Аннотация: Психованный Бах психованно играет на психованном оргАне психованную фугу
Психофуга
Психованный Бах психованно играет на психованном оргАне психованную фугу.
Заспиртованные в баночках Глинка, Моцарт, Чайковский, Бетховен, Римский-Корсаков, Шуберт, Мусоргский, Гендель, Рахманинов стоят на полках, ожидая своего часа.
А психованный Бах психовано бьет кулаками по огромным клавишам, ногами давит огромные педали. Из туловища Иоганна, разрывая кожу, вырастают новые руки, чтобы играть на всех мануалах. Летят куски мяса, брызжет кровь.
Кровь и мясо на Hauptwerk.
Десять пальцев на Hauptwerk.
Кровь и мясо на Oberwerk.
Десять пальцев на Oberwerk.
Кровь и мясо на Rückpositiv.
Десять пальцев на Rückpositiv.
Кровь и мясо на Hinterwerk.
Десять пальцев на Hinterwerk.
Кровь и мясо на Brustwerk.
Десять пальцев на Brustwerk.
Кровь и мясо на Solowerk.
Десять пальцев на Solowerk.
Звуки летят вверх по трубам, на их спинах прорезаются крылья. Звуки переплетаются, обгоняют друг друга, лезут по рукам, ногам и головам, разговаривают между собой, кричат, смеются, ругаются, дерутся, спариваются, рождая новые, новые и новые звуки. Звуки выскакивают из труб, отскакивают от потолка, стен и пола, сталкиваются, разлетаются во стороны, пока наконец не проникают в мои уши. Затягиваются по спирали в ушные раковины, растекаются по всем телу, наполняя меня воздушной легкостью, так, что я отрываюсь от скамьи, поднимаясь до потолка, возвышаясь над собором, над городом, над континентом, над Землей, над Галактикой, над всей Вселенной, над нашим измерением, над всеми измерениями.
Я где-то там, где ничего нет: есть только звуки.
- Как вам Бах? - спрашиваю поклонницу, сидящую слева.
- Грандиозно! Великолепно! Бесподобно!
Она подносит мундштук с сигаретой ко рту, затягивается и выдыхает колечки, закручивающиеся в причудливые завитки, которые пролетают передо мной, окутывая Баха беловатой дымкой.
- Как вы добились успеха? - поклонница кладет мне на плечо руку в черных перчатках до локтей.
Как же я обожаю подобные вопросы - вот он миг славы! - тем более от таких женщин: черное вечерне платье с огромным вырезом на спине, черная шляпа с розой на боку.
- Сначала я поставил перед собой цель: стать мировой знаменитостью, потом долго создавал дебютный роман: с трудом, превознемогая нехватку времени, борясь со сном, много, очень много лет понадобилось для написания.
- Какой вы трудолюбивый!
- Наконец гениальное произведение оказалось закончено, но о его гениальности знал только один я, оставалось убедить в этом всех остальных, - а это, скажу вам, задача сложная, - в первую очередь издателей, а это, скажу вам задача архисложная.
- Как же вам было нелегко!
- Я решил бить из пушки по воробьям: каждый день рассылать рукопись в одно из издательств. Я оставался после работы и печатал на казенном принтере роман, сшивал на пружинку, делал ламинацию на обложку и последнюю страницу, а вечером приходил на почту перед самым закрытием и отсылал посылку.
- Какой великолепный план!
- Это было нелегко: покупка бумаги, отправка посылки стоили 800 рублей, еще сто уходило на дорогу до работы и обратно, а зарабатывал я тысячу - итого оставалось сто рублей на еду. В результате питаться приходилось только дошираками! Представляете, доширак на завтрак, обед и ужин!
- Даже не могу представить!
- В первых пятидесяти издательствах ответили отказом, но я не унывал, продолжая рассылке. Еще пятьдесят ответили отказом, но я не унывал. Потом еще пятьдесят, потом еще пятьдесят. Тогда я решил сменить тактику и сосредоточиться на одном.
- Какой же вы !
- Я посылал им рукопись каждый день. Два года. Через два месяца они перестали отвечать мне, а я все посылал. Видимо, они сразу отправлял мои посылки в макулатуру, а я все слал и слал. Каждый день. Два года. И все это время ел дошираки. Вы можете предположить, каково это?
- Даже не могу вообразить!
- Конечно! Ведь мы с вами из разных классов, из разных миров! Вы родились, выросли в богемной среде, а я пробивался из самых низов, сам, сам, только сам! Вы даже не знаете, как появились дошираки!
- Совершенно не знаю!
- В Китае во все времена жило много людей. Больше, чем где-либо. Веками китайцы рождались, умирали, их хоронили в земле. Китай большой, но в какой-то момент земли для новых могил не осталось. Тогда китайцев стали сжигать, а прах хранить в урнах, стоявших в подвалах крематориях. Но в какой-то момент не осталось и мест для хранения праха. Тогда один умный китаец решил делать из праха китайцев дошираки.
- Никогда бы не подумала!
