Савл стучал в двери домов, обращался к проходящим мимо, протягивал руки в мольбе о помощи. Но кто сжалится в Сирии над евреем, да еще в грязной разодранной одежде, с лицом, покрытым синяками и кровавой коростой, с разбитыми, распухшими губами и выбитыми зубами?
Они выскочили будто из-под земли. Сколько их было? Десять? двое? или двадцать? В сгущающихся сумерках не разберешь. Первый удар в голову оглушил. Савл рухнул на колени, еще не понимая, что произошло: мгновение назад перед глазами маячила крепостная стена Дамаска, а теперь взгляд уперся в коричневую землю дороги.
Боль в плечах. Савл вскидывает голову: высокий - кажется до неба - человек с лицом, закрытым платком, заносит палку. Осознание происходящего приходит мгновенно. Правая рука тянется к рукояти меча, висящего на поясе. Удары по плечам, в локоть. Рука, пульсируя болью, безвольно падает. Тычок в грудь, такой, что, кажется, пробьют насквозь. Боль осколками рассыпается по затылку. Савл валится на землю, едва успевая прикрыть лицо ладонями.
Обступают кругом. Мгновения кажутся вечностью, состоящей из бесконечных ударов, открывающих на теле новые точки боли. Пара крепких рук хватает за ноги, волочит по земле, скидывает в канаву.
Дамаск, Дамаск, такой близкий и теперь такой далекий. Савл смотрит в ночное небо, пытается сложить звезды в созвездия, перенестись куда-нибудь подальше, пока не погружается в черную пустоту.
Савл уже забыл, как, превозмогая адскую боль, выбрался из канавы, прошел через городские ворота. Зато хорошо помнил, как хрипел о помощи на всех известных языках - иврите, арамейском, греческом, - пытаясь найти хоть одного, готового помочь избитому.
Дамаск жил обычной жизнью: открывались лавки торговцев, кузнецы раздували меха, чтобы ковать мечи из знаменитой стали, из Сирии летели очередные послания в Рим, жрецы готовили дары Юпитеру.
Дамаск не заметит смерти маленького человека: стащит с бездыханного тела все до последней нитки, швырнет за городскую стену, птицы и грызуны сожрут мясо, суховей засыплет кости песком, словно и не было Савла.
Отчаяние накатывает волнами. Савл падает на колени, моля Бога о помощи, ведь он пришел в Дамаск действовать от Его имени, во исполнение Его воли.
Солнце заслоняет человек в белых одеждах, с русыми волосами, ниспадающими на плечи. Савл вглядывается в точеные черты лица. Большие коричневые глаза смотрят по-доброму. Человек протягивает раскрытую ладонь. Савл облегченно выдыхает, прежде чем снова проваливается в беспросветную пустоту.
Приходит в себя, но перед глазами все та же темнота. Ощупывает туловище, теперь облаченное в цельную - не рванную - ткань. Тело отзывается болью, стоит только прикоснуться. Пальцами трогает повязку на глазах. Пытается стянуть.
- Не делай этого! - мягкий, но властный голос слева. - У тебя ослаблено зрение, если сорвешь повязку, можешь ослепнуть. Я промыл глаза отваром из трав, наложил мази. Это должно помочь, но с повязкой придется пролежать несколько дней. Да и зрение твое испорчено на всю жизнь.
- Где я?
- Ты там, где всегда помогут просящему помощи, никогда не пройдут мимо страждущего, подадут руку избитому и больному, ты - в общине верующих во Христа.
Протяжно стонет, пытается двинуться: туловище чуть приподнимается, но ноги не хотят слушаться. Хватается руками за голову и снова окунается в пустоту.
Человек, стоящий на коленях, неустанно повторяет:
- Господи Иисусе, прими дух мой!
Савл довольно смотрит на тело другого христианина, вокруг которого рассыпано множество камней. Иудеи, стоящие за спиной, выкрикивают оскорбления, требуя выдать на расправу второго богохульника. Но его ожидает другая казнь.
Христианин продолжает шепотом молиться, обращаясь к Иисусу.
