Аннотация: Продолжение романа "Оборотная сторона зверя".
Глава 1. Янус
- Поберегись!
Еще один ненормальный с деревянным мечом едва не сбил меня с ног.
- Дорогу будущим магам! - взъерошенные парни промчались мимо, хлопнув по попке зазевавшуюся Габриэль.
- Нет, Рин, ты это видел! А ну стой, шпана! - Габриэль сунула мне в руки свертки, задрала платье и уже готова была, сверкая желтыми панталончиками на радость прохожих, припуститься за смеющимися студиозами, когда Динар зарычал.
- Опусти подол, милая.
От этого его 'милая' молоко могло скиснуть, но по легенде Дин с Габи изображали счастливых супругов, а я была их любимым племянником, полукровкой и сиротинушкой с неизвестно откуда открывшимся даром.
- И что бы я без тебя делала, мой волчонок? - Габриэль улыбнулась так, что проходящая мимо парочка перешла на другую сторону улицы.
- Я рад, моя кошечка, что хотя бы это ты понимаешь, - Дин оскалился в ответной улыбке и распахнул перед 'супругой' позолоченные двери.
Габи изящно приподняла юбки и вплыла в гостиницу, не забыв по пути со всей дури впечатать каблук в сапог 'любимого'.
Да, как ни крути, но легенда наша трещала по швам. И все бы ничего, если бы Рейнхард не забронировал нам номера в самой лучшей гостинице города. Нет, не то чтобы эта гостиница выглядела как пятизвездочный отель. Но не похожая на кабак столовая, чистое белье и ванная в каждой комнате - это просто невероятный 'сервис, достойный самого короля'. Именно эти слова были выбиты на позолоченной вывеске, которую поддерживали с двух сторон трехметровые атланты. Эти бронзовые красавцы еще издали поражали путешественников своей статью, мускулами, а также полным отсутствием детородного органа. И что только Янус, хозяин гостиницы, не делал, чтобы исправить эту несправедливость!
- Я ведь давеча снова ходил в Совет этих плебеев разубеждать, - как только я вошла в холл, без предисловия начал трактирщик.
Налет жеманности тут же слетел с холеного лица, а бледно-голубые глаза пожилого сплетника зажглись нездоровым энтузиазмом. Вытерев о кипенно-белый фартук и без того чистые руки, Янус ухватил меня за рукав и потащил к столу. И хотя мужчина был высоким и полноватым, но вот двигался он с грацией заправского танцора.
Габи, все еще дуясь, топталась в проходе, Дин устало закатил глаза, а я едва смогла сдержать смех. Нет, Янус все-таки неисправим! Мы всего третий день находимся в городе, а хозяин вел себя так, словно к нему мама родная приехала.
- Ой, малыш, чего я им только не говорил: и что искусство это, и что красиво, а они все 'срам да срам'. Тьфу, деревенщина! - Янус выхватил из карманчика тонкую расческу и нервно начесал седые волосинки на лысину. - А все Панфирка, гаденыш, пробрался в чиновники и давай мстить. Он же, прыщ окаянный, в женку мою, покойную Елизаровну, по молодости-то влюблен был. Она ж, голубка моя, так всем после свадьбы и рассказывала, что лепили, мол, тех статуй прямо с меня.
Янус приосанился, тряхнул головой, отчего редкие волосы вновь обнажили блестящую лысину. Я закусила губу, а Дин с подошедшей Габриэль скептически покосились на Януса. Да уж, либо у покойной была бурная фантазия, либо о трактирщике мы чего-то не знаем. Наверное, оборотни пришли к такому же выводу, потому как все вместе, как по команде, опустили взгляд на низ фартучка.
Янус, ничуть не смутившись, сграбастал меня и распушил кулачищем с таким трудом убранные кудряшки:
- Э-эх, молодость-зеленость. Ну ничего, малыш, и тебе жинку найдем! Работящую, красивую... верную! - и неодобрительно зыркнул на Габи.
'О, нет!' - мысленно застонала я.
Именно по этой причине легенда наша вот-вот могла лопнуть с оглушительным пшиком. Габи и Дин, эти невозможные упрямцы! Сколько не вдалбливай рыси, что она любит Дина, сколько не говори Дину, что я для него просто племянник - как об стенку горох. Габи наотрез отказалась спать где-либо, кроме моей постели, а вервольф следовал тенью, ни на минуту не оставляя одну.
И все бы ничего, если бы не Янус. Да, гостиница 'У короля' отличалась великолепной кухней, чистыми простынями и отдельными ванными, но ко всему этому великолепию еще и самым любопытным и болтливым хозяином на свете!
- Я тебе, малыш, - хозяин подмигнул и склонился так низко, как мог, - по секрету скажу: 'Имперцы шерстят'.
С Дина вмиг слетела безразличная маска:
- О чем Вы, почтенный?
От ледяного тона Янус аж подскочил. Еще бы! И я бы испугалась на месте трактирщика, хотя Янус и ненавидел, когда его так называли, если бы и меня прожгли таким же звериным взглядом. А я еще думала, что это Рейнхард невыносим, когда речь заходит о моей безопасности. Но, как оказалось, Динар бил все рекорды по упрямству, подозрительности и мании преследования.
Дин неосознанно встал между мною и Янусом. Аура оборотня полыхнула бордовым, благо, что простые люди не могли видеть этого. Зато интуиция опытного трактирщика вопила, что пора делать ноги.
