Каринтиан. "Сгоревшая душа"

"Сгоревшая душа"

"Сложно быть богом" - сказал кто-то из смертных мудрецов. И солгал, возможно, невольно. Божеством быть не сложно..., скорее неприятно. Даже "темным", чье имя не произносят вслух уже столь давно, что позабыли его, ведь, согласно их суевериям, оно навлекает неудачу.

Это занятие отнимает много времени и сил, которые можно было бы потратить на более приятные и полезные дела -- творчество, магию, грезы... А сложность... нужно просто следовать здравому смыслу и не быть медузой. Другое дело, что за сию, не особо нужную мне "божественность", приходится платить. И очень дорого. Изменением рисунка собственной личности, восприятием себя и мира. Именно поэтому мои родичи -- лонгииры или, по- другому, Драконы Бездны, - всеми силами стараются избегать подобного статуса. Слишком ценят свою уникальность, чтобы менять ее на сомнительные преимущества божественного положения. И в этом их я полностью поддерживаю. Только, увы, у меня не осталось выбора. Вернее он был, но альтернатива ему - плен и заточение на десятки тысяч лет в малом подобии ада - совершенно не то, что можно принять без веских причин.

И вот я бог -- демон созданного мной народа лантенов, называемого в этом мире -- Эстиноре, ограми. Они мое творение, шедевр, которым можно только гордиться. Треть из них способна касаться Изначальной Силы (1), еще треть -- управлять чарами эфира (2), а оставшиеся сильны сами по себе настолько, что не нуждаются во владении каким-то иным могуществом. Красивые, на мой пристрастный взгляд, гуманоиды ростом от шести до восьми футов со светло-коричневой кожей, они живут по семьсот лет и после смерти уходят в сотканное мной загробное царство, больше всего на свете страшась попасть в мою власть. Ибо я подарил свой народ реми -- сестре -- близнецу, той, кого защищаю. И она стала их доброй богиней. В отличие от меня, избравшего удел демона, владыки кошмаров. Сестра управляет Колесом перерождения - инструментом, возвращающим умерших лантенов к жизни, но взамен лишающим их части памяти, покровительствует живым и награждает мертвых, праведных и не очень. А мне достаются грешники -- те, кто предал Соглашение, заключенное первыми ограми со мной. Оно очень простое:

"Помня о Изначальном Творце, лантен не предаст свою Богиню.

Не осудит иное, даже если не примет сам.

Не отвернется от лантена, если тот нуждается в помощи.

Не убьет лантена.

Не впадет в ленность.

Не сочтет себя выше иных.

Не украдет у лантена, а если возжелает что-то не принадлежащее ему, то обратится к Богине с просьбой помочь и разрешить все к лучшему.

Не солжет себе и Богине".

Завершает сей договор единственное напутствие, что я дал ограм: преступай закон, если не видишь другого пути, но не обманывай себя, что поступаешь, как должно. Будь готов нести ответственность за свои поступки.

Я просто пересказал им свое жизненное кредо иными словами. В оригинале оно звучит так: твори что хочешь, но не забывай платить, не обманывай себя ложью самооправданий.

В моей жизни много такого, что заслуживает самой суровой кары Небес. Я это осознаю и смиряюсь с этим, не лгу себе, что делал все, как лучше. Я готов принять наказание, если так решит Создатель. Единственно молюсь, чтобы оно коснулось только меня, не затронув дорогих мне существ. Фаталистично, зато честно. Нет ничего хуже, унизительней и бессмысленней, чем врать себе и Эру (3). Второе глупо, ибо Он видит нас всех насквозь, а первое еще и опасно.

Мой народ чтит Соглашение с Безымянным -- так он зовет меня. А я оберегаю его, как могу. Но это уже другая история, она не имеет отношения к сегодняшнему условному вечеру. Условному потому, что в нереальности, где я и реми нашли убежище от губительной для нас Силы этого мира, в котором сейчас живет наш народ, нет деления на время суток. Мы сами определяем, что сейчас вокруг нас, тратя на создание иллюзии частицу собственного Могущества. Я и Тиа -- моя реми, не настолько сильны в магии нереального, как наш брат Лейм Кенриссейн, способный стирать грань между настоящим и мнимым, но некоторые мороки созданы нами, скажу без лишней скромности, настолько искусно, что их не отличить от обычных вещей даже Владыкам Сил. В частности, такой образчик призрачного Искусства передо мной...

