Спиридон Никитич стоял у высокого окна, распахнутого настежь. Шел холодный осенний дождь и отдельные капли залетали в комнату и попадали прямо на газету, которую держал в правой руке Спиридон Никитич. Капли сразу расплывались на плохой серой газетной бумаге, потом, когда они высохнут, бумага пойдет коробом, но сейчас это Спиридона Никитича не волновало. Его не волновало это потом, он сейчас читал газету и пил черный кофе из кружки. Горячий черный кофе с одним куском сахара, который так приятно грел Спиридона Никитича, студившегося у окна. Спиридон Никитич допил кофе и поставил кружку на белый подоконник, неровный от слоев краски, все было старое в дореволюционном доходном доме и сунул газету, чтобы не сорвало порывом ветра с улицы, в щель между рамой и подоконником. Спиридон Никитич уходил, чтобы не вернуться домой, уходил в магический поиск.
Прохожие, встречавшиеся Спиридону Никитичу, закрывались от дождя, секшего навстречу, так, что Спиридон Никитич не видел их лиц, только выставленные вперед купола зонтов. Воздух пружинил в спину Спиридону Никитичу и подгонял его пройти через улицы среди людей без лиц, вверх по горке, по тротуарам, залитыми разлившимися вширь ручьями, по воде, покрытой от невидимых неровностей асфальта елочкой ряби точь как кости на селедочном хребте. Спиридон Никитич свернул в какой-то садик, прошел его, только бросил взгляд на землю, украшенную узором желтых тонких листьев, от которой шел пряный запах, и вышел в незнакомый двор. Зашел в подъезд еще одного старого дома и тонким, как у трости, окончанием своего длинного зонта, разбил тусклую лампочку - пригодится, если по следам пустился какой соглядатай, вышел через черный ход.
Учитель объяснял Спиридону Никитичу:
"Вы положительно заметили, что речь на наших занятиях идет о том, что вы не существуете. На самом деле это так. С существованием и несуществованием у людей многое переставлено в голове, от этого вся беда.
Вот попробуйте понять. Что такое есть ваше существование? Это ваша жизнь. Вы не сомневаетесь, что начали существовать с момента своего рождения. Что же есть ваше рождение, если разобраться. Это осуществление невозможного. То есть ранее, до вашего рождения, было невозможно встретить вас, это такая же невозможность, как если бы сейчас вы имели способность летать мухой. С момента вашего рождения вы есть осуществившаяся невозможность. То есть если правильно понимать, жизнь есть невозможность.
Однако, если посмотреть на вас как на факт, то надо признать, что вы есть простая данность, вы есть. В этом смысле вы есть заурядность факта. Заурядность не в бранном смысле, а в смысле данности, противоположной невозможности. Таким образом, родившись и продолжая жить, вы незаметно для себя, но очень ловко избежали того, чтобы существовать. Поэтому-то, Спиридон Никитич, вас и нет.
Не расстраивайтесь, так обстоит со всеми и со всем из вашего мира. Даже люди, а люди упорно избегают правильного взгляда на вещи, смутно догадываются, что существование, а тем более существование в его самых полных формах, есть на деле практическое и окончательное исчезновение - люди давно заметили, что всякая империя или учреждение ( а последнее вам хорошо известно), обретающее законченные черты, немедленно исчезает.
Или же, если вы хотите жить, вам, Спиридон Никитич, предстоит найти то невероятное, что подобно полету бухгалтера мухой, вам необходимо стать магом, вам необходимо убежать от себя."
Спиридон Никитич уходил, чтоб не вернуться, бежал, чтобы прийти. Вечером Спиридон Никитич, заходя к себе в квартиру, деликатно помял носик еще ароматного белого батона и ясно представил себе, как сладко будет пить горячий чай с холоду. И закрыл окно, чтобы комната погрелась хоть немного.
Спиридон Никитич соблюл правило и ушел, чтобы не возвращаться, и пришел в другое место - ведь если дважды не войти в одну реку, то не войти дважды и в один дом.