Аннотация: Неизвестные страницы биографии великого английского писателя.
Мистер Чарльз Доджсон все чаще просыпался, все чаще его посещала тревога за Алису.
10 место на конкурсе Пот Сознания-2
Из биографии Люиса Кэрролла
Мистер Чарльз Доджсон все чаще просыпался, все чаще его посещала тревога за Алису. Нет, не за уже выросшую девочку, ставшую женщиной, женой, матерью. Чарльза волновала судьба очаровательного существа, смотревшего с фотографии в рамке. Мистер Доджсон открывал шкаф, где хранилось множество снимков, искал нужный, разворачивал, проводил пальцами по стеклу, успокаивался, снова заворачивал в бумагу, снова укладывал фотографию на то же место, и снова волновался. С каждым разом Алиса на фото становилась живее.
Мистер Доджсон - убежденный христианин, математик, логик, и логика безошибочно подсказывала: неизбежное неизбежно, предначертанное должно сбыться, ход времени невозможно повернуть. Но мистер Доджсон - человек, и как любой человек он в тайне надеялся: все возможно изменить, Бога можно обмануть, сломать стрелки, стремящихся в указанную точку. Поэтому Чарльз поставил фотографию на рабочий стол, чтобы максимально большее время следить за Алисой, чтобы поймать в нужный момент.
Студенты стали замечать: всегда пунктуальный мистер Доджсон завел привычку опаздывать; лектор, читавший ровным механическим голосом, начал сбиваться. По окончании работы Чарльз со всех ног бежал домой, чтобы убедиться: с Алисой все в порядке, хотя она в очередной раз становилась живее: бегали озорные глазки, шевелились пальчики, дергались ручки.
Мистер Доджсон фотографировал маленьких девочек, символизировавших моральную частоту и физическое совершенство. Мистер Доджсон стремился зафиксировать краткий миг неземной красоты, который скоро пожрет безжалостное время, превратив прекрасных детей-ангелов в ужасных взрослых монстров, в обилии заполнивших мир.
Особенно мистер Доджсон любил фотографию, где Алиса запечатлена с венком из ромашек, в блузке с рукавами-волнами, расшитыми синими узорами, сидящей идеально прямо, с чистым невинным взглядом.
Ангел.
Райская красота.
Самое прекрасное, что есть на Земле.
Мистер Доджсон мог часами смотреть на эту фотографию и давить подступающие слезы. Ему казалось: именно такая Алиса махала платком, когда он скрывался за поворотом. Этот снимок напоминал о той, глупенькой, наивной, замечательной девочке, которой Чарльз начал рассказывать сказку на лодочной прогулке.
Именно такую Алису он больше всего боялся потерять.
В этот раз мистер Доджсон пришел позже обычного: университетские дела потребовали задержаться. Возвращаться пришлось бегом. Чарльз зажег свечу от лучины: в кабинете все оказалось перевернуто: шкафы раскрыты, постель смята, бережно упакованные вещи раскиданы по полу и - самое главное - стекло на фотокарточке Алисы разбито, а девочка пропала. Мистер Доджсон бросился к стене: тайник - открыт, содержимое - пропало. Чарльз поставил блюдце со свечкой на стол, скинул мокрый от пота пиджак и, тяжело дыша, бросился в подвал.
По ступенькам раскиданы листы. Так и есть - Алиса нашла текст тринадцатой главы Зазеркалья. Этого мистер Доджсон больше всего боялся и в то же время знал: этого не избежать.
Трость предательски соскочила с края ступеньки, подкосившиеся ноги не удержали, и Чарльз кубарем полетел вниз. С отбитыми боками, ноющей спиной мистер Доджсон распластался на полу подвала. Зрение Чарльза неожиданно изменилось: он стал видеть темноту подвала, будто разорванной светом десятков свечей. Перед лицом лежал лист, исписанный каллиграфическим почерком - последняя страница последней главы. Значит, Алиса узнала все. Мистер Доджсон поднял голову. Из висящего на стене зеркала, торчала половина Алисы, стекло переливалось, обтекая девочку, засасывая в себя. Мистер Доджсон выкрикнул имя. Алиса обернулась, протянула руку, словно приглашая Чарльза с собой.
Мистер Доджсон нашел силы подняться, оперся на трость. Сделал шаг. Упал. Падая, мистер Джонсон пнул камешек, лежавший на полу. Камень с огромной силой ударился о зеркало. Стекло пошло трещинами. Мистер Джонсон увидел, как расширился зрачок Алисы, как половину лица исказила гримаса боли. Стекло отваливалось кусками. Алиса поддалась назад, но уже не могла извлечь себя. На самом верху зеркала остался последний большой кусок стекла, который, как гильотина, стал съезжать по пазам рамы, разрезая Алису. Уши мистера Доджсона заложило от вопля. Должно быть, так кричат умирающие ангелы. Чарльз снова вскочил на ноги, снова упал, снова вскочил - точь-в-точь как Белый Рыцарь - и, спотыкаясь, все-таки оказался у стены с разбитым зеркалом.
Мистер Доджсон окунал руки в плоть, сжимал в кулаках обрубки кишок, половину мозга, сердце, желудок, проводил по куску лица, целовал пропитанную кровью блузку с рукавами-волнами, резал руки о куски зеркала, пытался дрожащими пальцами собрать венок из ромашек, стремясь вернуть райскую красоту, самое прекрасное, что есть на Земле, ангела.
Свет десятков свечей исчез, погружая Чарльза в темноту. Стены подвала бесшумно раздвинулись, сделав его бесконечным. Пятьдесят шагов в любом направлении - никакой разницы. В отдалении мистер Доджсон услышал ее приближающийся, самодовольный смех, перемешивающийся с воплем Ангела-Алисы.
В этот момент мистер Доджсон - убежденный христианин, математик, логик - осознал как неумолимо жестоко время, как страшно однажды не успеть.
Темнота давила Чарльза, заставляя исторгать все новые потоки слез. Мистер Джонсон раз за разом трогал останки изрезанными руками, мешая свою кровь с Алисиной, и все не мог поверить в реальность происходящего, думая: "Может это все-таки сон?"
