Народный протест. Революционное сектантство.
Революционное движение, о котором пойдет речь в нашей работе - это преимущественно борьба интеллигенции - сперва, в декабристский период, дворянской интеллигенции - передовой, наиболее сознающей интересы своего класса и готовой самоотверженно бороться за них, части обуржуазивающегося дворянства, затем, в период народнический - интеллигенции как авангардной, передовой части трудящихся масс. Соединение потока борьбы народнической интеллигенции с борьбой самого трудового народа окончательно происходит только в начале 20 века.
Однако, прежде чем перейти к известной истории, истории декабристов, Герцена, "Народной воли", следует остановиться на почти безвестной борьбе самих трудящихся масс в данный период, а равным образом на идеологических течениях, возникших внутри самих масс и осмысливавших их собственную борьбу, дававших ей идеологическое оправдание и цели.
Если народ, т.е. эксплуатируемый класс работников физического труда, никогда не является - к своей собственной беде - когортой героев, в любой момент готовых восстать против своих угнетателей, то в то же время он - к беде своих угнетателей - никогда не является и тупым стадом баранов, с восторгом сносящих сыплящиеся на них тумаки и шишки, приговаривая "Вы наши отцы, мы ваши дети". Даже в самые глухие эпохи раздавленности и забитости то там, то тут вспыхивают и гаснут индивидуальные, ограниченные и безрезультатные акты протеста - проявления того, что терпеть больше невыносимо, и отдельные наиболее склонные к размышлениям представители трудовой массы пытаются - соответственно своему опыту и своим знаниям - понять причины своих бедствий и способы покончить с ними. Дистанция огромного размера отделяет эту вялотекущую классовую борьбу от революции, и в то же время именно она является неискоренимым гарантом конечной неизбежности революции.
В рассматриваемую эпоху 1790-1890гг. массовая борьба угнетенных классов находится на гораздо более низком уровне, чем в предшествующую эпоху 17-18вв. и чем в последующую эпоху начала 20 века. Прекращаются великие крестьянские восстания, в 1603 - 1775гг. сотрясавшие Россию, а в 1591 - 1768гг. - Украину. Мы не можем рассматривать здесь все причины данного явления, укажем только на две из них - усиление централизованности и готовности к подавлению народного протеста государственного аппарата и исчезновение независимого или полунезависимого от государственной власти класса казачества, во всех крестьянских войнах в России и на Украине выступавшего застрельщиком, инициатором крестьянского движения. Хребет трудящимся классам России, их способности к самостоятельной политической борьбе был сломлен Петром Первым, на Украине аналогичную роль сыграло поражение Великой крестьянской войны 1648 - 1678гг. - и все последующие народные выступления как в России, так и на Украине были по сути дела только арьергардными боями.
Это не означает, что в рассматриваемое столетие массовая борьба крестьянства и других угнетенных классов напрочь отсутствовала. Не достигая более грандиозных размахов восстаний Разина и Пугачева, поставивших под угрозу существование царского государства или тем более размахов Великой крестьянской войны на Украине, нанесшей смертельный удар по Рече Посполитой, крестьянские выступления продолжались. Не претендуя на полноту, мы перечислим лишь несколько наиболее известных и наиболее значительных выступлений трудящихся масс в рассматриваемый период.
В 1780-е годы крестьяне села Турбаи на Полтавщине убили своих помещиков и приехавших чиновников, после чего Турбаи несколько лет жили фактически как независимая маленькая республика. 1812г. - крестьянские восстания и жесточайше подавленное выступление пензенских солдат-ополченцев, отказавшихся идти на войну с Наполеоном до тех пор, пока не будет отменено крепостное право. 1820г. - выступление Семеновского полка. 1831г. - восстание крестьян-военных поселенцев Новгородской губернии. Тот же 1831г. восстание матросов в Севастополе, поддержанное жителями города. 1810-1830-е годы - партизанская крестьянская война на Волыни во главе с Устимом Кармалюком. 1859 - 1861г. - волна крестьянских выступлений, наиболее значительные из которых произошли в селе Бездна Казанской губернии и в селах Кандеевка и Черногай Пензенской губернии...
