После Парижа, Зоржель, Ярни и Вероника несколько месяцев находились в Барселоне, потом были Греция, Кипр и, наконец, Израиль. Уже прошло три года, как они переехали в Хайфу, и поселились недалеко от моря на вилле, которая некогда принадлежала родителям Ярни. В этом году Вероника поступила учиться в Сорбонну, на юридический факультет. Ярни каждое утро куда-то уходил, говорил, что на работу. Куда? Дома никогда не обсуждалось. Поначалу Зоржель было трудно привыкать к обстановке, где люди друг с другом общаются на непонятном языке, но вскоре она освоила иврит, и ей предложили работу в финансовой компании.
Перед отъездом из Парижа Иосиф говорил ей:
- Твой папа оставил тебе большое наследство и, если приплюсовать к этому то, что накопили твои предшественники и сейчас принадлежит тебе - это делает тебя состоятельной, очень заметной дамой в приличном обществе. - Он тогда улыбнулся и похлопал ее по плечу, - но пользоваться этим добром ты сможешь только года через три - четыре. К тому времени много воды утечет и многое забудется... Но даже тогда, я не рекомендовал бы тебе особо высовываться. Совет был принят и вот срок этот подходил к концу. Сегодня, придя с работы, Зоржель приготовила ужин и ожидала Ярни. Она несколько раз подходила к окну - вокруг все было серо, уже около суток гудела песчаная буря. И как-то само собой мысли вернули ее к тому неспокойному времени: к зиме и снежному вихрю за окном.
Уже около месяца она и Вероника жили в загородном доме Иосифа. Как-то Ярни приехал к пяти, подошел к Зоржель, положил руки на ее плечи, поцеловал в щечку и сказал:
- Иосиф сказал, что приедет на Шабат. Тебя это радует?
- Да? Извини, я толком не знаю, что такое Шабат, только слышала об этом, но Иосифа я давно не видела и, конечно же, хотела бы поговорить с ним, посоветоваться, - ответила она.
- Поговоришь и про Шабат узнаешь все, - усмехнулся Ярни.
Согласно доверенности, все вопросы закрытия "Rozenbank" взял на себя Иосиф, поэтому они с Вероникой могли находиться здесь, в загородном доме столько, сколько нужно. И только однажды Ярни отвез их к себе на квартиру - была опасность проникновения посторонних. Иосифу тогда пришлось официально заявить об этом в полицию, и только после того, как установили около дома круглосуточное дежурство полицейских, Ярни привез их обратно. Сначала из продуктового магазина привезли кошерную еду в специальной упаковке, затем в шесть тридцать вечера приехали Иосиф с Элеонорой. Ровно в семь шестнадцать все уже сидели за столом, зажгли свечи и раввин начал читать молитву. Все слушали его, опустив покрытые головы... Зоржель тоже сидела за столом, как и все, с опущенной головой и старалась одним глазом подсматривать на Веронику, как она переносит этот надолго затянувшийся ритуал обряда, потому что ее - Зоржель - все это уже стало раздражать. Она не испытывала никакого чувства к происходящему. Но Вероника сидела, как завороженная, не шевелясь, слушая молящегося. Наконец, раввин закончил молитву, все повторили за ним слово "Аминь" и приступили к трапезе, запивая вином вкусно приготовленную еду.
- Ну, как тебе здесь живется? - спросил Иосиф, обращаясь к Веронике, когда ужин подошел к концу.
- Хорошо, - ответила девочка.
- Она знает, что случилось с отцом? - спросил Иосиф Ярни на иврите.
- Знает, конечно, знает и очень переживает, посмотрите на ее глаза, - ответил тот.
Иосиф внимательно посмотрел на девочку, сидящую напротив. Перед ним сидело юное создание с русой косой и красивым лицом. Глаз не было видно, - она все время смотрела куда-то вниз.
- Вы о чем говорите? - спросила Зоржель.
- О работе, - нашелся Ярни.
- А что у тебя хорошего?- сразу же обратился к ней Иосиф и, не дождавшись ответа, предложил прогуляться в сад.
- С удовольствием, я тоже хотела с Вами поговорить.
Они сидели на веранде зимнего сада. За окнами голые ветки деревьев, увлекаемые снежными вихрями, били по стеклу. Ветер, продолжая захватывать пушистый снег с деревьев и кустарников, нес его дальше и дальше, пока на пути не встречалась ложбинка или большой куст, где он сбрасывал свою добычу, срываясь за следующей.
