Аннотация: Жорж Соломонович Кузявкин всегда ненавидел эту страну и этот народ. Дополненная версия.
Волшебный костюм интеллигента или баллада о жизни либерала
Я знаю народ, я все про него прочитал,
Лишь просвещения соки способны его изменить.
Народ меня ждет, да я, к сожалению, устал,
О только не надо, меня, пожалуйста, бить.
ДДТ "Post-интеллигент"
Жорж Соломонович Кузявкин всегда ненавидел эту страну и этот народ.
Разве что исключая первые четыре года жизни. Однако, размышляя на кухне о прошлом, Жорж Соломонович пришел к выводу: ненависть к этой стране и этому народу жила с самого рождения, просто вначале таилась - хоть не очень и глубоко - в глубинах души. Для инициации хватило случая, достойного пера мастеров любовного романа.
В детском саду Жоржик влюбился в очаровательную Розочку. Маленького латентного ненавистника этой страны и этого народа пленили черные-черные кудряшки юной возлюбленной, черные-черные глаза, которые того и гляди грозились вылезти наружу. Полноватая и круглолицая Розочка ярко контрастировала с другими девочками. Жоржик уже тогда недоумевал: как могут нравится эти ужасные голубые-зеленые глаза? светлые, как море, но где в них вся глубина неведомой бездны Розочки? а эти прямые как солома желтые волосы? что в них такого? а уж о выпученных глазах и говорить нечего! как можно предпочитать их сидящим глубоко-глубоко?
Уже потом, восседая на кухне за стаканом чая, Жорж Соломонович мог бы отметить и уже ставший оформляться носик с горбиночкой и огромное расстояние между зрачками, и особенно эти темные круги под глазами. Однако, такие подробности не сильно восхищали маленького Жоржика, он просто любил Розочку, особенно, после того как на утренник она пришла в костюме белого лебедя с двумя синими треугольниками. "Ах, какие красивые треугольнички!" - восхитился Жоржик и решил, объяснившись возлюбленной, взять ее в жены.
Однако, увы, первый же осознанный поступок выдался неудачным. Тогда Жоржик не предал этому значения, но после, Жорж Соломонович, видел в первом фиаско начало ужасного рока, неотступно преследующего всю жизнь! Розочка оказалась тронута признанием, однако, сообщила: завтра она уезжает с родителями "на Ро-ди-ну!".
- Как же так? - удивился Жоржик, - ты же родилась здесь!
- Ну, да, но это Ро-ди-на... ну, я не знаю как сказать... ну, это настоящая Ро-ди-на. Ну, я ее очень люблю!
- А ты там была?
- Ну, нет.
- А как ты любишь Ро-ди-ну!? Ты же там не была!
- Ну, я не знаю как сказать... ну, так можно!
- А ты можешь остаться?!
- Ну, нет. Ну, я не знаю как сказать... ну, нам нельзя здесь оставаться... ну, я не знаю как сказать... ну, тут такая страна и такие люди... ну, а там, на Ро-ди-не... ну, я не знаю как сказать... ну, там все по-другому... ну, там все очень хорошо!
Потом Жоржик понял, что можно любит землю, на которой не родился, никогда не видел и знаешь о ней только по чужим рассказам.
Но это было потом, а пока Жоржик лил горькие слезы и находился в жутком трауре. Настолько жутком, что забыл поцеловать Розочку, попросить оставить что-то на память, потребовать признания в вечной любви и сохранения верности до гробовой доски. Сознание Жоржика все более заполняла всепоглощающая ненависть к этой стране и этой народу, к стране, в которой не могут жить такие прекрасные Розочки, к стране, в которой на праздник нельзя надеть красивое платье с синими треугольничками, к стране, в которой два любящих сердца не могут соединиться, и одному приходится уехать на Ро-ди-ну.
Тогда впервые Жорж подумал: "Проклятая страна! Проклятый народ!"
О школьных годах Жорж мог бы написать целые тома воспоминаний, но нам важные следующие обстоятельства.