- А я что, я ничего, милейший господин Варрен, - Янус вмиг протиснулся между мною и Габи и бочком, бочком засеменил к кухне. - Ох, и ужин проконтролировать надо, и заказчикам списки отдать. Дела-дела. Прошу меня извинить. Госпожа Габриэлла, малыш... то есть господин Ринальд, не буду задерживать. Отдыхайте, набирайтесь сил, не буду мешать достойнейшим из гостей... - бормотал трактирщик, скрываясь на кухне.
Вот только слух оборотней не чета человеческому и про 'я чуть от страха не помер' и 'вот и злобная рожа у этого жуткого Варрена' все же услышали.
- А этот трактирщик мне нравится, - хмыкнула Габриэль и тут же повисла на мне.
Дин злобно зыркнул на бету, явно собираясь оттащить ее куда подальше, когда из кухни послышалось:
- Да я светлейшим клянусь, малышу повезло, что дар открылся, а не то этот извращенец со своей коротышкой совсем мальца бы со свету сжили. Нет, вы видели, как этот Варрен на племянника смотрит, аж жуть берет. Вот-вот, кажется, глазищами своими жуткими сожрать готов. А эта блудница! Нет, такой мужик, да не просто мужик, бык племенной, рядом, а она на мальчонке все виснет. Малыш и дверь запирает, и отнекивается от нее, а она-то, она...
Мне даже не надо было ничего говорить. Наконец-то до оборотней дошло, что их поведение, мягко говоря, сложно было назвать 'типично людским'. Видимо, все оборотни по природе своей очень эмоциональны и привыкли ярко проявлять свои симпатии. Вот и сейчас Габриэль сверкает покрасневшими ушками, а Динар старательно отводит глаза. Того и гляди, что ножкой шаркнет и хвост подожмет. Нет, в разведку с верами не ходить.
- Да и не простые они купцы, Тришка, глаз даю, - не унимался трактирщик. - Ты на одежду-то их посмотри, да любой купец за такие тряпки полжизни отдаст. Одно платье у коротышки полконя стоит. Купцы, как же! Ты осанку у этого Варрена видела?
Тришка, дородная повариха, с которой я уже успела подружиться, только языком цокнула да половником о кастрюлю ударила.
- Да у нас князья, - продолжал распинаться трактирщик, - и те жалкими побирушками на фоне него смотрятся. Да и чую я дворян за версту. Аура у них такая - не чета нашей. А перед этими Варренами у меня аж ноги дрожат: хочешь, не хочешь, а так и склоняешься в три погибели. А они - купцы да купцы. Ха! Видели мы таких купцов, как же!
Динар прищурился. Я постаралась посмотреть на него с Габи как бы со стороны. 'Да уж, сойти за торговцев средней руки они точно не смогут'. Габи была такой яркой и энергичной, что назвать ее забитой жительницей Торина язык бы не повернулся, а Динар... Увы, но он был слишком похож на Рейнхарда. Его даже стражники у ворот пропустили без спроса, а попрошайки на площади стороной обходили.
- А за кой демон им тогда род-то свой дворянский скрывать? - Тришка бросила что-то в кастрюлю и звякнула крышкой. - Прячутся, поди, от кого?
- Ох, Триша, даже знаю. Но птицы явно не мелкого полета. А уж малой так тем более.
'Чего? - от удивления я чуть свертки не выронила. - Да я среди оборотней самый что ни на есть человек! Одежда - простая, манер - ни на грош, да я, я...'
- Ну, эт да, - Триша, наверное, села на стул, потому как тот заскрипел, словно вот-вот рухнет под тяжестью поварихи. - Рин как зашел, я аж чуть круг Всеблагого не начертала над головой. Тоненький, аки тростинка, красивый - аж жуть берет. Ни дать ни взять - северный принц.
Тришка с Янусом чокнулись и опрокинули по маленькой.
- Это что, Триш. Ты посмотри, сколько народа внизу толпится. За три дня недельная выручка. И все барышни. Так да так, мол, пирожные у Вас, почтенный хозяин, лучшие в городе, а сами если и кушают, так только глазами, и уж совсем не мои творения. А малыш словно не замечает. Спустится со своей ненормальной семейкой, поест скоренько - и только его и знали. А, главное, приветливый-то какой. И манеры, и стать - чувствуется порода-то, а он и простых не чурается.
- Не обидел бы кто.
- Да с такой зверской мордой, как у его дядьки, к нему и гроллы, прости-просвети Всеблагой, не сунутся.
'Зверская морда' Динара становилась действительно зверской: глаза вспыхнули, клыки заострились, рык вот-вот готов был пробраться наружу. А вот этого допустить было нельзя.
- Ох, и уста-а-ал я что-то, - сцедила зевок в ладошку и умоляюще уставилась на оборотня.
Дин тут же поклонился и рванул к лестнице, проверяя, нет ли кого. Улыбнулась, поворачиваясь к Габи, а та...
- И вовсе я не коротышка!
'Мать моя женщина, и это единственное, что ее взволновало? Так, спокойно. Спокойно. Осталось всего полтора дня, и я в академии. Может, хоть там будет мир и покой?'
***
Ночи в конце лета были не столько жаркими, сколько душными. Я ворочалась, стараясь не сильно тревожить Габи, которая все-таки пробралась в мою комнату. И я бы рада поспать одна, но разве устоишь, когда на тебя преданно смотрят огромными рыжими глазами и на каждое 'нет' тихо поскуливают? Вот и я не смогла.
