввалились в кабинет, раскрасневшиеся с мороза, пальто в снегу, словно только что играли в снежки.
- Привет, Вячеслав Сергеич, - с порога начал Орехов, старший оперуполномоченный, - что там у тебя? Вызвал, давай кофе!
- Да готов. Чашки и кофе знаете, где, а чайник только закипел. Раздевайтесь.
- Давай, Витек, намешай-ка нам дармового, следственного кофейку, - велел Орехов напарнику. - Что там у тебя, Сергеич, за надобность?
- Медэксперт позвонил, - сообщил я, - говорит, клофелин в крови, от него и погибли оба. Похоже на суицид.
- Вот тебе! - воскликнул Орехов, оглядываясь на напарника, - Говорил я, Витек, нечисто тут? Говорил!
Витек, молоденький совсем, полгода как окончил школу милиции, русоволосый паренек, старательно размешивая кофе, удивленно смотрел на нас.
- Зенки-то прикрой чуток, высохнут, - фыркнул Орехов, - я сразу почуял, что там все не просто. И не думаю, что это суицид.
- Почему не суицид?
- Потому что, фирма процветает, жена любит, дети прекрасные, подчиненные души не чают.
- А любовница?
- Аня, девочка, которая только что поступила в институт? Правда, перевелась на заочное отделение. Проблемы с братом. У нее брат близнец, родителей нет. Этого братца поперли из ВУЗа. Вот, чтобы его не выгнали, пришлось заплатить девяносто тысяч рублей. Целевые. Теперь так это называется. Она заем у фирмы взяла, беспроцентный, собиралась выплачивать по три тысячи в месяц. Жених был - Александров Саша. Сегодня собирались на концерт, но Аню срочно вызвали в офис. Сам Слипкин за ней приехал. Что-то там с финансовым отчетом не сходилось у главбуха. Не верится, что она была любовницей директора.
- Девяносто тысяч, говоришь?- я достал конверт, переданный мне вдовой. - Смотри. Вот платежная ведомость, вот два фото, а вот еще и записка такая интересная.
- Говорю, нечисто! С чего начинаем?
Хорошо работать с Ореховым. Он не только не отказывается от дополнительных и непонятных нагрузок, он интуитивно находит сам, за что зацепиться. Витек поставил на стол кофе.
- А что там с отчетом? - спросил я.
- Говорят, директор орал, что в порошок Тропинину сотрет, если какие-то там деньги не найдет. Уволить грозился, - Орехов задумался. - Кстати, муж главбуха хозяин фармацевтической фирмы.
- Ну, ты даешь! Даже мужем главбуха поинтересовался? С чего это?
- Да она сама заявила мне, что увольнения не боялась, потому что место ей мужниной фирме всегда найдется.
-Интересно... А у нас тут клофелин фигурирует. Деньги пропавшие она нашла?
- Не спросил. Слушай, - разглядывая фото, воскликнул Орехов, - это фото на компе Аниного жениха заставкой стоит.
- Где ты видел эту заставку?
- Так Александров у них работает сисадмином.
- А у него выхода на клофелин нет?
- Не знаю, но мать у него с гипертонией. Он очень переживал, как скажет больной матери о смерти Ани, да еще с такими подробностями.
- Какой клубок получается... Интересно, а химики наши что молчат? Они же пить могли только в гараже?
- Да, действительно, дайка звякну.
Орехов набрал номер:
- Алло, Евсеич, что там, в бутылках с места происшествия. Как, какого? Гараж вчерашний. Я тебе принес. Бутылка шампанского и коньяка. Как, еще не смотрел? Давай! Тут серьезное дело - там клофелин в крови. Представь, - положив трубку, сказал мне, - они еще не смотрели. Решили, раз угорели, можно и потом. Сейчас отзвонятся. Что же получается, Сергеич? Как минимум двое - главбух и жених, имели мотив?
- Мотив имели, а возможность? Как они могли подсыпать яд в разные бутылки? Подложить их? И мотив. Достаточный ли?
- Ну, это-то просто. Знали, что хозяин с любовницей отправятся в гараж, до этого момента пить не будут, а там после любви...