С первых классов Кузявкина поджидали сплошные поражения на любовном фронте. Нет, конечно, Жорж хранил верность уехавшей Розочке и тайно надеялся: когда-нибудь они вновь соединятся. Да и девочки в классе не отличались красотой: ни черных-черных выпученных глаз, ни крючковатого носа, ни кучерявых черных-черных волос - всего того, что нравилось Жоржу. Однако, любой, даже самый маленький, мальчик - самец, и поэтому Кузявкин остро переживал конкуренцию в стае. Тем более Жоржу родители с малых лет говорили, какой он хороший, замечательный, умный и какое быдло вокруг, а сам он э-л-и-т-а (слово быдло и э-л-и-т-а особенно нравилось Кузявкину, и он употреблял их при любом удобном и неудобном случае). Тем страннее Жорж наблюдал как девочки из класса заигрывали с другими мальчиками, а его обходили стороной. "Как же они предпочитают этих... да они же... да у них же ничего нет! А я такой хороший, замечательный, умный! Как же так!?" Потом родители разъяснили: девочки такое же быдло, как и мальчики с которыми они гуляют, да и вообще все они недостойны такого э-л-и-т-а-р-н-о-г-о мужчины как Жорж, а ему ничего не оставалось как тайно воздыхать о Розочке и в очередной раз проклинать эту страну и этот народ.
Еще с первых классов одноклассники насмехались над тучностью Жоржа и над его фамилией. Поначалу Кузявкин очень комплексовал и краснел до корней пяток при каждой подколке на эти темы. Однако, узнав о разделении окружающих на быдло и э-л-и-т-у, Жорж сам нашел нужные ответы. Во-первых, как можно вырасти не таким аппетитным пончиком? Какой толк от этих ходящих вокруг суповых наборов и пособий по анатомии? Пока Жорж сохнет - они сдохнут, да и э-л-и-т-а-р-н-ы-й мужчина должен выглядеть солидно. Во-вторых, Кузявкин фамилия редкая, днем с огнем не сыщешь. ИвановыхПетровыхСмирновых в этой стране в каждом доме по пятьдесят штук. А Кузявкин фамилия одна на миллион, э-л-и-т-а-р-н-а-я.
Правда, все эти откровения Жоржу приходилось держать при себе. Что-то мешало высказать накопившееся. Вскоре Кузявкин разобрался с данной коллизией, но об этом потом.
Еще с младых ногтей Жорж озадачился загадкой своего имени. В старших классах в школе появился мальчик Жорес. Он гордо рассказывал всем: его назвали в честь какого-то французского то ли коммуниста, то ли революционера. Жорж сразу уловил созвучие между своим именем и Жоресом. Коммунистов наш герой ненавидел уже тогда, поэтому с острой болью воспринял подобную связь, тем более: родители партизански молчали на вопрос: в честь кого названо драгоценное чадо.
С отчеством Жоржу все понял сразу. Папу назвали в честь мудрейшего царя Соломона, а, учитывая, какие мудрости изрекал отец после принятия пары рюмок, сын начинал подозревать: отец и есть тот самый царь, только скрывает. Во время одной из гениальных тирад Соломон Израилевич поведал: настоящая их фамилия не Кузявкины, а Поцштейн, но ее, по определенным причинам, пришлось сменить. Радости Жоржа не было предела: "Какая прекрасная фамилия! Еще более э-л-и-т-а-р-н-а-я! Ах уж сколько великих людей с фамилией "-штейн"! Только почему надо было менять! Зачем маскироваться?! Ох, опять эта проклятая страна и этот проклятый народ!"
Об известных "-штейнах" Жорж узнал, изучая книги по истории, которая стала его подлинной возлюбленной. Выкуривая на кухне пачки сигарет, изучая потолок, Кузявкин иногда думал: любовь к истории даже больше, чем к Розочке. Чем активнее Жорж погружался в глубины прошлого, тем больше ненавидел эту страну и этот народ. "Ну как можно любить это? Как можно быть патриотом этого? Страны рабов, страны господ, а еще вокруг голубые мундиры. Вот если б вокруг были просто голубые, это другое дело. Тем более, что в Цивилизации вокруг много голубых, там Прогресс. А тут!".