Все это - крупные акции массовой борьбы. А сколько было действий индивидуального протеста - от побегов до стихийного красного террора, т.е. убийства крестьянами особо зарвавшихся помещиков и управляющих!
Преувеличивать размеры всей этой массовой борьбы не следует, но забывать ее не стоит. "Народ" как всегда готовый к борьбе за свои общие цели субъект истории -это некая абстракция, на самом деле народ состоит из многого множества людей - гордых и забитых, смелых и сломленных, думающих и тупых, причем даже такие ярко выраженные типы составляют исключение, а в характере большинства людей вообще и людей из народа в частности гордость и забитость, смелость и сломленность, мысль и тупость пребывают вперемешку, причем в разные моменты верх берет то одно, то другое. Исключая редкие в истории моменты революций, против царящей неправды протестует только меньшинство - не только меньшинство интеллигенции, но и меньшинство народа, покорность и подавленность большинства трудящейся массы обеспечиваются безжалостно давящим ее режимом государственного гнета, и в то же время эти покорность и подавленность обеспечивают дальнейшее продолжение существования режима давящего гнета. Но протестующее, непокорное меньшинство является тем бродилом, которое не дает совсем загнить болоту эксплуататорской цивилизации, а в моменты революционных потрясений именно вокруг этого непокорного меньшинства сплачивается на борьбу вся остальная трудящаяся масса.
Кроме бунтов и выступлений, побегов и резни помещиков, обусловленных эмоциональным всплеском, чувством, что терпеть дольше невозможно, следует указать на другую форму народного протеста - на сознательный и длительный организованный народный протест, на возникавшие в самом народе революционные организации и народных революционеров - одиночек, чей протест был в достаточно большой степени обоснован соответствующей идеологией (речь идет именно о разнице в степени - народ не стадо бессознательных баранов и его действия всегда связаны с присущими ему представлениями о добре и зле, о правде и кривде, о том, до каких пределов терпеть можно и после каких - нельзя. Но между крестьянином, зарубившем барина, который изнасиловал его невесту и анонимным солдатом, в 1820г. написавшем листовку "К преображенцам" есть количественная разница в смысле участия сознания, идеологии в их действиях).
Историк русской общественной мысли Ю.М. Лотман пишет:
"Следует признать, что народная мысль эпохи крепостничества изучена нами недостаточно. Конечно, не следует искать в ней сколь-нибудь ясной социальной программы, но вместе с тем неоспорим тот факт, что именно она в глубинах своих порождала образы и чувства, питавшие демократические теории той эпохи. Так, в народном сознании складывалось убеждение в природном равенстве людей, в праве народа-труженика самому решать свою судьбу. Но, конечно, не знали, что осуществляют идею народного суверенитета [зато осуществляли на деле народный суверенитет - и "идея народного суверенитета" стала лишь теоретическим выражением их практики] те крестьяне - участники восстания 1769 - 1771гг. в Кижах, которые организовывали свою власть как непосредственное управление общиной [ т.е. как непосредственное принятие всех решений общиной], в которой не было "ни первого, ни последнего", а выбранный староста присягал народу "Я буду стараться за вас до последней капли крови", отчитывался перед народом и сменялся им. Точно так же не знал, что весьма точно воспроизводит мысль одного из произведений [просветителя] Новикова тот крестьянин, который летом 1824г. говорил, обращаясь к дворянину, осматривавшему Бородинское поле, где еще дотлевали кучи человеческих костей "Что, узнаете ли, которая князя, графа или нашего брата, простого человека?"" (см. Ж.Ж. Руссо. Трактаты. М., 1969, сс. 560 - 561).
Поскольку чувства масс в России в 19 веке, как и в Германии в 16 веке, были вскормлены исключительно религиозной пищей, то сознательный народный протест - в тех именно формах сознательности, которые были тогда неизбежны - следует искать прежде всего в революционном крыле религиозного сектантства. Речь идет в первую очередь о замечательной анархо-коммунистической секте "бегунов", о которой мы приведем обширные цитаты из книги советского историка К.В. Чистова.