- А вот любви-то и не было. Это тоже мне медик сообщил. Ладно, поищите еще, поройте там в офисе.
Они ушли, я остался с кучей других дел, которые надо было подготовить к сдаче в суд, архив и еще куда-то. Позвонил Евсеич и сообщил, что в обеих, изъятых с места преступления бутылках, убойная доза клофелина. При этом, отпечатков пальцев нет ничьих. Бутылки тщательно протерли. Уже вечером позвонил Орехов:
- Похороны завтра, будешь?
- Обоих?
- Да. Аню хоронят в десять утра. Звинцева в шестнадцать. Ее где-то на отшибе. Его на аллее славы. Много сделал для города.
- Ты что-то нарыл?
- Ничего пока.
- Ладно. Я буду у обоих.
Пасмурным морозным утром ветер вил поземку по кладбищенскому пустырю. Ни деревца, ни оградки. Кресты, кресты, кресты... Аню провожало несколько человек. Старенькая, убитая горем, бабушка, брат, постоянно сжимавший кулаки в бессильной злобе, две бывшие одноклассницы. Несколько в стороне стоял высокий молодой человек. К нему-то я и подошел.
- Обидно, когда умирают молодые, - сказал.
- Она это заслужила, - ответил он.
- Вы уверенны? - я показал удостоверение. - Может, расскажите?
- Мне сказали, что дело закрыто, - удивился собеседник.
- Да нет, обстоятельства новые появились. Завтра зайдите в девять утра.
К похоронам Звинцева немного распогодилось. Ветер утих, холодное зимнее солнце серебрило нанесенные на соседние памятники сугробы. Голые кроны высоких деревьев вязли в редких облаках. Над гробом говорили высокопарные слова, за которыми чувствовалась пустота. Его уже вычеркнули. При этом всем было абсолютно безразлично, как он умер. Торопились отдать последний долг и забыть. Даже вдова. Валентина Вениаминовна, увидев меня, удивленно подняла вверх брови. "Видимо, это самая эмоциональная часть ее лица", - подумал я.
- Что случилось? Не ожидала вас увидеть.
- Да, так, Валентина Вениаминовна, шел мимо, заглянул.
- А я думаю, вроде бы несчастный случай, что тут следователь делает? - она вяло улыбнулась сквозь зубы.
- Да, ничего. Что сказали детям? И где они?
- Так и сказала - угорел в гараже. Дальше объяснять не стала. Поймут. Да, соседи расскажут. Сейчас отправила к друзьям. Пусть побудут в гостях с неделю.
- Валентина Вениаминовна, нам, возможно, потребуется еще раз гараж осмотреть. Я позвоню вам. До свиданья, - сказал я, разворачиваясь.
- Да, да, конечно. - снова вверх взлетели брови, - до свиданья.
Оглянувшись, увидел, как она что-то рассказывала "директорской тени", кивая в мою сторону. Орехов здесь же вручил повестку главбуху, которая не стеснялась своих слез.
Анин жених явился к назначенному времени. Мой первый вопрос его ошарашил:
- Скажите, как вы смогли заманить их в гараж и подпоить спиртным с клофелином?
- Я, заманил? Зачем мне это надо? У нас с Аней почти все уже было готово к свадьбе. Мы любили друг друга.
- Это ваша работа? - я протянул ему снимок с набережной.
- Нет, но я знаю все об этой встрече. Аня просила заем. Собственно, я и посоветовал ей обратиться к Звинцеву. Я знал об этой встрече.
- А почему в кафе? Тайком?
- Тут не было никакой тайны. Аня при мне позвонила директору, а Звинцев был занят и предложил встретиться в кафе. Вот и все. Утром следующего дня он выдал ей этот заем.
- Интересно, а чем Звинцев был занят?
- Не знаю, но Аня ушла. А он остался.
- Хорошо, а заставка на твоем компе? Это чтобы ревность не затихала?
- Какая заставка? Какая ревность?
Я протянул ему фото.