О Цивилизации и Прогрессе Жорж узнал лет в четырнадцать. Девочка Софья, чем-то похожая на Розочку, рассказала, как летом ездила с родителями туда. Софочка, закатив глаза, шептала как в Цивилизации хорошо: люди улыбаются, все вежливые, на улицах чисто и даже если на красный свет дорогу переходишь, то машины останавливаются и пропускают, и вообще там на улице тетенька может облизать тетеньку, а дяденька дяденьку и им за это ничего не будет, и люди там самые разные: белые, черные, всякие разнообразные. "Ах!" - страстно вздыхала Софья, завершая рассказы о Цивилизации. "Вот это да! - восхитился Жорж, - Вот это я понимаю страна! Вот это я понимаю народ! Не то что тут!" И Кузявкин с жаром бросился читать книги о Цивилизации и Прогрессе, лежащих на Западе. Где-то там, верил Жорж, живет Розочка и ждет его. Чем больше Кузявкин узнавал о Цивилизации, тем сильнее ненавидел эту страну и этот народ.
Однако, мысли и знания Жорж предпочитал держать при себе. Во-первых, отец пояснил: быдло очень не любит э-л-и-т-у, норовит заткнуть рот, поэтому лучше до поры до времени молчать. Во-вторых, когда кто-то извергал слова с которыми Жорж никак не мог согласиться, что-то останавливало Кузявкина, склеивало рот, который так и подрывало открыть, связывало руки, которыми так и хотелось жестикулировать. Вскоре Жорж разобрался с данной коллизией, но об этом потом.
Кузявкин, не блистая особыми успехами в учебе, сумел поступить в библиотечный колледж, который вскорости окончил. От армии Жоржа отмазал отец, собственноручно вручив военный билет с записью: негоден по причине неисправности переднего копчика. За время учебы в колледже чего-то кардинального с Кузявкиным не произошло: тоже дистанцирование от окружающего быдла, продолжительная любовь с книгами после занятий, разве что только Жорж стал грезить о переезде в Цивилизацию и приобщению к Прогрессу, потому что эта страна и этот народ, ровно как и постоянная ненависть к ним, стали надоедать. Однако стипендии и денег от родителей Кузявкину еле-еле хватало чтобы покушать, поэтому даже о поездке в Цивилизацию и кратковременному приобщению к Прогрессу не могло быть и речи.
После окончания колледжа, Жорж устроился в местную городскую библиотеку аж на две ставки: подобная работа позволяла, на пусть и небольшой зарплате, получать удовольствие от любимого занятия: погружения в потрепанные пыльные талмуды.
Однажды, Жорж включил телевизор, который смотрел крайне-крайне редко и попал на передачу "Кто? Зачем? Почему?" и буквально прилип к табуретке. "Ого! Да это же э-л-и-т-а! Такая же как я!" Не менее приятно Жоржа удивило наличие на экране девушек, очень напоминающих Розочку, и мужчин, крайне похожих на дедушку Израиля Абрамовича, которого Кузявкин видел на фотографиях в семейном альбоме. Довольно часто попадались и особи, явно принадлежащие к этому народу, которых можно каждый день видеть на улицах. "Эти лишние, и как вообще сюда попали?" - заключил Жорж. После этого Соломонович каждую неделю, не отрывая взгляда, смотрел эфиры "Кто? Зачем? Почему?", и очень расстроился, когда ведущий сказал: "Весенняя серия игр закончена, до встречи на летних играх клуба!".
Жорж лихорадочно нажимал кнопки на пульте, и, к удивлению, обнаружил: и на других каналах часто показывают э-л-и-т-у. Особо нравилась Кузявину писательница Татьяна Худая. Во-первых: она совсем не худая, а могла составит достойную конкуренцию Жоржу, во-вторых: лицом напоминала Розочку, в-третьих: сказала какой этот народ блядский, тупой и отсталый. "А чем я хуже? - возмутился Кузявкин, - Почему это они говорят, говорят то, о чем я только думаю? Может потому что папа не учил их молчат и таиться!?" После установления виновников неудач, Жорж люто возненавидел отца и мать, в добавку к этой стране, этому народу и окружающему быдлу. Больше Кузявкин ни разу не ходил на могилу родителей, умерших перед тем как он окончил колледж.
