После первого марта
Первое марта оказалось пирровой победой "Народной воли", победой, за которую было заплачено такой дорогой ценой, что она фактически стала началом конца. Лучшие кадры партии были арестованы в первые месяцы 1881г. и либо погибли на виселице, либо ждали медленной смерти в тюрьме.
Увлечение охотой за царем привело к тому, что партия потеряла перспективу и не знала, что делать в том случае, когда царь будет наконец убит. В первые дни после цареубийства власти находились в состоянии, близком к прострации. Выступление военной организации и рабочих дружин могло в такой ситуации стать запалом революции. Однако народовольцы не готовились к попытке восстания в случае успеха покушения на царя, считая, что для восстания не хватит сил.
По впечатлениям одного знакомого народовольца И.И. Попова, "если бы у революционеров вечером первого марта были небольшие организованные группы рабочих, и их вывели бы на улицу, то результаты могли бы получиться самые неожиданные". Когда Попов пересказал эту мысль Петру Теллалову, руководителю московской парторганизации "Народной воли", тот ответил: "Очень вероятно, что это справедливо. К сожалению, мы это не могли сделать" (И.И. Попов. Минувшее и пережитое. М-Л.. 1933).
Рабочие - члены народовольческих кружков ждали сигнала к восстанию Сигнала не было. Много лет спустя рабочий - народоволец В.С. Панкратов вспоминал:
"Проходил день, другой, кружок рабочих-народовольцев был озабочен тем, что же ему делать? Первые дни после первого марта почему-то из руководителей - нелегальных никто не являлся. Прокламация, выпущенная Исполнительным комитетом "Народной воли", была получена рабочими группами только на третий день. И из нее нельзя было заключить, что же должны делать рабочие революционные кружки. Некоторые ожидали, что будет призыв к забастовкам и демонстрациям рабочих, чтобы поддержать требования партии "Народной воли". Особенно такое настроение наблюдалось в революционных кружках старого Арсенала, на заводе Голубева, за Невской заставой и на Патронном заводе. Здесь некоторое время рабочие упорно ждали призыва. Они чувствовали, что им надо как-то отозваться на такое большое событие. Но, по привычке ждать распоряжения или указания сверху, сами они ничего не предпринимали, ни в чем не проявляли инициативы " ( "Народная воля" и "Черный передел". Воспоминания участников революционного движения в Петербурге в 1879 - 1882гг. Л., 1989, с.37)..
Однако деятели "Народной воли" сами не знали, что делать, и кроме того, в обстановке предательств и репрессий не могли осуществлять наступательную тактику, а лишь пытались спасти то, что можно спасти. К числу самых трагических эпизодов истории "Народной воли" может быть отнесен разговор Перовской с рабочими - кружковцами в первые дни после убийства царя. Рабочие-народовольцы сказали Перовской "Теперь веди нас куда хочешь". И получили ответ: "И куда же я вас, родненькие, поведу?".
Единственным крупным политическим актом Исполнительного комитета "Народной воли" после цареубийства было принятие открытого письма новому царю, Александру Третьему, в котором народовольцы соглашались отказаться от тактики террора в случае амнистии для политзаключенных, введения свободы слова и созыва Учредительного собрания, которое должно было решить судьбу страны. У партии не было сил для совершения революции, поэтому она требовала от врага реформ. Однако для того, чтобы заставить царское правительство пойти на либеральные реформы, недостаточно было борьбы революционеров, требовалось давление со стороны либералов, либералы же в эти дни проявили такую бесхребетность и такое лакейство перед царской властью, что последняя совершенно справедливо поняла, что их можно не принимать всерьез.
После волны арестов в январе - апреле 1881г. остававшиеся на свободе жившие в Петербурге члены Исполнительного Комитета должны были переехать в другие города, где их меньше знали шпики и жандармы. В Петербург вместо них переехали руководящие деятели партии из других городов. Наибольшая работа в "Народной воле" досталась теперь Петру Теллалову, до этого являвшемуся одним из руководителей московской парторганизации.