'Ну до чего душно!' - откинула простыню и еще раз взбила тяжеленную подушку.
В голову, как на зло, лезли только мрачные мысли. Завтра, вернее, уже сегодня утром воины сдают последние испытания, значит, подать заявку на отделение хранителей можно не раньше полудня.
'Интересно, смогу ли я нормально учиться и не выдать себя?'
Как я поняла из болтовни Януса, ВМАК (военно-магическая академия королевства) условно делилась на два факультета - воинов и хранителей. К хранителям относились кафедры лекарей и менталистов, куда я и должна была поступить. На эти специальности не рвались, но если не получалось поступить на воинский факультет, любой студент мог попытать счастья и стать если не лекарем, то по крайне мере слабеньким менталистом.
Что же касается воинов, здесь градация шла скорее по уровню силы, нежели по специфике управления магическими потоками. На самой нижней ступеньке шла кафедра силовиков, вся магия которых уходила в физические показатели. Вторыми по значимости шли стихийники, довольно сильные маги, которые виртуозно могли управлять не менее чем одной из стихий. И, наконец, универсалы, элита элит, те, кому предстояло возглавить войско или самим стать смертоносным оружием. Их имена произносились шепотом и с почтением. Их было мало, и ни один человек в здравом уме не перешел бы дорогу такому магу.
Я поежилась, радуясь мудрости ректората. По крайней мере, мне, как слабенькому менталисту, не светило сомнительное счастье учиться бок о бок с этими гениями боевой магии. А если повезет, я ни одного из этих надутых магией и самомнением индюков и вовсе не встречу!
Вздохнув, перевернулась на другой бок. Рука машинально притронулась к шее, к тому месту, которое Рейн поцеловал при прощании. Мне тогда показалось, что он еле сдерживается, чтобы не прокусить кожу и не поставить звериную метку. Рейнхард... Мне уже не хватало его.
Без Рейна я ощущала такую пустоту внутри, что хотелось волком выть. Я улыбалась, болтала с Тришей и Янусом, смеялась над перепалками Габи с Динаром, но внутри словно что-то оборвалось. И мысли о родных не отпускали, сжимая горло в болезненном спазме. Мама, отец, глупышка Маринка. Как она без меня? Скучает, радуется? Мама, наверное, всю страну на уши подняла.
Слезы катились, впитываясь в белоснежные простыни. Хочу домой, хочу взбежать по ступенькам и с громкий стуком распахнуть дверь: 'А вот и я! Мам, пап, я дома! Где все?'
Но никого больше не было. Только Рейн со своими тайнами и чуждый мир, где не было ни одного родного мне существа.
Золотистые шторки едва колыхались от поднявшегося ветра. Под правым боком ворочалась Габи.
- Рин, ты не спишь?
Чужое имя резануло по нервам, я дернулась, смахивая краем наволочки соленые слезы.
- Нет, жарко, никак не могу уснуть. А ты?
- Да я вот тоже, - и было в ее голосе что-то такое...
- Габи? - я повернулась к рыси, сразу вспомнив ту ночь в доме Терайи, когда мы рассказывали друг другу о своем прошлом. - Что-то случилось?
Габриэль шмыгнула носом:
- В Эвалоне я последний раз видела маму.
Я протянула свою руку, и Габи вцепилась в нее, сжав изо всех сил.
- Наверное, ты ненавидишь ее? - зачем-то шепотом спросила я.
- Кого, маму? - удивилась рысь.
- Нет, я о Лейле, - с одной стороны нужно было отвлечь Габи, с другой - ужасно хотелось узнать об этой удивительной императрице.
Габи задумалась.
- Если честно, на маму я тоже злилась. Мне казалось, что она променяла нас с папой на мечту о мире, о том, что с гроллами можно договориться. Потом злилась на папу, что он оставил меня. И, конечно же, я просто ненавидела Лейлу. Если бы не она, мама не отправилась бы в этот поход, и отец не последовал бы за ней...
- А сейчас ты все еще злишься? - я накрыла наши сцепленные пальцы второй рукой.
- Нет, - Габи попробовала улыбнуться. - Чем больше я узнаю о Лейле, тем проще понять, почему люди и даже оборотни шли за ней. Как ни крути, но императрица была умным правителем, она могла убеждать и искренне верила, что многим может помочь, только вышло вот как...
- На площади я слышала, как одна девушка говорила о Лейле. Неужели в империи все еще почитают ее?
- Думаю, ты удивишься, когда узнаешь, сколько всего она сделала. Даже этот город и академию построили по ее указу. Говорят, Лейла сама зачаровывала залы, подбирала учителей и даже написала пару учебников. Когда-то здесь могли учиться не только юноши.
- Странно все это. И академия, и учебники, и попытки договориться с гроллами с одной стороны, и детоубийство - с другой. Зачем ей это?
- Может, как и Нинель, хотела отомстить мужу? - Габи зябко поежилась.
- Не знаю, в любом случае сыну Лейлы пришлось нелегко.
- Ну да, ну да, так нелегко, что собственную сестру из-за магии запер в этом, как его там? Ну, где женщины магией делиться обязаны! О, вспомнила, Розенкрафте! - Габи практически выплюнула последнее слово. - Да этот принц Дерек так ненавидит женщин-магинь, что сам своими собственными руками едва не отправил сестру на тот свет, выкачав из нее столько энергии, что та чудом жива осталась.