- Сей человек, - Савл поворачивается к толпе, - утверждает, что Мессия пришел в мир, но мы не узнали его и распяли, но он воскрес и вознесся. Но пусть ответит, как мог его Иешуа быть Мессией, если не исполнились пророчества? Восстановлено ли Царство Израиля? Взялись ли десять за полу Иудея, сказали ли "Мы пойдем с тобой, ибо слышали, что с вами Бог"? Взошел ли Господь на Сион и ополчился ли против народов? Отстроен ли новый Храм, текут ли из-под него исцеляющие воды? Ничего этого нет! Может ли прийти Мессия, если не исполнены пророчества?!
Толпа отзывается дружным: "Не-е-т!"
- Да и похож ли ваш Иешуа на Мессию? - насмешливо бросает Савл христианину. - Он очень похож на тебя: так же смиренно шел на казнь, будто агнец на заклание!
Савл поднимает с земли конец веревки, завязанный в петлю, накидывает на шею молящегося, отходит на пару шагов. Веревка, перекинутая через ветку, другим концом обвязана вокруг рогов быка.
- Ты понимаешь, что оскорбляешь Бога! Израиль изнывает под гнетом язычников, вдобавок появляетесь вы - богохульники! Израиль должен следовать Закону и Торе, чтобы исполнились пророчества! Но вы - богохульники! - отвергаете это! Из-за вас Мессия не приходит, чтобы спасти Израиль! Вы - богохульники! - совращая правоверных, мешаете им спастись! Когда придет Мессия, вы не будете оправданы!
Обличая и обвиняя, Савл заходится в ораторском раже: машет руками, брызжет слюной.
- Тебе предлагали отречься от ложной веры, вернуться к истинному почитанию Бога! Но ты отказался! Что делать с тобой!?
Савл машет рукой, давая команду погонщику. Тот хлещет быка по бокам. Тот нехотя, переваливаясь с ноги на ногу, идет.
Веревка натягивается, медленно ползет. Колени приговоренного отрываются от земли. Христианин встает на ноги, но и они тут же повисают в воздухе. Казнимый хватается руками за веревку, пытаясь разорвать, брыкается, истошно хрипит, но все тщетно - глаза вылезают из орбит, распухший язык вываливается изо рта.
Тело безвольно повисает в петле.
- Проклят перед Богом всякий повешенный на дереве!
Возвращается в ту же темноту.
Подумать только: просил у первосвященников разрешения отправиться в Дамаск, чтобы разыскать богохульников, под стражей доставить в Иерусалим, где предать суду, а оказался в доме христиан. К тому же только они - богохульники! - подали руку помощи.
- Ты спишь днями, - тот же голос слева, будто человек и не отходил ни на мгновение, - это верный признак выздоровления. Я приложил к каждой ране и кровоподтеку травы. Твоя рука сломана, поэтому я наложил дощечку, пока кости не срастутся.
Сглатывает подступивший к горлу ком.
- Ты знаешь, кто я?
- Конечно! Ты Савл - гонитель христиан!
- Тогда зачем ты помогаешь?
- Нас злословят - мы благословляем, нас гонят - мы терпим, нас поносят - мы говорим дружелюбно. Если бы на твоем месте оказался любой другой человек, он нашел бы прибежище и помощь в нашем доме.
- Ты знаешь, что я сделаю, когда вылечусь и смогу ходить?
- Знаю, но ты думаешь, что первым делом пойдешь к братьям-иудеям, через них к римлянам, добьешься нашей выдачи и отправки под конвоем в Иерусалим.
- Именно так я и сделаю! Ты все равно вылечишь меня?
- Вылечу. Ты волен делать то, что считаешь нужным, ибо тебе отвечать за свои поступки перед Господом нашим, а мне - за свои. Мог ли я пройти мимо избитого умоляющего человека? Нет. Должен ли я за это требовать от него благодарности? Нет.
- Но ваша вера ложная!
- Нет. Это вы заблуждаетесь, поэтому я и должен протянуть руку помощи. Ты считаешь, что вера равна верности Закону, но посмотри, во что это выродилось: обрезание стало не более чем членовредительством, почитание Торы свелось к преданности начальствам и властям. Это сродни языческим кумирам. Ты ратуешь за Закон, но Закон имел силу в ушедшем ветхом веке, ныне пришел Мессия: умер, воскрес, вознесся, а значит, настал новый век. Закон говорил, что все мы в рабстве греха, но Бог, не знавший греха, сделался грехом ради нас, чтобы мы стали в Нем праведностью. Теперь настало время веры в обетование Божье, данное Аврааму. Христос разрушил тюрьму, в которой заключены все люди, уничтожил господство греха. Христос - конец закона, кто в него верует, тот праведен.