Петр Теллалов, талантливый пропагандист в рабочей среде, стоял на протомарксистских позициях. Он считал необходимым приостановление вооруженной борьбы и направление всех сил на организацию подпольной рабочей партии, которая сможет затем совершить революцию. С Теллаловым спорил Степан Халтурин. Бывший противник террористической тактики стал ее энергичным сторонником, он доказывал, что никакое строительство рабочей партии невозможно в условиях, когда за простую пропаганду отправляют на каторгу, что если погибать - то за дело, поэтому нужно продолжать наносить царизму удар за ударом, не прекращать террор до смерти - или до победы.
Петр Теллалов будет арестован в декабре 1881г. На процессе 20-ти в 1882г. его приговорят к смертной казни, замененной пожизненной каторгой, и вскоре он умрет в тюрьме.
В марте 1882г. Степан Халтурин, больной чахоткой в последней степени, организует убийство прославившегося своим садизмом одесского прокурора Стрельникова. 18 марта Стрельникова расстреляет на Приморском бульваре 19-летний народоволец Николай Желваков, один из самых обаятельных и беззаветных героев "Народной воли" (в 1989г. его дальняя родственница, историк Ирина Желвакова напишет о нем статью, озаглавленную "Он успел только стать героем"). 3 апреля 1881г. Желваков присутствовал на казни первомартовцев и постановил для себя на белый террор ответить красным террором. Желвакова и пытавшегося помочь ему отбиться от полиции Халтурина после отчаянного сопротивления арестуют на месте и казнят через четыре дня. Они не назовут своих подлинных имен, и уже после казни сидевший в Одесской тюрьме нижегородский рабочий Союзов, чтобы поиздеваться над врагом, скажет, что один из казненных и был организатором Северного Союза русских рабочих и взрыва в Зимнем дворце. "Да что же ты вовремя не сказал! Теперь мы тебя на каторге сгноим", - возмутятся жандармы и услышат в ответ спокойное "Да я бы за Халтурина хоть на виселицу пошел"...
В июне 1882г. будут арестованы члены старого Исполнительного комитета Михаил Грачевский, Юрий Богданович и Анна Корба. За границу эмигрируют такие руководители партии, как Мария Ошанина и Лев Тихомиров. Из руководящего ядра "Народной воли" на свободе в России какое-то время будет оставаться только Вера Фигнер, но и она будет арестована в марте 1883г., выданная предателем Дегаевым, который, сверх того, сдаст всю военную организацию партии.
Партия будет восстановлена ее студенческими и рабочими кружками, благодаря самоотверженности которых сможет продержаться еще два года. Часть этих кружков, во главе с поэтом Петром Якубовичем, попытается создать новую организацию, т.н. "Молодую партию народной воли", которая предложит новую тактику - экономического террора, т.е. террора не против царя, а против помещиков и фабрикантов. До реальных попыток в этом духе дело не дойдет.
В 1882 - 1884гг. состоялось несколько процессов, на которых судили большую часть руководящих деятелей "Народной воли". На этих процессах приговоренным к смертной казни (кроме офицеров Суханова, Штромберга и Николая Рогачева) ее заменили пожизненной каторгой, однако условия в Алексеевском равелине и Шлиссельбургской крепости, куда направляли осужденных народовольцев, были такие, что молодые здоровые люди умирали за несколько лет или даже месяцев.
Страшным ударом по "Народной воле" было предательство офицера Дегаева. Полицейским куратором Дегаева являлся жандармский полковник Судейкин, возмечтавший повести свою собственную игру, использовать революционеров против своих начальников, а тех - против революционеров, и стать в конце концов диктатором России (таковы были доблестные защитники самодержавия! Тип из фильма Н. Михалкова "Статский советник", сдающий революционерам информацию о своих начальниках и расчищающий тем самым свой карьерный путь, вовсе не художественная выдумка. Более того, по размаху замыслов ему даже далеко до Судейкина).