- У него есть сестра?
- Да, по отцу. Ее, кажется, Кьярой зовут, - Габи почесала раскрасневшийся нос. - После смерти Лейлы консорт женился на ее сестре, незаконнорожденной, правда, так что прав на престол ни у новой 'императрицы', ни у ее дочери все равно нет.
- Значит, этот Дерек - единственный наследник престола?
- Ну да, только править он начнет только после того, как докажет свою состоятельность.
- И что-то мне подсказывает, что ни отец, ни мачеха особо не рвутся объявлять наследника императором, - я хмыкнула, а затем стала размышлять вслух. - Но и он, наверное, все это понимает. А как доказать свою способность управлять государством?
Внутри заскреблось какое-то нехорошее предчувствие.
- Только не говори... - как молния пронзила меня. - Только не говори, что и он учится в академии! Наследник, больше всего ненавидящий женщин-магинь!
- Не-е-е, - Габи сверкнула острым клыком, - не больше всего. Думаю, из-за Нинель оборотней Дерек ненавидит гораздо сильнее.
'Еще лучше!' - предчувствие неминуемого медленно и необратимо превращалась в уверенность.
Но тут Габи зевнула и успокоила:
- Где учится наследник империи, я и не знаю, но точно не в академии.
- Правда?
С души как камень свалился.
'И что, спрашивается, я разнервничалась? Где я, а где принц? Мой факультет, не то что с принцами, с воинами-то раз в год позволит увидеться', - успокоившись, откинулась на подушку и отогнала подальше дурные мысли. - С принцем я учиться буду, ага, как же!'
Мысленно посмеиваясь, я и не заметила, как провалилась в сон.
***
Проснулась резко, как от удара. Холодный пот стекал по лицу, а сердце билось пойманной птицей.
- Все хорошо, хорошо, это всего лишь сон, - голос дрожал.
В первое мгновение мне захотелось разбудить Габи. 'Как же я рада, что она рядом!' А потом стало стыдно. Взрослая ведь уже, тем более ничего не случилось. Ну разбужу я Габриэль, и что ей скажу? Сон, мол, страшный приснился?
Я поежилась. Мне снова показалось, что из темных углов на меня кто-то смотрит, пожирая воздух и магию слепыми глазницами. И еще этот голос, резкий, взбешенный. Голос той женщины, что заставила меня выпрыгнуть из самолета, той, которую искал Рейнхард.
Может, это был обычный кошмар, и уродливое лицо с вырванными глазами не пыталось найти меня? И черный волк, оскалив огромную пасть, не кинулся ей наперерез, зарычав так громко, что меня с силой вытолкнуло из сна?
За окном все еще было темно. Я заворочалась, пытаясь распутать простыни, которые спеленали меня за ночь. Оставаться в постели совсем не хотелось. Я осторожно встала, стараясь, чтобы кровать не скрипела, нашла на ощупь легкие сапоги и вещи, что бросила вчера вечером на спинку стула. Легко натянула замшевые штаны, а вот стянуть грудь оказалось непросто. Хорошо, что мы с Габи пришили потайные пуговицы, вот только найти петельки в кромешной тьме оказалось непросто.
Наконец, накинув белую рубаху и заправив ее в штаны, схватила сапожки, куртку и на цыпочках прокралась к двери. Повоевав пару минут с замком, бросила взгляд на сопящую Габриэль и выскользнула в коридор.
Приглушенный свет не резал глаза, и некоторое время я просто стояла и смотрела, как в круглых фонариках мигает и потрескивает огонь. Если бы точно не знала, что он магический, ни за что бы не отличила от настоящего.
'Да уж, магии мне еще учиться и учиться, - заозиралась. - Так, а теперь куда?'
Пустой коридор, тишина и сквозняк. А я стою с сапогами подмышкой. Все спят, одна я такая краси-и-вая. Хмыкнув, натянула сапоги и решила все же спуститься в холл. Ну не Динара же для этого будить?
- Малыш! - не успела спуститься, как Янус приветливо помахал рукой, деловито снуя у приемной стойки и передвигая листочки с места на место. - А чего это ты в такую рань один-одинешенек бродишь?
- Не спится, - я осторожно присела на стульчик, следя за тем, как Янус со скоростью света распределяет в две стопки какие-то бумаги. - А вы всегда так рано встаете?
Янус деловито одернул рукав, выпрямился, став как будто стройнее и выше, и явно хотел рассказать, а потом осекся, нахмурился, пожевал губу и, наконец, выдал:
- С такими гостями выспишься.
- Неужели буянили? А я и не слышала... ал, - в конце запнулась, забыв спросонья, что я теперь 'парень'.
'Ну вот как в академии не спалиться?'
- Нет, что ты, никто не буянил! Просто таки-и-их гостей ждем, - Янус, слава Богу, не заметил моей оговорки, продолжая копаться в бумагах. - Так, мясо закуплено, рыбу привезут Малик с Фаридом. Масла, овощей, вина достаточно. Специи... Да что ж это я! Нужно же специи, специи выбрать!
И выскочил из-за стойки, на ходу отбрасывая передник.
- Так темно же еще, - ощущение чужого взгляда пропало, но я готова была сидеть и болтать с кем и о чем угодно, лишь бы не оставаться одной.
- Ох, малыш, да на поступление столько народу в городе собирается, что все продукты с полок еще засветло с боем счищают. А у меня гости, да еще какие! - взревел Янус, хватаясь за голову.