Чистов пишет, что бегуны "исключали всякие компромиссы и оговорки, которые допускали другие ответвления старообрядчества. Они объявляли воплощением антихриста не только царя и никонианскую церковь, но и все законы и установления правительства, налоги и поборы, рекрутчину, армию, деньги, семью, паспорта, ревизию (т.е. перепись податного населения). Они утверждали, что есть только один выход - порвать все общественные связи и "бежать", т.е. перейти к конспиративному существованию, меняя пристанища и не даваясь в руки начальству. Бегство от "начальства", от помещика, из армии возводилось "бегунами" в степень религиозного догмата, получало высшую, по их представлениям, нравственную санкцию.
"Бегунство" может быть охарактеризовано как анархический утопизм с религиозной окраской...
В отличие от других старообрядцев, "бегуны" связывали окончательное наступление "царства антихристова" не столько со временем Никона, сколько с первыми всеобщими ревизиями податных душ в 1717 - 1728 и 1744гг. По мнению "бегунов", именно первая ревизия, осуществленная при Петре, была причиной разделения общества на классы и возникновения частной собственности - источника всех последующих несчастий". Здесь Чистов приводит длинную цитату из писаний одного из основателей "бегунства" Евфимия, говорившего, что " глагол "мое" от диавола , рече введеся: вся вам общая сотворил есть бог ". После этого К.В. Чистов продолжает:
"...Один из вождей "бегунства" Василий Петров, а вслед за ним Антип Яковлев предприняли попытку превратить секту в артель с обобществленным имуществом, которое мыслилось как "божье". При этом обобществлялось все, вплоть до одежды и обуви.
Нельзя не удивляться тому, насколько чутко уловили "бегуны" основную причину общественных бедствий - существование частной собственности и неравенства сословий. Замечательно и то, что причиной несчастий тех, кому "первый император" "ничего не дав, только едино рукоделие имети повеле", объявляется не война Христа с антихристом, а вполне земная ревизия податных душ, правда, проведенная царем - одним из воплощений все того же "антихриста"...
Один из основных догматов "бегунства" - "брань с антихристом", т.е. борьба с этим обществом. В послании Евфимия говорится: " Спасется лишь непокоривыйся мучителю ; до самого дне судного непокоривым быти антихристу повелено"...
Все это вместе с тем не значит, что "бегуны" намеревались вступить в вооруженную борьбу с правительством... "Брань" понималась ими прежде всего как непокорение и обличение, ибо вера с "замкнутыми устами"... "мертва". "Бегуны" с фанатическим упорством вели противоправительственную, противоцерковную, противокрепостническую, противорекрутскую и т.д. пропаганду. Активность обличительной пропаганды, активная агитация за вовлечение новых членов в секту, а не просто спасение собственных душ составляли одну из отличительных особенностей "бегунства"...
С исторической точки зрения самым существенным в движении надо признать то, что свойственный "бегунам" пафос отрицания феодальной действительности, их ненависть к угнетателям и всей системе угнетения, их осознание невозможности жить по старому были близки значительному большинству русского крестьянства периода кризиса феодализма и реформ 1860-х годов. "Бегуны" отличались от других слоев крестьянства только последовательностью своего отрицания и тем, что [классовая] ненависть возводилась ими в религиозный принцип. Поэтому их пропаганда, их тайные листки, песни, легенды активно воспринимались крестьянами, не принадлежащими к секте, даже не принадлежащими к сектантству и старообрядчеству вообще, которые тоже, кстати сказать, составляли заметную часть русского крестьянства.
В отличие от т.н. мистических сект - духоборов, молокан и т.д. - учивших, что "царство божие" находится внутри нас и его надо всячески оберегать, а не искать во внешнем мире, что необходимо думать о самосовершенствовании и спасении собственной души, "бегуны" по-крестьянски жаждали "царства божьего" на земле...