Однако, как указывалось выше, что-то мешало Жоржу излить накопившееся. "В чем же дело? - недоумевал Кузявкин и внимательнее приглядывался к э-л-и-т-е, мелькавшей в телевизоре. Пока наконец не подметил общую сходную деталь: костюм - костюм интеллигента - в который облачался каждый герой, появлявшийся в ящике.
Жорж голодал три месяца, сидел на хлебе с водой, пока наконец не накопил необходимую сумму. Заказал в ателье именные пиджак и брюки, купил шелковую рубашку с позолоченными запонками, черные лакированные туфли и черную бабочку. Кузявкин осторожно, буквально трясясь над коробкой с амуницией, донес ее до дома. Иногда по телевизору Жорж видел: отдельные представители э-л-и-т-ы одевали под пиджак возле пояса красную тряпку. Увы, денег почти не осталось, поэтому пришлось повязать вокруг живота красный шерстяной шарф. Для пущего сходства с телевизионными образами Кузявкин зачесал волосы на пробор. Стоило только сделать это... и понеслось!
Весь вечер Жорж ходил по квартире, исторгая годами копившееся в глубинах души. Лишь поздно ночью Кузявкин обессиленный рухнул на постель с ощущением: теперь - теперь-то - он может горы свернуть! "Какой прекрасный, волшебный костюм интеллигента! Уж теперь то вы у меня попляшите! И не надо смеяться! Теперь я кайфовать буду!" Однако, утром, красуясь перед зеркалом, Жорж резко утерял ночной энтузиазм. "А если я пойду на работу и по дороге испачкаю волшебный костюм, или быдло что-нибудь сделает со мной?! Они ведь так не любят нас, э-л-и-т-у. Может отец был прав?" В итоге Кузявкин решил: одевать волшебный костюм надо только дома, а вечерами тренироваться, готовясь к выходу на большую сцену.
В неустанных репетициях незаметно пролетело несколько лет, когда директор библиотеки объявил: учреждение выиграло президентский грант: часть потратят на компьютеризацию библиотеки, а часть на премию сотрудникам, которым следует купить ПК и освоить Интернет, иначе в новой компьютеризированной библиотеке они "на фиг не нужны". Жорж, хоть и ненавидел эту страну и этот народ, в том числе товарищей по работе, а особенно начальство, являлся очень исполнительным, поэтому по наказу купил самый современный компьютер и провел высокоскоростной Интернет.
Жорж Соломонович Кузявкин, известный как Jorjkuz, стал одной из легенд рунета. Его карьера довольно типична: сначала осторожные походы по форумам, потом аккаунт в Живом Дурнале, быстро вошедший в тысячу лучших блогов, страница на "Самописе", куда помещались избранные посты, и наконец вершина - личная запись на Дуроморе. Вечерами и ночами Жорж, надев волшебный костюм интеллигента, вел неустанную борьбу со всеми: проклятой страной, проклятым народом, гомофобами, коммунистами, фашистами. Кузявкин, не боясь ничего, изливал правду-матку на голову интернетчиков, полировал их мозг острым языком, выпуская наружу все о чем мыслил долгие годы. Жорж Соломонович даже думал уйти с одной из двух ставок библиотекаря, ибо, что значит ежедневная выдача книжек в сравнении с борьбой в Интернете? Еще Жорж Соломонович думал снять шерстяной шарф, опоясывающий все время растущий живот, уж сильно тот грел, но боялся: в таком случае могут исчезнуть волшебные свойства костюма интеллигента.
Типичный текст от Jorjkuz, получивший нарицательное имя Жоржкузка, выглядел таким образом: "И ведь каждый век приходили благодетели освободить и очеловечить этот дикий народ: и рыцари, и литвины, и поляки, и Наполеон, и Гитлер. Но нет же! Не нужно было этому народу становиться нормальным, так и хотел он прозябать в варварстве, остервенело защищал свою отсталость, называя все это народными войнами, награждая "героев", каждый год отмечая памятные даты. Даты завоевывания собственного рабства и отторжения от Прогресса и Цивилизации. И сколько прекрасных цивилизованных людей погибло в этой бессмысленной борьбе!? А ведь еще и норовили и другие народы под себя подмять, приобщить к собственному варварству, не дать развиваться по пути Прогресса! Стыдно должно быть! СТЫДНО! Каяться надо, каяться за все и перед всеми!".