Поседевшие волосы, нимбом окружающие блестящую лысину, забавно топорщились, но голубой камзол и белые брюки сидели на трактирщике идеально. Ни одного пятнышка или складочки. Я со вздохом пригладила вздыбленные кудряшки и поглядела на свою измятую куртку. Легкую, из тонкой бежевой кожи и со множеством глубоких карманов. Вспомнила разговор между Тришей и Янусом и задумалась, сколько же она стоит. Полконя, как и юбка у Габи?
- Так, я на базар. Не забыть: перец, корица, кориандр... - трактирщик оглядел беспокойным взглядом холл, схватил корзину и зашагал открывать двери.
Я покосилась на одинокую лестницу, потом на спешащего Януса, вскочила со стула, и, черкнув пару строк для Дина с Габи, чтоб не теряли, крикнула:
- Я с Вами!
'Думаю, Динар против не будет. Схожу на базар, посмотрю, что и как. Одна нога здесь, другая там. Ничего страшного'.
Но если бы я только знала, чем обернется этот поход за перчиком, не то чтобы в холл не спустилась, из постели б не выползла!
***
Если честно, базар меня впечатлил. Я-то ожидала увидеть несколько лавок с продуктами и еще парочку с тканями, но увидела совершенно иное. Янус только посмеивался, самодовольно щуря голубые глаза на очередное мое:
- Ого! Вот это да!
Нет, конечно же, не перец и зелень привели меня в такой восторг, все дело было в практической магии. От лавки к лавке я округляла глаза на очередную иллюзию местных творцов. Длиннолапые драконы и забавные танцы, стремящиеся в небо миниатюрные замки и кровавые бойни. А сколько чуждых моему миру деревьев, цветов и растений! От орлов, по размеру похожих на птеродактиля, до лиловых камней, заглатывающих неосторожных букашек. Иллюзии были такими реальными, что их хотелось потрогать, чтобы убедиться, что это всего лишь морок.
Я смотрела, наверное, как смотрят дети на обыденные для каждого взрослого вещи. И сначала и не замечала, что все больше и больше людей собираются вокруг, но не для того чтобы полюбоваться иллюзией.
- Какой хорошенький! - брюнетка лет шестнадцати ахнула и потянула за рукав подругу, та закивала, останавливаясь и чуть не сбив шагавшего за ней высокого огненно-рыжего парня.
- Его, кажется, Ринальдом, то есть Рином, зовут, - почесал конопатый нос рыжик.
- Рина-а-альдом? - томно выдохнула брюнетка и прижала ладони к груди. - Как благородно!
Рыжик хмыкнул, сверкнув на меня любопытными голубыми глазищами.
- А по мне, так девчонка девчонкой, только красива-а-ая, аж жуть берет, - и обхватил себя руками, вытягивая губы трубочкой и закатывая глаза. - О, Рин, любовь моя, дай же мне нащупать твою костлявую грудь...
Девушки, не сговариваясь, толкнули его в бок, тот ойкнул и прыснул от смеха.
- Ой, он посмотрел в мою сторону! - брюнетка дернулась, машинально начиная приглаживать волосы.
- И вовсе не на тебя, - пробурчала ее светленькая подруга и зашептала, потупив глаза. - И, по-моему, он нас слышит.
Улыбнувшись, я подмигнула в ответ. Брюнетка ахнула, а парень покраснел так, как могут краснеть только рыжие, и, кажется, замер, забывая дышать.
Но тут продавец сменил очередную иллюзию, и все мое внимание вновь было приковано к чудесам магического искусства. На смену замкам и необычным животным пришли балы и торжественные приемы. Череда непохожих друг на друга лиц и нарядов приводила в недоумение. Лосины и камзолы, похожая на халаты, но явно верхняя одежда, закрытые платья из змеиной кожи и нитки с бусинами, не прикрывающие ничего. Я терялась, не понимая, наряды прошлых эпох или же современной моды демонстрирует иллюзии, и впитывала, как губка, красоту чуждого мира.
Продавцы, видимо, сообразив, за кем шагает все разрастающаяся толпа, окружили меня, пытаясь затащить именно к своей лавке. Первым заголосил похожий на викинга бородач:
- Эй, красавчик, не моргай, морок Карла покупай!
Второй, худой и чернявый, отпихнул викинга и взвыл еще громче:
- От красот иллюзий Хиста будешь умным, как магистры!
Я улыбнулась, шагнув к лавке с яркой растяжкой 'Иллюзии Хиста - самые качественный во всем Корине'. Рядом мелькали другие вывески от 'Иллюзии. Лучшие. Папой клянусь' до 'самолучших' во всей вселенной. Толпа, как привязанная, шагнула следом за мной. И после этого продавцам как вожжа под одно место попала:
- Самый лучший, знает всяк, морок у Игнаши Мряк.
- Вот только у Игнаши морок, как параша.
- Что-о-о?! - взревел пузатый блондин. - Да ты, ты... Стократ милей моя параша, чем жинка Хиста, тетка Гнаша!
- А у Хистовой жены два прыща и нет груди!
Наверное, это был удар ниже пояса, потому как чернявый подпрыгнул, взвыв, будто ему прищемили самое ценное, и после начался ад. Если бы не Янус, выдернувший меня из начавшейся потасовки, я бы уже лежала на земле, расплющенная и совершенно не понимающая, почему 'от карловых иллюзий клонит в сон и пучит пузо'.