Единственная лампада из синего стекла стоит на темном постаменте, бережно закутанная в защитную паутину чар. В нарушение всех традиционных канонов, она уже несколько тысяч лет горит в память о том, кто добровольно покончил с собой. О моем втором и последнем родном брате. По древнему закону положено предать саму память о нем забвению, ибо суицид -- это худшее преступление из всех, что может сотворить лонгиир. Но я не смог. Это слабость. Однако, оставить Рейтиса без Огня памяти оказалось выше моих сил. И совершил это святотатство.

Сегодня очередная годовщина его гибели. Еще один раз Сайед -- родной мир моей расы, сделал оборот вокруг Черной Звезды Энвери. (4) Ровно пятьсот тридцать четыре века назад армия Лодианского союза взяла штурмом крепость Кер"ааждь... и вся там осталась, попав под посмертное проклятие Рея.

А, к бесам драным все каноны! Он обещал, что вернется из-за грани, считающейся непреодолимой, и я ему верю. Даже сейчас. Будучи сильнейшим провидцем нашей расы, брат никогда не ошибался в предсказаниях.

Но на душе сумрак. Со мной такое бывает -- приступы депрессии для меня норма. Бесконечная война, начатая задолго до моего рождения и поневоле ставшая смыслом жизни, оставила свои кровавые ожоги в сознании. Обычно я "лечу" упадок духа с помощью алхимических наркотиков, которые столь мастерски делает Тиа..., но сегодня стоит от этого воздержаться. Все-таки день памяти.

В ту проклятую ночь Рейтис ушел за Грань не один. Погибло тридцать четыре Дракона Бездны -- для народа, насчитывающего в своих рядах не полные две тысячи особей -- катастрофически много. Больше всего в отражении лодианского нашествия пострадала именно моя семья. Без вести пропал отец -- Келлариэн Райяшанкар, попал в плен его тайос (5) Фа Кейсен, погибли мать Рейтиса -- Майя Антониа и его же "парное лезвие" -- Эмрис Арген. Потеря сразу двух реми -- Иллири Леатаэн рэ Алладар и Майи Антонии рэ Вотолоэр -- особая трагедия. Ведь женщин -- лонгииров вместе с ними было всего семьдесят девять.

Я не молюсь об умерших и не помышляю о мести, хотя уверен, что виновники того вторжения живы до сих пор. Просто вспоминаю брата таким, каким он был до самоубийства -- сильным духом, добрым и любящим с семьей и рабами, беспредельно жестоким и коварным с врагами, способным простить оступившегося и без жалости казнящим тех, кого считал не достойными существовать. О, он очень редко убивал, пожалуй, крови на его руках намного меньше, чем у кого -- либо из Драконов Бездны. Но наказанные им наверняка мечтают о смерти, как о недоступном избавлении, ведь их участь - вечное пребывание в весьма неприятных местах личного мира моего брата, в который провести мог только он. И тот мир не исчез с его смертью, это мне точно известно. Рейтис никогда не рассказывал, каким образом он обрел такое личное владение, но однажды согласился провести меня туда. Этого визита я никогда не забуду. Равно, как и не пожелаю повторить по доброй воле. И это при том, что был только в "курортных" частях этого кошмара.

Как бы там ни было, именно он указал всей нашей компании путь, по которому мы идем до сих пор, стремясь к цели практически недостижимой, но заманчивой настолько, что отказаться от нее невозможно. Обрести дом, в котором мы будем в безопасности, где нас не смогут убивать многочисленные охотники на драконов, не брезгующие ничем ради уничтожения "черных тварей".

Всего за Реем пошли семнадцать Драконов Бездны, включая меня и его самого. Ничтожно мало, даже по сравнению с небольшой численностью нашего народа. Но мы сделали намного больше, чем все остальные, вместе взятые. Как плохого, так и хорошего.

Мы разрушили легендарный Эватос - огромный экстраполис, раскинувшийся на полтора десятка планет, связанных порталами, прославленный своими ста тысячами храмов... мы сотворили гектакомбу в Адеме, разом принеся в жертву Бездне два триллиона разумных существ и тем полностью истребив расу фаатим -- крылатых змей -- демонопоклонников... наше проклятие превратило царя Тиксории в кровавого тирана, завоевавшего десятки окрестных государств и создавшего империю, не пережившую его смерти, но выполнившую поставленные нами задачи.