- И язычники?
- Нет различия между иудеями и эллинами: над всеми один Господь, богатый для всех, призывающих его, ибо всякий, кто призовет Имя Господне, спасется. Ведь вера в исключительность Израиля, по сути, тоже язычество. Признать, что язычники равны в вере с иудеями - значит отрицать особую роль Израиля, его единоличное владение Заветом. Потому вы и боитесь признать Христа, хотите сохранить надменный взгляд на гойев, боитесь отринуть гордость Богоизбранного народа. В вере Христовой каждый знает, что ему нечем хвалиться, наша вера - не наша заслуга, а лишь дар милосердия Божьего. Мы всем сердцем желаем спасения Израилю и молим Бога об этом, но рассуди, оправдал ли Израиль надежды Бога? Нет. Иудеи не услышали слова Божьего, тогда Бог послал Слово всем народам, и они его обязательно услышат. Среди Израиля оказалось слишком мало праведников, быть может, они найдутся среди других народов.
- Но как мы могли принять вашего Иешуа, если в Завете, данном Богом и заключенным с ним, сказано: "Если восстанет среди тебя пророк, или сновидец, и представит тебе знамение или чудо, и сбудется то знамение или чудо, о котором он говорил тебе, и скажет притом: "пойдем вслед богов иных, которых ты не знаешь, и будем служить им", то не слушай слов пророка сего, или сновидца сего; ибо чрез сие искушает вас Господь, Бог ваш, чтобы узнать, любите ли вы Господа, Бога вашего, от всего сердца вашего и от всей души вашей; Господу, Богу вашему, последуйте и Его бойтесь, заповеди Его соблюдайте и гласа Его слушайте, и Ему служите, и к Нему прилепляйтесь; а пророка того или сновидца того должно предать смерти за то, что он уговаривал вас отступить от Господа, Бога вашего, выведшего вас из земли Египетской и избавившего тебя из дома рабства, желая совратить тебя с пути, по которому заповедал тебе идти Господь, Бог твой; и так истреби зло из среды себя."
- Но разве Иисус призывал поклоняться иным богам? Наоборот, он желал вернуть Израиль к вере. Словами, что ты привел, веками оправдывали убийство пророков. Каждого гнали, каждого вели на смерть. Исайя, Иеремия, Иезекииль, Осия, Иоиль, Амос, Авдий, Иона, Михей, Наум, Аввакум, Софония, Аггей, Захария, Малахия. Последняя в этой кровавой цепи - смерть Иисуса. Смертью смерть поправшего, искупившего грехи всех людей.
- Ты говоришь, что язычники оправданы только верой, значит будут творить, что захотят?
- Нет. У язычников дело Закона написано в сердцах, о чем свидетельствует их совесть, их мысли, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую. Когда я пришел в Дамаск, Бог уже жил здесь, мне осталось только рассказать, что есть истинный Бог Авраама, Исаака и Иакова. Знать о нем могут не только сыны Израиля, но все народы до краев Земли, потому что Бог явил Себя, воскресив Христа из мертвых.
Все это не укладывается в голове у Савла: враги, спасающие гонителя, вера не в Закон, а в Христа, эллины, равные иудеям. Возможно, Он, единственный, кто помог умирающему Савлу, прав?
Темноту наполняет напряженное, тяжелое молчание, подобное мгновениям перед штурмом, когда атакующие готовы, оглушая защитников, ринуться на приступ.
- Ты веруешь в Мессию и ожидаешь его. Чтобы доказать, что я прав, осталось лишь явить тебе его. Пришло время прозреть!
Темнота срывается с глаз. Савл прикрывается ладонью, но сквозь пальцы видит того же человека, что на улице подал руку помощи.
- Ты Мессия?
- Я, и ты узришь Сына Человеческого, сидящего одесную силу и грядущую на облаках небесных.
- Не верю!
Человек подносит к лицу Савла ладони с рваными ранами от гвоздей. Савл осторожно вкладывает пальцы в отверстия. Слезы льются по щекам, Савл, закрыв лицо ладонями, восклицает.
- Господь мой и Бог мой!
Савл - город, по которому прошлась орда варваров: все сравнялось с землей, все обернулось прахом: вера, принципы, благие намерения, будущее.