Янус, бережно прижимая к груди корзину, потащил меня к другой лавке, хозяином, вернее, хозяйкой которой была похожая на пиратку мадам, по пути представив меня своему брату:
- Знакомься, это Михей, мой младший брат, а по совместительству... Как там тебя, сторож, дворовый, слуга?
- Привратник академии магии, - усмехнувшись в пушистые усы, Михей сцапал в свои ручищи мою ладонь и затряс так, что из меня душа чуть не выскочила.
- Привратник. Ну да, ну да, - Янус сбросил несуществующую пылинку с плеча и направился к лавке.
Так и не отпустив мою руку, Михей потопал за трактирщиком следом. Стараясь не отстать, покосилась на братьев. Да, семейное сходство бесспорно: чуть вытянутые лица, крупные носы, бледно-голубые глаза и светлые волосы, только вот если у Януса на макушке сверкала блестящая лысина, то у его брата была такая шапка пушистых волос, что с лихвой хватило бы на троих. И, конечно же, комплекция. Хоть в росте Михей явно уступал старшему брату, но вот в ширине плеч и общей накаченности мог дать фору любому здоровячку.
- Что, Михей, неужто выбрался из своей будки? - справная 'пиратка' хохотнула, толкнув локтем в бок улыбающегося трактирщика. - А мы с Янусом все гадали, может, разжирел на магистерских харчах старый лис, вот и выбраться на свет божий не может. Думали уж, не пойти ль выручать.
- Госслужба, дорогая Зельфира, - Михей хмыкнул, поглаживая усы, - это вам не камушки иллюзорные простофилям впихивать или срам метровый на свой трактир пытаться приделать.
'Наверное, для всех продавцов иллюзий сегодня не лучший день', - меланхолично подумала я, когда Зельфира с рыком понеслась на привратника, а Янус отставил корзину и засучил рукава.
Рассвет уже озарил разноцветные крыши торговых лавок, народа на улице становилось все больше и больше. 'Ляпота', - мысленно протянула и огляделась. Слева метелили друг друга Игнаша с Хистом, выясняя, чья жинка страшнее, вокруг гудела толпа, болеющая то за тетку Гнашу, то за ту, с двумя прыщиками и худую, как палка. Брюнетка с рыжиком то и дело мелькали в толпе, может, потеряли свою подружу? Зато справа Зельфира догнала таки Михея, запрыгнула ему на спину и вцепилась в его буйную шевелюру. Михей взвыл, зашатался и налетел боком на деревянную лавку. Подскочивший Янус засуетился, не зная, во что бы вцепиться и одновременно не измарать и не порвать костюмчик и, в конечном итоге со злорадным 'ага-а-а' прицельно выдернул с макушки брата три волосинки. Михей встал, как вкопанный, Зельфира выпучила глаза.
- Ага-а-а, - повторил Янус и со зверским выражением лица потряс боевым трофеем.
Михей согнулся, на этот раз уже от смеха, Зельфира смачно плюнула на пол, соскальзывая с привратника. А я с сожалением покосилась на плоские серые камушки, посыпавшиеся на землю. Первый, упав, засветился алым. Один лучик, другой, третий - и рядом с камушком вырастает высокая фигура в пурпурной тоге, сидящая в пол-оборота. Император или императрица? Но второй камень не дает рассмотреть, заставляя фигуру наполовину растечься. И вот уже из правителя в пурпурном торчит дерево, а затем массивный замок высокими шпилями протыкает императора-дерево. Четвертый, пятый, шестой смазанный морок - и уже нельзя разглядеть, какую иллюзию задумал маг. Зельфира, вскрикнув и растопырив пальцы, принялась ловить падающие камушки, Янус с Михеем, больше мешая, чем помогая, пытались придержать покосившуюся столешницу.
Солнце разгоралось все ярче и ярче, народ орал все громче и громче, и, пока никто не сообразил, с кого все это безобразие началось, я бочком и по-тихому скользнула на другой ряд, с него на третий и в переулок. 'А я что? Я ничего. Вот так и скажу Динару, если он, конечно, уже проснулся'.
Озираясь, направилась вниз по узкой улочке. 'Мы же по ней шли?' - неясное сомнение, конечно, завозилось в душе, но здесь было так уютно, красиво. К тому же это небольшой город, разве в таком может кто-нибудь заблудиться?
Глава 2. Розенкрафт
- Простите, а Вы не подскажите, как пройти... - на меня так зыркнул мрачный блондин в темном плаще, что я моментально заткнулась. - А, ну, ничего страшного, спасибо, что не убили.
Мрачный тип натянул капюшон и поспешил скрыться в еще одном переулке. 'Да сколько же их здесь понастроено?'
Плутала я уже час. Прошлая прогулка с Габи и Дином оставила ложное впечатление о городе. До этого мне казалось, что он состоит из двух проспектов и десятка-другого небольших улиц. Чистенькие беленые дома в два-три этажа и с изящной лепниной, разноцветные крыши и мощеные гладким камнем широкие мостовые. В этом городе дышалось легко. А теперь каким-то чудом я забрела в неизвестный район. Дома здесь были высокие, безликие, построенные недавно и кое-как. Как опухоль на теле здорового человека, эти узкие тоннели и серые здания пугали и оставляли мерзкое впечатление. А еще было страшно. Ощущение чужого взгляда и вместе с тем полное отсутствие людей не добавляли оптимизма, потому-то я так и обрадовалась тому блондинчику в темном плаще.