Обычно подобный текст вызывал бурю эмоций в виде сотен комментариев: Кузявкина проклинали, одобряли, грозились убить. Однако, любая однообразность быстро приедается и мысль, повторенная десяток раз, хоть и другими словами, уже не выживает былого ажиотажа.
Тогда Jorjkuz использовал следующий финт, по привлечению внимания к собственной персоне. Кузявкин сообщал: по телефону ему звонили и угрожали, на двери подъезда каждое утро появлялась кровавая надпись "Смерть Jorjkuzу!", под окном дежурили подозрительные люди с нашивками "ФСБ", а, однажды, как рассказывал Жорж Соломонович, к двери квартиры подкинули макет его отрубленной головы. Подобные сообщения заканчивались словами: "Если в течении недели я не буду ничего писать, знайте: меня уничтожили враги, но я до последнего не изменял идеям и идеалам". После чего Кузявкин на несколько дней пропадал из интернета: запирался в туалете, где переживал ужасную интернет-ломку, сопровождавшуюся нечеловеческими стонами. Жорж Соломонович лежал в постели, кусая намотанный на руку кожаный ремень, и терпел, терпел, терпел. После всех этих мучений вершиной блаженства становился тот миг, когда Кузявкин залезал в интернет и видел тучу сообщений с догадками, куда же пропал Jorjkuz.
Однажды, Жорж Соломонович пошел на решительный шаг и сообщил об уходе. Этот щедевр сетевой словесности мы приведем полностью:
Как меня ушли с Живого Дурнала
По многочисленным просьбам свихнувшихся, г-н Поносик сделал моё дальнейшее пребывание на ЖД практически невозможным.
В последние дни ко мне пришло почтой несколько сообщений от друзей, удивлённых тем, что я не ответил на их комментарии. Это очень удивило меня, потому как я я всегда отвечаю на все комментарии. Предположив, что мои сообщения видны только мне, я поделился сомнениями с владельцем ресурса, и вчера от него пришёл ответ:
"Вы заблокированы за нарушение правил сайта.
Опустим ту деталь, что г-н Поносик никогда не здоровается. То ли с детства не приучен, то ли здоровья не желает такой неприятной личности как я, подлец! Однако о блокировке, равно как о конкретной её причине, следовало уведомить меня в тот момент, когда она была установлена, а не создавать втихаря ситуацию "Доктор, меня никто не замечает". К тому же я никогда не хожу к докторам, а предпочитаю лечиться народными средствами. Народные средства мне редко помогают, лишний раз доказывая какой поганый этот народец и как он меня ненавидит.
А всё-таки, о каком нарушении правил идёт речь? Мат, оскорбления, ксенофобия? Ну нет, на ЖД всё это не наказывается, а решительно приветствуется - взять, к примеру, опус "Смотри-ка, Вась! Какая мразь у нас на ЖэДэ завелась", в котором навал всех перечисленных достоинств. Причём это только свежий пример, а другие приводились мною в статье "Кто правит бал на Живом Дурнале?-3 Цензура на ЖД".
Бессмысленно гадать, что г-н Поносик подразумевает под нарушением правил с моей стороны. Он хоть владелец ресурса, но обязан терпеть тех, кто ему неприятен, иначе он не демократ! Но что интересно: моя блокировка совпала и с упомянутым материалом, в котором недвусмысленно звучит призыв заткнуть рот всем несогласным с политикой властей, и с загадочным текстом под названием "Куда исчез Кузявкин?", и с многочисленными призывами разных энтузиастов. Такая вот удивительная случайность, знаете ли.
В сложившейся ситуации мне нет смысла ни ждать, пока блокировка закончится, ни как-то обходить её. Проще вообще обойтись без комментариев. С друзьями я просто буду переписываться (что уже делаю). Однако фактически это означает мой уход с ЖД. Больше в этом журнале не будет ни одной записи. С завтрашнего дня я создаю журнал Jorjkuz1, где буду продолжать бороться с врагами, во имя Цивилизации и Прогресса!