Из грандиозного замысла Судейкина ничего не вышло. Терзаемый страхом за последствия своего предательства, Дегаев в конце концов должен был признаться народовольцам, пообещавшим помиловать его в обмен на содействие убийству Судейкина. После этого убийства двойной предатель Дегаев уехал из России и прожил до конца своей жизни под чужим именем в Америке.
Убийство Судейкина организовал очень своеобразный русский революционер Герман Лопатин. Он участвовал в революционном движении еще с середины 1860-х годов, боролся с Нечаевым, дружил с Марксом и переводил на русский язык "Капитал", удачно организовал побег из ссылки Лаврова и неудачно пытался организовать побег Чернышевского, сам много раз бежал из тюрем и ссылок, но долгое время не вступал ни в какую организацию, считая, что все они связывают человеческую свободу. После своего очередного побега он присоединился к "Народной воле" в самое трудное для нее время, в 1883г., когда партия была уже почти разгромлена, вступил потому, что оставаться вне обреченной на поражение борьбы не позволяло ему чувство долга. Именно Лопатин, убедившись в предательстве Дегаева, заставил его признаться... Лопатин попытался централизовать работу народовольческих кружков и групп, но кончилось все это окончательной катастрофой. Когда Лопатина арестовали поздней осенью 1884г., он не успел уничтожить свою записную книжку с огромным количеством адресов, запомнить которые он не мог. По этой записной книжке была произведена новая волна арестов, добивших партию.
В следующем, 1885г. воссоздать "Народную волю" попытались остававшиеся еще на свободе Оржих, Богораз, Коган-Бернштейн и Гаусман. Они сумели издать последний, 11-12 номер газеты "Народная воля", но вскоре были арестованы. Так закончилась последняя попытка воссоздания "Народной воли", предпринятая людьми, связанными со старой организацией.
Лев Коган-Бернштейн и Альберт Гаусман погибнут на виселице в Сибири в 1889г. вместе со своим товарищем Николаем Зотовым. В зиму 1889г. местная полиция постановит отправить на конечные места ссылки находящихся в Якутске политических пешком. Гибели в тундре в якутские морозы ссыльные революционеры предпочли гибель в бою, с оружием в руках - и, забаррикадировавшись, оказали сопротивление пришедшим их высылать жандармам и солдатам. В бою 6 ссыльных погибло, 3 человека - тяжело раненный Коган-Бернштейн, Гаусман и Зотов были приговорены к смертной казни.
Перед смертью Гаусман напишет 6-летней дочери:
"На глазах смерти говорю тебе: лучше жить в нищете с чистой совестью, чем в богатстве и материальном довольстве, сознавая, что кривишь душой. Люби людей. Ненависть и злоба могут иметь за собой физическую, материальную силу, но у любви сила внутренняя, всепобеждающая. Человечество потому только и существовало, что в нем всегда преобладала любовь над ненавистью, а то оно давно бы угасло. Человек и в особенности человек нашего времени (благодаря унаследованной нервной организации) создан для любви, если можно так выразиться..."
Коган-Бернштейн в своем предсмертном письме скажет:
"... я умру на том месте, где пристойно в наше время умирать честному человеку. Я умру с чистой совестью и с сознанием, что до конца оставался верен своему долгу и своим убеждениям, а может ли быть более лучшая, более счастливая смерть? Я умру там, где умирали с честью и славой мои лучшие друзья и учителя, память о которых я почитал более всего на свете, и это есть для меня лучшее нравственное удовлетворение, какое я мог только пожелать себе!".
В другом предсмертном письме Коган - Бернштейна, специально адресованном 3-летнему сыну Матвею, Коган - Бернштейн напишет, что когда мать расскажет тебе, "ты узнаешь, как трудно мне было вступить на тот путь борьбы, к которому призывает нас долг наш. Душа просила мягких слов, любви всечеловеческой - и во имя этой любви приходится и самому бороться, и других призывать к тяжелой, насильственной борьбе. Наша вера предсказывала нам благо страны, благо нашего бедного народа, но сами мы видели только горе, которое сеяли вокруг себя среди самых близких себе людей..." ("Былое", Љ9, сентябрь 1906, сс. 149, 151-152) .