- А ты действительно изменилась. И, как ни странно, в лучшую сторону, - он улыбнулся.
- Да ладно, мне сейчас не до этого, - отпарировала она.
- Не сердись, Ярни говорил мне, что ты поседела, а теперь и я вижу. Это так... но слушай, тебе идет седина, ты стала более женственна и привлекательна. Это правда, это редкий случай, но раз это налицо - значит, бывает, - он явно старался успокоить ее, и она понимала это.
- Я уже немного успокоилась, спасибо Вам за все и, конечно, спасибо Ярни. Он ухаживает за мной, как за маленькой. На днях пригласил парикмахера и косметолога... они возились со мной почти полдня, и теперь я вот такая, какой Вы меня видите.
- Ты нравишься Ярни, не правда ли? - Иосиф продолжал улыбаться.
- Говорит, что да, - приняла она всерьез его вопрос.
- Это хорошо... очень хорошо, - и после паузы добавил, - а сейчас, по-моему, пришло время поговорить нам о деле, - он сидел в кресле, как бы утонув в нем, сгорбившись в той же старческой, расслабленной позе, в которой он любил сидеть во время дружеской беседы. Ей даже показалось, что он немного похудел, и нос его удлинился. - Так вот, дорогая племянница, - продолжил он, - "друзья наши" - русские, которые прибыли к тебе за деньгами, уехали. В их резидентуре знали, где ты находишься, и подготавливали план твоего похищения, но это стало известно французам, и из центра поступил приказ группе срочно покинуть пределы Франции...
Зоржель слушала его и думала:
- Я понимаю, дорогой мой человек, что это все сделал ты. Информация к ним могла поступить только от твоих людей.
- Но это не значит, - продолжал Иосиф, - что они все забыли и прекратили слежку за твоим передвижением. Это не в их правилах. Мы тоже все просчитали и пришли к выводу, что из нашего окружения кто-то "сливает" им информацию. Сейчас служба безопасности этим занимается... Что касается "Rozenbank", то все идет так, как мы с тобой наметили. Банк прекратил финансовые операции с новыми клиентами, и оставшиеся на работе служащие заканчивают перевод денег со счетов "старых" клиентов в другие банки, согласно их требованию. Все делается по закону в этом случае.
- А теперь, какую новость ты хочешь знать первой, хорошую или плохую? - он строго посмотрел на Зоржель.
- Давайте плохую, - сказала она и напряглась.
- Умер Фрэнк, - выстрелил он.
- Боже мой, Натали несколько раз звонила мне, просила приехать, хоть на пару дней, Фрэнк хотел меня видеть, - завихрилось в голове.
- Когда? - тихо спросила она.
- Дней десять назад... Натали должна приехать, нужно решить кое-какие финансовые дела. Если до этого времени Вы не уедите, то вы встретитесь.
- Хотелось бы увидеть. Пусть земля ему будет пухом, - сказала Зоржель по русскому обычаю.
- А хорошую новость? - он продолжал смотреть на нее, кисло скривившись.
Она не ответила.
- Так вот, твой отец Зельман перед войной оставил мне на хранение свой капитал. Там хранятся бриллианты, золотые старинные изделия и золотые монеты разных стран. Некоторые из них уникальные и, конечно, доллары. Все эти долгие годы это находится в банке в специальном сейфе. Сейчас это твое, и ты вправе им распоряжаться. Стоимость этого добра за эти годы увеличилась в десятки раз, поэтому, если ты захочешь что-то реализовать, во-первых, тебе нужно будет выяснить его фактическую стоимость, а, во-вторых, всем этим ты сможешь заниматься годика эдак через три- четыре, когда все утихнет. Думаю, ты понимаешь, о чем я говорю.
Зоржель вспомнила, что Соня приходила к нему по поводу капитала, который оставил ее брат Зельман, а Иосиф не принял ее. Почему? Но она решила, что сейчас не время задавать ему этот вопрос.
- Вы говорили, что собираетесь отойти от активной работы, и делами банка будет руководить Ваш сын Самуил, - начала она.
- Он, между прочим, и твой брат, - напомнил Иосиф.
- Да, конечно, но я еще не привыкла к этому, поймите меня правильно, пожалуйста, - оправдывалась она.
- Я понимаю.
- ..и если я смогу этим воспользоваться только через несколько лет, то он должен тоже знать обо всем, о чем Вы мне сказали, - закончила она начатую фразу.