'Ну почему я не осталась с Янусом и Михеем? А еще лучше в гостинице...'
Прошел час после рассвета, а в этом лабиринте было темно и холодно, словно серый камень пожирал и свет, и тепло. Я привалилась к стене, представляя, как переживают сейчас Габи с Динаром.
'Ох, только бы они не рассказали обо всем Рейнхарду!' - при мысли о Повелителе что-то теплое расцветало в груди.
- Нацепила мужские тряпки и думаешь, что сможешь сбежать?
Я замерла, холодный озноб пробежал по коже.
'Меня раскрыли!'
- А ты знаешь, какое наказание ждет за такое? - продолжал незнакомец.
Я сразу вспомнила площадь Сен-Мар, вереницу осужденных в льняных балахонах, ошейники и металлические кресты.
Испуганно озираюсь: 'Кто это? Как он узнал? Что он собирается делать со мной?' Запаниковав, я даже не сообразила, что этот мужчина мог быть не один.
- Ты не имеешь права не только касаться, но даже разговаривать со мной без специального разрешения! - красивый голос, скорее женский, нежели мужской, резким эхом отозвался от серых стен и каменной мостовой.
'Так меня не раскрыли!' - от облегчения подкашиваются ноги.
- Прошу прощения, Ваше Высочество, - последнее было сказано с явной издевкой. - Забыл записаться в очередь, чтобы по всем правилам оттрахать Вас.
- Да как ты смеешь, - голос ее 'Высочества' перешел на шипение. - Тебя казнят за насилие над членом королевской семьи!
Мужчина расхохотался:
- Королевской семьи! Не смеши меня, Кьяра.
Женщина вскрикнула, наверное, мужчина схватил ее, а тот продолжал наслаждаться своим положением:
- Твоя бабка - королевская подстилка, мать - ублюдок, нацепившая на себя фальшивую корону. Даже отец - и тот всего лишь консорт.
- Мой брат...
- А, крошка Дерек, который упек тебя в этот бордель? Многообещающий молодой человек.
- Если ты только прикоснешься ко мне...
- То что, напустишь на меня своих истощенных без магии шлюшек? Очень страшно, я прямо в ужасе, Кьяра.
Звук борьбы - и я, не задумываясь, побежала в том направлении так быстро, как только могла. 'Но откуда именно идут голоса?'
- Ты сама виновата, что вышла из Розенкрафта. Ты знала, да, детка? Знала, что я буду здесь? Ты хотела меня! - тяжелое дыхание и болезненный стон.
Эхо разносится по всему переулку. Куда бежать? Налево, куда скользнул тот мужик в темном плаще, прямо, направо? Куда? Очередной крик, мужской смех. И я понимаю - направо.
- Не смей! - отчаянно кричит Кьяра, но мне кажется, что это мой крик вырывается прямо из горла.
Подкатывает тошнота, в глазах темнеет, я хватаюсь за стену, а в ушах отзывается: 'Смотри, Мотыль, какая цаца! Налетела, толкнула нормальных пацанов, а теперь думаешь смотать по-тихому? Смелая, да?.. А она ниче. Малявка, не грудь, а прыщики, но талия и задница уже ого-го...'
- Нет, - выдыхаю я, тошнотворный комок встает поперек горла. Обхватываю руками голову и раскачиваюсь из стороны в сторону.
А внутри бьется: 'Держите, эта сучка моя!.. Давай, милашка, ротиком поработай... Либо открой рот, либо я так располосую тебя!..'
- Нет, нет, пожалуйста, - беспомощность, страх, омерзение. Я снова там, в том подвале, и слышу, как качается лампа, чувствую вонь и липкие болезненные прикосновения.
- Нет! - это уже не мой голос, но разве я могу не откликнуться?
- Не ломайся, сама знаешь, захочу - и весь твой бордель превратится в проходной двор, не останется времени и ноги сомкнуть. Ты меня знаешь. И плевать я хотел на все приказы, сейчас власть - это я, запомни это, - а затем приглушенно. - О, Кьяра.
Когда я фурией вылетела из-за угла, меня не заметили, куда там! Девушка в свободных брюках и разорванной рубахе изо всех сил вырывалась из мужского захвата. Как мелкий зверек, она пыталась расцарапать или же укусить нападавшего, а тот смеялся, заводясь все сильней и сильнее.
- Да, детка, да, вот так, - постанывал он, разрывая рубаху одной рукой и сжимая тонкую шею Кьяры другой.
Волосы девушки выбились из пучка, длинные, черные и блестящие, они прилипли ко рту и щекам. В первое мгновение я отшатнулась, настолько искажено было ее лицо. Ненависть и омерзение.
'Она убьет либо его, либо себя', - у меня нет в этом сомнений, но тут мужчина ревет:
- Тварь! - отшвыривает девушку и зажимает рану на шее.
Кьяра падает, но тут же вскакивает. Ее рот в крови, руки ободраны, но черные глаза горят торжеством.
- Я сломаю тебе зубы, все до единого, - медленно, проговаривая каждое слово, скалится нападавший. - И буду трахать твой грязный рот столько, сколько нужно, чтобы ты уяснила - я один здесь бог и твой господин.
Кьяра, расхохотавшись, запрокинула голову.
- Бедный Роу, и Лейла тебя не хотела, и у меня ты вызываешь только рвотные спазмы. Сколько же тебе, - девушка сделала паузу, - требуется времени, чтобы понять - это ты жалок.