Кроме народовольческих групп, в первой половине 1880-х годов существовали и революционные организации другой направленности. "Черный передел" фактически исчез в 1881г., однако в Казани и Харькове были кружки, ориентирующиеся на его традицию. Но тупиковость чернопередельческого пути стала очевидной еще раньше, чем народовольческого, и казанский чернопередельческий кружок печально прославился в революционной среде тем, что утопил в Волге доставшийся ему печатный станок, с которым он не знал, что делать и что на нем можно печатать...
Бывшие лидеры "Черного передела", находившиеся в эмиграции Георгий Плеханов, Вера Засулич, Лев Дейч, Павел Аксельрод и Василий Игнатов создали в 1883г. первую русскую марксистскую организацию "Освобождение труда", главным идейным новшеством которой была мысль о решающей роли промышленного рабочего класса в русской революции. Вскоре Игнатов умер, а Дейч был выдан Германией царской России и отправлен на каторгу. Численность группы "Освобождение труда" сократилась до трех человек. До начала 1890-х годов она не имела регулярных связей с Россией, одесские народовольцы, которым попались материалы "Освобождения труда", предали их торжественного сожжению за кощунственное посягательство на революционную традицию. Все это не смущало Плеханова и его товарищей, убежденных в своей правоте и веривших, что работают на будущее.
В самой России в первой половине 1880-годов появляются подпольные рабоче-студенческие группы, относимые советской историографией к числу марксистских, но на самом деле представлявшие собой очень своеобразные переходные явления. В первую очередь, это действовавшее в 1884 - 1885гг. "Товарищество санкт-петербургских мастеровых", руководимое порвавшим со своим классом и ставшим рабочим - слесарем сыном начальника екатеринбургской тюрьмы Павлом Точисским. Еще больше, чем в свое время Заславскому, Точисскому было свойственно резко враждебное отношение к интеллигенции, и "Товарищество санкт-петербургских мастеровых" предвосхищало не столько РСДРП, сколько махаевские группы. Изоляция группы Точисского от революционно-интеллигентской среды имела, впрочем, тот положительный результат, что о деятельности организации полиция почти ничего не смогла узнать, вместе с Точисским был арестован только один человек, а большая часть членов организации продолжила революционную деятельность в рядах других подпольных рабочих группах (сам Точисский в 20 веке станет большевиком, и очень нелепо погибнет в 1918г., будучи председателем Белорецкого Совета на Урале - его застрелят красногвардейцы, перевыполнившие приказ своих командиров братьев Кашириных об аресте Точисского, с которым у Кашириных возникнет конфликт о взаимоотношении гражданской и военной власти)...
Осенью 1886г. к 25-летию смерти Добролюбова радикальное студенчество Петербурга попытается возложить венки на его могилу. Это предосудительное намерение почтить память враждебного авторитетам публициста будет пресечено бдительной полицией, сотни студентов будут арестованы. Для наиболее серьезно относящихся к своим убеждениям студентов это станет еще одним доказательством того, что в существующих условиях никакая легальная работа невозможна, что нужно продолжить дело "Народной воли". Так возникнет кружок, во главе которого встанут Петр Шевырев и Александр Ульянов. Многие революционные группы того времени разговаривали о необходимости нового цареубийства, но только Ульянов и его товарищи почти доведут дело до конца, и лишь из-за несчастной неосторожности Пахомия Андреюшкина 1 марта 1887г. полиция арестует Осипанова, Генералова и Андреюшкина, дожидающихся с бомбами царскую карету.
Петр Шевырев, Александр Ульянов, Василий Осипанов, Василий Генералов и Пахомий Андреюшкин будут казнены 8 мая 1887г. У одного из казненных, Александра Ильича Ульянова, был 17-летний брат, абсолютно не интересовавшийся до того общественными вопросами примерный ученик выпускного класса гимназии Владимир. Якобы сказанные этим братом слова "Мы пойдем другим путем" относятся к области чистой мифологии, но толчок к беспощадной ненависти против существующего строя Владимир Ульянов получил именно от казни брата...