Но наше же вмешательство остановило считающуюся неисцелимой арроканскую чуму, к тому времени уже унесшую более двадцати одного миллиарда жизней, и это в самом начале ужасающей пандемии... это я и Рейтис убили Огненного Идола, освободив от его кровавой власти множество миров, которые он превратил в свои кормушки... и мы же потом потратили целое столетие, не давая одичавшим планетам элементарно погибнуть от голода.

Не зная о том, кто мы такие, нас объявила преступниками и врагами всех лонгииров правительница нашего народа -- Эра Мириэль рэ Вотолоэр, за "беспримерные преступления против мира и разума". И стань ей известно о том, кто мы, нас бы казнили развоплощением, не задумываясь ни на минуту. Никто не посмотрел бы на наши уникальные таланты, приносящие Драконам Бездны огромную пользу. Хотя бы потому, что эти самые способности позволили настолько далеко углубиться в запретные таинства, что равных нам в этом не осталось -- всех их истребили или изгнали в Глубины Бездны еще в древние времена. Но мы слишком хорошо конспирировались.

Вся эта игра на время с погибелью -- ведь нас бы все равно раскрыли, закончилась очень неожиданно -- заболела реми Рейтиса и Лейма -- Мари Лессандре. Страшная неизлечимая болезнь бессмертных -- эадент, таинственная зараза, неизбежно сводящая в могилу, из которой невозможно даже призвать дух умершего. Никто не знает причин вызывающих этот ужас у казалось бы еще вчера здорового повелителя Силы. Но в один злосчастный день жертва начинает чахнуть и медленно таять... процесс невозможно остановить даже полным стазисом -- проклятый эадент разрушает любые чары, способные хоть на миг задержать его развитие. И спустя несколько лет приходит смерть. У него есть еще одна особенность -- он всегда уничтожает три жертвы, связанные друг с другом кровью, одну за другой. А поскольку все заговорщики оказались так или иначе связаны узами родства... Лессандре мы все сочувствовали и были готовы помочь чем угодно, но еще больше нам не хотелось умирать самим. Вся мощь созданной нами разветвленной организации, все наши силы и знания были брошены на решение возникшей проблемы. Которая, как и любая беда, увы, пришла не одна -- против лонгииров начался очередной великий Драконоборческий поход, девятнадцатый по счету. Неудивительно, что в этих условиях мы все согласились на предложение нашего лидера -- провидца: он создает пророчество, а мы станем механизмами, поддерживающими его. Так на свет появилась Скрижаль Аркантиана -- фокус сложнейшей системы чар, меняющих саму Судьбу. Полностью осознать все ее значения мог только сам Рейтис, ее основной творец. А он погиб во исполнение собственного пророчества четыре дня спустя. О том, что это случится в момент создания Скрижали, не считая его самого, знали только Лейм и я. Для всех остальных суицид нашего негласного вождя стал шоком. Для тех из нас, кто выжил и не исчез без вести в событиях Девятнадцатого Драконоборческого похода, завершившегося штурмом цитадели Кер"ааждь, в Ойкумене названном Битвой Гибели Солнц.

Боль... она не притупилась с годами -- память Вечного не способна забывать, если ты не отделишь ее от себя, стирая из собственной души. Боль и шок той ночи, когда сильнейшая крепость лонгииров осталась за спиной изломанным черным пятном, пылающим гнилым светом проклятия, а мы, израненные и уставшие до потери сознания, начали осознавать, скольких близких на самом деле потеряли. Кроме того, все повисло на волоске. Риск, что в хаосе, наступившем после сражения, случайно выплывут компрометирующие свидетельства нашей преступной деятельности, стал несоразмерно велик. Ведь нам пришлось выложиться в бою по полной программе, а когда выбираешь между немедленным болезненным уничтожением и применением аркана из запретной магии, с риском, что потом тебя за это казнят... конечно, мы выбирали второе. И не раз. Необычные чары естественно не остались без внимания наших "правоверных" родичей. Но это только в битве лишние вопросы задавать некогда, а вот после... в общем, я поспешил уйти, не прощаясь, забрав с собой потерявшую сознание сестру. Как многим позднее выяснил, правильно сделал. Ибо следы именно моего колдовства вызвали у Эры Мириэль больше всего вопросов. Которые она очень хотела задать мне лично, причем так, чтобы я при это находился в Терновой короне -- талисмане, гарантирующем абсолютную правдивость отвечающего. Кошмарная вещь, если честно. Я два раза испытывал ее воздействие на себе и каждый раз, помимо многодневной мигрени и незаживающих долгие месяцы царапин, получал глубочайшее отвращение к жизни, длившееся неделями и оборачивающееся беспричинной депрессией. Такова моя уникальная реакция на резонанс мыслепотоков с энергией этой штуки.