- Он все знает. Это семейная тайна, о которой знают несколько человек, в том числе и он. Не волнуйся, девочка, если мы сохранили это на протяжении десятков лет, то сейчас, естественно, ничего от тебя скрывать не будем, - ответил Иосиф.
Ему это не понравилось.
- Извините, я, кажется, не то сказала.
- Все нормально, - ответил он и добавил, - ты должна быть готова в любой день уехать отсюда... и Вероника, конечно, тоже. Как только появится первая возможность, Вас увезут. Куда? Мои люди сейчас этим занимаются, кстати, в их числе и Ярни, - он начал потирать ладошки, давая понять, что разговор окончен.
После того разговора прошло несколько дней. Как-то Зоржель обратила внимание, что в доме появилась некая женщина с девочкой, приблизительно такого же возраста, как и Вероника. Однажды она увидела ее, когда они с Вероникой пришли на завтрак, и официант тут же вывел эту женщину из комнаты. Второй раз они встретились в коридоре и, увидев Зоржель, женщина тут же скрылась.
- Ярни, что это за особа женского пола появилась в доме? Я думала, что это кто-то из обслуживающего персонала, но вижу...
- Потом я тебе все объясню, - перебил он ее, - не волнуйся, это не то, что ты подумала.
- Ты прав, я действительно подумала, что ты уже готовишь мне замену.
- Во-первых, мы уезжать будем вместе, а, во-вторых, я еще не успел в полной мере вкусить Вашу, мадам, прелесть, и о замене пока не думаю.
Она вошла в гостиную, когда Ярни с кем-то разговаривал по телефону:
- Да, конечно, Зоржель уезжает...да, на машине, - ответил он на чей-то вопрос, - Куда? В Амстердам, а оттуда они направятся в Норвегию или в Швецию. Она еще не приняла окончательного решения. Да, с девочкой, а как же иначе, ведь ей нужно учиться, поэтому где-то там и остановятся. Деньги? Что ты, деньги у нее есть и на первый, и на второй случай. Когда уезжают? Завтра утром двумя машинами. Мои люди будут их сопровождать. Настроение у нее хорошее, хотя немного тревожное после всего, что случилось. Она и так молодец... да, конечно. Привет? Привет передам обязательно. Ну, будь здоров, дружище, звони.
- Кому это ты по телефону рассказывал, когда и куда я еду?
- Не волнуйся, милая, я все сказал правильно. Так надо. Это пока все, что я могу тебе сказать. Не волнуйся, - повторил он.
Они гуляли по саду, и Ярни, между прочим, сообщил, что утром они должны уезжать и попросил быть готовыми к отъезду. Ровно в девять утра из ворот загородного дома выехали три машины. Они медленно спускались по серпантину вниз - дорога была заснеженная и скользкая. Перед выездом на городскую трассу последняя машина свернула на обочину и остановилась. Из нее вышел Ярни, помахав рукой удаляющимся машинам, он вынул сигарету, прикурил ее, затем медленно сел обратно и тоже выехал на трассу. Минут через сорок его "Audi" въехала на стоянку гостиницы "Beaunier", находящейся на выезде из города.
- Они могут выходить, - услыхал он голос в наушниках, - везде чисто, "хвоста" за вами не было.
- Дорогая, выходите и пересаживайтесь в рядом стоящий автомобиль. На заднее сидение, пожалуйста, - добавил он, обращаясь к Зоржель, - я все сам перенесу, - он открыл двери машины и багажник.
Когда вещи были уложены, они выехали на скоростную дорогу в сторону Испании. А в машину, в которой они приехали, сел Еси и поехал туда, где был расположен "Shi - Sabank".
- Теперь и мне понятна твоя затея, - сказала Зоржель.
- Не моя, а наша, насколько я понимаю, - ответил Ярни и они оба засмеялись.
Барселона встретила их проливным дождем и темнотой улиц. Гостиница "Arts Barcelona", где они заказали номер - люкс находилась на противоположной стороне города и по мере того, как они приближались к центру, световая гамма менялась от различных красок многочисленных огней светящихся реклам, витрин и фонарных столбов. Зоржель хорошо помнила свой первый визит в этот прекрасный город и путешествие на теплоходе. Сейчас же им предстояла не экскурсия, а пребывание здесь столько, сколько потребуется, но она знала, что это не надолго. К таким изменениям она была приучена и принимала это, как само собой разумеющееся, но душой и сердцем она рвалась как можно скорее уехать на Кипр.