'Роу! Точно, - внутри все заледенело. - Это же канцлер, которого я видела на площади!'
Все в том же сером камзоле, с валяющейся на мостовой тростью, седой и скуластый. 'Урод!'
И сейчас он явно не в духе. 'Быстро, нужно быстро что-то придумать! Вот только в голове одна каша. Думай, Кира, пожалуйста, думай!'
Но Роу ждать не стал. Быстро нагнувшись, он схватил трость, замахнулся, и прежде, чем я хоть что-то успела сообразилась, услышала, как кто-то звонко кричит:
- Кьяра!
Эхо еще пару раз повторило имя до того, как я поняла, чей этот звонкий, бесстрашный и самоубийственный голос. Мой! Я почти горжусь собой и своей глупостью.
Смотрю на потрясенное лицо принцессы. 'А она красивая!'. На чистом адреналине улыбаюсь и машу рукой:
- Привет, Кьяра. А мы тебя потеряли! - подбегаю к принцессе, хватаю ее за руку и, чтобы не услышал Роу, шепчу. - Во дворец, быстро, я дороги не знаю.
Роу нахмуривает кустистые брови, открывает поджатый рот, но я быстрее:
- Из-за этого поступления столько народу, кошмар, а на рынке вообще така-а-ая драка. И маги снуют туда-сюда, по пути только троих встретил. Представляете? - думаю, если бы меня спросили, что я тогда несла, я бы и под смертной пыткой не смогла бы вспомнить. - И иллюзии перемешались, и продавцы передрались. А в гостинице 'У короля' таки-и-их гостей ждут!
Надеюсь, канцлер не заметил, как мой правый глаз отбивает чечетку, хотя мне уже все равно - Кьяра пришла в себя и, вцепившись в мою ладонь, рванула так, что только пятки сверкали.
Роу дернулся было за нами, но, чертыхнувшись, только стукнул серебряной тростью по мостовой. Скрываясь за поворотом, я физически ощущала, как канцлер сверлит мою спину пронзительным взглядом. Между лопаток зачесалось невыносимо, а лоб нагрелся, будто к нему приложили горячую ложку. 'Меня сканируют?' Сразу вспомнилось, как Рейн учил меня ставить ментальный щит. 'Ох, надеюсь, Роу не увидел мини-Терайу с табличкой 'Скажи Рейну нет!' Очень надеюсь'.
С этими мыслями я и не замечаю, как перед нами возносится Розенкрафт.
***
'Вот это да!' - наверное, если бы Кьяра не тащила меня за собой с завидным упорством, я бы так и застыла, раскрыв рот и вытаращив глаза на одно из самых удивительных зданий, какое я только видела в своей жизни. Это был не дворец, нет, это был многоуровневый торт. Жемчужно-белый и светло-розовый, но вместе с тем изящный и строгий. Первый этаж сплошь в колоннах и белых арках. Второй и третий - с огромными окнами и резными балкончиками. Четвертый, самый узкий и светлый, с крошечными витражными стеклами и колокольней на крыше.
Небольшие столики, скамейки и вазы с чайными розами, рассыпанные тут и там между колонн, создавали впечатление летней резиденции королевской семьи, но никак не борделя или тюрьмы.
Не замечаю, как останавливаюсь, щурясь от яркого солнца и улыбаясь красоте человеческого творения.
- Еще немного и я начну ревновать к дворцу.
- Что? - моргаю, не уверенная, что верно расслышала слова принцессы.
- Нравится? - голос Кьяры чуть хрипловат.
Я киваю, с трудом отрываясь от хрустальных колоколов, и натыкаюсь на жадный взгляд.
'Она ведь о Розенкрафте сейчас говорит? Но почему тогда так странно и пристально глядит на меня?'
От этого взгляда, темного и пронзительного, делается не по себе. Заметив это, Кьяра опускает уголки губ всего на мгновение, но мне и этого хватает, чтобы понять, - принцесса знает о своей красоте и ненавидит. Ненавидит всех, кто любуется ею, всех, кто поддается ее чудовищному магнетизму.
- Думаю, в Розенкрафте есть кое-что поинтереснее замшелых стен и вонючих роз, - изящным движением качнув головой, Кьяра стягивает ленту с волос, и те черным шелком струятся до самого пола.
'Если в этом мире есть оборотни, возможно, в нем обитают и эльфы? И одну из эльфиек, я, кажется, только что встретила'.
Но 'эльфийка' не дает мне времени помечтать о прекрасном.
- Ты спас меня, - из ее уст это звучит, как обвинение.
Переминаюсь с ноги на ногу, не зная, как и что ей ответить.
- Да, я рад, что успел вовремя и Роу не смог... - не придумав ничего умнее, выдаю я.
Кьяра вздрагивает и прячет глаза.
'Черт, не надо было напоминать ей о нападении!' - меня словно молнией прошибает от сочувствия и страшных воспоминаний.
И только я хочу подойти, утешить, сказать, что когда-нибудь и это пройдет, как Кьяра вскидывает подбородок. В ее позе - вызов, в ее глазах - тьма.
- И ты не пожалеешь об этом, - алые губы кривятся в пошлой улыбке, и Кьяра вновь хватает меня за руку и тянет вперед, в Розенкрафт.
Становится тошно, противно до дурноты. Что сделали с этой гордой красавицей, если единственным способом сказать спасибо стала для нее постель?