Аннотация: Когда я писал этот черновик, я предполагал, что получится большой текст. Не получилось. Продолжать его я не буду по своей авторской воле, а кусок выложу здесь - пригодится.
Нагальный очутился в безлиственном голом лесу. Перекрученные черные стволы с черной трещинноватой корой, тянулись вверх под самую тучу, закрывавшую все небо, пока не начинались казаться карандашными росчерками. Все серело и выцветало в густой тени, отбрасываемой бугристой тучей. Окружающая перспектива терялась в сетке стволов, обступивших без выхода.
Внезапно весь лес колыхнулся сплошной волной и пришел в беспорядочное движение. Стволы, все разом и каждый протянулся в своем направлении, так что пространство кругом заполнилось перекрещивающимися штрихами, то выступающими из тени, то пропадающими в сгущающемся сумраке.
Нагальный окончательно пришел в себя. Переход в кармическую разведку в нижний мир всегда дается с легким шоком. Все тело стегает обжигающий удар, молниеносный, но ощутительный, как бьет лопнувший перед лицом воздушный шарик. И моментально, как будто исчезнувший с оглушающим треском шарик, пропадает физический мир. Шок перехода в первые секунды не дал понять, что происходит ужасное.
Туда, куда отправился в нижнем мире на кармическую разведку Нагальный, набрел великан. Самая большая часть этой туши, слишком большой, чтобы ее оглядеть всю целиком, живот, набряк огромной, рокочущей не останавливающимся пищеварением тучей над городом. Тысячи ного-рук, на которых держался великан, теперь засновали кругом, выуживая жителей города из домов, выхватывая с улиц, вламываясь в здания, безошибочно вылавливая каждого. Великан нашел на город, вернее, на тот же город в нижнем мире, будущее которого Нагальный собирался узнать и теперь великан разорял его. Великан ел. Великаны чувствовали вибрации от биения сердец и спрятаться или, еще смешнее, убежать от них никому не удавалось. Нагальный и не пытался, только тянул и тянул спасительный шелковый шнурок стоя на месте. Тянул, надеясь, что великан-опустошитель не схватит его раньше, чем удастся вынырнуть в реальность. Не схватит стоящего, когда все кругом трепещат и бегут в ужасе, привлекательной добычей. Схватит последним. Выловит одним из последних. Или хотя бы выиграть еще пару секунд.
Теперь, когда все потонуло в криках утаскиваемых в высоту жителей, все решал витой шнурок и жизнь, к которой удавкой он был привязан в реальности. Нагальный стоял среди дикого хорового стона гибнущего города и только тянул и тянул шнурок. А на той стороне, в реальности, хрипел тибетский мастиф, которого давила удавка, стянувшая шею под гривой. Если мастиф будет достаточно крепким, чтобы не умереть пока Нагальный не вынырнет, Нагальный спасется, если же веревка задавит его прежде, чем разведчик вылетит пробкой в реальность, спастись от великана не придется.
Нагальный держался хорошо, даже если принять во внимание, что от ужаса забыл закрыть глаза, чтобы окружающий кошмар не мешал сосредоточиться. Но когда к нему потянулась рука, обсаженная как ветвями пальцами, не выдержал и закричал неестественно, так, что стало крутить живот и кричал и кричал, недолгие секунды, пока пальцы великана не коснулись его и не стали взяться в кругом в узел.
***
Вечером перед ночью, когда и состоялось роковое гадание, к ним прискакал одинокий всадник. Сулил большие деньги, но серьезнее была важность просьбы. Гонец хотел узнать будущее, которое несла с собой просьба соседей, оборачивающихся новой империей, соседей, незаметно и вдруг ставших могучими и страшными завоевателями. Соседи просили заключить договор о мире.
Тут же в пустой степи, где и застал их всадник, вырыли яму, и развели в яме костер. Чтобы в ночи не было видно не только огня, но и отблеска, натянули кругом шкуры. Было от чего прятаться, было от чего гонцу искать гадания не в храмах, не в городе, а у отверженных в голой степи. Повадки соседей, предложивших договор, пока еще скрытые от мира, были зловещими, но и того, скрытого, что становилось известным, было достаточно.
Холодный ночной ветер хлопал шкурами, за ними блеяли не видимые в ночи овцы. Резко пахло пылью, сухостоем и сладко - кизяком. В черном котле варился жертвенный баран. Теперь, пока напарник-шаман не доест баранину, щепотью складывая пальцы и к каждому кусочку мяса присовокупляя кусок жира, выхода, кроме как вытянуть самого себя, ухватившись за желтый шелковый шнурок, не было. Или надо было жать, пока жрец доест барана.