- Всем рассказывают, что это лапша, но на самом деле она сделана из китайцев, поэтому она желтая. Ежедневно миллионы китайцев умирают, ежедневно из сжигают в огромных печах, а прах ссыпают в белые пластмассовые упаковки, обертывают полиэтиленом и рассылают по всему миру.
- Какой вы умный!
- Один студент в Японии решил все время обучения есть лапшу, чтобы через пять лет - к диплому - скопить на квартиру. Он умер через три года, потому что угробил пищеварительную систему. Я рассылал роман уже два с половиной года и был практически при смерти.
- Какой ужас!
- Пока наконец издательство "Сады и огороды" не согласилось выпустить роман, не читая, честно признавшись, что они устали получать каждый день четыре сотни страниц. Скоро книгу выставляли в каждом почтовом отделении всей нашей необъятной страны, рядом с журналами по садоводству. Такой сбытовой сети, как у почты, нет ни у одного издательства! А все что стоит на прилавке, рано или поздно будет продано, а значит вскоре мой роман читала вся страна!
- Какой же вы гениальный!
- Вам дать автограф?
- Конечно! Я только этого и жду!
- Я расписываюсь только на сиськах!
- О-о-о! - стонет поклонница. - Они только и ждут вашего росчерка!
Она ловко расстегивает за спиной невидимую застежку, верх платья падает, обнажая сочные аппетитные груди с большими красными сосками. Сжимаю их ладошками, удостоверяясь, что это богатство настоящее, а потом припадаю лицом к гладкой коже, выписывая языком все завитушки моей неординарной подписи. Поклонница запускает пальцы в волосы на затылке, достигая оргазма от подписи выводимой на груди.
Психованный Бах продолжает психованного играть психованную фугу.
Руки на Hauptwerk.
Руки на Oberwerk.
Руки на Rückpositiv.
Руки на Hinterwerk.
Руки на Brustwerk.
Руки на Solowerk.
За столиком справа сидят два кота: один в твидовом костюме и сером галстуке, другой в белой рубашке и черной бабочке. У одного на тарелке сардинки, у другого щучья голова.
- Думаю, надо бы человека завести, - начинает кот с черной бабочкой.
- Завидую этим людям, - кот с черной бабочкой ковыряет когтем глаз щуки, - им ни работать не надо, ни по дому убираться, ни вопросами бытия озабочиваться. Знай себе ешь да спи, только в туалет ходи по месте, не сри по углам. Еще раз в год бабенку трахай. Не жизнь - просто сказка.
- Человек нам для души нужен, - не соглашается кот в галстуке, - вот пришел ты с работы уставший, а он тебя с порога встречает, жмется, после ужина сидишь, смотришь телевизор, а он прыг на коленки и лежит, урчит довольный.
- Как думаешь, а люди умеют разговаривать?
- Да мне вообще интересно, как они мир воспринимают, понимают ли что-то. Ведь такие безмозглые с виду.
За другим столиком, словно на привале, развалились трое селезней. Ружья приставлены к спинкам стульев.
- И вот мы засели в камышах, - крякает селезень с темно-зеленой головой, - сидим ждем, когда людишки поднимутся. А они развалились на поляне: шашлыки жарят, пиво пьют, жрут, ржут, песни поют под гитару.
- А тут мне и надоело ждать, - подхватывает селезень со светло-голубой головой, - я как пальнул по одному, самому жы-ы-ы-ы-ы-рному, с пузом с таким чиновничьим. Намертво свалил, но остальные повскакивали, мангал, мясо, пиво побросали и побежали с криками: "Охотники! Охотники! Охотники!".
- Дурак ты молодой, - крякает третий селезень с белым брюшком, - надо было подождать, когда они напьются и уснут - можно было бы тепленькими брать: без шума и пыли. Заодно, и патроны не пришлось бы расходовать.
А где-то вдали за столиками с петухами, собаками, бобрами уединились пара сомов. Один в норковом полушубке с воротником из горностая, другой в черной кожанке.
- Я пристрастился на евро ловить, - говорит сом в полушубке, поправляя усом очки.
- Евро, конечно, хорошо, - не соглашается сом в кожанке, - но сейчас очень уж неустойчивая приманка: кризис, рецессия, Греция в долгах, Италия, Испания. От бакинского тоже неизвестно что ждать. Поэтому я вернулся к старому проверенному швейцарскому франку.
Сом достает из под стола удочку и бур, а из кармана пачку банкнот.
- Эх-х-х, сядешь так, пробуришь лунку.
Сом хватает бур, вращает ручку, засверливаясь в пол.
- Нацепишь наживочку.
Сом нанизывает пачку на крючок.
- Да закинешь и ждешь.
Крючок опускает в пробуренную лунку.
- Сейчас, сейчас набегут на такую наживочку-то. Только проглотите, а я вас мигом вытащу - никуда не уйдете.
- Я слышал, - вмешивается сом в полушубке, - умельцы такие появились: они без наживки ловят. Лунку бурят, а потом кричат туда: "Работа на себя! Рабочий день два часа! Миллион через три месяца!". И люди просто косяком идут!