Бегуны отрицали всякую организацию как возможный источник угнетения. Известно, например, что в 1863г. один из крупнейших бегунских наставников Н.С. Киселев написал свои "Статьи" - своеобразный документ, в котором предлагал создать стройную систему управления сектой. Однако этот проект на большом Нижнетагильском "соборе" 1864г. не был принят, и секта осталась анархической организацией" (К.В. Чистов. Русские народные социально-утопические легенды. М., 1967, сс. 241 - 243, 246, 248 - 249, 257).
С точки зрения современного революционного движения упрекнуть "бегунство" можно разве только в отказе от вооруженной борьбы. Однако из всего вышеприведенного в упор не видно, чтобы этот отказ был обусловлен принципиальным пацифизмом. Принципиальная враждебность к революционному насилию непредставима со стороны людей, озабоченных не спасением собственной души, но "бранью с антихристом". Скорее всего передовые крестьянские борцы из секты "бегунов" лучше, чем революционеры-интеллигенты, ощущали невозможность крестьянской революции в тех конкретных условиях (в 17 - 18 веках раскольники были активными участниками крестьянских, казацких и стрелецких восстаний). Практическая идея "бегунов" заключалась в создании своего рода подпольного "контробщества" в порах существующего общества, а поскольку существование такого "контробщества", по понятным причинам, было очень хрупко и неустойчиво, то они чрезвычайно энергично искали "праведную землю" за пределами царской империи, куда и намерены были переселиться. В поисках праведной земли бегунские активисты доходили до Аравийской пустыни и Курильских островов (подробнее об этом см. в книге Чистова).
В отдаленных окраинных районах, докуда не добрались еще загребущие руки царской власти и эксплуататорской цивилизации, бегуны, как и некоторые другие течения радикального раскола, создавали поселения, где хотели жить по правде и справедливости. Но все подобные попытки - и этот их урок сохраняет свое значение по сей день - показали невозможность эскапизма, попыток уйти от несправедливого мира, вместо того, чтобы переделать его. Рано или поздно до бегунских поселений добиралась царская власть, и бегунам приходилось подчиняться неправедным законом - либо бежать еще дальше, до тех пор, когда бежать стало некуда. Новый мир не создашь, укрываясь на окраинах старого мира, его добудешь лишь в непримиримом бою с последним, в бою, в котором борцы за новый мир как разрушат старые общественные отношения, так и овладеют в пользу освобожденного человечества всем богатством созданных при старом мире технических знаний и средств... Такой урок, который из деятельности бегунов могут усвоить современные автономы и прочие эскаписты...
Бегунами не исчерпывались революционно-религиозные народные течения. В конце 1850-х годов Иван Григорьев, побывавший в своей жизни и в Турции, и в США, создал организацию, которую царские власти классифицировали как "новую молоканскую секту под названием "коммунистов"", причем, скорее всего, "коммунисты" были официальным самоназванием григорьевцев. Григорьев и его сторонники считали, что единственный предмет Библии - человек, все остальное (ангелы и дьяволы, ад и рай) лишь символы состояний человека. Иван Григорьев был арестован в 1872г. и через несколько месяцев умер в тюрьме, скорее всего, отравленный тюремной администрацией. После его смерти организация пережила ряд оппортунистических отколов, но в 1917г. ортодоксальные последователи Григорьева приняли Октябрьскую революцию как долгожданный страшный суд над "форменными порядками", установленными "гадами" и "зверями", как наступление "царства божьего" ( см. А.И. Клибанов. Народная социальная утопия в России. 19 век. М., 1978, 211 - 282).
Следует вспомнить также Тимофея Михайловича Бондарева (1820 - 1898), крепостного крестьянина, отданного в солдаты, порвавшего в армии с православием и сосланного за это в Сибирь.