Через два года после Ульянова и его товарищей последнюю практическую попытку организовать покушение на царя предприняла революционерка Софья Гинзбург. Попытка провалилась в самом начале, после того, как Гинзбург забыла в магазине сумочку с проектом листовки и списком адресов (после своего ареста, Гинзбург покончит с собой в тюрьме). Незадолго до этого сотрудничавшие с ней революционеры - эмигранты Дембо и Дембский случайно подорвались в Швейцарии на собственных бомбах. Все это было по-прежнему героически и самоотверженно, но уже как-то несерьезно.
Тупиковость старых путей чувствовалась всеми - и не поняв этого, мы не поймем причину огромного успеха марксизма в 1890-е годы. Народничество вырождалось, и вовсе не потому, что старая программа революционного народничества была неправильной, а потому, что существующие народнические группы и течения все дальше и дальше отходили от этой программы. Главной мыслью революционного народничества было не отрицание факта существования капитализма в России, не идеализация крестьянской общины, и уж тем более не теория героев и толпы, но идея о том, что грядущая русская революция, в силу характера русского капитализма, будет двойной революцией - революцией и против самодержавия, и против капитализма. Правильность народнической теории будет доказана Великой революцией 1917 - 1921гг. Если эта двойная революция не произошла в 1870-1880-е годы, то объясняется это не ошибками народнической теории или народнической тактики, но незрелостью объективной ситуации.
Все это понятно сейчас, однако в 1880-е годы еще не могло быть известно, что произойдет в 1917г. году, поэтому большая часть народников была склонна искать причины поражения "Народной воли" не в объективных условиях, а в субъективных просчетах, и именно поэтому отказываться от неурезанной революционной программы, от одновременной борьбы как против самодержавия, так и против капитализма.
Ревизия программы революционного народничества происходила в двух направлениях. Значительная часть деятелей легального народничества (в первую очередь - газета "Неделя" и автор книги "Основы народничества" Юзов (он же - бывший революционер - бакунист Каблиц)) начала возлагать надежды на самодержавие, которое воспрепятствует развитию капитализма, защитит общину и крестьянские промыслы и когда-нибудь даже введет конституцию. С другой стороны, многие подпольщики и эмигранты (уже упоминавшаяся Гинзбург, Кравчинский, эмигрантская группа "Самоуправление"), напротив, решили, что борьба с самодержавием может увенчаться успехом лишь в том случае, если к ней удастся привлечь либералов, для чего следует отказаться от социальной революции и ограничиться борьбой за политическую демократию.
В действительности, и та, и другая программа, несмотря на всю видимость умеренного реализма, представляли собой утопии, куда более несбыточные, чем идеи Бакунина или Ткачева. Российский общественный строй характеризовался господством двухголового дракона - сросшихся воедино самодержавия и капитализма - и странно было ожидать, что одна голова начнет вдруг кусать другую. Самодержавие не могло мешать росту русского капитализма, который именно оно и насаждало, а русская буржуазия и ее политические идеологи - либералы - не могли отплатить своему кормильцу - самодержавию - чудовищной неблагодарностью уже потому, что лишившись царской защиты, русским либеральным и не очень буржуа пришлось бы оказаться один на один с весьма косо на них глядевшими мужиками и мастеровыми...
На старых позициях неурезанной программы социальной революции в эмиграции оставались Петр Лаврович Лавров и Мария Ошанина. Уже в 1890-е годы восстановить эту программу попыталась действовавшая в Петербурге "Группа народовольцев", отчасти тяготевшая к революционному крылу марксизма и правильно понявшая то обстоятельство, что именно принудительное разрушение общины государством и капиталом вызовет со стороны крестьян отчаянное сопротивление и стремление восстановить общинные порядки на новых основаниях. Однако все эти сторонники неурезанной программы социальной революции были либо последними бойцами героического прошлого, либо отдаленными предвестниками будущего...