Савл будто посреди песчаной бури в пустыне. Песок срывает одежды, забивается в ноздри, режет глаза, раздирает кожу, не дает вздохнуть. Все, во что верил, оказалось ложным! Иудеи не распознали Мессию! Савл убивал праведных!
- Савл, зачем ты гонишь меня?
Савл отнимает ладони, повернув голову, смотрит на Христа, отошедшего от кровати на несколько шагов. Савл скидывает ноги на пол, встает и тут же падает на колени, ползет на руках к Иисусу, причитая:
- Господи прости, прости Господи, что не признал тебя!
- Ученики так же не узнали меня по дороге в Эммаус. Я помилую тебя, чтобы на тебе, первом, показать все долготерпение, как пример тем, которым надлежит веровать в Меня для жизни вечной.
- Господи, что я должен сделать для тебя?
- Посмотри, на чем ты все время лежал.
Иисус, обойдя распластавшегося Савла, срывает покрывало, открывая крестообразную кровать. Савл приподнимается на четвереньки, чтобы разглядеть свой крест.
- Помни: крест всегда с тобой, а молоток и гвозди лишь ждут подходящего мгновенья. Ты пронесешь крест до самого последнего вздоха. Я явился апостолам, а последним - тебе. Нарекаю тебя Павлом, ибо ты будешь самым малым, а малый сделается первым в Царствии Небесном. Ты станешь апостолом язычников, обретешь единственно истинную веру и получишь награду: камни и терни, люди отвергнут тебя, будут гнать из городов, поносить, осмеивать, унижать, побивать камнями, и, как и всех пророков, придадут казни. Царствие Божье лежит через гонения и смерть. Ты пронесешь имя Мое перед язычниками, и перед царями, и перед сынами израилевыми. Ты готов сложить голову?
- Да, Господи, да!
- Сейчас проведать тебя придет Варнава. Он передаст благую весть обо мне. Ложись на кровать.
Павел подползает, забирается на крест, смотрит, как из комнаты выходит Христос. Павел глядит в потолок, пытается осмыслить случившиеся, почувствовать, как умирает старая сущность и рождается новая.
В дверном проеме появляется Варнава, подходит к Павлу.
- Расскажи о Христе.
- Слушай начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия, как написано у пророков: "Вот, Я посылаю Ангела Моего перед лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою..."
Стефан заходит в один из неприметных домов, коих так много в Дамаске.
Стефан занимает место во главе стола, за которым уже сидят двенадцать.
Стефан выставляет руки с отверстиями в ладонях. Двое, встав со стульев, стягивают их. Именно эта пара снимала кожу с рук одного из трупов, найденных на столь опасных улицах Дамаска, набивала сшитые длани мясом, делала гвоздями дырки в ладонях.
В углу стоит бочка, из которой торчат палки с красными подсохшими пятнами, на дне покоятся тряпки, которыми несколько дней назад прикрывали лица.
- Равви, - подает голос один из учеников, - ты уверен, что мы все сделали праведно?
- Бог рассудит.
Стефан снимает парик, обнажая черные курчавые волосы.
- Сейчас Павел, так теперь зовут Савла, беседует с Варнавой. Очень скоро Павел, наученный нашей мудростью, станет проповедовать по всему миру, основывать общины, спасать людей.
- Равви, но мы били его!
- Вы били не Павла, а Савла, отправлявшего наших единоверцев на смерть.
- Но Христос завещал любить врагов наших.
- Нашей любовью мы и сделали Савла - Павлом, врага - другом. Конечно, он не был с Иисусом, не был на Фаворе, не видел вознесшегося Христа.
- Но, равви, никто из нас не был с Христом, никто не видел Eго воскресшего и вознесшегося! Мы все узнали об этом из рассказов!
- Но мы поверили! И Савл поверил! Христос вознесся, его уже нет на Земле, поэтому мы вольны выбирать, как действовать во имя веры Христовой, как приводить людей к спасению.
Стефан складывает руки перед собой, будто для молитвы.
- Без обращение к Богу, Павел непременно погиб бы, теперь же для него открылась возможность стать новым творением во Христе. Павел фанатик, он будет страстно предан нашей вере, совершит множество чудес, и первое, когда, опираясь на посох, выйдет за ворота Дамаска, ибо впереди него по всему свету разнесется весть: бывший хулитель, гонитель и обидчик пришел к Христу!