- Это же наш корпоратив. Пятилетие фирмы. Отмечали в августе. У меня тьма этих фоток. Я меняю их каждый день. Мы с Аней после этого корпоратива стали встречаться.
Допрос не дал ожидаемых результатов. Следующей явилась Тропинина Вера Семеновна - главный бухгалтер фирмы Звинцева. Она даже не поздоровалась, сразу задала вопрос:
- Что случилось? Что за обыски у меня, у моего мужа?
- Наверное, в этом кабинете спрашиваю я, а не меня. Скажите, Вера Семеновна, а что там за деньги у вас пропали, что вызвали такую ярость у Звинцева?
- Да не было никакой ярости. Пропала ведомость, по которой Аня получила заем.
- Нашли? Аню для этого вызвали из дома?
- Никто ее не вызывал. Ведомость была у Слипкина. Он принес. На этом конфликт был исчерпан.
- Значит, вы утверждаете, что мотива убивать директора у вас не было?
- Убивать директора? - она даже задохнулась: - Вы с ума сошли? Они же угорели!
- Не совсем. В крови и в бутылках со спиртным обнаружен клофелин. А ваш муж хозяин фармацевтической фирмы.
Она помолчала, удивленно разглядывая меня в упор. Оглянулась по сторонам.
- Дайте воды, - попросила. Выпив, сказала: - У меня не было никаких мотивов. И муж мой не может достать клофелин. У него какие-то определенные лекарства. Там нет сильнодействующих и ядов.
Я понимал, что и эта версия проваливается. Остается только суицид.
- Может, они так любили друг друга, что решились покончить с собой? - подумал вслух.
- Кто? Аня и Звинцев? Понимаете, товарищ следователь, Аня последнее время светилась от счастья. Звинцев всегда был земным. У него ни разу не было депрессий. Даже когда жена загуляла. И то, что они любовники, мы узнали в день их смерти.
- А поподробней можно об измене жены?
- Да я точно не знаю, - она замялась, - это слухи.
- Ничего, ничего, нас любые слухи интересуют.
- Говорят, год назад закрутила с кем-то роман. Звинцев узнал, закатил скандал. Уволил с работы и велел сидеть дома. А с кем она загуляла, не знаю.
Тоже не густо, на этом не выстроишь ничего! В общем - капкан! Меня преследовало желание все списать на суицид. Версий никаких. Орехов с напарником явились к концу рабочего дня.
- Знаешь, Вячеслав Сергеич, - заявил Орехов, - хорошие кадры мы растим. Хорошие. Вот, моего Витька беречь надо.
Парень зарделся от похвалы.
- Он не то, что я. По задворкам не шляется, в мусорниках не копается, с агентурой не якшается. Пока я, высунув язык, носился по знакомым, подчиненным, выуживал, да выпрашивал, Витек влез в комп Звинцева и раскопал!
- Ну, давай, что раскопал? - спросил я, досадуя, что сам не догадался привлечь компьютерный отдел.
- Вот,- ответил Витек, - переписка некоей Марго с Азазело.
- Что? Это из Булгакова?
- Это ники. Сетевые имена. Из переписки явствует, что Марго и Азазело любовники. Последняя встреча была в конце октября в кафе на набережной. А перед ней интересное письмо от кота Бегемота. Этот кот и предлагает встретиться всем троим.
- Любовный треугольник? И что это дает? Кто они? Если Марго и Азазело наши погибшие, то кто - кот?
- А вот это надо выяснять, - меланхолично ответил опер. - Ясно только, что кто-то за кем-то следил. Еще бы в гараж заглянуть. Покоя мне эта дверь гаражная не дает. Не осмотрел я ее сразу. Вдове поверил. А может, Звинцев пользовался той дверью?
- Слышь, Орехов, дверь - это удар под дых! Как это не осмотрел? Сейчас я ордер выпишу. Заедем к хозяйке за ключом.