В Сибири Бондарев создал свою собственную коммунистическую теорию, в которой Великого Труженика - Каина противопоставил паразиту и божьему льстецу Авелю. Бондарев сам понимал, что использует религиозный язык прежде всего потому, что ему неоткуда больше взять доказательств в пользу коммунизма и что "люди нашего класса сильно верят в бога и загробную жизнь", поэтому с ними надо разговаривать на понятном им языке. Бондарев переписывался и спорил на равных со Львом Николаевичем Толстым, критикуя идею последнего о непротивлении злу насилием и издеваясь над проповедью любви, любви, которая не помешала столетиями существовать эксплуататорству и крепостничеству. Бондарев, как и другие народные коммунисты со времен жившего в 16 веке Феодосия Косого был интернационалистом, у него не русские противостояли нерусским, а труженики - эксплуататорам ( о Т.М. Бондареве см. там же, сс. 283 - 315).
Наряду с сознательными народными протестантами, отталкивавшимися от привычных народному сознанию религиозных форм, были - хотя и в меньшем количестве - народные протестанты, тем или иным образом познакомившиеся с современной наукой и философией, своеобразно воспринявшие их и использовавшие их против эксплуататорских порядков. Здесь в первую очередь нужно назвать грамотного солдата, в 1820г. во время выступления Семеновского полка написавшего листовку "К преображенцам". Личность этого солдата - к его счастью, и к досаде историков - так и не была установлена царской полицией. В этой замечательной для своего времени листовке солдат-самоучка призывал - не много, не мало! - к свержению царской власти и к установлению власти своего рода Советов Солдатских депутатов с выборным и подконтрольным им президентом (см. В.В. Лапин. Семеновская история. Лг, 1991, сс. 150 - 153).
Поток народной революционной оппозиции и поток борьбы революционной интеллигенции соединятся в начале 20 века, особенно - в момент подъема Великой Русской Революции 1917 - 1921гг., когда, по свидетельству лидера Партии левых социалистов - революционеров, Марии Спиридоновой крестьяне - сектанты целыми селами будут вступать в ПЛСР. Представление думающих крестьян-сектантов о правде - справедливости совпадет с преставлением о ней революционной интеллигенции...
Украинские предтечи народничества - П. Иваненко и Д. Братковский.
Особенностью России 18-19 веков было то, что петровские реформы добавили к общему классовому, социально-экономическому разрыву между верхами и низами дополнительный культурный разрыв. Боярин 17 века был для крестьянина враждебен, но полностью понятен, помещик 19 века - враждебен, но по многим своим особенностям к тому же непонятен, интеллигент - разночинец 19 века не был враждебен, но был непонятен, а потому нередко казался враждебен .
С самого своего возникновения русская революционная разночинная интеллигенция воспринимала не по ее вине существующую пропасть между собою и народом как важнейшую проблему, и лишь к 20 веку она буквально своими телами заполнила эту проклятую пропасть и дошла до народа. Весь 19 век - это история попыток русской революционной интеллигенции дойти до народа, соединиться с ним в жизни, труде и восстании.
Первый русский интеллигент - народник А.Н. Радищев даже не делал таких попыток. Он был первой ласточкой, предвестником грядущих доблестных дней, а потому был одиночкой - и с горечью сознавал это.
Известны фамилии нескольких дворян, примкнувших к пугачевскому восстанию. Сомнительно, однако, что они сделали это по идейным соображениям - как по идейным соображениям поддержали пугачевцев и прошли с ними весь их крестный путь до конца такие представители верхов, как зам. атамана Оренбургского казачьего войска и депутат Комиссии по составлению уложения 1767г. Тимофей Падуров, казненный вместе с Пугачевым, и башкирские старшины Салават Юлаев и Кинзя Арсланов.
Отдаленных предтеч революционного народничества, интеллигентов, становящихся передовыми борцами крестьянской революции и кладущих за нее свои головы следует искать в конце 17 - начале 18 века на Украине. Ими были Петро Иваненко (Петрик) и Данило Братковский.