***
С диким криком вывалился из темноты в свет и ничего не видя перед собой, упал, мало не достало, почти в костер, Нагальный. Рядом затихал хрипящий тибетский мастиф. Могучая собака все же дотянула, пока кармический разведчик не выпрыгнул обратно в мир, и теперь скончалась, задавленная петлей, накинутой на нее перед началом гадания.
Нагальный кричал и не мог остановиться. Халат на нем был порван, и он лежал на земле, а он все видел, как великан тянется к нему.
Никому, никому, даже в тот вечер Нагальный не рассказал про великана. Гонцу хватило одной этой сцены, чтобы понять ответ, и он умчался обратно в свой вольный город.
Нагальный никогда не поинтересовался, что произошло с этим всадником, с этим городом. Только потом, как-то само собой, пришлось узнать, что город был погублен, а все предложение на мирный договор было рассчитано даже не на вольный город, а на примыкавшее к нему какое-то царство, чтобы отвлечь его, дать время войскам дойти, и застать врасплох. Никогда, никогда, он не интересовался этой историей и историей великой войны, в которой она потерлась без следы среди бессчетных жертв. Просто потому, что в тот момент, когда увидел тянущуюся к нему змею руки понял, что все пророчество, которое он несет теперь с собой, оно и о нем же.
Вернее, в ту ночь он удержался одним инстинктом от рассказа напарнику - Ооржаку, старому жрецу, а потом вполне осознанно.
Рассказы о великанах среди кармических разведчиков, прорицателей и сногадателей ходили в сказках. Как понял Нагальный из увиденного и уместившегося в считанные секунды, прошедшие в нижнем мире, все о великанах числилось в сказках, просто потому, что свидетелей великаны-пожиратели не оставляли. И само то, что в делах людей своего круга хватало странного, но даже при этом условии великаны были сказкой, было зловещим знаком. Нагальный понимал, что великан продолжает в нижнем мире тянуться к нему.
***
Долгие годы Нагальный скрывался от своей судьбы. Но уже десяток дет он не мог отделаться от мысли, что только приближает ее. Нагальный бежал от своего дела, от людей, стал отщепенцем, но только понял, как смыкается предназначенное вокруг него. Он увидел, и узнал, что такими же по сути были маргиналы с другого конца - люди от силы и власти. И как их дела оказывались необыкновенно часто переплетены с самым дном из отверженных, бесследно для обычного человека из общества. И это все больше ему напонимало, как он оказался вмешан в ту историю про борьбу за власть на земле, и то, что часть, касающаяся его, все еще не завершена.
Теперь у Нагального был новый напарник. Нагальный вдумчиво подошел к решению вопроса, как вернуться к своему делу. В напарниках у него теперь был человек совершенного порока, когда испорченность переходит за пределы обыкновенной человеческого греха и когда грешник начинает ценить добродетель. Хотя бы за то, что она открывает прямые и простые дороги к людям. Напарник, улыбчивый человек, прямо глядящий в глаза, участливый и совсем не чванливый, сидел напротив, за тем же столом, за которым они сейчас кончили свой ужин. Ценного в напарнике для Нагального было то, что тот обладал способностью мгновенно и в любой момент вытащить из нижнего мира. Другое же было то, что как только в очередном городе в какую-нибудь ночь умирало сразу с десяток-другой человек, с равными промежутками времени, приходилось бежать из этого города. Просто потому, что все начинали искать напарника Нагального. Просто потому, что напарником у него теперь был лорд-отравитель. Он опускал в тот мир, в который приходилось идти на разведку, души людей, как противовес у лифта. И хитрым образом привязывал к ним разведчика, так, что тот мог гарантированно в любую секунду, круто взмыть обратно на явь. И делал это постоянно, пока разведчик бродил в нижнем мире. Бросал, так сказать, спасительный круг, один за другим. И хотя, доведись напарникам попасться, Нагальный не обращал на этот риск никакого внимания. Просто потому, что был уверен, великан все еще тянется к нему.
Теперь Нагальному предстояло отправиться в кармическую разведку, в первый раз за десять лет после той ночи. И он был уверен, что хотя бы что-то уже даже не знает, что тайнозрительствует - ему предстоит встретиться с тем же великаном. Ведь гадать опять придется на войну.