Эпоха 1873 - 1890гг. во всем капиталистическом мире - это эпоха затяжной экономической депрессии. Бурный экономический рост начинается вместе с 1890-ми годами. В Западной Европе он привел к окончательному отказу социал-демократии от революционных претензий и к полной интеграции ее в буржуазное общество. В России дело обстояло по-другому. Рост экономики (за десятилетие 1890-1900 годы промышленное производство, а с ним - и численность рабочего класса - выросли в России в два раза) не ослаблял, а усиливал социальные противоречия уже по той причине, что осуществлялся за счет нещадной эксплуатации крестьянства и рабочего класса. Противоречия накладывались на противоречия. Растущий класс пролетариев явно не вмещался в социальную систему царской России, и мог только либо пробить этот давящий гроб, либо в нем задохнуться. Поэтому, как напишет рядовой социалистический публицист того времени Соловьев - Андреевич, "идея пролетариата оказалась единственным исходом и опорой для растерявшейся русской мысли. После годов тоски, скуки, цинизма и равнодушия где-то вдали блеснула надежда на какое-то великое решение..., явилась мысль, могучая по своей организующейся силе".
Именно этим объясняется триумфальное распространение марксизма в России 1890-х годов, превращение его из маргинального течения, сторонниками которого были несколько эмигрантов, в мощную волну, охватившую самых разных людей, которые уже через несколько лет станут классовыми врагами. Марксизм указывал выход, народничество этого сделать не могло (тут речь идет не о народничестве как о бесплотной идейной доктрине, но как о общественно-политическом движении, состоящем из групп и активистов).
Чем являлся на самом деле русский марксизм 1890-х годов и до какой степени указываемый им выход был правилен - это вопросы весьма важные, но выходящие за пределы данной работы.
Главная трагедия революционного народничества заключалась в том, что правильная теория и великое движение разминулись во времени с объективными условиями своей победы. Эпопея героической борьбы 1871 - 1881гг., борьбы, ведшейся, в общем и целом, с помощью правильной теории и в социально-революционных целях, происходила в период, когда объективные условия для возможности революции еще не возникли, а когда в 1890-е годы они стали стремительно возникать, участники прошлой борьбы либо уже давно погибли, либо разуверились в правильности правильной теории, при всей своей правильности не обладавшей чудесной способностью быть единственной силой, определяющей скорость исторического процесса...
В 20 веке наследниками традиции революционного народничества являлись такие организации, как ПСР, ССРМ и ПЛСР. Однако почти безраздельное господство марксизма в революционном движении в 1890-е годы имело своим результатом тот факт, что марксистские организации получили преобладающее влияние в промышленном пролетариате и отвлекли к себе многие искренние революционные силы. Но все это - уже история 20 века...
Завершить статью хочется цитатами из двух либерально-охранительных современных историков, авторов исследований, весьма любопытных по привлеченному материалу, но забавных по выводам.
Ф.М. Лурье, автор биографии Нечаева:
"Просматривая в архивохранилищах тысячи документов..., бережно перелистывая ветхие пожелтевшие страницы, читая о страданиях сотен людей, действия которых не вызывают сегодня одобрения, я часто ловил себя на сочувствии и даже симпатии к ним. Сколько же их погибло в тюрьмах, на каторге, в далекой тундре необозримых северных просторов Восточной Сибири, кануло в небытие, молодых, красивых, умных, благородных, сколько их, не доживших до тридцати, мечтавших разбудить Россию, вовлеченных в безнадежный эксперимент... Невольно возникает мучительный вопрос: неужели их жизни искалечены понапрасну, неужели они ничего положительного не дали своему Отечеству, неужели один вред исходил от их поступков?... Горько и тоскливо осознавать, что они преподали нам урок отрицательного опыта, показали путь, по которому не следует идти, ибо он ведет в преисподнюю. А мы никак не поймем этого и все идем, идем..." (Ф.М. Лурье. Нечаев, с. 356).