Не стоит думать, будто Драконы Бездны живут или жили в тоталитарном обществе с множеством запретов, нарушение которых карается с особой жестокостью. Такого нет. Ограничения практически отсутствуют. Но те не многие, что все-таки есть, соблюдаются строго. Только мы их почти все нарушили. Рейтис пошел еще дальше и нарушил все абсолютно, даже с собой покончил. Но он всегда был странным, впрочем, провидцы все такие.

"Если бы у меня была возможность уничтожить свои чувства, я бы сделал это без колебаний. Без сомнений. Потому что из-за них я разрушил все, что мне дорого, умер сам и потерял свою сущность. Не верь идиотам, говорящим, что быть бесчувственным плохо, гораздо хуже тонуть в омуте этого проклятия и знать, что тебе нет и никогда не будет спасения" - эти слова -- своеобразная исповедь моего талантливого, но сумасшедшего старшего брата, сказаны им перед самой смертью. В ту минуту, когда колдуны и паладины драконоборцев уже рушили последние арканы, преграждающие им вход в Звездный зал Кер"ааждя. Прошло меньше четверти часа и Рей, вместе со всеми драконоборцами, был мертв. А за несколько часов до того умер Эмрис. Парень, который сумел покорить всю нашу семью, не прилагая к тому никаких усилий. Но он с самого начала выбрал Лена Рейтиса, что вызвало в свое время у Тиа и Лессандре, уверенных в своей женской неотразимости, доходящее до смешного возмущение. Кенриссейн, по своей глупой привычке, которую так и не смог изжить, мило смущался каждый раз, когда видел "парное лезвие" брата. Пока эта парочка не затащила его к себе в постель. А я просто воздвиг прочнейший ментальный блок, не дающий мне проявлять к нему интерес больший, нежели к любому другому родственнику.

Его смерть ударила по мне многим сильнее, нежели я ожидал. Я даже представить не мог, что внутри меня за искусственным, порожденным магией равнодушием скрывались настолько мощные чувства. Боль души сорвала эмоциональную блокаду, открыв мне мои самые потаенные порывы и желания.

В тот момент мне впервые стало понятно почему такие блокировки отнесены к магии запрета -- сила потрясения и осознания потери оказалась настолько велика, что повредила и без того хрупкие, как и у любого лонгиира, структуры личности, навсегда став их частью, но не естественной, а подобной неизлечимой болезни. Если бы я не вмешался в собственный разум, то смог бы пережить, затаить в глубине души свою любовь к Эмрису, переплавить ее в ровное дружеское тепло, а так... если он вернется из могилы, а это вполне вероятно в случае возрождения Рейтиса, то меня будет тянуть к нему словно сильным приворотом... и никакие другие мои эмоции и привязанности не смогут перебороть это наваждение. Нерадостная перспектива...

У меня нет слез, я давно разучился плакать над бесчисленными потерями, покрывшими мое сердце шрамами. Остались только печаль и подобная вязкому туману депрессия, окрашивающая мир в различные оттенки серого. Память -- беспощадный палач, ее не уговорить, не заглушить. Источник вечной боли -- последнего, что говорит мне о том, что я жив... что существую... печально, но я сломан и с каждым годом все больше погружаюсь в воспоминания, едва ли не наслаждаясь муками, что они причиняют. Думаю, однажды этот процесс зайдет слишком далеко, и моя основная личность уйдет в мертвенно -- сладкие грезы о былом счастье и величии, оставив вместо себя дремлющих в настоящий момент в подсознании кэлотаров -- вторичные личности, чтобы они управляли телом и частью моей Силы. Этот день близок и, если не случится нечто из ряда вон выходящее, то лет через пять меня в каком-то смысле не станет. Пожалуй, оно и к лучшему -- я слишком устал от этого мироздания. Сестре первое время придется непросто, но она справится и сможет привыкнуть к изменившемуся брату. А еще спустя два -- три века сон духа лишится всяких видений и превратится в бесконечный полет в вечном мраке, без чувств, без боли, без воспоминаний... практически смерть, недосягаемая для Вечного. Кэлотары защитят Тиа не менее надежно, чем основная личность. Может, даже лучше -- они ведь лишены груза прошлого, прижимающего меня к земле. Для них память о прошлом не несет эмоционального оттенка.