Вообще следует сказать, что революционное движение в Российской империи отнюдь не считалось с границами будущих государств СНГовии, оно было свободно от национальной замкнутости - и именно в этом была его сила. Одним из центров революционного народничества была Украина. К ужасу и возмущению тогдашних и будущих украинских патриотов все наиболее боевые и жертвенные элементы на Украине шли в общерусское революционное движение, и такие люди, как Дмитро Лизогуб, Иван Логовенко, Володимир Свириденко и Виктор Малинка сражались и погибли не за украинскую незалежну буржуазну державу, а за освобождение украинских и русских крестьян путем всеохватывающей социальной революции. В то же время бесспорно влияние старой украинской революционной традиции на общерусское революционное движение 19 века. Шевченко был у народников не менее популярен, чем Некрасов, а память о революционных подвигах запорожского казачества не менее популярна, чем память о подвигах казачества донского или яицкого. За 50 лет до этого деятельность Южного общества и Общества соединенных славян разворачивалась на территории Украины, и если это ничего не дало русскому государственнику Пестелю, то бросается в глаза обусловленность федералистских идей Общества соединенных славян смешанным, украинско-польско-еврейско-русским национальным составом Правобережной Украины. Декабрист Рылеев, чисто русский по национальному происхождению, пожив некоторое время на Слобожанщине, написал на русском языке несколько глубоко украинских по духу замечательных произведений ("Наливайко", "Войнаровский" и т.д.).
От украинских впечатлений идет привлекательная федералистская леволиберальная традиция в исторической и политической мысли - традиция Костомарова и Драгоманова. Лучший русский историк 19 века Николай Костомаров писал на русском языке, но в молодости, при Николае Первом, он был репрессирован как активист украинской демократически-социалистической подпольной группы - Кирилло-Мефодиевского братства. Именно под воздействием украинской истории он с федералистских антимосковских позиций пересмотрел всю историю России, открыл под могильной плитой Московского царства старую вечевую Русь, новгородское и псковское "народоправства".
Левее Костомарова по своим политическим взглядам был Михайло Драгоманов (1841 - 1895), украинский Герцен, как и Герцен, колебавшийся между революцией и либерализмом, но в целом склонявшийся на сторону революции. Федералистское мировоззрение Драгоманова представляло сложную смесь буржуазного демократизма, меньшевистского марксизма и прудонистского анархизма. Целью его деятельности было не создание украинского буржуазного государства, но разрушение русского эксплуататорского государства и создание на его месте вольной федерации территорий и областей.
При всех недостатках украинско-русской федералистской традиции Костомарова и Драгоманова, она была на три головы выше последующего украинского этнического национализма и в грядущей вольной Украине без хлопа и пана ее еще вспомнят незлым тихим словом...
Но мы забежали далеко вперед...
На Украине конца 17 - начала 18 веков еще не существовало культурной пропасти между верхами и низами, тем более, что Великая крестьянская война 1648 - 1678гг. перетасовала человеческий состав классов, а стремительно шедший процесс нового классообразования еще не успел уложиться в окостеневшие формы. Это и объясняет появление таких замечательных революционеров, как Петро Иваненко (Петрик) и Данило Братковский, интеллигентов, увидевших единственное спасение горячо любимой ими Украины в крестьянско-казацкой революции и отдавших за эту революцию свои жизни.
Петро Иваненко являлся старшим канцеляристом при генеральной войсковой канцелярии Гетманщины и был женат на племяннице известного украинского феодала Кочубея Ганне. В 1691г. он порвал с женой (которая, по его же свидетельству, сильно его допекла своими аристократическими тунеядными нравами) и всей своей социальной средой вообще и бежал на Сечь, надеясь поднять запорожских казаков на восстание против московского царя, его верного украинского холуя Мазепы и всех украинских богачей вообще.
Украинский историк начала 20 века Д.И. Яворницкий дает Петрику следующую характеристику:
"Это не был какой-нибудь проходимец, искавший приключений среди запорожского войска. Это была горячая голова, ясно сознававшая недуги своего отечества, твердо решившаяся взять на себя роль спасителя Украины, а заодно Запорожья, и с этой целью удалившаяся в Сечь..., принадлежа к натурам живым, беспокойным, легко увлекающимся, но вместе с тем считающим себя призванными к великим делам и чрезвычайным подвигам..." (Д. И. Яворницкий. История запорожских казаков, в 3-х томах. Т.3, Киев, 1993, сс. 86 - 87).