А вот отрывки из другого либерального историка, Л.Г. Прайсмана, написавшего книгу о продолжателях революционного народничества в 20 веке - об эсерах:
"...они [эсеры Зильберберг и Сулятицкий] были казнены 20 июля 1907г. Писать банальную фразу, что они умирали как герои, я не буду. Мы можем только ужасаться, в какую пропасть они завлекли Россию, и гадать, выйдет ли она когда-нибудь из нее или нет. Эти люди фанатично верили, что они добиваются счастья для России и ради этого счастья крещенный еврей Зильберберг, бывший семинарист Сулятицкий, дворянин, сын генерала Никитенко охотно отдавали свои жизни...
Отряд Карла Трауберга состоял из идеалистически настроенных фанатиков, которые не испытывали никакой любви к жизненным благам... Эти кристально чистые, лишенные пороков идеалисты были очень опасны и страшны, они были ревностными служителями страшного Молоха террора. Отряд Трауберга обращал особое внимание на представителей тюремной администрации, не прощая им [о, ужас!] никакого нарушения прав политических заключенных...
... Они [7 эсеров из отряда Лебединцева ] были повешены в поселке Лисий Нос в 25 километрах от Петербурга на берегу Финского залива. Представителей власти, присутствовавших на казни, трудно было удивить героическим поведением приговоренных, но на этот раз они были поражены. Прокурор рассказывал жандармскому генералу Герасимову: "Как эти люди умирали... Ни вздоха, ни сожаления, никаких просьб, никаких признаков слабости... Это были настоящие герои".
...Я снова вынужден сделать отступление... В. Лебединцев и Л. Стуре - какие это яркие, обаятельные, красивые, талантливые личности и в обычном житейском смысле хорошие, теплые люди! И все это было брошено без остатка в террор, чтобы осуществить план массовых убийств! И с каким мужеством они пытались добиться своей цели!... оба столбовые дворяне, они на самом деле были по всем данным - по происхождению, талантам, красоте - элитой страны. Когда элита страны, ее интеллигенция, дворянство начинает вести борьбу за свержение строя ради каких-то утопий - строй обречен. К сожалению, именно это и случилось в России" (Л.Г. Прайсман. Террористы и революционеры, охранники и провокаторы. М., 2001, сс.237, 259, 293 - 294).
И еще из той же оперы. Автору этой статьи пришлось в свое время слышать, как профессор истории рассказывал студентам о революционерах другой страны и другой эпохи - о последних монтаньярах - 6 депутатах Конвента, в 1795г. поддержавших восстание голодных парижских пролетариев, приговоренных за этой к смертной казни и покончивших с собой, передавая один кинжал из рук в руки. К концу рассказа на глазах у профессора выступили слезы и он срывающимся от противоречивых чувств голосом произнес "Я понимаю, конечно, революция, кровь, террор, насилие, нельзя, нехорошо, и все же - какие это герои были! Куда уж всем нам до них!".
Читаешь, как либеральные ужи против своей воли восхищаются мертвыми соколами и боятся, как бы на смену тем не пришли новые соколы, которые доведут их дело до конца, и смешно становится, и в голову приходит: а чем черт не шутит, может, и впрямь наше дело не погибло...
Если говорить серьезно, русские революционеры были виноваты в одном - они потерпели поражение. А кто обещал, что они одержат победу? Какая такая предустановленная гармония ведет человечество к раю? Но если рая покамест нет и возможность его отчасти и вообще сомнительна, это не означает, что нужно примиряться с адом...
В каждой нации есть две традиции, две культуры - традиция угнетателей и традиция угнетенных. Была и до сих пор есть Россия бюрократического спрута и полицейского кулака, Россия вороватых купчин и хищной военщины. Но была - и будет, Россия народного вече и крестьянской общины, Россия пролетарского братства и бескомпромиссной борьбы против всех видов эксплуатации и гнета. России царей, императоров и генеральных секретарей противостояла Россия Разина, "Народной воли" и Великой революции 1917 - 1921гг. Первую Россию иногда боялись, всегда презирали, второй будут вдохновляться до тех пор, пока не все еще стали благонамеренными ужами...