У меня возникли туманные предположения. Но я ни в чем не был уверен. Больше всего смущал вызов Ани в день смерти на работу, вообще, вся эта сутолока вокруг ведомости. Но определенно пока ничто не вырисовывалось. К подъезду богатой вдовы мы прибыли почти в девять вечера: пока оформляли бумаги, вызывали криминалистов. Метель разбушевалась не на шутку, ветер срывал рекламные щиты, снег валил сухой и мелкий. Поскреблись в подъезд. Консьержка впустила нас, ничему не удивляясь. Дверь открыла Валентина Вениаминовна.
- Что вы хотите, господа? - спросила дама, прикрывая коротким полупрозрачным халатиком обнаженное тело.
- Марго, кто там?
В прихожую выглянул Слипкин, тоже в халате и тапочках на босу ногу.
- Какая встреча, дорогой... Вас же Азазело зовут? - воскликнул я. - А кота, значит, Бегемота, с пути убрали? Вы позволите нам пройти?
- Побеседовать хотим. Есть несколько вопросов, - ответил Орехов, делая шаг к двери в комнату.
- Вы не имеете права! - воскликнула Валентина Вениаминовна.
- Имеем, - буркнул опер, подхватил вдову и повел в комнату.
Навстречу вышел уже одетый заместитель.
- Я, пожалуй, пойду, не буду вам мешать.
- Нет, нет, погодите. Разговор очень интересный и касается вас обоих, - остановил его я.
Мы прошли в стильно и дорого обставленную гостиную.
- Может быть, чаю? - предложила хозяйка.
- С клофелином? Не пьем, - живо ответил Орехов.
- Собственно, меня интересует один вопрос: как вам удалось напоить их клофелином и доставить в гараж? - спросил я.
- О чем это вы? - возмутилась вдова.
- Да, ладно вам, охота время тянуть, - опять влез Орехов, - Сергеич, покажи им ордер, я начну. Сейчас и клофелин здесь найду, и еще чего...
- Валентина Вениаминовна, дайте ключ от гаража. Там ждут криминалисты, - сообщил я. - Они обследуют заваренную дверь. Докажут, что сварка свежая. Кроме того, здесь проведем обыск, найдем. Что-нибудь найдем. И вы не знаете, что в вашем подъезде есть видеонаблюдение? Мы прокрутили все, вплоть до середины октября. Никто не подходил к вашему почтовому ящику, никто, кроме вас и почтальона. Письмо вам не подбрасывали. Вы бы хоть фото какое-нибудь другое подобрали или в фотошопе обработали. А то - корпоратив. Да, несерьезно вы подошли к этому вопросу. Кроме того, - я пошел ва-банк, - у нас полный доказательств портфель на жестком диске вашего покойного супруга. Так что, Марго и Азазело, как вы смогли их напоить клофелином и затащить в гараж?
- Выпили с мужем вечером, он - коньячку, я - винца, сработала сигнализация гаража. Пока мы туда добежали, Яков был почти готов. В гараж я его, можно сказать внесла на себе. А Аньку немного раньше Сема привез. Уж как он ее поил, мне неизвестно.
- Ты на меня не вали. Это ты приказала.
- Я приказала, а ты сделал. Тюфяк!
- А кто раздевал?
- Ее раздел и уложил в машину он, а Звинцева вместе раздевали и укладывали. Он был в сознании еще и просил вызвать скорую. Она почти не дышала. Я закрыла изнутри гараж, а Семен завел машину. Вышли через заднюю дверь.
- А когда заваривали?
- Да никогда. Там замок навесной снаружи. Хотела сегодня приварить, не успела.
- Орехов! Ты же сказал, заварена дверь?
- Так, вдове поверил.
Когда уже почти ночью я подшивал к делу последние бумаги, зашел Орехов.
- Скажи, Сергеич, ну что ей было не разойтись и не уехать? Двоих убила, да так, что сама села, мужика посадила. Хотя, что это за мужик? Детей осиротила. Собственных!
- Загадочная женская душа, Саша. Муж предложил развод, хорошие деньги. Требовал только, чтобы Слипкин уволился. Но, как она сказала, в прошлое рождество поняла, что такое любовь. Любовь одного, а деньги другого. Решила, что терять ничего не хочет. Теперь потеряла все. А ведь я чуть не списал это дело на суицид. Чего, собственно, они и хотели.