Сестра не будет особо горевать обо мне. Прошло уже больше века с тех пор, как она ясно дала мне понять, кем я выгляжу в ее глазах. "Безответственный помешанный маньяк". И в принципе, я согласен с ее оценкой. И меня больше ничего не удерживает от угасания, кроме собственной воли...

И даже мой фамильяр -- Керуэй от этого не пострадает -- его призывал из Глубин Бездны мой кэлотар Лэйд, к нему же он и привязан.

Решение принято. В высохшей душе нет никакого отклика -- мне действительно пора уходить. Пока не начались необратимые изменения личности, и я не превратился в гротескное подобие упыря, живущего лишь эмоциями умирающих в адских муках жертв. Я видел однажды, как такое случилось с одним из повелителей Силы... зрелище малоприятное, мягко говоря. И очень поучительное -- я пойду на многое, чтобы не выглядеть настолько некрасиво. Чисто ради спасения собственного чувства прекрасного.

Немного жаль, что уже не увижу, чем все закончится, но это уже неважно. Мое внутреннее пламя уже задавлено пеплом, не стоит цепляться за последние жалкие искорки. Это лишь продлит бесполезную агонию. А это не нужно никому и мне в первую очередь. Решение принято. Dixi.

От боли моей душа гаснет,

И с ней рушится в Бездну мой страх,

И тени, что света прекрасней,

Вновь от вас остается лишь прах...

Скоро больше боли не будет,

Ведь теперь она мне не нужна

И пусть меня кто-то осудит,

Мне чужая молва не страшна.

Мне проще уйти, чем сражаться,

Проще забыть и навеки уснуть.

Се время с собою расстаться,

Теперь можно окончить свой путь.

Без шума, без блеска, без пыли

В одиночку уйти в никуда,

Чтобы меня просто забыли,

Будто не был такой никогда.

Я исполню данные клятвы -

Моя Сила к услугам живых.

И пусть близится время жатвы -

Битвы -- это удел молодых...

Сны исчезнут, сотрутся во тьме,

Я забуду себя, буду спать,

Душа больше не будет в огне,

Она больше не будет страдать

По безумию древней любви,

Больше не надо мне будет лгать,

Ни себе, ни друзьям, ни яви...

Больше некому будет мечтать

О запретном чуде порока,

Уже нечего будет скрывать:

Я уйду, как и он, до срока,

Ведь иначе придется вновь лгать

Брату, миру, себе самому,

Что его не люблю, позабыл

Лучше быть в темноте одному,

Чем признаться, что все же любил.

Ты навечно его, ты чужой...

Я давно это принял, поверь.

Для тебя я лишь друг, милый мой...

Я решил, я уйду без потерь.

Без чувств, без любви, без желаний,

Не помня себя и что было,

Под звук похоронных литаний,

Расстанусь с наскучившим миром.

Здесь было хорошего много,

Но, впрочем, не меньше плохого.

Порой это было жестоко

И страсти нам были основой.

Порой все казалось забавным,

Но это слезами сменялось.

Порою я вел себя странно,

Тогда все вокруг искажалось...

Спасибо всему, что случилось...

О том память уйдет навсегда.

Спасибо всему, что не сбылось...

В том ряду оказалась мечта...

Оставить комментарий © Copyright Каринтиан (tghfk@mail.ru) Размещен: 08/09/2013, изменен: 11/09/2014. 22k. Статистика. Рассказ: Фэнтези Лонгииры Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: "Сложно быть богом" - сказал кто-то из смертных мудрецов. И солгал, возможно, невольно. Божеством быть не сложно..., скорее неприятно. Даже "темным", чье имя не произносят вслух уже столь давно, что позабыли его, ведь, согласно их суевериям, оно навлекает неудачу. Приквел к роману "Между Светом и Смертью". Позднее будет дополнительно отредактировано, но суть не изменится

Каринтиан: другие произведения.

"Сгоревшая душа"