Тогдашнему кошевому атаману Сечи Ивану Гусаку Петрик, которого казаки, за его таланты, избрали писарем Войска Запорожского, обрисовывал следующую перспективу:
"Пане кошовый, разве не помогут нам наши братья, которых сердюки - арендаторы да те дуки - богачи, которым цари имения пораздавали, разве что живыми не едят, когда услышат, что ты с войском пошел с Сечи, то они сами тех чертовых панов подавят, а мы с войском придем на готовое..." (там же, т.3, 96 - 97).
Однако кошевой и Войско Запорожское в целом, несмотря на колебания, не решились поддержать Петрика и стать инициаторами крестьянского восстания на Украине. Тогда Петрик с поддержавшей его радикальной частью казаков решил действовать по образцу Богдана Хмельницкого и искать необходимую для начала восстания первичную точку опоры у крымского хана. С точки зрения современного пролетарского интернационализма подобная тактика заслуживает осуждения, однако применять критерии пролетарского интернационализма в их целостном объеме к классовой борьбе конца 17 века было бы чудовищным анахронизмом.
Получив поддержку крымского хана - хотя и в недостаточной степени - Петрик стал рассылать на Украину универсалы, представлявшие собой пик сознательной революционности крестьяно-казацких восстаний на Украине:
"Не раз открыто говорил я вам, старым и меньшим, добрым молодцам, в какой опасности обретается наш малороссийский край и до какого упадка приходит отчизна наша чрез ненавистных монархов , среди которых мы подлинно житие свое имеем: как львы лютые, рты свои разверзши, хотят поглотить нас во всякое время, т.е. сделать своими невольниками... Москва за нами, как за стеною, цела, и этим не довольствуясь, старается всех нас сделать своими холопами и невольниками...они [московские цари] позволили нынешнему гетману [т.е. Мазепе] пораздавать городовой старшине имения, а старшина, поделившись нашею братией, позаписывала их себе и детям своим в вечность и только что в плуги не запрягают, а уж как захотят, так и поворачивают, словно невольниками своими . Москва для того нашим старшим это позволила, чтобы наши люди таким тяжелым подданством оплошились и не противились москалям исполнять над ними свои замыслы, т.е. учинив в городах воевод своих, взять нас в рабство вечное...
... не для того начали мы дело, чтобы своих людей воевать, а для того, чтобы при помощи божией, освободить их и себя от москвичей и панов наших грабительской неволи ...вы сами, как разумные головы, рассудите, лучше ли быть в неволе или на воле, лучше ли быть чужим слугой или своим господином, лучше ли быть у москаля или поляка невольником мужиком, или вольным казаком...
Нет надобности много писать вам - вы сами знаете, что делают с вами москали и хищные паны и что чинится вам от арендаторов - все то сами хорошо знаете, потому что они объездили вам все ваши шеи и всю вашу скотину позабирали . Станьте-ка, без всякой оговорки, за свои вольности, беритесь сполна, со всею честною правдою с нами..., и теперь, когда Господь Бог всемогущий поможет выбиться из-под ярма московского, то вы учините у себя такой порядок, какой сами захотите..." (там же, т.3, сс. 103 - 105, 118).