Г-н Поносик, поздравьте с победой своих друзей.
Так Jorjkuz и остался бы очередной Интернет-легендой, покуда...
Однажды вечером Жорж обнаружил письмо от фонда "Голый хвост", подписанное главой фонда Аллой Цербер. Сначала Кузявкин не поверил глазам: оказалось: его кипучая либерально-просветительская деятельность и борьба с фашистской гидрой не ускользнула от зоркого глаза фонда "Голый хвост" и Жорж Соломонович выиграл грант на открытие Клуба Интеллигентов в городе ******.
Кузявкин сомневался в реальности произошедшего даже когда указанная сумма оказалась на банковском счету. "Не может быть! Нет, не верю! Хотя, наверное, это начало великого пути, длинной в тысячу степеней, на вершине которого я попаду в телевизор!".
Jorjkuz разместил сообщение о первом собрании Клуба Интеллигентов города ****** в блоге, пригласил некоторых интернет-соратников, часть даже согласилась приехать из других городов.
Жорж Соломонович понимал: для раскрутки клуба необходима изюминка, отличающая собрание города ****** от других. Еще очень давно Кузявкину понравилась фраза, сказанная Матвеем Говнопольским в эфире радио "Порох Ботвы" (а Жорж очень внимательно слушал это радио!): "Интеллигенция производит воздух, которым дышат все остальные". Поэтому Жорж Соломонович купил пять мешков гороха, которые участники собрания должны употреблять, чтобы производить тот самый воздух.
Первое заседание прошло наилучшим образом. Собравшихся оказалось хоть и не так много, но все они ненавидели эту страну и этот народ, восхищались Цивилизацией и Прогрессом не меньшей Жоржа Соломоновича. И все оказались в таких же волшебных костюмах интеллигентов. Жорж Соломонович, естественно выступавший больше и активнее всех, еле-еле успевал выставлять новые тарелки с горохом. В звуках, сопровождавших процесс изготовления воздуха, Кузявкину слышался гимн свободы, равенства и братства. Собравшиеся поглощали горох так активно, что через пару часов слопали все пять мешков, произведя столько воздуха, что стороннему человеку дышать в помещении не представлялось возможным. Жорж Соломонович объявил окончание первого заседания, поблагодарил собравшихся, раскрыл все окна, и над городом стал распространяться запах Цивилизации и Прогресса.
Кузявкин возвращался домой дворами. Нос приятно щекотал аромат интеллигенции. Путь преградили четверо или пятеро или даже двадцать пять человек: в противогазах и с железяками в руках.
- Этот?
- Да этот, этот. Смори, Толян, морда типично жидовская!
"О, ужас! Это фашисты!" - подумал Кузявкин.
- Да не важно... Слышь, это ты рабочим людям воздух отравляешь?
"О, ужас! Это пролетарии-коммунисты!" - подумал Кузявкин.
- Да ты посмори, Васек, чо за прикид. Да пидор он!
"О, ужас! Это гомофобы!" - подумал Кузявкин.
В общем Жорж Соломонович встретился с теми, кого более всего ненавидел и с кем годами боролся в Интернете. И несдобровать бы Кузявкину не окажись на нем волшебного костюма.
- Да вы, быдло! Да вы знаете кто я!? Да вы знаете: я дружу с фондом "Голых Хвост" и Аллой Цербер! Да я э-л-и-т-а! Да я интеллигенция!? Да сколько книг вы прочитали! ?Да что вы знаете о Цивилизации и Прогрессе!? - Впервые в жизни Жорж Соломонович выдал тираду перед толпой реальных врагов. Кузявкин мог продолжать, продолжать долго и жарко, если бы его не остановил сильный удар в живот. Жорж Соломонович закряхтел, сложился пополам и упал. Кузявкин хватал воздух ртом и силился еще что-то сказать, но тело под градом ударов превращалось в один большой источник неимоверной боли, на асфальт выпали останки зубов, рот наполнился чем-то соленым, а глаза покрылись красной пеленой. До последнего Жорж Соломонович верил: волшебный костюм интеллигента поможет, спасет, оставит в живых. Но ничего подобного не произошло.