А психованный Бах все играет и играет психованную фугу.
Иоганн Себастьян уже лезет трубы.
Лезет на двухфутовые.
Лезет на четырехфутовые.
Лезет на восьмифутовые.
Лезет на шестнадцатифутовые.
Лезет на тридцати двухфутовые.
Лезет на шестидесяти четырехфутовые.
Лезет на лабиальные.
А звуки летят и летят вокруг.
- Автоспортом я занялся очень поздно, - подаю бокал шампанского блондинке в розовом топик, рукой как бы случайно задеваюсь мягкую грудь четвертого размера, - в двадцать пять, некоторые в это время уже заканчивают карьеру, а я только начал. И сразу пошло, поехало: сначала в картинге в своем регионе все выиграл, потом на Россию погнал. Уникальный пилот был - выиграл все старты и квалификации. Перешел в кузова - тоже все выиграл. Потом были два года в DTM - два чемпионства, два года в WTCC - два чемпионства, а после NASCAR, WCR, WEC- все выиграл, и наконец вершина, Олимп, Эверест - Формула-1. Десять лет - десять титулов. Как меня освистывали! Как меня боготворили!
Блондинка пораженно хлопает глазами, как кукла.
- Знаете в чем секрет всех побед? Просто, когда я финишировал не первым, то выходил в меня и выбирал Restart и начинал заново, пока не добьюсь нужного результата. А вы как хотели? Только упорным, бесстрашным трудом можно добиться результата!
Поднимаю бокал.
- За годы моих чемпионств!
Звон бокалов, плеск шампанского.
- А еще я успешный бизнесмен - зарабатываю несколько миллионов в месяц. Но сам я не работаю. У меня пятьдесят квартир и фирма по сдаче в аренду. А на квартиры и все остальное я зарабатываю сетевым маркетингом. Да-да, милочка сетевой маркетинг - золотая жила наших дней.
Блондинка пораженно приоткрывает пухленькие губы накрашенные розовой помадой с блестками.
- Как-то я проснулся: голова раскалывалась от переутомления и недосыпания, вставать не хотелось ни в какую, но надо было идти на работать, а там работать, работать, работать. Так изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, пока не умрешь. Тогда я решил - хватит! Не человек для жизни, а жизнь для человека! И стал заниматься сетевым маркетингом.
Блондинка пораженно скрещивает пальчики с ногтями, покрашенными розовым лаком.
- И сразу пошло, поехало, закрутилось, завертелось. Десятки, сотни людей в моей структуре. Тысячи, десятки, сотни тысяч в первые же месяцы. Моя структура расползалась, разрасталась, разветвлялась, захватывая весь город, область, страну, континент, мир. Я с радостью написал заявление и больше никогда, НИКОГДА, НИ-КОГ-ДА! не работал!
- Я ездил по миру в свое удовольствие, я писал книги в свое удовольствие, я занимался автоспортом в свое удовольствие, я вообще жил в свое удовольствие.
Мимо проносится стая звуков, облетает вокруг меня и скрывается за столом.
- Как бы мне хотелось, чтобы так было на самом деле.
А где-то совсем другая жизнь.
Где-то маршрутки скачут по шумовым полосам, развозя заспанных пассажиров, спешащих на работу, где-то жены и мужья, ненавидящие друг друга, годами живут вместе, где-то мужчины и женщины, забывшие. что такое секс, скачивают порно-фильмы, где-то симпатичные девушки зарабатывают на жизнь проституцией, отвратительные педереасты ратуют за равные права, собирают в закрытых клубах, суются в задницу, кавказцы расстреливают прохожих из травматики, чиновники разворовывают бюджет, распихивая по карманам народные миллиарды, Башар Асад заливает мирных жителей химическим оружием, американцы лунной ночью бомбят еще более мирно спящие кварталы, банкиры, сдирают непомерные проценты, продавцы ставят грабительский ценник, мертвые, но вечно живой Усама бен Ладен мастерит атомную бомбу, грязные гастарбайтеры, кишащие бактериями, вонючие анархисты, громящие витрины магазинов, машины, разбивающиеся в лобовом столкновении, дома, разваливающие без капитального ремонта, танкеры, разливающие нефть по океану, рыба, дохнущая на берегу, журналы с желтыми сплетнями, реалити-шоу, дебилизирующие зрителей, кислотные дожди, льющие с небес, врачи, совершающие смертельноопасные ошибки, крысы, разносящие бубонную чуму, мясо, зараженное сальмонеллой, овощи и фрукты, отравленные пестицидами.
Все это валится потоком, стремится сломать эти хрупкие стены, пробить потолок, вылезти из под пола, но пока стены держаться. Они хранят место, где звуки рождаются, парят в свободном полете, где коты заводят людей, селезни охотятся, сомы рыбачат, где блондинка в розовом топике поражена всеми частями тела, где деньги, успех, признание, где
Психованный Бах психованно играет на психованном оргАне психованную фугу.