Очень много говорит о характеристике современной украинской буржуазии тот факт, что в качестве своего национального героя она выставляет органического предателя Мазепу, всегда предававшего своих начальников, лишь только замечалось, что сила последних пошла на убыль. Польского короля, у которого он начинал свою службу, Мазепа предал в пользу Правобережного гетмана Дорошенко, Дорошенко - в пользу Левобережного гетмана Самойловича, Самойловича - в пользу московского царя, а этого последнего предал не из украинского патриотизма, но ошибочно посчитав, что шведский король берет над ним верх. Убедившись в своем просчете, Мазепа перед смертью успел еще вступить с Петром Первым в переговоры о выдаче ему Карла Двенадцатого. Зато Мазепа интенсивно проводил приватизацию и раздавал крестьян в крепостные новому украинскому эксплуататорскому классу, безупречный же борец против московского царя Петро Иваненко равной ненавистью ненавидел и русского царя, и украинских богачей - он заявлял: "Я стою за посполитый люд [простой народ], за самых бедных и простых людей. Богдан Хмельницкий избавил украинский народ от неволи ляшской [польской], а я хочу избавить его от новой неволи москалей и своих панов" (Н.И. Костомаров. Руина. М.. 1994, с.469). Поэтому ему никак не быть героем буржуазной Украины - он герой нашего, пролетарского класса, наш товарищ из давних времен, один из первых сознательных борцов за вольную Украину без хлопа и пана.
Роль Петрика в украинской крестьянской революции 17 века подобна роли Бабефа в Великой Французской революции. Программы и Петрика, и Бабефа - это пик сознательной революционности для их эпохи и для тех классов, передовыми борцами которых они были. И Петрик, и Бабеф пришли на изломе революции, когда стало ясно, что великий героизм и великие жертвы угнетенных классов во время революции привели лишь к тому, что на смену одним угнетателям пришли другие, и что поэтому необходима новая, еще более великая революция, которая навсегда разрешит проклятый вопрос о голодных и раздетых людях. Но именно потому, что максимально сознательная революционная программа Петрика и Бабефа могла появиться не в розовом начале революции с его иллюзиями об общеклассовом единении, но при сумрачно-трезвом закате революции, когда классовый характер событий был понят народными низами, именно поэтому данная революционная программа не могла победить. Было слишком поздно. Революционная энергия была исчерпана. Самые самоотверженные борцы революции погибли, оставшиеся были парализованы многочисленными разочарованиями и чудовищной усталостью. Петрик и Бабеф были обречены погибнуть - как завершители одного этапа великой борьбы угнетенных за свое освобождение - и как предтечи нового этапа...
Несмотря на первые частичные успехи, Петрик не смог поднять всенародное восстание на Украине. Правобережная Украина была полностью уничтожена 30-летней войной 1648 - 1678гг., по свидетельствам современных путешественников, на ней можно было встретить только стаи изголодавшихся псов и груды человеческих костей. Те, кто выжил и бежал на Левобережье, во власть московских бояр и украинских старшин, принадлежали к самым робким и забитым, и мужичью жизнь в неволе предпочитали славной казацкой вольной смерти. Петрик сделал другой выбор. По свидетельству анонимной "Истории русов" 19 века, он был убит копьем в спину предателем казаком Вечоркой. Однако "История русов" - весьма ненадежный исторический источник, поэтому, строго говоря, мы не знаем, как погиб славный украинский революционер Петро Иваненко ...
Спустя десятилетие его дело в других условиях попытается продолжить Данило Братковский, поэт и публицист, мелкий украинский шляхтич с Волыни. Долгие годы, стихами и прозой, Братковский боролся за реформы в Речи Посполитой, пока горький опыт не убедил его, что вся эта реформистская возня абсолютно бесполезна и единственный путь, достойный честного человека - это путь крестьянской революции. К этому времени стало оживать Правобережье. Формально находясь под властью польского короля, на деле оно в тот момент было местом проживания почти независимых казацких и крестьянских общин с выборными атаманами. Однако превращение формальной власти польского короля во власть реальную, было только вопросом времени - и вслед за этим на Правобережье немедленно нахлынула бы орда польских панов, горящих желанием превратить вольных казаков в своих холопов. Предотвратить такой поворот событий могла только революция во всей Речи Посполитой. С планом подобной революции и обратился к казацким атаманам Правобережья Братковский. За попытку реализовать свой план он пожертвовал жизнью. Братковский был арестован в 1704г., когда на ярмарке, переодетый в крестьянскую свитку, он раздавал крестьянам свои прокламации. За первую попытку хождения в народ Данилу Братковского четвертовали. Продолжатели его метода борьбы появятся только через 170 лет...